Адрес: https://polit.ru/article/2007/07/11/drugrussia/


11 июля 2007, 09:30

Филиал-2008

У Сергея Довлатова есть такая книжка – «Филиал». Невероятно смешная и «между строк» отчаянно грустная. Лирический герой – эмигрант-журналист, работающий в Нью-Йорке на некой радиостанции, вещающей на СССР. По заданию редакции он оправляется в Лос-Анджелес на конференцию «Новая Россия» – «действуют три секции: общественно-политическая, культурная и религиозная. Намечено около двадцати заседаний. Тематика самая невероятная. От Брестского мира до Ялтинской конференции. От протопопа Аввакума до какого-нибудь идиотского Фета. Короче, Россия и ее будущее». На мероприятии собравшиеся «сливки русской эмиграции» и маститые филологи с кремленологами объявляют себя филиалом России. И, готовясь к тем временам, когда прогнивший советский режим окончательно догниет и рухнет, выбирают из числа участников конференции парламент, правительство и президента для своей многострадальной родины. Чтобы было, кому взять власть в свои руки.

Получив программу назначенного на 8 июля собрания «Другой России», я вспомнила эту книгу, последний раз читанную много лет назад. Конференция, начинающаяся с прослушивания записи фрагментов выступлений покойной Политковской и заканчивающаяся «кастингом» оппозиционных кандидатов в президенты, включая записанное на видео заявление бывшего диссидента Буковского, – прекрасно укладывалась в довлатовский сюжет.

Конференция проходила в центре города, в гостинице Холидэй-Инн на Лесной. Публика собралась разношерстная. Лимоновцы, АКМовцы, группа поддержки Каспарова, околополитические и аполитичные региональные общественники... Настроение в зале было не самое праздничное: только что ушел в свободное плаванье Касьянов, не договорившись с Каспаровым по процедуре выдвижения кандидата в президенты от оппозиции, а сразу вслед за этим три сопредседателя Всероссийского гражданского конгресса – признанные лидеры сообщества гражданских организаций Людмила Алексеева, Георгий Сатаров и Александр Аузан (т.е. все руководство ВГК за исключением самого Каспарова) – констатировали «раскол» в «Другой России». Посетовав на «конфронтационность», из-за которой «единые цели были отодвинуты на второй план», они отказались «принять участие в мероприятии, которое мыслилось как коалиционное, но ставшее сепаратным».

Некоторые участники провели последние сутки в дороге, и о случившемся даже не знали. Более информированные сотоварищи вводили их в курс дела. В общем, до официального открытия мероприятия людям было о чем побеседовать. Вопросы ставились традиционные – «что делать?» и «кто виноват?». Причем кулуарные дебаты естественным образом зацикливались на втором вопросе – идентифицировать и позорить виноватых занятие крайне увлекательное (Касьянова изначально кроме выборов ничего не интересовало, на права, свободы и общечеловеческие ценности ему всегда было наплевать. Но изначально все испортил Явлинский со своей трусостью и заигрываньем с Кремлем – если б он не испугался присоединиться к «Другой России, тогда бы все в принципе сложилось по-другому!… и далее в том же духе). Определиться с программой действий – гораздо сложнее. И к этому особо не подступались.

Тем временем кто-то крикнул: «Рассаживайтесь, рассаживайтесь! Мы начинаем!». И снова накатило довлатовское: «Задача симпозиума – «попытка футурологического моделирования гражданского, культурного и духовного облика будущей России». Объект внимания – таинственное багровое пятно на карте. Пятно, я бы добавил, – размером с хорошую шкуру неубитого медведя».

Народ искал место под солнцем. Устраивался поудобнее. Шуршал бумажками. Толпа журналистов с камерами и фотоаппаратами занимала позиции возле сцены. Пристроившись в дальнем углу, я включила ноутбук и озадачилась созданием нового документа. И тут зазвучал женский голос. Смутно знакомый и настойчивый. Покашливание. Обрывочные фразы. Показалось – кто-то проверяет микрофон. Только вместо стандартного «раз-два-три» проговаривались оппозиционные лозунги: «Индульгенцию на беззаконие можно отменить лишь с уходом Путина!..

Наша задача – не допустить операцию преемник!.. Ожидание сегодня преступно!..»

На секунду мелькнула мысль: совсем с ума посходили, даже технику тестируют в политическом ключе… Но голос… Кто же это? Предложения начали складываться в связанный монолог про то, что «ОМОН используется не по назначению», и «бить и стрелять единственный способ общения [власти] с народом». А правозащитники готовы «служить декором» для Кремля, хотя в нынешней ситуации это совершенно недопустимо, и они должны отказаться сотрудничать с Путиным и его командой… Господи! Это же та самая запись Политковской! Кажется, фрагменты ее выступления на первой, прошедшей год назад конференции «Другой России». Хоть бы объявили заранее. Люди-то не поняли, разговоры свои договаривают…

На участников тоже снизошло озарение. Люди замолчали. И будто окаменели. В зале повисло тяжелое, неловкое молчание. Казалось, каждый второй чувствует себя последней скотиной…

В какой-то момент на сцену вышел Сергей Ковалев. Сел за стол. По программе его выступление только через несколько часов, но, видимо, уговорили объявить ту самую минуту молчания. И к лучшему. Было бы совсем неприлично, если бы это сделал Лимонов. Кстати, вот, и он. Присаживается рядом с Ковалевым. Бородка клинышком, мешковатый пиджачок – эдакий пластиковый троцкист.

