Адрес: https://polit.ru/article/2008/07/18/krizis/


18 июля 2008, 09:38

Памяти дефолта

Через месяц исполнится 10 лет с момента, когда 17 августа 1998 года премьер-министр России Сергей Кириенко заявил, что в сложившейся ситуации на внутреннем финансовом рынке правительство не может больше исполнять взятые на себя обязательства, и поэтому вынуждено прибегнуть к крайним мерам. Эти крайние меры состояли, во-первых, в принудительной конвертации краткосрочных рублевых облигаций государственных займов в среднесрочные; во-вторых, в изменении границ валютного коридора; и в-третьих, во введении моратория на платежи российских коммерческих банков в пользу иностранных кредиторов.

Нельзя сказать, чтобы эти меры были совсем неожиданными. Российскую экономику, впрочем, как и экономику мировую, начало штормить еще с осени 1997 года, когда произошел кризис в странах Юго-Восточной Азии. Но тогда российские рынки задело «по касательной», и все отделались только легким испугом. К декабрю 1997 года возникло ощущение, что нас пронесло, однако уже в начале 1998 года появилась новая напасть, явившаяся следствием азиатского кризиса. Страны этого региона сократили потребление нефти, что вызвало сильное падение цен. Для российского экспорта это был сильный удар, так как в то время, впрочем, как и сейчас, более половины его стоимости приходилось на углеводородное сырье. Падение цен снижало общий объем экспорта, а это, в свою очередь, сокращало общий объем располагаемых валютных ресурсов. Уменьшение валютных ресурсов, в свою очередь, делало проблематичными оплату импорта и обслуживание внешнего долга.

Вдобавок к этим трудностям, источником которых были внешние обстоятельства, добавилась еще одна, носившая рукотворный характер. Дело в том, что с середины 1995 года в России действовал т.н. валютный коридор, то есть колебания курса доллара ограничивались достаточно жесткими рамками, установленными Центральным банком РФ. Хозяйственные агенты более или менее привыкли этой ситуации и, в общем, никто не подвергал ее сомнению, за исключением отдельных маргинальных элементов. Существование валютного коридора тем более не подвергалось сомнению, что он подкреплялся валютными ресурсами Международного валютного фонда. Однако после азиатского кризиса и последовавшего за этим падения цен на нефть устойчивость коридора стала подвергаться сомнению, и на иностранную валюту возник ажиотажный спрос.

В общем, к середине 1998 года сложился целый комплекс обстоятельств, мешавший проведению прежней политики. Нехватка валюты не позволяла финансировать импорт и внешний долг в прежних объемах, а также удерживать валютный курс в ранее установленных границах. Кроме того, снижение валютной выручки от экспорта снизило доходность основных налогоплательщиков – «Газпрома» и нефтяных компаний – поэтому федеральный и местные бюджеты стали испытывать трудности не только при оплате долгов, но и при финансировании текущих расходных статей бюджета.

В этих условиях Правительству ничего другого не оставалось, как объявить о реструктуризации государственного долга (потому что оплачивать его все равно было нечем), девальвации рубля (потому что удерживать в прежних границах его уже не могли), и ввести временный мораторий на платежи коммерческих банков иностранным кредиторам (потому что валюты для этих платежей все рано не было).

Рассуждая теоретически, этих мер было вполне достаточно, чтобы российская экономика не свалилась в кризис. И не столько потому, что они были очень эффективными, сколько по гораздо более прозаическим причинам. Дело в том, что, столкнувшись с падением доходов от экспорта (а доходы от реализации на внутреннем рынке всегда были крайне низкими), российские компании стали снижать денежные выплаты своему персоналу. Падение доходов занятых, в свою очередь, стало приводить к снижению потребительского спроса, и это снижение спроса, в первую очередь ударило по импортным товарам. Во-первых, потому, что они были относительно дороже российских (хотя и не очень), а во-вторых, многие из них не относились к товарам первой необходимости, поэтому от их покупки можно было легко отказаться. В общем, нехватка валюты, так нервировавшая высших должностных лиц России, вероятно, исчезла бы сама по себе, за счет сокращения внутреннего спроса на иностранные товары, а не в результате решений регулирующих органов.

Однако регулирующие органы решили не надеяться только на автоматическое воздействие указанных процессов, связанных с внутренним спросом, что и вызвало к жизни соответствующие решения. Однако в ситуации накопленного недоверия населения к государству принятые решения вместо того, чтобы привести хозяйство в новое равновесное состояние, вызвали волну паники, сопровождавшуюся, во-первых, массовым изъятием депозитов из банков и, во-вторых, ажиотажным спросом на валюту. Удовлетворить эти требования банки, разумеется, не могли, что привело, в свою очередь, к отказам в выдаче клиентских средств, то есть к их банкротству. Ну, а доллар улетел в заоблачные выси, где он до сих пор и остается. С просроченными же долгами, погасить которые не было никакой возможности, приходилось иметь дело еще нескольким составам правительства России, пока, в конце концов, они не были частично реструктуризированы на 30 лет, и значительной частью погашены.

Вслед за экономическим кризисом наступил политический, и правительству Сергея Кириенко пришлось уйти в отставку, так же как и руководству Центрального банка. Этот вынужденный уход и продолжавшееся около месяца состояние без полноценного правительства (Евгений Примаков был утвержден Госдумой и назначен премьером только 11 сентября) существенно усугубило ситуацию.

Новый кабинет сделал ставку на накачивание экономики деньгами и продолжение начавшейся в межпремьерство обвальной девальвации валюты, что в корне противоречило ранее принятой стратегии. Нельзя сказать, чтобы «новый курс» был плох, так как некоторый позитивный эффект он все-таки дал, но только в краткосрочной перспективе. В долгосрочной же экономический рост в России стал возможен только после того, как администрация США с 2002 года стала проводить политику стимулирования экономического развития путем расширения государственного спроса и спроса домашних хозяйств, что вызвало скачок цен на энергоносители и другие товары российского экспорта.

Хотя со времени дефолта прошло уже около 10 лет, он жив в народной памяти, и каждый раз, когда в российской или мировой экономике происходит какой-нибудь микрокризис, у широких слоев общественности возникают панические настроения, и все почему-то начинают говорить, что снова будут дефолт и девальвация. Но дефолта не будет, потому что дефолтироваться нечему – государственный валютный долг сократился в три раза по сравнению с концом 1998 года, а его покрытие валютными резервами более чем в 10 раз превышает необходимый минимум. Государственный же внутренний долг, во-первых, хорошо структурирован по срокам, то есть состоит в основном из многолетних облигаций; во-вторых, хорошо покрыт средствами Резервного фонда; в-третьих, большую часть долга держат у себя на балансе государственные учреждения, вроде Пенсионного фонда, Сбербанка и Внешторгбанка, а они, понятное дело, продавать эти облигации, особенно в кризисных ситуациях, не будут. Поэтому, повторяю, дефолт не повторится, а что касается девальвации (если имеется в виду девальвация рубля относительно доллара), то ее, насколько можно судить, ожидают почти все юридические и физические лица Российской Федерации. Только ожидания пока не реализуются, и доллар все падает и падает, а не растет.

Единственная трудность, с которой сейчас может столкнуться российская экономика при взаимодействии с постоянно колеблющимися мировыми валютным и фондовым рынками, - это проблемы с рефинансированием долгов частных корпораций и банков, так как несколько последних лет они много занимали за границей, а возвращать настолько нужные долгосрочные ресурсы им не хочется, да иногда и нет для этого актуальных возможностей. Но это уже другой вопрос, который требует отдельного обсуждения, так как, несмотря на большой объем заимствований, иностранный капитал в нашей экономике большой роли не играет и, поэтому, большого ущерба нанести не может.

То есть десятилетие дефолта можно встречать в приподнятом настроении духа, радуясь, что трудности наблюдаются где-то на Западе, а не на территории нашей многострадальной Родины.

См. также: