Адрес: https://polit.ru/article/2006/10/31/slutsker/


31 октября 2006, 12:53

“Мы должны предложить новую этическую платформу”

Степень развития ксенофобии в обществе ставит на повестку дня вопрос не только о работе правоохранительных органов, сталкивающихся с последствиями выплеска этих настроений, но и об идеологической деятельности, направленной на вытеснение ксенофобско-националистического и фундаменталистского дискурса позитивным нациестроительным. В феврале 2006 года была создана Объединенная Комиссия по национальной политике и взаимоотношениям государства и религиозных объединений при Совете Федерации. В ее задачи входит разработка национально-конфессиональной политики, а также отслеживание текущей ситуации и оперативное реагирование на нее. О проблемах в этой сфере, их корнях и способах решения мы побеседовали с заместителем председателя Объединенной комиссии по национальной политике и взаимоотношениям государства и религиозных объединений, членом Совета Федерации Владимиром Слуцкером. Интервью взяла Анна Яковлева.

Социологические опросы свидетельствуют о том, что россиян сегодня по-настоящему волнует пресловутый “национальный вопрос”. Кондопога, Грузия, мигранты, иностранные студенты, фашисты… Каков ваш прогноз относительно дальнейшего развития межнациональных отношений в России?

Многонациональность и многоконфессиональность нашей страны — это одновременно и потенциал, и пороховая бочка. Все зависит от того, по какому пути мы пойдем. Но помимо “внутренних” российских проблем существует не менее опасная – общемировая – тенденция, которая проецируется на Россию извне. Сегодня прямая и непосредственная угроза нашей стране, ее национальному и религиозному благополучию – быть втянутой в глобальный цивилизационный конфликт.

Этот термин сейчас используется достаточно широко. Что вы имеете в виду под конфликтом цивилизаций?

Я говорю о конфликте систем ценностей между двумя противоборствующими сторонами – Западом и странами с исламской идеологией. Западная идеология базируется на протестантской, западно-христианской системе ценностей, которая ассоциируется с так называемой демократией, либеральными правами и свободами. В основе же ее лежит постоянный и неуклонный рост потребления. Ей противостоит иная система – фундаменталистских исламских ценностей. Она целиком основана на религиозном подходе к управлению, которая также в корне имеет очень агрессивную сущность, постоянную тенденцию к расширению, к экспансии и к принуждению тех, кто не согласен разделить эти ценности.

Какую роль в цивилизационном конфликте между Западом и исламскими странами, как вы его понимаете, играет Россия?

Здесь есть два возможных сценария: либо ситуация в России будет развиваться, значительно ускоряя пугающий ход мировых событий, либо же замедляя, пассифицируя его.

Каким образом Россия может повлиять на развитие событий?

Сегодня западная система ценностей все больше уходит в оборону. Европа – постепенно, конечно, – поддается духовной агрессии и занимает примиренческие позиции. “Скажите, что делать? Не трогайте нас. Лишь бы у нас не было террора и межнациональных волнений. Лишь бы сохранилась все наши блага и удобства”. Фактически на знаменах западной стороны, на европейских знаменах прямо написано: “Хотим завтра потреблять не меньше, чем сегодня”. Что написано на знаменах фундаменталистского ислама, мы знаем: “Аллах акбар”. И духовная энергия этого лозунга несопоставима с потребительскими лозунгами Запада. Россия пока не принадлежит ни западному миру, ни мусульманскому. У нас нет доминирующей идеологии, у нас нет национальной идеи.

И что из этого следует?

Соответственно, есть возможность создания "третьей" системы ценностей, которую Россия должна предложить сначала сама себе, а потом, возможно, и всем остальным. Но для того чтобы быть лидером, надо руководствоваться идеологией наиболее высокой энергетики. Более мощный духовный заряд, чем лозунг “Аллах акбар”, может нести только синтез того, что существует. Таким синтезом может стать признание единства этических ценностей, которые присущи всем мировым религиям. Соответственно, мы должны предложить новую этическую платформу, которая учитывала бы интересы всех конфессий и национальностей, существующих на территории России.

