Адрес: https://polit.ru/article/2003/02/14/582515/


14 февраля 2003, 08:43

Советы по телефону: прокурор и омбудсмен помогают жертвам терактов

В четверг два высокопоставленных федеральных чиновника озвучили позиции по делу «Норд-Оста». Само по себе это уже событие v раньше федеральные органы как бы не замечали происходящего, если, конечно, не считать скандального вызова адвоката потерпевших Игоря Трунова в прокуратуру. Заместитель генпрокурора Сергей Фридинский и уполномоченный по правам человека при президенте Олег Миронов перед камерами стояли рядом, однако вещи говорили почти что противоположные. По словам Фридинского, все иски пострадавших в результате теракта на Дубровке удовлетворить невозможно. Омбудсмен Миронов, наоборот, надеется, что заложники выиграют, даже выразил готовность защищать интересы пострадавших в Верховном суде. При этом Фридинский, радостно отметил, что бывшие заложники обратились в суд, что само по себе является признаком правового государства.

Ситуация в принципе понятная. С одной стороны, государству не хочется создавать прецедент, после которого придется выплачивать деньги каким-то неизвестно зачем пострадавшим гражданам. С другой стороны, для поддержания имиджа это даже и пользительно v суды, адвокаты обсуждения, гражданское общество и даже весьма модное в последнее время медийное общение с народом, ради которого и собрались вместе омбудсмен с заместителем генпрокурора. Этот эксперимент для федеральной власти не опасен и даже сулит некоторую выгоду. Процесс происходит на московской территории v если нескольким заложникам удастся вырвать компенсацию у московских властей, это будет легко интерпретировать как победу честных граждан над скрягой Лужковым при поддержке доброго федерального центра. Кстати, особо много платить, может, и не придется. Миронов, например, сообщил, что, по его мнению, размер компенсации должен определяться индивидуально. «По каждой фамилии необходим набор документов, показывающих, чего именно лишился человек», v подчеркнул уполномоченный. А на миллион долларов (столько требуют заложники), да и на сумму в десять раз меньшую, справок не наберешь.

Кстати, Миронов с Фридинским собрались не просто так про «Норд-Ост» поговорить, а для участия в общем деле. Название ему было выбрано весьма замысловатое v «горячая телефонная линия с целью восстановления нарушенных прав жертв террористических актов и иных преступлений». Сотрудники аппарата Миронова, юристы из НИИ МВД и некоторое время даже сам Фридинский v все вместе отвечали на вопросы слушателей радиостанции «Маяк». Телефоны были старые v связь часто обрывалось, слышно было плохо.

Многие из звонивших почему-то были убеждены, что горячая линия посвящена пострадавшим от финансовых пирамид. Из сотни позвонивших настоящей жертвой теракта оказалась только одна v Лариса Юрьевна из Волгодонска. Ей предоставили новое жилье взамен разрушенного террористами, однако, несмотря на многочисленные жалобы и обращения в суд, никакой компенсации за причинение материального ущерба выплачено не было. Суды отказывались принимать ее жалобы, поскольку ей, как и многим, кого это коснулось, не было выдано никакого свидетельства о том, что они действительно являются пострадавшими. Как рассказала Лариса Юрьевна, в октябре 1999-го приходили какие-то люди, оценили ущерб в 300 тыс. Лариса видела, как были составлены документы, однако на руки женщине никаких справок не дали. Ей удалось получить документы, только написав запрос в архив ФСБ. Она получила знакомые бумаги, но вместо 300 тыс., там была написана другая сумма v 100 тыс.

«То, что у вас есть такая справка, v это хорошо, v меланхолично ответил молодой сотрудник аппарата. v Вы можете использовать ее как свидетельство того, что вы являетесь пострадавшей и подать в суд». v «И на кого же мне эту справку подавать?» v «На местную администрацию. Да, вообще, на кого угодно, а суд сам найдет, на кого ее перенаправить. Также вы можете направить нам, v и сообщил адрес офиса Миронова на Мясницкой. v Напишите нам подробное письмо с описанием проблемы.

«Пишите письма», v такой совет услышали все.

За телефон сел сам Миронов. Сперва ему позвонила пожилая женщина по фамилии Шершова, которой не дают российское гражданство. Она приехала из Киргизии к детям в город Калач-на-Дону. Купила дом, зарегистрировалась, но не может получить даже вида на жительство. «Напишите нам письмо», v посоветовал женщине омбудсмен. А журналистам объяснил: «Не буду ей объяснять, как найти нашего уполномоченного в Волгоградской области, v все равно запутается. Потом подытожил: «Таких, как она, после принятия нового закона о гражданстве у нас 4 миллиона v это мне сообщила глава Московской хельсинской группы Людмила Михайловна Алексеева».

Следующей вопрос к Миронову был прямым, как палка: «Могу я получить консультацию?». v «Да». v «И только?». v «Нет, не только консультацию, v ответил Миронов, v мы также можем объяснить, к кому и как обратиться». v «Но у меня очень длинный вопрос». v «Тогда позвоните по другому телефону v там сидят два сотрудника. Если эти не смогут ответить, то другие к вам приедут».

«Проследите, пожалуйста», v поручил кому-то из свих подчиненных Миронов.

Потом позвонил инвалид Геннадий Максимов. «С кем я разговариваю?» v требовательным голосом спросил инвалид. v «Моя фамилия v Миронов, а зовут меня v Олег Орестович». Геннадий Максимов сперва не поверил, а потом рассказал о том, что он слепой и не может самостоятельно передвигаться, но ни собаки-поводыря, ни сопровождающего у него нет. Выслушав его жалобы и пообещав разобраться, Миронов поспешил к журналистам, где уже несколько минут распинался Фридинский.

Телефоны продолжали звонить, у тех, кто отвечал на звонки, уже не было возможности перепоручить кому-то свои обязанности v гражданам и тем, кто после недавно принятого закона о гражданстве, его не имеет (таких тоже было немало), рекомендовали написать письмо, записывали данные звонивших и диктовали адрес мироновского офиса с индексом.

Однотипные ответы на вопросы давали в четверг и в офисе защитников пострадавших в результате теракта на Дубровке v Игоря и Людмилы Труновых. На эту неделю были запланированы очередные заседания по искам пострадавших к правительству Москвы. «Никаких заседаний на этой неделе не состоится, поскольку Игорь Леонидович и Людмила Константиновна болеют», v бодро отвечала секретарь. Болезнь защитников можно считать удачным обстоятельством, избавившим пострадавших от многочасового изматывающего сидения в зале.

Пока семейная пара лечится, в аппарате уполномоченного по правам человека изучают решение Тверского межмуниципального суда. Как известно, истцы подали в суд, опираясь на федеральный закон о терроризме, в котором недвусмысленно сказано, что компенсация ущерба, причиненного в результате теракта, лежит на властях субъекта федерации, где теракт произошел (то есть в данном случае v Москвы). Основанием для отказа послужила лихо закрученная защитой мэрии цепочка из статей Гражданского кодекса, из которых почему-то следует, что моральный ущерб ущербом не является. В решении суда эта мотивация переписана практически слово в слово.

«Как у юриста оно вызывает у меня очень большие сомнения, v говорит начальник управления по восстановлению прав граждан в аппарате уполномоченного при правах человека Вячеслав Селивестров. v А в мотивировочной части v какой-то информационный шум. Москва уже допустила один большой ляп v то, что выплатила деньги не как компенсацию, а как социальные выплаты, v это с юридической точки зрения ставит ее в сложное положение. Возможно, проблема в том, что закон о терроризме слишком сильно ушел вперед по сравнению с другим законодательством, v продолжил Селивестров, v и такую норму государство пока просто не может финансово обеспечить, но в любом случае решения суда не должны быть такими».

Тем временем люди все звонили и звонили. За шесть часов было принято около 100 звонков. Жаловались на финансовые пирамиды, лохотронщиков, милиционеров-взяточников, на своих соседей наконец. Всех их выслушивали и предлагали написать письмо. Последний человек позвонил в начале пятого: «Еще работаете?» v «Работаем». Быстро получив совет написать письмо, дозвонившийся счастливчик повесил трубку. Действо закончилось.

«А почему так мало рекламы было v только на «Маяке»? v спросил я напоследок у одного из организаторов. v Вот вам одни старики и звонили». v «И так телефоны разрывались. А если бы больше звонили v связь бы вообще оборвалась».

«И почтовым ящикам тоже несладко пришлось бы», v подумал я, но промолчал.