Адрес: https://polit.ru/article/2004/12/22/tzar/


22 декабря 2004, 08:51

Путин - царь или государь?

Изменения в территориальном устройстве страны, реформа социального обеспечения, действия силовых органов дают основания снова задать вопрос о характере полномочий первого лица нашей страны – не только писанных, но и культурно обусловленных. Этой теме посвящается вторая беседа с директором Института национальной модели экономики Виталием Найшулем и научным сотрудником этого института Ольгой Гуровой. Первая беседа --  «Как строить Российскую империю», – это один из возможных подходов к содержательному пониманию выступлений Путина после Беслана (если реформу регионального управления принимать за реформу страны, а не просто за «подвижки» в административном  аппарате). Представленный ниже текст является продолжением разговора об инициативах власти осени-зимы 2004 года в аспекте политического анализа высказываний президента, которые вызывают подозрения в дисфункции власти. Беседовал Виталий Лейбин.

Что такое сильная власть и чем она отличается от слабой? Как это можно определить? В чем ее функция? Можем ли мы ввести какую-то систему координат, чтобы понять, сильна ли наша власть или слаба?

Найшуль. Говоря о силе власти, у нас обычно путают ее способность организовывать страну (даже не проводить реформы, а просто выполнять функцию организации социума) и способность к репрессиям.

Например, если академический институт выпускает орфографический словарь, то закрепляет тем самым нормы русского языка. Это – социально-организаторская функция. И без словаря можно жить, но тогда понятие нормы становится расплывчатым. Что касается государственной власти, то ее сила в том, чтобы адекватно, так как у нее есть воля и разум, способствовать организации всего социума, включая работу государственных органов.

Другой способ общения людей с властью состоит в ожидании и боязни репрессий. Здесь сила измеряется тем, сколько людей чувствуют, что их могут посадить, сослать и т.п. Мне кажется, что по отношению к каким-то категориям граждан репрессивная составляющая власти за последнее время усилилась.

Но, помнится, Борис Павлович Курашвили прочитал в 1981 году доклад о слабости советского государства. Это притом, что тогда еще сажали диссидентов и власть была гораздо жестче, чем сейчас. Доклад поразил всех: все разом заспорили. Меня, однако, он не удивил: в Госплане, где я работал в 70-е годы, слабость власти уже ощущалась. Когда ЦК КПСС принимает решения, они одобряются партийным Съездом (куда выносились только самые важные вопросы), а потом эти решения не выполняются, – это значит, что страна неуправляема.

Когда Путин пришел к власти после Ельцина, было тотальное убеждение, что власть усилилась. Почему так произошло?

Найшуль. Я думаю, что Путин воспользовался очень мощным этосным ресурсом. Что про него говорили? Говорили, что не знаем, какая у него программа, но «он наш», «такой же, как мы». Это очень важное чувство. Если он такой, как мы, значит, он думает, как мы. Мы ему доверяем.

Как я уже говорил, сила власти меряется не только мощью репрессий. Наполеона, например, кадровые солдаты называли «наш маленький капрал». Самый сильный Царь – не тот, кто раздает тумаки направо и налево, а тот, кого невозможно ослушаться. Спайка с обществом и есть его реальная сила. Это хорошо видно по российской истории. Первый Царь династии Романовых Михаил Федорович был очень слабым и как личность, и по репрессивным возможностям. Но после Смутного времени вся страна желала поддержать Царя, и в результате он был очень эффективен. А вот другой слабый администратор – Николай II – был беспомощен, потому что значительная часть людей шла против царской власти или была к ней безразлична.

Отсутствие контакта, связи со страной «обескровливает» власть. Ельцин  в какой-то момент потерял эту связь: Чечня, мелкие, но заметные народу ошибки, потом олигархи. Но в начале для большинства населения он был своим. Это – колоссальный ресурс.

Насколько я понял, «этосный» ресурс с самого начала был и у Путина. Но почему сейчас мы ощущаем кризис власти?

Найшуль. Выборы в Думу и президентские выборы были сверх­победонос­ны­ми, Путин одержал, говоря по-английски, «landslide victory». Но дальше произошел какой-то сдвиг, и контакт со страной был потерян. Почему? На этот вопрос есть несколько ответов.

Прежние Думы ставили палки в колеса, правительства «несли свою пургу», и первому лицу было, конечно, не разбежаться. Волеизъявлением страны и Государственная Дума, и Правительство оказались подчинены Президенту, и стало мерещиться, что можно делать все, что угодно. Но согласие надо получать не внутри Садового кольца, а со всей страной, а она от Президента не зависит. Наоборот, это он зависит от нее.

Далее, все четыре года номенклатура критиковала Путина за то, что он любит свой рейтинг больше, чем страну, и не тратит свою этосный ресурс на проведение непопулярных, но необходимых стране реформ. Создается впечатление, что эти речи достали Президента, и он решил сделать все неприятные дела сразу.

Возможно, также, кризис вызван изоляцией Президента. Ведь Президент России – заключенный, перевозимый из загородной резиденции в Кремль и обратно. Больше он ничего не видит. Путин не имел опыта такой изолированной жизни, но он вырос в питерской коммунальной квартире, и этого ему надолго хватило. Но за победоносными государственными делами в изоляции, можно растерять чувство того, что подойдет для коммунальной квартиры, а что нет.

Однако самое главное – не это. После Беслана стало ясно, что долго отстраиваемая вертикаль власти оказывается никчёмной. Это понял народ. Это понял Президент. Они знают это друг про друга, но пока молчат…

А как должно поступать первое лицо, чтобы быть адекватным? Можем ли мы сформулировать общие принципы?

Найшуль. Первое лицо нашего государства называется Царем – и это правда даже в наши демократические времена. Вощанов, бывший пресс-секретарь Ельцина, возмущенно рассказывал, как Президент, исчерпав все доводы, сказал ему: «Тебе Царь сказал, иди и делай!». То есть не просто начальник, а Царь. Это было где-то в 1991 году. А когда Ельцин покидал свой пост, на экране одновременно появились два фильма – Би-Би-Си: «Царь Борис» и НТВ: «Президент Всея Руси». Да и сама передача власти в присутствии Патриарха кричала о русском государственном прошлом и мало чем напоминала современные западные аналоги. Можно также вспомнить и советскую историю, когда Сталин на вопрос матери «Кем ты работаешь?» отвечал: «Царем!».

В физике есть понятие «идеальный маятник». Это маятник без трения, с невесомой нитью и т.п. Идеальный маятник – абстракция, в природе их не бывает. Но идеализация позволяет успешно решать реальные физические задачи. Идеальные модели можно усложнять, и каждую реальную ситуацию рассматривать как модификацию идеальной модели. Аналогично и историко-культурные идеализации позволяют разбираться с современными политическими институтами. Понятно, что Ельцин - не Царь и Путин - не Царь, и, если сравнивать их с реальными Царями, различия окажутся колоссальными. Но вполне продуктивно использовать понятие «абстрактного Царя». Эта идеализация подразумевает одну функцию – Царь правит. (Мы оставляем вне анализа религиозное свойство Царя – быть помазанником Божьим.)

А есть другое русское слово – Государь. Во многих текстах оно употребляется как синоним Царя. Но с точки зрения функций никакой синонимии нет: Царь правит, а Государь владеет. Разница такая же, как между владельцем фирмы и ее управляющим. Привычная синонимия возникла оттого, что со времен Ивана IV первое лицо работало сразу на двух должностях. Кстати, и во многих фирмах владелец и управляющий являются одним физическим лицом.

В русской истории, однако, мы видим, что Государь не всегда равнялся Царю. Даль пишет, что «в народном правлении Новгорода, чествовали его Государем». В западно­европей­ских языках наш «Государь» означает «суверен», и от него происходит целый комплекс политических понятий, например, суверенитет.

Управляющему-Царю могут быть переданы огромные полномочия, но не все, и часть всегда остается за хозяином, за Государем. Неспособность отделить одни полномочия от других – причина крупных политических ошибок наших демократических Президентов.

Например?

В нашем народном правлении Государем является вся страна или, выражаясь по-старинному – вся Земля (это понятие обсуждается в тексте "Как строить Россискую империю"). Она и должна определять самое важное в политике нашего государства. Когда Ельцин самочинно, не обратившись к стране, начал первую чеченскую войну, он был не в своих правах. Война – дело опасное для всей страны, и поэтому это вопрос суверена, а не управляющего (если нет нужды в быстром оперативном решении).

Присваивание Царем полномочий Государя приводит к огромной дисфункции власти. Ельцин немедленно получил оппозицию людей самых разных взглядов: и коммунистов, и демократов. Он сам почувствовал, что обмишурился и, как тогда говорили, «спрятался за носовую перегородку» – не появлялся на публике, сославшись на операцию носа. Если Президент считал необходимым применение силы, он должен был многократно объяснять это стране. Вспомним, что Ельцин много раз демонстрировал, что ему мешает Верховный Совет, потом выступил с телеобращением к стране и лишь затем распустил Верховный  Совет. Это во многом определило его победу.

После начала первой чеченской войны его союз со страной расстроился, а президентская власть сильно ослабла. В результате он вынужден был учреждать олигархов и искать у них защиту от народа. Он и сам признал чеченскую войну  самой большой неудачей своего правления.

Были и другие, аналогичные ошибки Президентов. Наши боевые действия в Дагестане в начале второй чеченской войны носили оборонительный характер, и у Путина была полная поддержка населения, но когда войска перешли через Терек, характер войны изменился, и снова начались дискуссии. В этот момент первое лицо государства должно было выступить и объясниться с хозяином, с Государем.

Другой пример касается поворота внешней политики после 11 сентября, сближения с США. Такие повороты тоже требуют объяснения с сувереном, поэтому Президент должен был выступить с внешнеполитической речью и объяснить, в связи с чем мы так круто поворачиваем руль. Президент посчитал, что момент был благоприятен, и что тут обсуждать, когда и так все ясно. Это неправильная точка зрения. Сам факт того, что управляющему все ясно, не избавляет его от обязанности информировать хозяина и согласовывать с ним свои действия.

Важнейшие полномочия Государя относятся к экономико-правовой сфере. Узаконить результаты приватизации не сможет ни Президент, ни Государственная Дума, ни Верховный и Конституционный суды, ни все они, вместе взятые. Необходимо получить согласие Государя. От него же нужно получить и согласие на налогообложение: сегодня власть вырывает налоги, используя репрессивная ауру, оставшуюся в наследство от советской власти, а население валяет налогового дурака.

Мне кажется также, что и монетизация льгот может дорого обойтись Президенту. Бардак, связанный с этими льготами, обсуждается на разного рода заседаниях уже много лет. Что касается  техники государственного управления, вывод очевиден: надо рационализировать движение денежных средств и сократить воровство. Но главный вопрос состоит в том, согласен ли с этим хозяин. А хозяин говорит так, как мне сказал один пожилой человек: «Что с нами делают?» Фраза «с нами делают» означает, что суверен не спрошен. Результат для власти может быть тяжелым, так как захватывает большую часть населения. А сделать компенсацию, при которой все были бы в выигрыше, – очень трудно.

Но даже если выигрыш очевиден, то это не решает всех проблем. Представьте, что вы приходите в банк, и вам говорят: «Мы будем вам выдавать деньги не ежемесячно, как договорились, а раз в два месяца, но зато в два раза больше». Вы уйдете оттуда с недоумением и подозрением: а что они сделают в одностороннем порядке в следующий раз, наплевав на собственника вложенных средств. Даже, если арифметически все правильно, то все равно возникает «напряг».

Кстати, есть и технический способ снять эту проблему: сделать переход в новую систему добровольным. В Чили переход к частной системе пенсионного обеспечения, которую сейчас пытаются внедрить у нас, был в условиях диктатуры, причем не мнимой, а всамделишной и очень жесткой. Казалось бы, диктатор может многое себе позволить. Но не все. Переход в новую пенсионную систему был добровольным: 85% перешло в течение первого месяца, а 15% осталось. И сейчас еще есть люди в старой системе. Успех реформы – результат широкой поддержки ее населением.

Гурова. А Хозе Пиньера, который придумал эту реформу, каждую неделю выступал по телевидению и рассказывал про нее. Наши же реформаторы все делают, как партизаны.

В переходный период, в «междувременье» можно многое сделать, никого не спрашивая и ничего ни с кем не согласовывая, но это не очень хороший способ постоянного ведения государственных дел.

Замечу также, что не все льготы в принципе можно монетизировать. Представьте, что в средние века решили бы монетизировать льготу – право сидеть в присутствие короля. Есть льготы, которые имеют символический характер. Попытки монетизировать символические льготы вызывают чувство оскорбления. Для многих ветеранов войны льготы носят именно символический, а не меркантильный характер. Отсюда и возмущение.

Найшуль. Необходимо подчеркнуть, что формальных институтов, представляющего волю Государя, в нынешней политической системе нет. Это извиняет первое лицо в глазах специалиста, но не спасает его от народного недовольства. Однако разговор об институтах общения первого лица со страной мы хотели бы отложить до следующей беседы.