Все время возникает тема “особого пути” России. Вы считаете, что создание национальной идеологии возможно по решению сверху? Если да, то что должно лежать в ее основе?

Как я уже говорил, Россия пока не принадлежит ни к западному миру, ни к мусульманскому, отсюда и возможность иного пути. Что же касается создания новой системы ценностей, то мы должны четко отдавать себе отчет в том, что именно конфессиональная составляющая является основным концентратором напряжения в этнических или национальных вопросах. Церковь, муфтият, раввинат – именно они концентрируют и распространяют то настроение или ту энергетику, которая либо пассифицирует, либо вносит дополнительный элемент агрессии в соответствующий этнос.

Если перейти от многообещающих возможностей к действительности – что в России могло бы послужить основой для такой системы? Исследования, теории?

У нас сегодня наличествует экзистенциальная пустота. На российском рынке идей нет того, что могло бы стать базой для новой системы ценностей. Мне, кстати, эта ситуация напоминает экзистенциальную пустоту, сложившуюся среди арабских кочевых племен, перед тем как туда был вброшен ислам. Это тоже религия, которая возникла в экзистенциальной пустоте. Пустота является преддверием нового. В нашем случае “новость” должна заключаться в синтезе, а не в экстраполяции и селекции каких-то старых идей, существующих в обществе. Там нечего искать. Из коммунистического близкого мы не можем ничего найти, а из царского еще менее. Мы должны предложить абсолютно новую концепцию, которая действительно была бы синтезом, но самого старого, того, что мы уже давно забыли, к чему относимся иронично и чем не пользуемся.

По какому принципу должна строиться предлагаемая вами концепция? Вы пытаетесь соединить кусочки религиозных систем между собой или находите то общее, что у них есть?

Этические ценности всех основных религий едины. Разница только в форме их донесения до конкретных народов. Ни одна из трех мировых монотеистических религий не отвергает постулат, что Бог един. Спрашивается: единый Бог мог предложить разные системы ценностей? Конечно же — одну. Только методы представления этой этической системы ценностей были выбраны разные для адаптации к разным нациям. Если мы это поймем, все становится гораздо проще. Остается только одно: развернуться лицом друг к другу и признать, что “ничего меня от тебя не отличает”. Эта этическая модель только кажется оторванной от жизни и идеалистической, но если ее облечь в конкретные пропагандистские формулы, то она становится образом мышления.

Каким образом вы собираетесь превратить эту этическую платформу из теории в реально действующую модель поведения?

Эта часть задачи уже банальна. В принципе, весь необходимый для этого инструментарий существует, и называется он государственной пропагандой.

В 1996 году Борис Ельцин поставил задачу разработки национальной идеи, привлек для этого юристов, социологов, политологов. Как вы оцениваете тот опыт, и что отличает сегодняшнюю ситуацию от ситуации 10-летней давности?

Результаты тогда были нулевые. А знаете почему? Потому что прежде чем формулировать национальную идею, необходимо сначала понять, что она должна давать человеку, к чему она должна его двигать. Такой вот анализ понятия “национальная идея” – он никем не проводился. Если сейчас разобрать это понятие по частям, то техническое задание, которое мы сможем из этого составить, точно опишет вам то, о чем мы говорим сейчас, ту концепцию, которая предлагается.

Есть ли в мировой практике прецеденты, когда создавалась бы идеология, объединяющая в себе ценности разных культур, религий?

Казалось бы, такой классический вопрос, который предполагает на самом деле неклассический ответ. Потому что такого опыта, когда в рамках одного государственного образования в качестве государственной идеологии предлагалось бы признание единой этической системы ценностей, выраженных в религиозных концепциях, конечно же, нет. Но все движение цивилизаций направлено на то, чтобы в конце концов это произошло.

Но значительная часть нынешних конфликтов свидетельствует о стремлении людей к обособлению по национальному и религиозному признаку…

Разумеется, такой процесс идет, но спрашивается: для чего попадает камушек в ботинок? Для того, чтобы в конце концов его оттуда вытряхнули. Для чего происходит то, что мы видим вокруг нас? Как долго еще мы должны наблюдать картины тупикового развития событий, пока не осознаем, что необходимо что-то менять?

Вы это осознали и как выход из ситуации предложили свою этическую платформу?

Я лишь присоединился к тем, кто осознал, что пора что-то менять.

То есть существует некая группа экспертов или мыслителей, разрабатывающая концепцию, о которой вы говорите? 

Всегда существовали личности, которые ясно понимали, что такое время должно настать и к этой платформе развитие событий заставит нас прийти. Если же вы хотите услышать о какой-то действующей в реальном времени группе экспертов, мыслителей или философов – такой пока нет, но она формируется.

Что дает вам основания полагать, что люди уже готовы осознать и принять новую этическую платформу?

Вы знаете, год назад я несколько раз выступал на радио и телевидению. И попал, к моему огромному удивлению, в десятку наиболее влиятельных лиц с точки зрения духовного влияния в России. А говорил я тогда примерно то же самое, что сейчас, только гораздо более сжато: о том, что все религии едины, о том, что 10 заповедей – они везде одинаковые, о том, что такие ценности, как любовь и терпимость, присущи всем конфессиям и мы должны это понять и принять. Я тогда эту мысль не развивал, просто говорил короткими фразами, как дедушка-проповедник. И отклики на эти выступления показали, что многим эти идеи близки, что все уже устали от непонимания того, что происходит.

Учитывая нынешний уровень национальной напряженности в России, пока незаметно, чтобы наши сограждане были готовы признать, что любовь и терпимость должны распространяться и на тех, кого воспринимают как “других”.

А вы представляете, чтобы что-нибудь в жизни происходило случайно? Всегда есть кто-то, кто инициативно планирует события. Если соединить все эти точечные события и процессы, которые происходят, в единую ткань, вы сможете определить ткача. Я это говорю не для того, чтобы каким-то образом инициировать поиски этого неизвестного, хотя бы потому, что такие поиски неконструктивны. Конструктивна лишь контрактивность. Сейчас множество людей видят личное спасение в националистических, экстремистских идеях, ксенофобии. Поймите меня правильно, я говорю не о политиках, а об обычных людях, но точно так же эта вертикаль может быть продолжена до очень больших социальных высот. Поэтому ничего удивительного в том, что происходит, – нет.

Когда же стоит ждать изменения в умах? Когда наши граждане начнут руководствоваться в своей повседневной жизни той моделью поведения, о которой вы говорите?

Было бы очень наивно сейчас говорить, что, например, в течение года, к следующему Дню народного единства, мы все осознаем единство наших жизненных ценностей. Но вообще, я надеюсь, вы не успеете постареть до того, как это произойдет. Все дело в том, что другой приемлемой альтернативы у нас нет. Иначе, я боюсь, мы будете жить в совершенно другой стране, с гораздо меньшей территорией и с гораздо менее стабильной ситуацией. По какому пути мы пойдем – зависит и от вас тоже. Лично я стремлюсь к тому, чтобы мы совместными усилиями смогли сформировать гражданскую и духовную позицию, в том виде, в котором она была бы приемлема для населения нашей страны, и в том виде, который позволил бы нашей стране быть более сильной, консолидированной и стать в итоге лидером мирового сообщества.

Вам кажется важным добиться понимания этической системы только внутри страны или как-то распространять его в мире?

Национальная идея приемлема, если она вызывает гордость у населения страны. Американцы считают, что их образ жизни, их демократия являются приоритетными. И это движет ими как распространителями идеи. То же самое можно сказать и о странах, которые полностью разделяют принцип исламского управления, например, об Иране. Если не существует той идеологии, которая позволяет народу испытывать гордость за свою страну, то начинается постепенный развал общества.