Адрес: https://polit.ru/article/2008/03/25/kobrliebe/


25 марта 2008, 11:46

Клянусь любить Её навеки

Василий Перов и Людвиг Витгенштейн. Клятвы пламенных юнцов и юниц. Как и зачем клялись в Средние века? Опять масоны. Минздрав как британскости честное зерцало. На секретной службе Ее Величества.

То ли разница в словах скрывает однообразие государственных затей, то ли, наоборот, пресловутый «национальный характер» (за поминание всуе слова «менталитет» должна следовать короткая и беспощадная расправа) заставляет одну и ту же вещь называть непохожими словесами? Не знаю. Во второй половине девяностых в России открыли охоту на «национальную идею»; добычу так и не подстрелили, зато долго хвастались воооот-такими ее размерами - совсем в духе знаменитой картины, где три подвыпивших господинчика среднего возраста горячо обсуждают свои охотничьи подвиги. Любопытно, что все произошло именно таким перовским образом – найти «национальную идею» так и не нашли, зато любой дурак знает ее величие и всепобеждающую силу. В Британии – в соответствии с великими традициями английского позитивизма XIX  века и не менее значительными открытиями аналитической философии (под предводительством священной троицы Рассел-Витентшейн-Мур) – не «ищут», а пытаются «определить», «дать определение». К тому же, речь идет не о «национальной идее», а о некоей островной квинтэссенции, о «британскости» (Britishness). Чтобы как-то отличаться от Тони Блэра, новый британский премьер-министр, Гордон Браун, сделал «британскость» идеологическим содержанием своего внутреннего курса. Как и в российском случае, успеха достичь не удалось: ни «национальная идея России», ни «британскость» не найдены, не пойманы, не определены; зато, впрочем, использованы для вполне практических политических шагов. Важно не содержание, важна роль этих слов в прагматике высказывания; тут уж и британец, и русский наследует одному и тому же автору - позднему Витенштейну, придумавшему, что слова имеют смысл только в рамках определенных «языковых игр». А что уж там за пределами этих игр – интерес досужий, ненужный, даже подозрительный.

И вот правительство Гордона Брауна переходит от слов (значение которых не определено) ко вполне определенному делу. Лорд Голдсмит, бывший «генеральный атторней» (увы, лучшего перевода его должности дать не могу), был прошлым летом назначен Брауном на диковинную для этой страны должность. Он должен содействовать укреплению духа единства у подданных, которые чем дальше, тем отдаленнее представляют себе (в силу ряда причин этнокультурного и религиозного характера) особенности Соединенного Королевства и британского общества. В октябре Голдсмит подготовил соответствующий доклад, содержащий некоторые предложения. Ряд этих предложений стал известен в последнее время - и вызвал, мягко говоря, смешанную реакцию. Например, лорд Голдсмит предлагает устраивать выпускникам британских школ специальную церемонию, на которой они бы приносили специальную клятву Королеве. В интервью БиБиСи он уточнил: «Мы уже учим школьников тому, что значит быть гражданином. Но имела бы смысл и специальная церемония при переходе от статуса ученика, изучающего гражданство, к настоящему гражданину». Иными словами, наличия документа о британском подданстве недостаточно, следует дополнить формальный момент моментом символическим. Так сказать, легитимировать собственное гражданство  (подданство) церемонией, отсылающей к феодальным временам. И вот здесь начинается самое интересное.

Что такое – в средневековом западноевропейском контексте – «клятва»? Это либо вассальная клятва, либо клятва, лежащая в основе внесословного объединения, созданного с какой-либо специфической целью – улучшения нравов, совместной обороны, взаимопомощи и так далее. С первым из вариантов знаком любой человек, имеющий представление о феодализме. Клятва, которую приносил вассал сюзерену, закрепляла их отношения: вассал обещался служить сюзерену, в обмен на это он получал во владение некие земли. Или же, земли, которые у него были ранее, объявлялись его «условным владением», как бы «держанием» от сюзерена. О природе феодализма историки спорят десятилетиями (не более успешно, чем спорят о «британскости» или «национальной идее России») и многие из медиевистов определяют феодализм именно как «систему личных отношений», скрепленных клятвой. Второй тип средневековой клятвы известен менее; но именно она лежит в основе таких типично европейских сообществ, как городские коммуны и гильдии. Об этой второй разновидности можно прочесть в недавно изданной по-русски книге немецкого историка Отто Герхарда Эксле «Действительность и знание». Эксле показывает, как такого рода «клятвенные сообщества», или «объединения на основе клятвы» создавались в тех крайних условиях, когда обычные государственные, сословные, экономические, военные механизмы не срабатывали. Они становились «параллельными структурами» – и отчасти поэтому такие сообщества часто беспощадно преследовались властью. Но, по мнению Эксле, именно так появились важнейшие социальные феномены европейского средневековья – в том числе, и университетские корпорации. Не следует также упускать из виду, что некоторые из этих сообществ, уже в Новое время, трансформировались в нечто совершенно особенное - вспомним «вольных каменщиков» с их ритуалом и клятвой.

Итак, что же имел в виду лорд Голдсмит? Какую клятву должны давать выпускники? Видит ли он этих тинейджеров вассалами королевы; вассалами, которые готовы верно служить лично ей - в обмен на покровительство полиции, вооруженных сил, спецслужб и Национальной Службы Здравоохранения? Считает ли бывший генеральный атторней, что британский паспорт, которыми школьники владеют безо всяких клятв (если только им не повезло иммигрировать с родителями в Соединенное Королевство – тогда они уже приносили присягу при получении гражданства), должен, посредством клятвы, стать «условным владением» «держанием» от Елизаветы Виндзор? Кстати говоря, упоминание Национальной Службы Здравоохранения здесь не случайно. Колумнистка «Таймс» Эллис Майлз, со смакам высмеявшая церемониальные затеи лорда Голдсмита в статье «Гражданство: британский фарс», напоминает, что в те времена, когда лучшие политические умы королевства еще даже не начинали поиски определения «британскости», Гордон Браун (тогда министр финансов) уже внес в процесс свой существенный вклад. В 2000 году он дал такую дефиницию: «Сильное британское чувство долга и принцип честной игры являют собой идеал живого гражданского общества, идеал, лучше всего воплощенный сегодня в уникальной британской институции, в которой британский народ видит отражение своей британскости – в Национальной Службе Здравоохранения». Что говорить, Браун многому научился у своего тогдашнего велеречивого шефа Тони Блэра... Майлз ядовито замечает, что в 2000 году «новый лейборист» Гордон Браун был готов дать клятву районной поликлинике, - но вот уже 8 лет спустя место этого социально-ориентированного символа национальной веры заняла вполне традиционная королева. Очень, кстати говоря, по-британски.

Более интересен другой вариант. А что, если перед нами идея, так сказать, параллельного гражданства (или, точнее, подданства)? Ведь не следует забывать, что Англия – родина масонов и разного рода закрытых клубов и иных неформальных объединений, что именно здесь господствует принцип “one of us”. Может быть, лорд Голдсмит видит британских подданных как некую закрытую гильдию, тайное общество, клуб, созданный для того, чтобы отстаивать важнейшие британские принципы, сколь бы смешными они ни казались? По Эксле, многие раннесредневековые «клятвенные сообщества» создавались из-за угрозы набегов норманнов; сейчас же эту роль внешней опасности играет массовая миграция – ведь нынче не исключен и такой поворот государственно-идеологической мысли... Тогда возникает совсем новый для наших времен образ - не только «гражданства» как статуса, но и новый образ самого государства, внутри которого существуют специальные сообщества, призванные хранить ценности этих государства и общества. Каста жрецов британских ценностей. В таком случае даже неважно, что эти ценности не определены. Их наличие может просто подразумеваться – и этого вполне достаточно. Или, скажем, главной ценностью может быть отсутствие таковых. Когда «Таймс» недавно проводил для своих читателей конкурс на лучший девиз, выражающий британские ценности, победил такой: «Пожалуйста, никаких девизов - мы британцы».

См. также другие тексты автора: