Адрес: https://polit.ru/article/2006/04/24/uelbek/


24 апреля 2006, 09:08

Возможность Уэльбека

Мишель Уэльбек в Москве не впервые. В мае-июне 1999 года он уже приезжал сюда в составе делегации из девяти французских писателей в рамках «Французской литературной весны». Но тогда он показался невзрачным и невыразительным на фоне прочих галльских остроумцев, любящих и умеющих представить себя публике. Всеобщее внимание привлекал «дядька Черномор» этой компании – 77-летний живой классик Ален Роб-Грийе. Уэльбек же показался видевшим его вблизи похожим на загнанного зверька и запомнился двумя обстоятельствами – странной манерой держать сигарету  и тем, что каждый из приехавших писателей рано или поздно упоминал   его роман «Элементарные частицы», не известный еще в то время русскому читателю. Причем одни приводили его как пример крайнего упадка французской литературы, другие – как доказательство полного ее благополучия.

Нынешний недельный визит Уэльбека в Москву и Петербург прошел совсем по-другому. Писатель по-прежнему зажимает сигарету между средним и безымянным пальцами левой руки, но все остальное отличалось разительно. Уэльбек, живущий теперь в Испании, загорел что твой Иглесиас, поправился и вообще выглядит гораздо лучше и живее, чем на жутких фотографиях, вывешиваемых им на своей домашней странице. Многочисленные встречи с читателями – от овеянного традициями Политехнического музея до продвинутого «Клуба на Брестской» - показали, что он такой же никудышный оратор, не умеющий и не желающий говорить сколь-нибудь выразительно или хотя бы достаточно разборчиво, но теперь это воспринималось не как признак неуверенности, а скорее как свидетельство вальяжного равнодушия  признанного корифея к внешним проявлениям читательской любви. И это – статус корифея – главное, что отличало этот визит от предыдущего. Все, пришедшие на встречи, читали и  «...Частицы», и «Платформу», и «Лансароте» и даже недавно выпущенный сборник стихов, которые Уэльбек читал всякий раз перед тем, как начать отвечать на вопросы (которые, по справедливому замечанию ведущего вечеров Константина Мильчина то и дело сбивались на вопрошания о смысле жизни заезжему гуру). Уходили же со встреч, прижимая к груди новый роман - «Возможность острова», к выходу которого в «Иностранке», собственно, этот визит и был приурочен.

Надо сказать, что столь мощный промоушен был совершенно оправдан. Не оправдан вообще (см. «Мир как супермаркет» и т.д. - кстати, Уэльбек заявлял, что намеревается походить по  супермаркетам, чтобы, совсем как Воланд, посмотреть на москвичей «в массе»), а в данном конкретном случае. В прошлом году, когда «Возможность острова» вышла в оригинале, Уэльбек заявлял, что это – лучшее из всего им написанного. Патентованный маргинал Уэльбек выступил в данном случае как любой из его собратьев-сочинителей. Отличие, однако, состоит в том, что на сей раз это действительно так. Почему - почти непонятно.

В "Возможности острова" автор тасует все те же, давно известные и типичные для него темы и сюжетные ходы. Он снова с маниакальной настойчивостью доказывает, что человек не создан для счастья и грезит о появлении путем клонирования расы  сверхлюдей, не нуждающихся ни в животной пище, ни в животных страстях. Книга не избегает откровенных описаний на грани (а порою и за) порнографии и при этом полна философских рассуждений о морали, религии и искусстве. Главные её герои – представители европейского «верхнего среднего класса», не имеющие материальных проблем, но при этом в ней сурово обличается общество потребления. В ней в избытке хватает и злобных мизогинических да и просто мизантропических выпадов (Just say «No», use condoms – так автор предлагает решать проблему капризничающих детей), здесь найдут чем поживиться и религиозные фундаменталисты всех мастей.

Однако на сей раз все эти темы вдруг пришли в гармонию и раскрылись по-новому, как букеты хорошо подобранных сыра и вина. Кроме того, появились новые, не используемые ранее Уэльбеком краски. В первую очередь это пародия и даже самопародия. В наброске киносценария, который делает главный герой – успешный артист разговорного жанра Даниель, уставший от сцены и решивший стать кинематографистом, трудно не усмотреть пародию на финал фон-триеровского «Догвиля»: «В конце эпизода из машины, из задней дверцы, выходит толстяк с очень черными волосами, лоснящимся, изъеденным оспой лицом, в черном двубортном костюме, а с ним скелетоподобный старик, чье тело утопает в сером плаще. Он созерцает результаты бойни (клочья красного мяса на лугу, желтые цветы, люди в черном), тихо вздыхает и, повернувшись к товарищу, произносит: “A moral duty, John”».

Мало того. В книге три рассказчика: сам Даниель и два его клона-потомка – «неолюди» Даниель24 и Даниель25, которые читают и комментируют исповедь, оставленную их далеким предком. И вот в самый напряженный момент повествования, сразу после разрыва Даниеля со своей многолетней подругой, Даниель25 сообщает, что, в нарушение всех правил обращения с человеческими текстами, он удаляет из рукописи 90 страниц, «полные мучительных размышлений об упадке мужской силы, перемежаемых порнографическими и в то же время гнетущими описаниями неудачных попыток полового сношения с различными андалусскими проститутками», потому что они… безнадежно устарели. То есть автор сам сбрасывает с корабля современности как раз то, что в свое время шокировали и восхищали принесшие Уэльбеку всемирную известность «Элементарные частицы».

Но самое главное и самое невероятное – в романе появляется любовь. Не только печальная констатация ее невозможности и не оставляющие удручающее впечатление оргии, а подлинная человеческая страсть — та самая, что движет солнце и светила, заставляет людей совершать безумства и геройства, ведет к расцвету новых религий (как выдуманных Уэльбеком «элохимитов»), и толкает на далекие опасные путешествия, как то случилось с презревшим благоустроенную бесстрастную жизнь героем далекого будущего.

«Эти несколько часов, - вспоминает 47-летний Даниель свою первую ночь с 22-летней возлюбленной - были оправданием всей моей жизни». И мизантроп с внешностью усталого циника, Мишель Уэльбек так выстраивает свой роман, что ему веришь: «остров», символ рая на земле, к которому  стремится лишенный страстей неочеловек Даниель25  – возможен, несмотря на все наши несовершенства.

Видимо, несмотря ни на что, автор не исключает этого и для себя лично. Во всяком случае, на довольно бестактный (хотя, надо признать, вполне уместный в контексте творчества Уэльбека) вопрос о возможности для него самого самоубийства, он ответил на удивление резко и афористично: «Самоубийство – профессиональная ошибка писателя».

В профессионализме же Уэльбека после выхода «Возможности острова» можно не сомневаться.