Запись обрывается. Ковалев поднимает глаза от столешницы, смотрит в зал: «Анна Политковская погибла 9 месяцев назад. Ей нельзя было заткнуть рот. Ее можно было только убить. Ее и убили. Кто бы это не сделал, она жертва политической эволюции в нашей многострадальной стране. Прошу почтить ее память минутой молчания…»

Люди с облегчением вскакивают. Секунд через десять Ковалев благодарит всех собравшихся, объявляет конференцию открытой и предает слово Эдуарду Лимонову как ведущему первой секции. Которая, кстати, называется «Уроки борьбы».

Лимонов с нежной улыбкой произносит: «А я в свою очередь передаю слово Сергею Адамовичу Ковалеву». И поясняет, что, да, конечно, Ковалев должен был выступать во второй секции, но сейчас это было бы так важно, так уместно, так символично, и организаторы его очень просят…

На этом месте противно уже невыносимо. Политковскую уже использовали посмертно. Теперь и из Ковалева пытаются сделать символ и бренд… Но в «уроках борьбы» Ковалев поднаторел сильно больше Лимонова, и спокойно, с ироничной интеллигентской оттяжкой говорит в микрофон, что нет, ни в коем случае, по программе ему положено высказаться позднее, и незачем менять программу, он подождет своей очереди… «А Вы, Эдуард Вениаминович, работайте, это ваша секция…»

Лимонов тушуется, скоренько вызывает на трибуну Каспарова, и тот энергично рассказывает о том, как «тысячеголосое «Нам нужна другая Россия!» заставляло дрожать обитателей Кремля и Смольного».

Каспаров настаивал, что те или иные изменения в персоналиях для «Другой России» не значимы. Ведь это «внеидеологическая коалиция, объединенная стремлением всех входящих в нее организаций и граждан демонтировать путинский режим». И такая коалиция не может не победить.

Все последующие выступающие разделяли мнение Каспарова на предмет того, что победа неизбежна. Как и у незабвенных довлатовских персонажей – «в отдельных случаях наблюдалось поразительное единство мнений… Все охотно согласились, что Россия – государство будущего, ибо прошлое ее ужасающе, а настоящее туманно».

Все были согласны и с тем, что являются настоящей, непримиримой оппозицией, что главное достижение «Другой России» это марши несогласных, а одна из основных задач состоит в том, чтобы увеличить число участников подобных уличных акций. Но далее наблюдались явные разногласия.

Лидер Авангарда красной молодежи Сергей Удальцов небольшого росточка, бритый наголо, тонкогубый и немного лопоухий объяснял глуховатым, лишенным интонации голосом, что основная задача коалиции: президентские выборы 2008 года. И главное – выставить единого кандидата, опираясь при этом на мнение граждан: «Фигура, максимально популярная в народе, и должна стать нашим единым кандидатом. Сейчас власть только и говорит об Олимпиаде, позиционируя ее как свою заслугу. А если мы постараемся, не будем расслабляться, в 2014 г. эта Олимпиада пройдет, но уже не в путинской, а в свободной России». При этом он подчеркивал, что с системными оппозиционными партиями нужно продолжать работать, но с единственной целью: перетягивать их сторонников в «Другую Россию».

Лев Пономарев, руководитель Движения «За права человека», говорил, что с СПС, «Яблоком» и коммунистами необходимо реально сотрудничать. А число приверженцев «Другой России» можно увеличить за счет вовлечения в ее деятельность обманутых дольшиков, пайщиков и членов других спонтанно сложившихся общественных движений. Участие коалиции в президентских выборах казалось ему осмысленным, но он счел необходимым предупредить, что у правозащитников есть одна безусловная «граница» – это национализм. И выступать в поддержку «национал-демократического движения» и соответствующих кандидатов правозащитники не станут ни при каких обстоятельствах.

Марина Литвинович из Федерального совета Объединенного гражданского фронта, наоборот, призывала участников забыть о грядущих выборах: «Нас объединило то, что мы не готовы признавать путинскую власть как легитимную. Тогда зачем нам играть с этой властью по ее правилам? Зачем нам играть в ее выборы?». Вместо этого следует настроиться на долгую борьбу: «Мы переоцениваем момент марта 2008. Мы должны расширить свой горизонт, думать дальше, приступить к созданию инфраструктуры «Другой России» на местах, создавать в каждом регионе Советы, например, где бы мы советовали людям, как бороться с режимом».

