Адрес: https://polit.ru/article/2005/05/24/feb/


24 мая 2005, 16:18

Голый энтузиазм - это не очень нравственно

Фундаментальная электронная библиотека (ФЭБ) – детище двух государственных структур: Научно-технического центра «Информрегистр» при Минсвязи РФ и Института мировой литературы (ИМЛИ) РАН. В составе библиотеки – материалы по русской литературе XIX-XX веков, фольклору, филологические исследования; кроме того, ФЭБ в своих недрах содержит не только тексты, но и аудио-файлы и изображения.

К столетию со дня рождения Михаила Шолохова, которое страна отмечает 24 мая, в архиве ФЭБ появились первые 20 листов беловой рукописи «Тихого Дона», которая была обнаружена 15 лет назад и должна служить подтверждением того, что роман действительно принадлежит перу 20-летнего писателя. К концу года руководство ФЭБ обещает выложить в сеть полный состав шолоховской рукописи в полном цвете. Юлия Идлис встретилась в генеральным директором ФЭБ Константином Вигурским и директором по развитию Михаилом Визелем, чтобы поговорить о перспективах фундаментальных электронных библиотек в России, об авторском праве и о чудесах, которые случаются с рукописями в Интернете.


Расскажите о круге изданий, которые можно найти в ФЭБ: по какому принципу вы формируете архив?

Константин Вигурский: Это вопрос простой и одновременно сложный. Простая часть в нем вот какая: это памятники русской литературы, начиная с «Повести временных лет» и кончая литературой XX века – той, которую уже можно относить к классике. Набор безусловен, понятен и очень велик. Сложности начинаются там, где нужно решать, что класть по конкретному «направлению».

Направлению?

Константин Вигурский: Дело в том, что у нас есть Электронные Научные Издания (ЭНИ), под которые разработаны типовые схемы, и эти схемы универсальны для фольклорных жанров – сказок, былин и т.д. – и для творчества писателей. Например, есть ЭНИ «Пушкин». Это, во-первых, произведения Пушкина, то есть наиболее авторитетные академические издания – не только собрания сочинений, но и то, что издавалось отдельно, как «Капитанская дочка». Во-вторых, это литература о Пушкине: исследования, историко-биографические материалы, текстологические работы. В-третьих, библиография. Потом, у нас открыт раздел «Пушкин в музыке» - там даются ноты, фонограммы.

Вопрос «что класть» - он, в общем, несложен: есть авторитетные издания, их не так мало, но и не так много, так что это все обозримо. Тексты кладутся со всеми примечаниями, комментариями, редакциями и вариантами.

Вы отбираете только наиболее авторитетные издания – своего рода филологическую «классику», и к тому же выкладываете одно и то же произведение в разных изданиях. Зачем?

Константин Вигурский: Потому что в нашем деле очень важно точно идентифицировать текст: когда человек получает доступ к нему, он должен знать, с чем работает. Ведь не секрет, что в электронных библиотеках сплошь и рядом бывает так, что не указан ни автор, ни название произведения, а есть просто текст. Это, конечно, патологический случай, но есть и другие. Скажем, написано: «Пушкин. Евгений Онегин». Что за Пушкин? Что за Евгений Онегин?

Или другой пример. Вот Грибоедов не оставил автографа «Горя от ума»; есть пять-шесть наиболее авторитетных списков, по которым все и публикуется. И разные издания могут различаться – пунктуационно, орфографически, даже структурно. Поэтому, когда вы говорите, что прочитали «Горе от ума», возникает вопрос: а какое «Горе от ума»?

А как вы решаете вопрос с авторскими правами?

Константин Вигурский: Ну да, это самый вкусный вопрос.

Конечно. Ведь была скандальная история с электронной библиотекой Максима Мошкова, которого заставили в свое время снять большой объем текстов с сайта…

Константин Вигурский: Почему «была»? Она и сейчас есть. А что касается нас, то здесь несколько моментов.

Во-первых, по русской литературе и по научной литературе в нашей области столько материала, выходящего за рамки закона об авторских правах, что нам бы с этим совладать.

Что это за материал?

Константин Вигурский: Издания 1930-х годов, издания дореволюционные – которые не то что не утратили своего значения, а это единственно важные материалы по какому-либо вопросу, потому что не было никаких переизданий с тех пор.

Во-вторых, наш проект ведут две организации: «Информрегистр» Минсвязи и Институт мировой литературы Академии наук. И по целому ряду произведений права распоряжения этими произведениями, выполненными в связи с производственными обязанностями в рамках Академии Наук, принадлежат Академии Наук. И поэтому мы можем их публиковать совершенно законно.

Но, конечно, есть произведения, по которым действительно надо договариваться. И мы пытаемся – с кем-то заключаем договора, а с кем-то просто созваниваемся.

Михаил Визель: Я могу привести характерный пример. Когда открывали раздел «Пушкин в музыке», я как директор по развитию предложил: романсы – это, конечно, замечательно, но не романсом единым жив современный человек, и поэтому давайте класть и современные вещи, например, такой «тяжелый блюз» группы «Калинов мост» на текст «Во глубине сибирских руд…». И естественно, возникает вопрос с авторскими правами. Я просто позвонил Дмитрию Ревякину, сказал, что, мол, так и так, мы хотим выложить вашу песню в нашем собрании. И он не то что не возражал, а был смущен: мол, да как же так, это мое музыкальное хулиганство класть вместе с Глинкой и Рахманиновым! Да, конечно, я буду польщен.

Константин Вигурский: Да, ведутся и такие переговоры. Или вот нам нужно получить перевод одной книги – я фамилий не буду называть, это как пример. Переводчице за восемьдесят лет, она лежит после тяжелого инсульта. А она правообладатель, и договор надо заключать с ней. Родственники ее не возражают, а с ней физически подписать договор – это очень сложная проблема, которая, конечно, теоретически решается, но это надо все бросить и только этот договор подписывать.

Здесь я солидарен с Максимом Мошковым: при большом количестве авторов, даже если возжелать быть святее Папы римского, это очень непросто. Ну представьте: сотни, если не тысячи авторов, каждого надо разыскать, с каждым связаться. Мы проводили эксперимент: по одному «направлению» подобрали две сотни авторов, и за год смогли заключить реально порядка десяти договоров.

То есть иногда вы идете по принципу Мошкова – выкладываете произведение на сайт, а если автор потом станет возражать, то снимаете его?

Константин Вигурский: Да, но это, конечно, касается только некоммерческого использования текстов. Если речь идет о коммерческом проекте, если создатель библиотеки получает деньги за ее использование, то надо отстегивать, это точно.

Есть ведь еще другая проблема: с законодательством по авторскому праву у нас все совсем непросто. Вокруг этого вопроса всегда очень много словоблудия, и об авторском праве часто говорят люди, которые его сами элементарно нарушают. Борются за чистоту нравов, а сами пользуются нелицензионным Word’ом, к примеру.

Михаил Визель: К тому же есть отдельная проблема: с кем автору заключать договор. Ведь электронная библиотека не всегда является юридическим лицом.

А как обстоит дело с ФЭБ? У вас есть этот статус?

Константин Вигурский: Мы как раз сейчас пытаемся его получить. Проект ведут две организации, так что мы заключаем договора от их лица. Но для многих библиотек непонятно вообще, как решать эту проблему, потому что они в полном смысле слова с точки зрения законодательства виртуальны: их нет.

ФЭБ – некоммерческий проект. На чьи средства вы существуете?

Константин Вигурский: Ну, с миру по нитке – голому рубаха. Хотя, конечно, не такие уж и нитки. Что-то давало государство, особенно на начальном этапе. На самом старте очень сильно помог фонд Сороса. Фонд РГНФ – Российский гуманитарный научный фонд, Российский фонд фундаментальных научных исследований нас поддерживают на протяжении многих лет, Академия наук выделяет определенные средства.

В частности, в Академии наук уже третий год ведется программа «Филология и информатика». Там два больших блока: один – это создание национального корпуса русского языка, т.е. компьютерная лингвистика, - а второй связан с подготовкой электронных текстов. И в этом втором блоке основные средства идут на ФЭБ.

Вы ведете статистику посещений? Сколько человек заходит на сайт ФЭБ в среднем?

Константин Вигурский: Это очень сильно колеблется в зависимости от сезона.

Чем ближе к сдаче курсовых, тем больше посетителей?

Константин Вигурский: По-разному. Вот праздники очень сильно влияют, летние отпуска. Это у всех крупных электронных библиотек так: Первого мая – провал, на Рождество и Новый год – провал. Летом - с июля по середину августа – мертвый сезон. Потом вдруг начинаются какие-то всплески. В среднем, посещение колеблется от 4 до 6 тысяч в день. Причем тут очень интересна еще и география: Россия – это примерно 48%. Больше половины идет из зарубежья – например, около 15% приходится на США, 20% – на Европу. И сколько-то идет из стран СНГ. Из Индии достаточно много идет, из Китая.

Ваша целевая аудитория – научные сообщества, университеты. Не слишком ли это шаткая основа для проекта, учитывая проникновение Интернета по России? Ведь в каком-нибудь Урюпинском университете может просто не быть хороших каналов связи.

Константин Вигурский: Это не так. Например, в Кемеровском университете очень хороший быстрый Интернет. В свое время ведь была большая программа, финансируемая Соросом, по оснащению университетских центров.

Михаил Визель: Да, у провинциальных университетов действительно бывают изумительные сайты, но зачастую такой сайт оказывается сам по себе, а филологические факультеты – сами по себе. Я много раз сталкивался с тем, что все адреса филфаков и их  кафедр, указанные на сайте университета, замкнуты на девочку-секретаршу или на сисадмина, а никто из преподавателей и профессоров понятия не имеет, что это за зверь такой Интернет и как его применить к работе.

Константин Вигурский: Статистика показывает, что средний срок жизни сайта – от полугода до года. Что это значит? С одной стороны, в нашей стране много энтузиастов, которые первыми ринулись в этот сетевой океан и насоздавали сайтов. Но у этой медали есть и обратная сторона: у человека сменились интересы, семейной положение, место жительства – и он бросил сайт, и сайт умер.

И роль государства здесь тоже очень своеобразна. Университеты же не частные лавочки, там не должно все держаться только на инициативе людей. А государство до самого последнего момента не обращало внимания на контент. Ни в программе «Электронная Россия», ни еще где-либо нет ничего связанного с контентом. Логика такая: давайте настроим кучу трубопроводов, а что по ним качать – это само потом придет. А ведь голый энтузиазм – это не очень-то нравственно, вообще говоря.

Михал Визель: Да, типичная ситуация такова: один раз выделяют деньги на интернетизацию университета, создают прекрасный сайт и бросают.

Константин Вигурский: Именно поэтому мы пытаемся институциализироваться, чтобы это не было сиюминутной акцией: вот нам интересно, мы взяли да сделали, а потом интерес иссяк – и все закончилось. Ведь не надо забывать, что за всем этим всегда стоят огромные деньги и труд: сканирование, распознавание, вычитки, поддержание сайта. И если тысячу раз отсканировать Пушкина, то, во-первых, лучше он не станет, а во-вторых, огромное количество средств будет потрачено зря. А именно это и происходит: вы посмотрите, какое дублирование текстов идет в Интернете.

И вы пытаетесь с этим бороться? Если обобщать – какие цели преследует ФЭБ?

Константин Вигурский: Знаете, лично я бы «Дон Кихота», например, в электронном виде читать не стал: я лучше возьму его в хорошем издании, с иллюстрациями Доре. К сожалению, мониторы обладают несравненно худшим качеством воспроизведения текста, чем полиграфия. Да и скорость чтения и восприятия текста с экрана ниже, чем с листа. Но для работы с текстом электронная форма – незаменимая вещь, она дает качественно иные возможности.

А чтобы работать с электронным текстом, я должен ему доверять. Получив этот текст, я должен знать, что мне не придется бежать в библиотеку и перепроверять все. Для этого должен быть полный состав книжки – от титульных листов до выходных данных, все вычитано, проверено.

Электронные библиотеки решают две основные задачи: доступность и качество текста. Вот Максим Мошков, деятельность которого я очень ценю, прежде всего решает первую задачу: массовость, доступность. А мы решаем прежде всего вторую. Мамы разные нужны, мамы разные важны.