19 марта 2024, вторник, 13:29
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

"Пока самый опасный среди вирусов гриппа – именно птичий грипп"

Чем отличается вирус гриппа от других вирусов? Сохраняется ли опасность глобальной эпидемии птичьего гриппа? Об этом мы побеседовали с Николаем Вениаминовичем Кавериным, доктором медицинских наук, профессором, академиком РАМН, заведующим лаборатории физиологии вирусов НИИ вирусологии им. Д.И. Ивановского.  Наш собеседник не только известный российский ученый, но и сын известного писателя, автора «Открытой книги», «Двух капитанов» и др., Вениамина Каверина, племянник выдающегося  вирусолога Льва Зильбера и не менее выдающегося филолога и писателя Юрия Тынянова. Интервью взяла Наталия Демина.

Фотографии: на верхнем фото - Н.В. Каверин в своей лаборатории, на нижнем - братья Зильберы: Вениамин, Давид, Александр и Лев с матерью Анной Григорьевной (нач. 1930-х гг.).

Как вы пришли в науку? Первым из вашей семьи там были, кажется, не вы, а брат вашего отца?

Действительно, в семье Зильберов (Каверин – псевдоним, взятый моим отцом [1]), прослеживаются две линии: одна – научная, а другая – связанная с литературоведением и искусством. В семье было четыре брата. Старший – Лев Александрович Зильбер [2], крупнейший отечественный вирусолог, один из основоположников современной вирусологии в России, автор гипотезы о вирусно-генетическом происхождении злокачественных опухолей [3]. Кроме того, он первым выделил вирус клещевого энцефалита. Дальневосточная экспедиция проходила с мая по август 1937 г., и все её члены, кроме руководителя, были представлены к Сталинской премии. А Лев, который возглавлял экспедицию, в том же 1937 году был второй раз арестован. Ему инкриминировали желание заразить вирусом Политбюро, и почему-то не тем вирусом, который он открыл – вирусом клещевого энцефалита, а вирусом японского энцефалита, видимо, потому что «японский» лучше звучало, было созвучно словам  «шпион», «самурай» и пр.

Другой брат, Давид Александрович стал медиком, гигиенистом, был профессором в Санкт-Петербурге. Еще один, Александр Александрович, был композитором, а самый младший  брат – мой отец, Вениамин Александрович, стал писателем. Эти две линии – научная и творческая – прослеживаются в какой-то степени и дальше.

Правда, мой отец, в каком-то смысле, сочетал обе эти линии, т.к. много писал о науке. Самый большой его роман – «Открытая книга». Прототипом его главной героини, Тани Власенковой, в том, что там касается науки, была Зинаида Виссарионовна Ермольева [4], которая одно время была замужем за Львом Александровичем (старшим братом). В другом герое романа, Дмитрии Львове, мой отец отразил многие черты самого Льва.  

(В своем эссе «Старший брат» В.А. Каверин написал о ней и своем брате так: Л.А. «женился – это был третий и не последний брак – на З.В. Ермольевой – событие неравнозначное для молодых супругов, потому что привязанность Льва продолжалась пять-шесть лет, а Зина (она была моим близким другом, и по имени-отчеству я ее никогда не называл) полюбила его на всю жизнь и во имя этого чувства десятилетиями приносила ему бесчисленные жертвы» - НД).

В юности мне очень нравился этот фильм «Открытая книга», его не раз показывали по телевидению, а книги было не достать, как и сейчас – её нет в книжных магазинах, и она давно не переиздавалась.

Да, «Два капитана» издают значительно чаще. Только что вышел сборник «Каждая книга - поступок. Воспоминания о В. Каверине» (М.: Б.С.Г.-Пресс, 2008), в котором собраны как живые рассказы о моем отце Е. Шварца, П. Антокольского, К. Паустовского, А. Борщаговского, Ю. Буртина, В. Твардовской, В. Быкова, Ю. Черниченко, А. Рыбакова и многих других, а также ранее не публиковавшиеся архивные материалы.

А почему вы сами стали ученым? Почему не писателем?

Чтобы стать писателем, надо было иметь литературный талант. Если бы у меня было к этому какое-то настоящее тяготение, то я бы стал писать постоянно, а не какие-то отдельные отрывки воспоминаний [5-8]. В послевоенные годы мне не хотелось заниматься гуманитарными вещами, духовная атмосфера тогда была очень тяжелая. И как в такое время можно было заниматься историей? Мне казалось: какая может быть наука-история, если она вся свелась к «Истории ВКПб»? Конечно, историки занимались и другими вещами, но вся их деятельность была очень сильно идеологизирована. Мне не хотелось в это погружаться.

В биологии, правда, обстановка была тоже непростой: «лысенковщина» и прочее. Но, тем не менее, я ею увлекся. Отчасти под влиянием и Льва Александровича, и Зинаиды Виссарионовны, которая у нас часто бывала, рассказывала про все эти  научные материи.

Когда началась ваша любовь к вирусам?  Почему вирусология?

Началось, пожалуй, не с вирусологии, а с микробиологии. На 3-ем курсе 1-го Медицинского института, еще студентом, я стал посещать кафедру микробиологии, ею заведовала Мария Николаевна Лебедева, но вирусология тогда бурно развивалась, и это было, конечно, очень интересно. С 5-го курса я стал читать статьи по вирусам, бывать в Институте вирусологии, в лаборатории Антонины Константиновны Шубладзе. А.К. была ученицей Льва Александровича и, может быть, в том, что я уже студентом стал заниматься научной работой, мне помогло то, что я пришел не совсем со стороны.

(Анатолий Шварц в своих воспоминаниях «Во всех зеркалах», рассказывая о степени творческого и рабочего напряжения в лаборатории Л.А. Зильбера, когда тот пытался разгадать загадку рака, отмечал: «Словно какую-то сумасшедшую игру вели они с вирусом и ставка была – жизнь. "Мы не знали, с чем работали", – говорила мне А.К. Шубладзе, но работали, добавлю я, с дорогой душой. "Всё держалось на нервах, была еда, нет еды – работа шла"... Мог ли он их остановить? Они неслись по следу, нужно было, во что бы то ни стало, догнать, опознать, затравить этого свирепого хищника, и Зильбер их понимал. "Я не удерживал моих сотрудников от этой напряженной работы"» - НД).

В 1957 году я поступил в аспирантуру Института вирусологии, и с тех пор так и работаю в стенах института. В 1960 г. защитил кандидатскую диссертацию (научный руководитель – профессор А. К. Шубладзе), а в 1967 г. – докторскую диссертацию. С 1970 по 1987 г. руководил лабораторией субвирусных структур, с 1987 г. по настоящее время руковожу лабораторией физиологии вирусов

Главное направление вашей научной деятельности?

Молекулярная генетика вирусов.

Ваша лаборатория занимается исключительно гриппом или более широкой тематикой?

Сейчас, в основном,  гриппом.

Два года назад звучали сообщения о заболеваниях и гибели людей от птичьего гриппа, вы давали интервью, в т.ч. на «Эхе Москвы» об этом опасном вирусе [9-10]. Что сейчас с птичьим гриппом, исчезла ли его угроза?

Эта угроза не исчезла. Во-первых, что такое птичий грипп? Вирусы птичьего гриппа известны очень давно. На самом деле, первый вирус гриппа птиц был выделен значительно раньше, чем вирус гриппа человека. Тогда, правда, не знали, что это грипп. Тогда это называлось – вирус чумы птиц, потому что он был очень опасен, куры от него погибали сильнее, чем люди от бубонной чумы. Он был выделен в 1902 году, и только в 1955 году было установлено, что это – вирус птичьего гриппа. Потом уже в 1950-60-е гг. многие исследователи начали выделять вирусы от птиц, в т.ч. от диких птиц.

Так что птичий грипп известен давно, но тот вариант, который может от птицы передаваться человеку и вызвать тяжелое заболевание, появился совсем недавно, в 1997 году. До этого считалось, что без скрещивания вируса птичьего гриппа с вирусом гриппа человека прямое заражение людей невозможно. За всю историю вирусологии было всего 3 или 4 случая заражения человека вирусом гриппа птиц. Каждому случаю была посвящена отдельная научная статья: люди заражались на какой-то птицеферме при очень массированном заражении животных, или же в лабораториях. Однако теперь зафиксировано уже более 370 случаев такой передачи. Может быть, в истории человечества такие случаи – многократная прямая передача вируса гриппа от птиц к человеку – бывали, но за время существования вирусологии такое произошло первый раз.

В конце 1990-х гг. этот опасный вирус удалось истребить, в значительной степени, благодаря усилиям доктора Роберта Вебстера (Robert G. Webster), с которым мы сотрудничаем [8]. Именно он открыл уникальные особенности некоторых генов вируса птичьего гриппа H5N1. Потом вирус появился снова, потому что предшественники этого вируса продолжали циркулировать среди диких птиц. В декабре 2003 года опять начались заболевания человека, вирус передавался от птиц. С тех пор птичий грипп, способный поражать человека, циркулирует беспрерывно и уже широко распространился. Как я уже сказал, за пять лет им заразилось более 370 человек.

Передается ли он от человека к человеку?

Пока что нет. Было несколько случаев, 2 или 3, когда он, скорей всего, передавался, но это было при очень тесном, внутрисемейном контакте. А так, чтобы измениться и легко передаваться от человека человеку, этого пока не произошло, но, конечно, может произойти, и опасность этого сохраняется.  

Хотя то, что такого изменения (приобретения способности эффективно передаваться от человека к человеку) так долго нет, – это хорошо. Это указывает на то, что в этом вирусе имеются более серьезные барьеры для такой эволюции, чем мы сначала думали. Некоторые из этих барьеров уже исследованы, известно, в чем там дело. Но нельзя сказать, что эти барьеры непреодолимы. Они лишь снижают вероятность крайне опасной для человека эволюции, но полностью её не устраняют.

Миновала ли эта опасность Россию?

К сожалению, нет. У нас в Институте вирусологии есть отдел экологии вирусов, им руководит наш директор, академик Д.К. Львов. Его сотрудники все время ездят в командировки, исследуют и выделяют новые вирусы.  В России за последний год было несколько вспышек птичьего гриппа: в Подмосковье, в Ростовской области, где мои коллеги выделили значительное количество вирусов.

Чего в России пока не было – ни одного случая заболевания человека. Но близко от России были. Так, в Азербайджане заболели и погибли люди.

В одном из интервью вы говорили, что заболевания птичьим гриппом в Азии вызваны в т.ч. и тем, что там существуют традиции использовать в еде живую птицу…

Это, конечно, облегчает передачу. Там, во-первых, покупают живую птицу и могут при этом от нее заразиться, но есть и другие механизмы. Я раньше этого не знал, а оказывается, во Вьетнаме есть некоторые блюда, в которые добавляется, по-моему, утиная кровь. При этом она никак термически не обрабатывается. Конечно, отведав эти блюда, можно очень легко заразиться. Этим вирусом легче всего заразиться воздушно-капельным путем, но возможно и кишечное заражение.

Чем сейчас занимается ваша лаборатория, и вы, в частности?

Наше дело – изучать вирусы гриппа, в том числе вирусы гриппа птиц подтипа H5 – того, к которому относится вирус H5N1. Один из белков его внешней оболочки, тот, который прикрепляется к живой клетке и против которого, в основном, направлен иммунитет человека, в вирусе гриппа человека был основательно изучен еще раньше, а белком вирусов птичьего гриппа, пока они не стали столь актуальными, не так уж много занимались.

Мы занимаемся анализом структуры и свойств этого белка. Сначала провели исследования для одного из вирусов подтипа H5, а теперь и для современного вируса H5N1. Результаты наших исследований публикуются в российских и в западных журналах.

Изучаете ли вы вирусы гриппа человека?

Да, мы работаем и с вирусом гриппа человека. Мы занимаемся исследованием того, как скрещиваются, как взаимодействуют гены в модельных системах. Однако теми вирусами, которые сейчас циркулируют и, в частности, теми, которые  вызвали эпидемические волны прошлого и этого года, занимаюсь не я, а другая лаборатория нашего института – профессора Анатолия Николаевича Слепушкина, они как раз занимаются мониторингом вируса гриппа человека.

А почему вы заинтересовались именно вирусом гриппа?

Мне приходилось работать с вирусами разных групп, но вирусами гриппа мы занимаемся уже с 1978-79 гг. Много лет мы вели чисто фундаментальные  исследования того, как они в клетке репродуцируются, как размножается их генетический материал, как синтезируются их белки. Потом мы стали больше заниматься взаимодействием вирусных генов, в особенности при скрещивании вирусов. Это имеет уже большее отношение к практическим делам.

Вирус гриппа – более изощренный, более «творческий», чем другие?

Да, он – очень интересный. Именно при его изучении раскрываются некоторые вещи, которые возможно имеют более общее значение. Вирус гриппа – очень своеобразный, очень интересный объект исследования. Так случайно совпало, что вирус, который интересен как объект, независимо от его болезнетворности, оказался таким актуальным и чисто в медицинском плане. Конечно, это хорошо, на исследование таких актуальных проблем дается больше денег, что позволяет ученым всего мира его со всех сторон изучать.

Между актуальностью научной проблемы и количеством денег, выделяемых на её исследование, обычно всегда явная взаимосвязь. Пока у какого-то выделенного вируса нет связи с чем-то актуальным, то его не очень-то и изучают. Например, есть вирус так называемой болезни Борна. Болезнь Борна давно известна, это – довольно редкая энцефалопатия лошадей. Вирус, её вызывающий, не привлек большого внимания в то время, когда он был выделен. Мало ли какая-то ветеринарная болезнь, да еще совсем не актуальная.

Потом уже в 1990-е годы оказалось, что у людей с психическими заболеваниями есть к нему антитела. Пока не ясно, какую  роль играет этот вирус, но, по всей видимости, он то ли необходимый фактор, то ли агент, способствующий проявлению этих болезней. Его, конечно, начали изучать, и он оказался очень интересным вирусом.

Бывает, что исследователям везет: их чисто теоретические интересы совпадают с общечеловеческой актуальностью. Одно дело – работа, не имеющая каких-то непосредственных прикладных перспектив, но, все-таки, работа, расширяющая наше знание о таком практически важном агенте, как вирус гриппа, и другое дело – исследование какой-нибудь экзотической водоросли, где практические перспективы сегодня совсем не видны. Хотя в будущем практический аспект может появиться и у сугубо фундаментальной работы.

Какие еще вирусы изучаются в вашем институте?

Институт занимается многими вирусами. Очень основательно у нас занимаются вирусами гепатитов, в особенности, гепатита С.  У нас есть лаборатория, которая работает с вирусами герпеса, – как вирусом обычного герпеса, который вызывает герпетические поражения на губах, так и другими герпесвирусами: цитомегаловирусом и другими.

В Институте также идет работа над изучением вируса иммунодефицита человека, т.е. СПИДа. Этим у нас занимается даже не одна лаборатория. Кроме того, одна из лабораторий Отдела экологии вирусов, возглавляемого директором нашего Института, работает с вирусами, которые передаются членистоногими (клещами и комарами). Среди них есть такие вирусы, как вирус Карельской лихорадки, вирус энцефалита западного Нила, вирус крымской геморрагической лихорадки, которые довольно сильно распространены в России.

Есть даже небольшая лаборатория, которая работает с вирусом японского энцефалита, давно известного комариного энцефалита. Изучением энцефалитов в России, в основном, занимается московский Институт полиомиелита и вирусных энцефалитов им. М.П. Чумакова, но, тем не менее, с некоторыми из этих вирусов работа ведется и у нас.

Так что в Институте изучается довольно широкий спектр вирусов. Не весь, конечно. Вирусов же очень много, и объять необъятное невозможно. Скажем, у нас не работают с вирусами группы оспы.

Опасно ли работать в вашем институте? Приходя к вам, надо сразу же надевать спецодежду и бахилы?

В разных лабораториях по-разному. Есть разные степени опасности и, соответственно, защиты. В некоторых лабораториях есть специальные шлюзы: чтобы туда пройти, надо переодеваться. Правда, у нас нет лаборатории самого высокого класса опасности, тех, что по международной номенклатуре соответствуют уровню биобезопасности BL4 (у нас это называется вирусами 1-ой группы). Это не обязательно вирусы, в группу самых опасных включаются и возбудители чумы, и некоторых африканских лихорадок, и вирус Эбола. Но лаборатории следующего класса, который также очень серьезен и требует специальных мер предосторожности, у нас есть.

Наша лаборатория – еще на один уровень ниже (вирусы 3-ей группы), и нам не требуется такой специальной защиты. Но все равно, конечно, применяются  необходимые меры предосторожности.

Во время работы в лаборатории вы носите марлевую повязку?

Иногда бывает, но сейчас, когда в употребление вошли так называемые ламинарные боксы, с потоком воздуха, то этого не нужно. С вирусами контактируют только руки внутри боксов. А в боксовых комнатах это, конечно, нужно. Там ультрафиолетом стерилизуется воздух, там носят маску.

А были ли случаи, когда бы в вашем институте кто-то заражался?

Были, но это было давно.

Проводятся ли в вашей лаборатории регулярные семинары?

Вы знаете, в Институте, конечно, есть. Есть семинары в Обществе вирусологов, есть научные доклады и их обсуждение на Ученых советах, а в лаборатории я семинары не провожу, хотя, наверное, надо бы проводить. Я работал год в США, год в Германии, там регулярно проводятся семинары, лабораторно или по группам, и это, конечно, очень полезное дело. Но у нас как-то не сложилось, все вопросы обсуждаются в рабочем порядке.

Ваш Институт вирусологии – самый крупный центр в России по изучению гриппа?

Нет. Вирусом гриппа у нас в России занимаются сразу несколько научных учреждений. В Санкт-Петербурге есть Институт гриппа РАМН. Но он больше ориентирован на практическую медицину, хотя ряд исследователей занимается и фундаментальными вопросами. Их не очень много, и я бы сказал, что в Институте гриппа фундаментальными исследованиями они занимаются не так уж интенсивно. Однако 80% работ по мониторингу гриппа человека в России проводят как раз сотрудники этого института, а остальные 20%  –  сотрудники нашего института. В Институте гриппа много занимаются вакцинами и другими практическими вопросами. Это специализированный и довольно большой институт.

Наш институт был первым специализированным институтом вирусологии, созданным в нашей стране. Он традиционно занимается несколькими направлениями, с уклоном на фундаментальные исследования. В нашем институте гриппом занимаются 5 или 6 лабораторий. Одна лаборатория занимается вирусами гриппа человека, другая – вирусами гриппа птиц. Еще, по крайней мере, три лаборатории занимаются изучением фундаментальных основ биологии вирусов гриппа, в том числе та, где я заведующий. Есть небольшая лаборатория, которая занимается исследованием воздействия вируса гриппа на клетку, как клетка реагирует на вирус, как она от него погибает, какие механизмы задействованы. Этим не исчерпываются учреждения, которые занимаются гриппом.

В Питере также есть Институт экспериментальной медицины РАМН, который занимается разными вопросами. В частности, там есть лаборатория, исследующая вирус гриппа. Её сотрудники занимаются живыми вакцинами, и в этой области, по живым вакцинам, они – мировые лидеры.

Есть небольшая лаборатория в Институте полиомиелита и вирусных энцефалитов, вирусы гриппа – не совсем профильная тема для этого института, однако это очень хорошая лаборатория.

Все центры, в основном, сосредоточены в Москве и Санкт-Петербурге? Что-то есть в других городах?

В Новосибирске есть Государственный научный центр вирусологии и биотехнологии «Вектор». Раньше это было закрытое учреждение, ориентированное на оборонную тематику, но уже давно оно стало открытым предприятием гражданского назначения. Гриппом там когда-то занимались, потом это прекратилось, а недавно, 3-4 года назад, там снова создано подразделение, которое занимается гриппом. Их тематика – выделение вирусов гриппа птиц из природных источников и от домашних птиц в районах Сибири. Свои исследования они разворачивают на хорошем научном уровне. У них также есть контакты с американской командой Р. Вебстера, с которым мы сотрудничаем.

(На сайте Новосибирского «Вектора» опубликована информация, что «по данным ВОЗ на 20 марта 2008 г. общее количество подтверждённых случаев заболевания, вызванного вирусами гриппа А H5N1-подтипа, составляет 373, из которых 236 (63%) закончились летальным исходом. За последнюю неделю ВОЗ подтверждён ещё один случай инфицирования человека вирусом гриппа А H5N1-подтипа во Вьетнаме Сообщение о последнем подтверждённом случае датируется 18 марта 2008 г. Из 106 случаев заболевания, подтверждённых на сегодняшний день во Вьетнаме, 52 закончились смертельным исходом. Ранее сообщалось, что из 47 случаев, подтверждённых на сегодняшний день в Египте, 20 (43%) закончились смертельным исходом» - НД).

Видите ли вы какие-то потенциальные опасности помимо вируса птичьего гриппа? Появились ли они?

Пока самый опасный среди вирусов гриппа – зловредный и вызывающий высокую летальность – именно птичий грипп.

Как протекает ваше сотрудничество с вирусологом Робертом Вебстером [9]?

В США есть несколько очень сильных лабораторий, работающих с вирусом гриппа, и так исторически сложилось, что одна из них – это группа Роберта Вебстера, раньше это был отдел. В США, к сожалению, а, может, и к счастью,  нет формального правила ухода на пенсию, но по достижении определенного возраста человек обычно уже не занимает руководящей должности. Поэтому сейчас у него только группа. Но это не имеет значения, т.к. он является членом Национальной академии США и крупнейшим авторитетом в вирусологии. Многие лаборатории мира, не мы одни, работают с ним. С ним сотрудничает большая лаборатория в Гонконге, в Японии и других странах мира.

Роберт Вебстер – крупнейший специалист по вирусам гриппа, его лаборатория работает в рамках детской исследовательской клиники Сент-Джуд в Мемфисе, США (St. Jude Children's Research Hospital). Это благотворительная клиника, существующая на пожертвования. При этом это – очень богатое учреждение, она ни частная, ни государственная, и в ней очень сильный исследовательский отдел, изучающий не только вирусы. Там несколько вирусных  групп, и одна из них, занимающаяся гриппом, Вебстера.

Он сотрудничает с нашим институтом уже давно. В его группе когда-то бывал предыдущий директор нашего Института, умерший в 1987 г. Виктор Михайлович Жданов. У него в 1984 году работала сотрудница моей лаборатории. Это были такие эпизодические контакты, потому что в советское время вообще за границу мало ездили. Я там работал в 1992-93 гг., это был Senior Fellowship – своего рода профессорская стипендия. С тех пор наши отношения не прерываются, идет постоянное сотрудничество. То кто-то из нашей лаборатории там работает, то из других лабораторий нашего института.

Вы ведете исследование по одним и тем же проблемам, обмениваетесь научными результатами?

Наше сотрудничество – очень оперативное, тесное. Например, они работают над каким-то вирусом и получают, скажем, набор моноклональных антител, мощных инструментов исследования иммунной структуры вируса. Чтобы их изучить и применить для исследования вируса, требуется довольно кропотливая вирусологическая работа. Это дело довольно нудное и, в общем, в этой работе никакие их технические преимущества большого выигрыша не дают. Мы с ними договорились, что они присылают нам антитела, мы здесь, с их помощью, получаем варианты вируса, изучаем их, характеризуем, а они, в свою очередь, характеризуют изоляты вируса Н5, выделенные в лабораториях других стран мира. Потом эти данные сопоставляются и получаются совместные или отдельные публикации.

Они вам присылают необходимые для исследования антитела?

Да, они присылают моноклональные антитела в маленьких пробирках по почте.

Вас как-то затронула ситуация с временным запретом на вывоз биологических материалов?

Вы знаете, эти антитела не инфекционные, это как реактив, с их пересылкой больших трудностей нет. С обменом вирусами трудности, конечно, есть. Трудно послать вирусы в США, они очень не любят, когда им присылают вирусы. Сделать это – почти невозможно.

Получить от них вирус – в принципе, можно, но у нас в Институте это получение не очень налажено. Институт гриппа в СПб получает образцы из-за рубежа гораздо легче.

Но бывает, что пересылка вирусов не очень-то и нужна. Бывает, что мы получаем какой-то вариант вируса, характеризуем его, узнаем, где у него мутация, а им достаточно получить лишь результаты наших экспериментов, чтобы, начиная с этого места,  провести какое-то дополнительное исследование.

Бывают ли вирусы чисто российские или чисто американские?

Конечно, в каком-то смысле бывают. Вирусы, выделенные от птиц в США, и вирусы от птиц в Старом свете могут отличаться. Самый зловредный – H5N1 пока не занесен ни в Южную, ни Северную Америку. Птичий грипп там был, и H5 там был, но не этот. Я говорю «этот», хотя это не совсем уже верно, надо говорить «эти», их уже довольно много.

Прошла значительная эволюция этих вирусов, они дивергировали, разошлись, но, тем не менее, самого вредного вируса в Америке пока нет. Там есть свои, другие. Порой европейские и американские вирусы скрещиваются. Моя сотрудница, которая сначала работала в моей лаборатории, а потом довольно долго работала у Вебстера, анализировала американские вирусы и обнаружила среди множества вирусов, выделенных от птиц, такие, у которых некоторые гены характерны для европейских вирусов. Значит, был какой-то занос из Европы, потом европейские вирусы скрестились с американскими, но все равно можно выявить отдельные гены европейских вирусов. Тем не менее, отличия, конечно, есть.

Влияет ли качество жизни человека на его вероятность заболеть гриппом?

На обычный человеческий грипп, по-моему, особенно не влияет. Конечно, желательно, если есть возможность, носить маску. Мне рассказывали, что в Японии удавалось остановить вспышку гриппа, потому что все надевали маски. А у нас разве заставишь надеть маски?

Я недавно в метро видела одну девушку в маске, но больше никого.

В России очень мало кто надевает маску в общественном транспорте и публичных местах, а она – очень эффективное средство профилактики гриппа даже при пандемии. Я на этом убедился на личном опыте. В 1957 году я был аспирантом 1-го года. И тогда была самая настоящая пандемия гриппа. Болели все. В клинике нашего института есть отделение гриппа, оно было страшно переполнено, и нас всех туда мобилизовали. Я три месяца там работал как врач-инфекционист. Естественно, как нас строго инструктировали, я всюду носил маску и не болел. Потом пандемия кончилась, больные стали расходиться, и нам сказали, что на следующий день я могу идти в лабораторию и, наконец, начать работу над диссертацией. Я снял маску, прошел по коридору и заболел через два дня. До этого в маске три месяца работал и не болел. Там еще были больные, кто-то чихал, их было уже мало, но больные еще были.

А как долго вирус может оставаться в помещении, где чихнул больной?

После чихания взвесь висит в воздухе, а это очень мелкие капли, часа 4-5.

Т.е. через сутки это помещение уже безопасно?

В общем, да.

Стали бы вы своего ребенка или родственника прививать от гриппа?

Я всем рекомендую прививаться. Это снижает заболеваемость, хоть и не всегда и не очень сильно, но точно снижает смертность в тех контингентах, где она бывает довольно выраженной: как раз у маленьких детей и людей преклонного возраста – им особенно полезно прививаться. Да и вообще прививка полезна, она уменьшает распространение вируса.

Есть ли разница, прививать нашей вакциной или западной?

Я в этом не очень большой специалист, все-таки, я занимаюсь другими вещами, но, по-моему, особой разницы нет. В случае гриппа очень важно, из какого вируса гриппа приготовлена вакцина, из какого штамма. Грипп все время изменяется и эволюционирует. Но поскольку все вакцины, как наши, так и иностранные, готовятся из штаммов, рекомендованных Всемирной организацией здравоохранения, то разница лишь в разных технологиях приготовления. Они все иммуногенные, т.е. дают хорошую защиту.

Небольшая разница может быть в том, как та или иная вакцина себя ведет в организме. Одни вызывают немного большую реакцию, у вас может немножко подскочить температура, зато и уровень защиты там чуть повыше, но это небольшие различия. Можно прививаться и нашей вакциной Грипполом, и зарубежной. Их в России несколько: Инфлювак, Ваксигрипп, французская, бельгийская, голландская вакцины.

Посоветуйте, пожалуйста, какие средства могут применяться для профилактики гриппа. Вы уже упомянули два средства: прививку и защитную маску. 

Есть ремантадин. Это хороший препарат, но, правда, как лечебный, он помогает только в самый первый день – два. Его надо начинать принимать рано, как только вы чувствуете, что заболеваете, потом от него уже толку мало. Но он очень хорош именно как средство экстренной профилактики. Если человек в семье заболел, то остальным рекомендуется принимать по одной таблетке два раза в день. Ремантадин – очень эффективная вещь.

В начале года мы проводили опрос среди российских ученых. Первым вопросом было – назовите, пожалуйста, события 2007 года в вашей дисциплине, что показалось наиболее интересным, что наиболее запомнилось? Научное событие 2007 года в вашей специальности? Что-то произошло необычное  в прошлом году?

Я думаю, что в 2007 году – нет. А вообще в 2000-е годы, скажем, в 2002, да, было такое событие. Вирус гриппа ведет себя так, что некоторые аспекты его жизнедеятельности казались совершенно невероятными, было непонятно, как это может быть. В частности, как действует его генный материал. Это не одна молекула, как у большинства вирусов, а скажем, как у гриппа А – сразу 8 сегментов. Они в клетке размножаются, реплицируются независимо один от другого, а потом собираются вместе так, что в каждой частице оказывается хотя бы по одной копии каждого из 8 сегментов. Если бы не было хотя бы одного сегмента из 8, то она была бы нежизнеспособной.

Но как они друг друга подбирают? Как они находят друг друга? И находят ли или это чисто случайный процесс, когда набирается штук 12, из которых хотя бы восемь оказываются копией того, что нужно? Казалось, что этот вопрос не имеет объяснения. К нему не было подхода. К решению этой загадки пытались «подъехать» лет 30.

Наша наука развивается очень быстро и в ней проблемы тридцатилетней давности – это все равно как трехсотлетняя проблема для какой-нибудь науки с более длинной историей. Однако бывают и такие вечные проблемы, которые не удается решить, и названная выше проблема была одной из них.

В 2002 году американский вирусолог из Университета штата Висконсин доктор Йошихиро Каваока (Yoshihiro Kawaoka), сумел эту проблему решить. По крайней мере, он нашел ключ к её решению, выявил вирусные элементы, которые друг друга распознают. Дальше его идею можно было развивать, изучать и анализировать более тонко.

Какую бы книгу вы посоветовали нашим читателям в новом году? Что вы сами сейчас читаете? Что-то могли бы порекомендовать?

Недавно вышли воспоминания Людмилы Алексеевой «Поколение Оттепели» – хорошая книга. Мне очень понравилась.

Что бы вы порекомендовали из научно-популярной литературы?

Конечно, это не касается широкой аудитории, но очень долго в России не было хорошего учебника по медицинской вирусологии. Не то что хорошего, а вообще никакого. Последний учебник по общей и частной вирусологии был издан нашим же институтом, по-моему, в 1982 году. В этом году, наконец, выходит новый учебник ("Медицинская вирусология", М.: "МИА", 2008), подготовленный нашим институтом для студентов и аспирантов.

Ваши ожидания как ученого от 2008 года? Что вы как ученый ждете от этого года?

Чего-то определенного ждать очень трудно. Обычно возникает что-то неожиданное. Я могу, по крайней мере, предположить, что в этом году будет сделано, но это как раз наверняка не самые интересные вещи. То, что более-менее очевидно, к этому есть подходы, может быть, не так интересно. А  сделать достоверный прогноз, что в науке будет сделано интересного и неожиданного, практически невозможно.

Совместима ли гипотеза Бога и наука? Применим ли инструмент показателя результативности научной деятельности (ПРНД) к «малым» академиям, в частности, Академии медицинских наук? Как шла работа Вениамина Каверина над «Открытой книгой»? Об этом читайте во второй части интервью с Н.В. Кавериным.

Полезные ссылки и примечания:

1. Вениамин Александрович Каверин (Зильбер) (1902–1989) – русский советский писатель. Один из членов легендарной группы "Серапионовы братья". Начинал с гофманианских новелл, "бытовой" повести "Конец хазы", биографического романа об О.И. Сенковском, экспериментального романа "Скандалист, или Вечера на Васильевском острове". Его роман «Исполнение желаний» (2 кн., 1935–1936) и роман-трилогия «Открытая книга» (1953–1956) тематически связаны с наукой. Наибольшую известность приобрел его роман «Два капитана» (2 кн., 1940–1945, Сталинская премия, 1946). Автор нескольких книг мемуарной прозы ("Освещенные окна", "Письменный стол", "Литератор", "Эпилог" и др.). Классическим трудом о В.А. Каверине является книга В. и О. Новиковых "Вниамин Каверин" (1986). 

2. Лев Александрович Зильбер (1894–1966) – выдающийся советский микробиолог, создатель крупной отечественной школы микробиологии, директор Микробиологического института Наркомздрава РСФСР в 1920–1930-х годах.

А. Шварц отмечал: «Лев Зильбер был врожденным экспериментатоом, главным для него был поиск – даже не сама находка, а подступ, движение к ней, и где бы он ни оказался – один на острове, в пустыне, хоть в каменном мешке, – я уверен, всюду проявился, взял бы верх экспериментальный склад его ума».

3. Первым автором гипотезы о вирусном происхождении злокачественных опухолей, в 1911 году, был Пейтон Роус, но потом накопилось много фактов, которые противоречили гипотезе Роуса. Л.А. Зильбер выдвинул новый вариант гипотезы, который не противоречил известным на тот момент фактам, и явился отправным пунктом для дальнейшего развития этой гипотезы. В 1966 г. Роусу была присуждена Нобелевская премия по физиологии и медицине «за открытие онкогенных вирусов». Эту премию Р. разделил с Чарлзом Хаггинсом.

4. Ермольева Зинаида Виссарионовна  (1898–1974) – российский микробиолог, академик АМН (1963). Получила первые отечественные образцы антибиотиков – пенициллина (1942), стрептомицина (1947) и др.; интерферона. Государственная премия СССР (1943).

5. Каверин Н. Несколько случаев из жизни Вениамина Каверина // Вопросы литературы. 2002. №5

6. Каверин Н. Но пока мы там тонули… // Вестник. 2004. №20 (357). «Руководство СССР почему-то выбирало для крупного международного переполоха именно такой момент, когда мы были в походе. Мы ходили в походы на байдарках много лет, с 1959 года...»

7. Каверин Н. Истории из жизни Вениамина Каверина // Вестник. 2002.  №7 (292).

8. Каверин Н. Свободу не подарят. «Генрих начинает борьбу» //  Вестник. 2002.  №4 (289).

9. Роберт Вебстер (Robert G. Webster) возглавляет кафедру вирусологии (the Rose Marie Thomas Chair in Virology) в детской исследовательской клинике Сент-Джуд (St. Jude Children's Research Hospital) в Мемфисе, США. Он также является директором центра коллаборации Всемирной организации здравоохранения по экологии вирусов гриппа у животных и птиц, единственной лаборатории мира, которые была создана для изучения  возможностей передачи гриппа от животных человеку.

Научные интересы доктора Вебстера включают изучение структуры и функционирования вирусных протеинов гриппа, разработку новых вакцин и антивирусных препаратов. Большие усилия он прикладывает в области изучения вирусов гриппа у диких птиц как мощного источника вирусов гриппа, их роли в появлении новых пандемий у человека и животных. Curriculum vitae Р. Вебстера содержит свыше 400 оригинальных статей и обзоров по вирусам гриппа. Он был научным руководителем многих исследователей, успешно работающих в области расширения наших знаний о гриппе как заразной болезни.

Статьи о Р. Вебстере:

10. Ваше здоровье. О вакцинах против гриппа. Ведущая Ольга Беклемищева // Радио «Свобода». 2003. 18 марта.

11. Кудрявцев И. "Птичий грипп" - на подлете // Вести недели. 2005. 20 февраля.

12. Каверин Н. в эфире «Эха Москвы». Эфир ведет Лев Гулько // Эхо Москвы. 2006. 6 марта.

13. Костина Галина. Тройка, шестерка, код // Эксперт. 2008. №6. 11 февраля.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.