Андрей Дмитриев, глава Питерского отделения «нацболов», отчасти, видимо, в пику слишком брезгливому правозащитнику Пономареву призвал «Другую Россию» «не стесняться национальных и левых лозунгов» и пояснил, что лозунги либеральные, возможно, нужны и приятны нам самим, но «массы можно поднять только левыми, патриотическими…» Впрочем, наверное, чтобы не прослыть бесстыжим националистом, Дмитриев немедленно предложил «Другой России» оригинальный проект примирения русских с чеченцами назло Президенту РФ: «У Путина есть слабое место – это Рамзан Кадыров. Он вызывает у всех, у армии, у милиции страшное отторжение…

Предлагаю обсудить проведение в городе Грозном акции протеста «Другой России» против Рамзана Кадырова. Мы бы смогли так объединить русских офицеров, ненавидящих Кадырова, и чеченцев, страдающих от его режима». Ошарашенная таким полетом фантазии аудитория оставила предложение без комментариев.

Анализ «уроков борьбы» плавно перетек в обсуждение «рисков России», т.е. во вторую часть конференции.

Ковалев рассуждал о том, что вопрос о выдвижении кандидатов и поиске единого кандидата в президенты от оппозиции стоит крайне остро. Потому что этот кандидат сможет использовать пусть «почти иллюзорные», но все же «возможности своей предвыборной трибуны для того, чтобы объяснить как можно большему числу людей правду о режиме». И объяснял, почему – совершенно по разным причинам – ни Касьянов, ни Геращенко, ни даже Буковский на эту роль не подходят. Наконец, напомнил о достойном подражания опыте польской «Солидарности».

Татьяна Карпова говорила о независимом расследовании событий «Норд-Оста» и о том, как жертвам необходима помощь «Другой России».

Председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов объяснял, что задача оппозиции – донести до граждан, что «каждый человек – заложник коррумпированной власти».

Наконец, на подиуме появился либеральный экономист Андрей Илларионов, наверное, самая артикулированно «говорящая голова» «Другой России». И реальность с «довлатовщиной» слились воедино.

Илларионов констатировал, что в свете выборов у оппозиционной коалиции есть ровно три опции. Первые две очевидны: принципиальное неучастие в этой, как и в других нелегитимных играх нелегитимной власти, или участие и в парламентских, и в президентских выборах, потому что это возможность громко заявить о себе. У каждой из этих опций свои недостатки. Но существует еще третий, оптимальный вариант: «участие в выборах, но в других – в выборах, которые будет проводить сама «Другая Россия». Эти выборы, в отличие от официальных, будут настоящими, честными, открытыми. Они будут способствовать созданию в стране демократических институтов. Они пройдут по твердым, прозрачным процедурам и по факту станут «более легитимными, чем их выборы. Точнее – легитимны, в отличие от ИХ выборов».

Сама идея достойная и неновая. Жить как свободный человек в несвободной стране. Писать законы для нового государства. Выстраивать демократические структуры на будущее. Спокойно, нудно, целенаправленно работать, растить лидеров, добиться того, чтобы, как в свое время в Польше, «народ» начал поддерживать «интеллигенцию», выйти на путь «Солидарности», о чем последнее время непрерывно говорит Сергей Ковалев – не только здесь, на «Другой России», но в принципе на любом собрании, где ему доводится выступать…

Да, мы помним историю. И наши революции 17-ого и 91-ого захлебнулись на том, что пришедшие к власти не знали, что с ней делать. То есть, опыт теневого правительства в принципе мог бы быть полезен, чтобы разорвать замкнутый круг самовоспроизводящихся авторитарных традиций…

Все так. Безусловно. Но сегодня, сидя на форуме «Другой России», как на грех совпавшем с ее расколом, слушая доклады, втиснутые между аудиозаписями старых выступлений Анны Политковской и видеопрезентацией Владимира Буковского, предлагаемые «альтернативные выборы» представляешь только по модели, описанной в «Филиале» Довлатова. Кстати, там Буковского тоже выдвигали кандидатом в президенты…

«Выборы должны были состояться под открытым небом. Для этой цели городская администрация выделила пустырь между католической библиотекой и зданием суда. За ночь активисты сколотили трибуну… Из динамиков по всей округе разносилось: «Поручик Голицын, достаньте бокалы, Корнет Оболенский, налейте вина!..» Надлежало избрать троих самых крупных государственных деятелей будущей России. Сначала президента. Затем премьер-министра. И наконец, лидера оппозиционной партии. Эти трое должны были затем сформировать правительство народного единства. Верховный Совет заменялся Государственной Думой. Совет Министров преобразовывался в Коллегию Народного Хозяйства. На месте распущенной Коммунистической партии должна была возникнуть оппозиционная. Что за оппозиционная партия – было еще не совсем ясно. Оппозиция – к чему? Этого еще тоже не решили».

См. также: