29 марта 2024, пятница, 08:38
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

25 июня 2007, 16:56

Отман Карим: «Кино долго остается на плаву»

Отман Карим – молодой шведский режиссер из Уганды. У себя на родине он известный сценарист, телеведущий, режиссер документального и игрового кино. В прошлом году его первая игровая картина «О Саре» – тонкая и обаятельная история взросления и поиска любви – получила главный приз Московского международного кинофестиваля. В этом году Карим вошел в состав жюри основного конкурса. Юлия Идлис расспросила его о закулисной жизни фестиваля, о поиске денег на новые проекты и о том, что намного важнее хорошего и плохого кино.

Отман Карим (фото Н. Четвериковой)
Отман Карим (фото Н. Четвериковой)

- В прошлом году Вы получили главный приз Московского кинофестиваля, в этом году будете его присуждать. Как Вам по эту сторону основного конкурса?

- Гораздо легче. В прошлом году мы все время волновались: а что там в других фильмах, на что похожи другие фильмы – ну, понятно. Есть ли у нас хоть один шанс. И мы посмотрели часть конкурса и очень быстро поняли, что у нас нет шансов: эти фильмы слишком хороши. И мы уехали, помните? Вы же были здесь в прошлом году?

- Да, была.

- В середине фестиваля я уехал на Кипр, чтобы работать над новым сценарием, потому что был убежден, что у нас не было шансов, и я был разочарован, и мне нужно было работать. В этом году нет этого давления, я могу расслабиться и смотреть кино – то кино, которое в прошлом году показалось мне таким замечательным. И в этом году у меня нет причин беспокоиться из-за того, что это кино такое замечательное.

- А оно такое же замечательное, как и в прошлом году?

- Да, вот вчера мы посмотрели несколько хороших фильмов. Чувствуется, что это международный фестиваль, потому что в конкурсе – большие международные картины.

- Что значит «большие международные»?

- Ну, я бывал на маленьких фестивалях в Швеции. Там в основном крошечное домашнее кино. Оно может заинтересовать несколько человек в Швеции, да и то вряд ли. Здешние фильмы гораздо более интернациональные.

- А есть какие-то национальные различия в фестивальном кино такого уровня?

- Конечно. Фильмы разных стран различаются хотя бы по темпераменту. Во французских картинах все такие горячие, в шведских все персонажи очень замкнуты. Некоторые народы – не скажу какие – делают очень мелодраматичное кино. Поэтому да, идя в кино на французский, или шведский, или итальянский фильм, как-то знаешь, на что рассчитывать. Или во всяком случае, рассчитываешь на что-то. Но если повезет, твои расчеты не оправдываются, потому что рассказывается универсальная история, и это главная причина, по которой мы идем в кино. Мы ведь смотрим фильмы, чтобы разделить чей-то опыт.

- То есть Вас больше всего интересуют истории?

- Да, для меня важнее всего – рассказывать истории. Кто сказал, что мы читаем книги, чтобы понять, что мы не одиноки? Так вот, мы и кино смотрим, чтобы понять то же самое. Во всяком случае, для меня кино выполняет именно эту функцию. Я смотрю фильмы, чтобы понять, что вам так же плохо, как и мне. Или так же хорошо, как и мне. Вы влюбляетесь по похожим причинам и перестаете любить по похожим причинам, что и я. К вам мир так же жесток, как и ко мне. И это хорошо.

- Звучит здорово, но фестиваль – это еще и деловое событие. Чем вы заняты здесь, кроме просмотра фильмов?

- Ну, мы общаемся, встречаемся со многими режиссерами, с продюсерами, прокатчиками. Для меня это еще и светское событие. Я не слишком разбираюсь в бизнесе, поэтому провожу время в общении: знакомлюсь с людьми, делюсь мыслями, учусь… Недавно во время ужина двое из членов жюри обсуждали свои проекты и опыт – а они гораздо опытнее меня, так что я многое узнал о съемке фильмов. И опять же, понимаешь, что не одинок: те же трудности были у режиссеров десятки лет назад и, наверное, будут всегда.

- Вы были знакомы с кем-нибудь из членов жюри раньше?

- Нет.

- А слышали о ком-нибудь из них?

- Да, вообще-то обо всех. Например, Фред Скепси – многие его фильмы я очень люблю. И то, что делает Фред Росс, мне интересно. Я видел их работы, но не встречал их самих.

- Общение с людьми в этом году как-то отличается от прошлого года?

- В этом году мы общаемся с членами жюри; в прошлом году нам это запрещалось. [Смеется.]

- Это вся разница?

- Ну да. В этом году мы общаемся в более тесной группе – в основном, это жюри. В прошлом году мы говорили и с другими режиссерами.

- Как долго живет фильм после награждения? Вы сняли «О Саре» в 2005, в 2006 он получил здесь главный приз, а что с ним происходит сейчас?

- Фильмы живут удивительно долго, даже для меня. В прошлом году мы приехали, получили приз, и я сказал: ну ладно, теперь я буду заниматься следующим проектом, забыли об этом, идем дальше. Но нет, он все живет. Этот фильм до сих пор зовут на фестивали, он до сих ор идет на ТВ, должен выйти на DVD – а, нет, он уже вышел на DVD… Но в каждой стране свои DVD, свои фестивали, так что все продолжается. Его все еще не показали по телевидению в Швеции, собираются показать только сейчас, два года спустя.

Кино на удивление долго остается на плаву. У нас есть документальные фильмы, сделанные пять, шесть, семь, десять лет назад, ты вдруг получаешь за них чек и думаешь: надо же, этот фильм все еще смотрят. Или кто-то звонит, пишет – я только посмотрел такой-то фильм, это здорово, или это ужасно, все равно. В общем, все остается. Грехи твои, раз совершенные, следуют за тобой всю жизнь. [Смеется.]

- Легче стало искать деньги на ваши фильмы после того, как вы получили приз ММКФ?

- Ну, я стал более наглым, определенно. Теперь я гораздо смелее ищу финансирования. Может быть, из-за того, что «мои фильмы получают гран-при, дайте мне денег» или из-за того, что раньше слишком вежливо просил, не знаю. Но да, стало гораздо легче – короткий ответ на ваш вопрос.

- Как происходит поиск финансирования? С чего вы начинаете?

- В Швеции вы первым делом идете в Шведский институт кинематографии – это правительственное ведомство, которое дает какие-то деньги на фильмы. Потом вы идете к телевизионщикам – у нас это SVT, бесплатное телевидение, а потом к прокатчику и, может быть, обращаетесь на платный ТВ-канал. Если на этой стадии у вас есть весь бюджет – отлично. Если нет, надо придумывать что-то еще.

- А что с международным прокатом?

- Так получилось, что наш внутренний прокатчик еще и превосходный международный прокатчик, с отличными связями. Так что мы продаем права на международный прокат за большие суммы и до выхода картин. Он все делает сам. Мне ни о чем не приходится волноваться.

- То есть вы волнуетесь только о творческой стороне дела?

- Да, о том, чтобы снять действительно хорошее кино.

- И как это делается?

- Ох, ну… Вообще все начинается с идеи – с чего-то, что меня трогает, с чем я могу прожить два-три года, потому что весь процесс займет два или три года, если повезет, а то и больше. Я пишу какой-то общий синопсис, набросок – просто чтобы понять, о чем я хочу снять фильм, потому что обычно идей и мыслей море, они захватывают внимание, и я пишу, чтобы структурировать их. Обо всем ведь рассказать невозможно, так что надо выбрать и сказать: вот о чем я хочу поговорить, вот об этой части. Потом я обычно нахожу кого-то, чтобы отредактировать историю. Мне всегда кажется, что я слишком увлекаюсь вещами, которые никому не интересны, кроме меня, поэтому приходится проверять мои идеи на других людях: а вам это тоже интересно? И они говорят: ну да, это забавно.

На этой стадии у меня собирается некий материал, с которым можно идти в Институт кинематографии и к прокатчику. У нас с прокатчиком давние отношения, так что я могу ему просто позвонить и сказать: слушай, я думаю сделать фильм вот об этом, как ты думаешь, это кто-нибудь будет смотреть? Я стараюсь обсудить с ним разные аспекты, и с другими людьми тоже. Иногда зову еще одного сценариста, чтобы все переписать…

- А вы работаете с чужими сценариями?

- Пока нет.

- Почему?

- Потому что мне кажется… Нет, я мог бы, но… Знаете, я был близок к тому, чтобы снять по чужому сценарию романтическую комедию сразу после «Сары»: наш прокатчик делал этот фильм с другим сценаристом. Но даже в этом случае нужно сделать сценарий своим. Даже тогда мне придется взять этот сценарий и переписать его, увидеть, что в нем интересно мне самому. Потому что иначе я не знаю, как снимать фильм по нему.

- А свои сценарии вы продаете другим режиссерам?

- Нет.

- Почему же?

- Потому что я эгоист. Зачем это мне отдавать свои сценарии… Швеция – не такой уж большой рынок, здесь очень мало профессиональных сценаристов, которые только пишут. Если взглянуть на статистику, большинство шведских режиссеров снимают свои собственные сценарии. Частично потому, что Швеция – маленький рынок, а частично из-за традиции авторского кино, оставшейся здесь от Бергмана: все хотят быть великими авторами, как Бергман, и поэтому сами пишут себе сценарии, чтобы доказать, что они гениальные режиссеры. Это шло из поколения в поколение, и только сейчас появилось поколение режиссеров, которые могут сказать: я не стремлюсь быть великим автором, я могу взять чужой сценарий или продать свой сценарий другому режиссеру. И это очень хорошо для развития кино как индустрии, хотя раньше для торговли сценариями у нас просто не было рынка.

- Вы хотите остаться на этом рынке, или у вас есть международные амбиции?

- Нет, конечно, я хочу выйти на международный уровень, но для этого надо найти историю, которая не слишком окрашена национальной культурой и менталитетом. Если мне попадется такая история – история, которая могла бы произойти с каждым, я, естественно, сделаю ее. Но я не буду делать этого просто чтобы сделать. Мне нужна история, которая действительно будет моей.

- Такая история есть среди проектов, над которыми вы работаете сейчас?

- Вообще-то да. Следующий фильм за тем, который мы снимаем в данный момент, это история взросления, и я думаю, она касается гораздо большей аудитории, чем шведская. И мы целенаправленно ищем международных партнеров, будем делать совместное производство. Вчера маркетологи предложили мне снять весь фильм на английском вместо шведского; уже одно это откроет нам совершенно другой рынок. Так что это еще и практические вопросы, не только материал.

- Вы говорите о фильме под названием «Дорогая Элис»?

- Нет, это третий фильм.

- Тогда перечислите все, над чем вы работаете, пожалуйста.

- Сейчас мы снимаем фильм «Ex» [«Бывшая»], как «бывшая девушка». Это любовный треугольник и триллер; и любовный треугольник заканчивается смертью и разрушением, поскольку это триллер. Потом будем снимать детскую сказку, о маленьком мальчике – и это тоже история взросления… Ух ты, еще одна. И «Сара» ведь тоже – история взросления… Ну, словом, тут герой гораздо младше, и он отправляется в путешествие с полусумасшедшим стариком, такой современный Дон Кихот.

Потом идет «Дорогая Элис», это драма с несколькими героями. Вы видели «Столкновение» или «Магнолию»? Вот что-то такое.

- А название напоминает фильм Томаса Винтерберга «Дорогая Венди».

- Да что вы? Ну я же говорю, это все рабочие названия – «Бышая», «Дорогая Венди» и т.д. А потом приходит прокатчик и говорит то же, что и вы сейчас: эй, постой-ка, Винтерберг уже снял такой фильм, ты не можешь выпустить картину с этим названием, поменяй его на… и он даст мне список, я посмотрю и скажу: нет, это порно-фильм, это документальный фильм, это не подходит… И это тоже часть процесса, вы же спрашиваете о процессе.

- Вы начинали с документального кино; не хочется к нему вернуться?

- Не вернуться: я снимаю документальные фильмы постоянно. Я снимаю их почти для расслабления. Потому что очень люблю общаться с людьми, слушать их и красть у них идеи. У нас все время идут съемки какой-нибудь документальной картины; а сейчас мы снимаем две сразу.

- И последний вопрос: Вы сделали блестящую карьеру для дебютанта в игровом кино: сразу же получили приз на международном фестивале. Вы знаете рецепт успеха?

- А есть рецепт?

- Вот и скажите.

- Я не знаю. Я просто стараюсь делать то, что попадается, понимаете? Просто делать свою работу. То, что меня захватывает. Вот все, что я могу сказать. Именно поэтому я начал с того, что не очень хорошо разбираюсь в бизнесе. Других людей если спросить у них есть план, стратегия… А я еще и жить хочу. Для меня съемки – это стиль жизни, моя жизнь, и я просто следую своему пути: встречаюсь с людьми, они что-то делают, я что-то слышу… Вот, по-хорошему, единственный фокус, которому я могу научить: следовать за тем, что тебе близко. Если это сработает – здорово, если нет – ну что ж, в жизни есть вещи намного больше того, плохой или хороший фильм ты снял. Когда у меня что-то не получается, я прихожу домой, смотрю на своих детей и говорю: а, наплевать. Они – центр моей жизни. Так что простите, ничему другому научить не могу.

Обсудить статью

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.