Вы сказали в основном о том, что не следует делать первому лицу. А есть ли действия, которые ему предписываются, своего рода должностные обязанности?

Найшуль. Они, как мы уже говорили, задаются глаголом править. У него, по Далю, шесть значений, которые и определяют полный список должностных обязанностей первого лица в нашей государственной культуре. Их важно знать первому лицу, чтобы не делать дорогостоящих ошибок, и народу, чтобы сравнивать поведение реального первого лица с эталонным. Кстати, в русских пословицах имеются чрезвычайно суровые аттестации неудачного правления: Царь тот правил, как медведь в лесу дуги гнет: гнет не парит, переломит — не тужит, или, еще хуже: правит, как черт болотом.

Итак, во-первых, Царь правит страной, как врач правит вывих, строитель правит дорогу, автор правит рукопись; как правят косу или бритву. А еще лучше, как Бог пути грешных правит. Подобные действия характерны для "Царей- реформаторов". В качестве примера упомянем, конечно, Св.Владимира, крестившего Русскую Землю, а также Петра Первого, «прорубившего окно в Европу». И сегодня так много в нашей стране нуждается в исправлении!

Во-вторых, Царь правит страной в старом значении правитьоправдывать, выставлять правыми, освобождать от вины или повинности. Править в этом смысле можно и отдельных людей, и целые слои населения, и лиц, предпринимающих определенные виды действий. Так действовали "Цари-освободители", как, например, Александр II, освобождая от крепостной зависимости крестьян, Петр III, давший вольность дворянству, а в новейшее время Ельцин, разрешивший свободу торговли. Но и последующим "Царям" предстоит много работы, потому что наши люди и сегодня не свободны в созидательной деятельности на благо себя и своих близких, родного Отечества.

В-третьих, Царь правит страной, как правят свадьбу или правят церковную службу, исполняя все должное. Так действовали "Цари-консерваторы": Владимир Мономах, Екатерина Великая; свою бюрократическую свадьбу правил Л.И.Брежнев. К сожалению, "государственная свадьба" демократических времен сильно напоминает чеховскую, а о благолепии церковной службы и мечтать не приходится.

В-четвертых, Царь правит страной, как правят пеню или убытки, т.е. взыскивая, взимая должное – и не только в денежной форме. Так действовали "взыскующие Цари": в древности – Княгиня Ольга в отношении древлян, в XIX веке – Николай I и Александр III, устранявшие негативные последствия прошедших реформ. Так пытался действовать в первый срок своего пребывания у власти В.В.Путин. В народе это называется "наведение порядка", но пока что его результаты носят противоречивый характер – наверное, потому, что никто не понимает, в чем этот порядок состоит.

В-пятых, Царь правит страной, как правят кораблем по компасу, ясно осознавая цель своих действий. Так правили "Цари-новаторы": Ярослав Мудрый, Петр Первый. Среди них мог бы быть и М.С.Горбачев, если бы его компас и карты не подпортило номенклатурное шестидесятничество. А теперь страна вообще плывет без компаса и карт.

Наконец, в-шестых, Царь правит, как возница правит упряжкой, но, конечно, не всей страной, а только служилыми людьми. В этом бывают успешны "Цари-администраторы": Иван II Калита, Екатерина II Великая, в новейшие времена И.Сталин. Наш Президент тоже попытался строить вертикаль власти, но она оказалась неполноценной.

Есть ли что-то существенное, что необходимо добавить сегодняшнему разговору о функциях первого лица в России – президента, «царя»?

Найшуль.: Сегодня в нашей стране на основе бюджетного профицита возникают грандиозные замыслы дорогостоящих инфраструктурных проектов, типа многополосной стратегической автотрассы Петербург-Владивосток. Похоже, что они отражают манию величия России у тех, кто не чувствует ее настоящих проблем. В свое время, когда Хрущев предложил «Догнать и перегнать Америку!», народ ответил, что «догнать мы можем, но перегонять ее нам никак нельзя, потому что все увидят, что у нас задница голая». Вместо того чтобы финансировать чудо-проекты, хорошо было бы вплотную заняться нашими застарелыми государственными болезнями, список которых общеизвестен. Это труднее, чем забивать шпалы по известной технологии. Но решались и такие задачи. Русские Цари ведь не только шпалы забивали!