19 марта 2024, вторник, 10:35
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

28 марта 2008, 09:23

За чертой

Американский историк Бенджамин Натанс в 2003 году опубликовал книгу с красноречивым названием «Beyond the pale» («За чертой»). Теперь она вышла в русском переводе (М.: РОССПЭН, 2007). На обложке книги черта схематично изображена в виде извилистой линии цвета крови, пересекающей с Северо-Запада на Юго-Восток давнишнюю карту европейской России, где названия даны по старой орфографии - Могилевъ, Екатеринославъ.

Многие ли, увидев эту обложку, сразу сообразят, о какой черте идет речь? Думаю, большинство догадается, лишь прочитав на титульном листе подзаголовок: «Евреи встречаются с позднеимперской Россией»: тут все-таки должно вспомниться словосочетание «черта оседлости».

У нас лишь недавно стали появляться научные труды, написанные так, чтобы они были доступны любому внимательному читателю. На Западе это традиция - культура производства и потребления литературы предполагает, что серьезное чтение как таковое предполагает читательскую активность. Читатель просто обязан потрудиться - если надо, открыть энциклопедию, словарь или географический атлас. С этой точки зрения книга Натанса может считаться образцовой: читателю стоит иногда заглянуть в «Википедию» или в иные столь же доступные источники.

Натанс обращается ко всем, кому интересно, как судьбы русских евреев были сплетены с историей и культурой России периода между 1861 и 1917 гг.: с реформами образования и суда, с разнообразными культурными практиками, с политическими движениями.

Автор не претендует на то, чтобы охватить все возможные аспекты и нюансы сложного процесса встраивания евреев в быт и культуру Российской империи. Его интересуют механизмы «встречи культур» - англ. encounter точнее передает смысл описываемого процесса. В не меньшей мере Натанс учитывает биографии тех, кто этой «встрече культур» способствовал и ее, в конечном счете, осуществил.

Как бы ни относились к евреям имперские власти, невозможно было объявить «несуществующими» миллион человек, оказавшихся подданными Российской империи в результате трех разделов Польши. Проблема состояла в том, как именно определить их права - и ограничения в правах. Польша была сословным государством, где евреи, формально не принадлежа ни к одному из сословий, фактически образовывали своего рода корпоративную общность со своей системой раввинистических судов и кагалом – органом, ведавшим членством в общине, налогообложением и т.п.

В царствование Екатерины II в России сословия как корпоративные объединения с определенными наследственными обязанностями и привилегиями только складывались. Согласно указу 1786 г., еврейские подданные должны были быть причислены к городским жителям в качестве мещан или купечества. Однако указ этот по существу не был исполнен: кагал и общинные структуры продолжали решать фискальные и административные проблемы евреев. Введение ограничений на передвижение после дальнейших присоединений замкнуло еврейское население в западном и южном пограничье. Так появилась «черта».

Либеральные намерения Александра I, касавшиеся положения евреев, не получили практического значения: сменились четыре назначенных правительством «Еврейских комитета», но по существу все осталось по-прежнему. При Николае I на евреев была распространена рекрутчина, причем и по завершении 25-летней службы солдат должен быть возвратиться к месту своего прежнего проживания. Тем временем из состава территории Российской империи изымались все новые и новые места, где евреям было разрешено постоянное жительство. «Черта оседлости», законодательно закрепленная в 1835 году, становилась удавкой.

Однако нельзя было просто закрыть глаза на немалое число подданных, никак не интегрированных в имперский социум. К тому же, чем дальше, тем важнее было для правительства как-то регулировать правовые отношения с представителями крупного еврейского капитала – преимущественно откупщиков, вносивших немалые суммы в имперский бюджет.

По данным переписи 1897 г, Российскую империю населяли уже 5,2 млн евреев. Таким образом, к концу XIX века евреи были пятой по численности этнической группой (после русских, украинцев, поляков и белорусов) и составляли самую большую нехристианскую и неславянскую общность.

Новизна взгляда Натанса на судьбы евреев в постимперской России прежде всего в том, что он сделал акцент не столько на историю притеснений и погромов, сколько на описании попыток предоставления евреям тех или иных прав с целью их социальной и культурной ассимиляции и интеграции и усилий влиятельных евреев, предпринятых в этом направлении.

Натанс настаивает на различении упомянутых процессов: ассимиляция предполагает исчезновение отличительных черт, некогда свойственных именно данной группе; тогда как интеграция сближает группы – например, через обучение в общей школе, общность разнообразных социальных практик и профессиональных занятий. Критерии различия меняются, но не стираются; во всяком случае, в процессе интеграции за индивидами и группами остается свобода выбора.

В среде российских евреев было немало так называемых маскилим - сторонников Гаскалы, еврейского Просвещения, идеи которого предполагали взаимопроникновение собственно еврейской культуры и культуры тех стран, где сложились крупные еврейские общины. Сторонники Гаскалы считали возможным реализовать интеграцию путем использования всего самого лучшего как из иудаизма, так и из остального, светского мира. Разумеется, Гаскала, как ее понимали, например, в Германии, сильно отличалась от толкования, казалось бы, тех же принципов в России - слишком разным был политический и социальный контекст.

Историки знали бы гораздо больше о русских «интеграционистах» - таких, как барон Гораций Гинцбург, знаменитый юрист Генрих Слиозберг, ведущий еврейский публицист последних лет империи Адольф Ландау, а также об истории Общества для распространения просвещения между евреями в России, если бы во время революции не погибли многие их архивы и коллекции.

Для своего анализа Натанс выбрал отдельные проблемы и сферы деятельности, диагностически и прогностически важные для описания взаимодействия евреев с русским обществом в рассматриваемый им исторический период, главным образом - начиная с «Великих реформ».

Часть 1 книги посвящена первым масштабным шагам по эмансипации евреев «при старом режиме» - это период, включающий реформы Александра II; время, которое потом назовут «столетием Гинцбурга». Имеется в виду барон Евзель Гинцбург, знаменитый петербургский купец и общественный деятель, отец банкира и просветителя Горация Гинцбурга. В процессе так называемой «выборочной интеграции», когда определенным категориям евреев были гарантированы права и привилегии их христианских коллег, включая право на постоянное жительство за пределами черты оседлости, постепенно формировались новые еврейские элиты.

Часть II – «Евреи Санкт-Петербурга» - описывает сложные проблемы адаптации евреев в русском социуме на примере их жизни в имперской столице, - то есть локуса «семиотически» максимально удаленного от черты оседлости.

Части III и IV – это дополнительные углы зрения для рассмотрения тех же проблем: евреи и имперский университет, то есть евреи как русские учащиеся; затем евреи как составная часть гильдии русских юристов в новых, пореформенных условиях. Ведь Слиозберг и Винавер принадлежали к новому поколению деятелей русской юриспруденции в той же мере, что Спасович и Кони.

Так называемая «выборочная интеграция» евреев в период «Великих реформ» может быть, по мнению Натанса, правильно осмыслена только с учетом весьма своеобразной иерархической структуры русского общества того времени. Для Европы середины XIX в. характерно было стирание сословных границ; для России, напротив, актуальна была тенденция к их более четкой прорисовке. В царской администрации применительно к евреям циркулировало деление их на «полезных» и «бесполезных», эмансипированных и не достигших эмансипации, но так или иначе, евреи не признавались ни сословием, ни «состоянием».

Например, именно по этой причине еврейским купцам, проживавшим в Санкт-Петербурге, было отказано в праве представлять своих единоверцев на коронации Александра II, хотя татары, армяне, грузины и башкиры присутствовали там в своих национальных нарядах, дабы подчеркнуть многообразие Российской империи. Не меньше впечатляет описанный Натансом сюжет с открытием памятника Гоголю в Нежине. Хотя на дворе уже был 1881 год, еврейская депутация с хлебом и солью, т.е. следовавшая традиционному русскому обычаю, не была допущена к церемонии генерал-губернатором, поскольку евреи не составляли отдельного сословия.

Остановлюсь несколько подробнее на предложенном автором описании дореволюционного петербургского еврейства, которое он рассматривает как «передний край русско-еврейской встречи». Любопытны данные крупнейшего американского экономиста, Нобелевского лауреата Саймона Кузнеца, согласно которому из черты оседлости во внутреннюю Россию направлялись люди с высоким уровнем дохода и/или образования, тогда как менее образованные и более бедные евреи – по преимуществу ремесленники – эмигрировали в Европу и в Америку. Еще меньше был поток тех, кто, движимый религиозными устремлениями, направлялся в Палестину.

Натанс подчеркивает притягательность Петербурга как столицы, как центра культуры и образования, как широкого поприща для финансовой деятельности – и вообще как города, где евреи впервые оказывались включенными именно в русское общество и культуру – ведь в любом из больших городов черты оседлости их окружали украинцы, белорусы или поляки. Ради того, чтобы жить в Петербурге, евреи «приписывались» работниками в мастерские, фиктивно нанимались в прислугу к единоверцам, как это, например, сделал знаменитый еврейский историк Семен Дубнов.

Как известно, перепись 1897 года следовала общему имперскому принципу самоопределения через указание на вероисповедание и родной язык, а не национальность (стоит при этом иметь в виду, что до 1905 г. принятие иудаизма было наказуемым деянием). В качестве родного языка все больше евреев декларировали русский, причем это касалось и мужчин, и женщин. В равной мере был высок и не зависел от пола уровень грамотности, что, вообще говоря, выделяло евреев из общей массы населения Петербурга, где в среднем мужчины были более грамотны, чем женщины.

Сословный состав евреев в Петербурге был похож на тот, что сформировался в черте оседлости. Поскольку евреи не могли принадлежать ни к крестьянам (в столице в конце XIX века было более 50% крестьян, приезжавших на заработки), ни к дворянам, то 87% петербургских евреев были приписаны к мещанскому сословию. Однако сама неопределенность в интерпретации «мещанства» как сословия делает этот показатель не слишком информативным. Более любопытно, что евреи были весьма заметны в так называемых «свободных» профессиях: 20% фармацевтов, 11% дантистов, 9% врачей и от 22 до 42% адвокатов принадлежали к иудейскому вероисповеданию. Еще больше евреев было занято в торговле и в финансовом деле.

Множество культурных и благотворительных начинаний, обеспечивавших, в частности, создание еврейской прессы, возможность евреям учиться в гимназиях и университетах, строительство синагог и молельных домов, да и само поддержание общинной жизни евреев были связаны с династией Гинцбургов, глубоко интегрированных в петербургскую элиту, принимавших в своем особняке на Английской набережной не только известных русских писателей и юристов, но и чиновников высшего ранга.

Существенно, что еврейские нотабли Петербурга распространяли свои усилия по интеграции евреев далеко за пределы имперской столицы. Неслучайным было в устах Горация Гинцбурга выражение «мои евреи», равно как и данное ему среди евреев черты оседлости прозвище «папаша».

Надо помнить, однако, что «выборочная интеграция» была действительно выборочной в буквальном смысле слова: влиятельные представители еврейской элиты акцентировали полезность еврейских граждан для империи, в связи с чем даже после волны погромов 1880-х гг. они не считали массовую эмиграцию евреев выходом из положения.

Любые предложения, направленные на фактическое расширение черты оседлости, отвергались и Александром III, и высшими имперскими чиновниками. И все же к 1880-м гг. за чертой уже сформировался не только слой еврейских финансистов, но и на редкость активный слой еврейской интеллигенции – это юристы, писатели, врачи, инженеры, включенные в русскую культуру и сильнейшим образом влиявшие на самосознание евреев, остававшихся в пределах черты оседлости.

…Законодательно черта оседлости была ликвидирована только Февральской революцией.

См. также:

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.