29 марта 2024, пятница, 00:55
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

09 февраля 2009, 09:37

Принуждение к принуждению

На территории Южной Осетии продолжают находиться солдаты срочной службы, переброшенные туда еще в августе 2008 г. в рамках операции по «принуждению к миру». По данным организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга», особенно много их во втором батальоне 693-го полка 58 армии, размещенном в Цхинвали. Этот полк наиболее активно участвовал в боевых действиях в ходе «пятидневной войны» в августе. Комитеты солдатских матерей получают жалобы от солдат, которых незаконно не возвращают с зарубежной территории, потому что их «просто некем заменить». Им не выплачивают «боевые»: «Командир сказал, что никакой войны не было, мы просто помогали нашим миротворцам». «Выяснилось, что у военнослужащих нет документов, которые бы подтверждали их участие в боевых действиях и факт нахождения на территории Южной Осетии. У некоторых нет вообще никаких документов: ни паспортов, ни военных билетов» (Э. Полякова, председатель Петербургского комитета солдатских матерей, из доклада по результатам поездки в ЮО в ноябре 2008 г.).

С самого начала под пребывание солдат-срочников в Южной Осетии пытаются подвести законные основания. Например, сразу по окончании боев с руководством республики были подписаны соглашения о создании на ее территории российских военных баз. В ноябре 2008 г. было заявлено о создании такой базы. Дело в том, что территория российской военной базы считается территорией РФ. И поэтому пребывание срочника в такой части сразу становится легитимным.

В августе 2008-го скандал вызвал сам факт участия в боях солдат по призыву. Сначала появились устные свидетельства, но никаких сомнений не осталось, как только появились первые списки раненых и погибших. В «Комсомольской правде» (номер за 19.08.2008) был опубликован список пострадавших во время конфликта российских военнослужащих (по данным на 17 августа). В таблице указаны 280 имен: 36 – офицеры, остальные 244 – рядовые и сержанты. Из последних, по данным газеты, контрактники составляют только 146 человек. Значит, остальные 98 – военнослужащие по призыву?

Генштаб, который сначала в лице замначальника Анатолия Наговицына долго не хотел признавать этот факт, устами другого замначальника (ГОМУ) Ивана Бородинчика, наконец, подтвердил его. Но в генеральском замалчивании не было нужды: чёткого запрета на использование «срочников» в вооруженных конфликтах все равно до сих пор нет.

Солдат по призыву использовали в боевых действиях на протяжении всей новейшей истории России. Сначала – потому что не было других, потом – потому что позволяли лазейки в законодательстве, оставшиеся после многочисленных войн и локальных конфликтов 1990-х гг. Пока не грянул гром в Чечне, где солдат первого года службы косило тысячами, а никто, кроме общественников, защищать их не собирался. И только в результате поднявшейся тогда мощной волны антивоенных протестов высшее руководство страны признало неприемлемость использования их в горячих точках.

15 мая 1996 г. Борис Ельцин подписал Указ № 723, согласно которому «военнослужащие срочной службы по призыву направляются для выполнения задач в условиях вооруженных конфликтов и для участия в боевых действиях исключительно на добровольной основе (по контракту)». Однако уже в 1998 г. слова «по контракту» из Указа убрали, оставив лишь «добровольную основу».

В сентябре 1999 г. было принято Положение о порядке прохождения военной службы, утверждаемое и изменяемое Указами Президента, по которому направление срочников для выполнения боевых задач было возможно «исключительно на добровольной основе и только если срок их военной службы составляет не менее 12 месяцев». Но меньше чем через месяц принцип добровольности был и вовсе отменен: упомянутый Указ 723 утратил силу, а срок, после которого солдат-срочников можно направлять в горячие точки, указанный в Положении, был сокращен в два раза. Согласно новой редакции Положения, военнослужащие по призыву направляются для участия в вооруженных конфликтах «после прохождения ими военной службы в течение не менее шести месяцев и после подготовки по военно-учетным специальностям». С тех пор Положение не менялось, действуя в этом виде и поныне.

Лишение срочников права отказа от участия в боевых действиях было своего рода подготовкой ко второй «маленькой победоносной» войне в Чечне.

Миротворцы поневоле

Но одно дело, когда речь идёт о боевых действиях внутри страны. Совсем другое – служба российских солдат за границей, как в случае с Южной Осетией. Об этом есть отдельные законодательные нормы.

Как и в случае с «горячими точками», в составе миротворческих формирований военнослужащие могут участвовать тоже только добровольно. Согласно закону «О порядке предоставления Российской Федерацией военного и гражданского персонала для участия в деятельности по поддержанию или восстановлению международного мира и безопасности», военнослужащие по призыву могут быть направлены за пределы РФ, только если перед этим заключат контракт. А закон «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» вообще исключает возможность для военнослужащих по призыву покидать пределы страны. Тем не менее, и до Чечни, и сейчас солдаты по призыву служили и служат на российских военных базах на территории чуть ли не всех стран ближайшего зарубежья, включая Грузию.

Об этом есть свидетельства правозащитных организаций.

В организацию «За сыновей» (г. Крымск Краснодарского края) обратились родители Александра П-ко, который был призван на военную службу 23 июня 2006 г. Крымским РВК: «Первоначально он был направлен в «учебку» в г. Новочеркасск, где после присяги был госпитализирован сначала в санчасть на два месяца, а потом на такой же срок попал в госпиталь с заболеванием желудка. Это не помешало командирам по истечению шести месяцев службы предложить ему заключить контракт, но он отказался, после чего был направлен для дальнейшей службы в Таджикистан. Там он подвергался вымогательству – с момента его поступления в эту часть ему был установлен оброк ежемесячно по 3 тыс. руб. Деньги должны посылаться по Вестерн-Юнион получателю, которого ему назовут. За отказ Александра избили 4 человека под руководством вымогателя-прапорщика, попытка жаловаться привела к тому, что после нового избиения он три месяца находился в медсанчасти. В таком же положении находятся и другие солдаты одного с ним призыва. Родителей сын просит ему не писать, так как письма просто уничтожаются, их рвут прапорщики. Попытки обратиться к гарнизонному прокурору г. Душанбе к успеху не привели. Был получен ответ прокуратуры г. Душанбе, что факты не подтвердились, кроме факта вымогательства на сумму 2000 рублей, но это никоим образом не отразилось ни на следствии, ни на решении».

Такие истории сплошь и рядом происходят и в России, но за рубежом помочь военнослужащему особенно трудно.

Судя по всему, солдат П-ко был направлен в Таджикистан в статусе военнослужащего по призыву. На каких основаниях? Офицеры твердят о российских военных базах, на которые не распространяется Закон «О порядке выезда из РФ и въезда в РФ».

Если поставить под сомнение это достаточно спорное утверждение, то в случае солдата П-ко, по крайней мере, можно считать, что нарушен закон. Иное дело с отправкой военнослужащих по призыву в Чечню. Здесь нарушается «всего-навсего» обещание военного и высшего руководства страны. Еще в 2003 году (!) было заявлено, что с 2005 года (!) в Чечню «срочники» не будут направляться.

«К 2005 году мы планируем прекратить отправку военнослужащих срочной службы в "горячие точки", - заявил Министр обороны Сергей Иванов на пресс-конференции в июле 2003 г.»

(Московская Правда. 2003. 11 июля).

«С 1 января 2005 года ни одного срочника по линии Министерства обороны в Чечне не будет, с 1 января 2006 года проходящих срочную службу во внутренних войсках не будет»

(Владимир Путин, пресс-конференция 23.04.2004).

«С 1 января следующего года ни один солдат служить по призыву в Чеченской Республике не будет, - заявил 30 сентября на встрече с журналистами глава организационно-мобилизационного управления Генштаба генерал-полковник Василий Смирнов"

(Газета.ру. 2004. 30 сентября).

Перед началом призывной кампании Смирнов повторил многочисленные обещания своего начальства. Но уже в ноябре 2004 г. были внесены существенные коррективы. Оказалось, что все сказанное не относится к войскам МВД.

«Командующий внутренними войсками Министерства внутренних дел России Николай Рогожкин заявил, что в следующем году в Чечне по-прежнему будут служить солдаты срочной службы. По его словам, задачу комплектации с 2005 года военных частей на территории республики исключительно служащими по контракту выполнить пока не удается. "Большой объем служебно-боевых задач, выполняемых военнослужащими группировки в Чечне, не позволяет полностью перейти на комплектование ее частей по контракту"

, - заявил Рогожкин» (Русская служба BBC. 2.11.2004 г.).

И это, заметим, в то время, когда президент утверждал, что война в Чечне закончилась. Никто не удосуживается хотя бы объясниться с народом – почему не выполнены обещания. «Не удается» – и все тут. При этом большинство граждан наверняка слышали громкие обещания, но не слышали тихого отказа от них, и верили, что «срочников» в Чечне нет.

Недавно эти обещания прозвучали вновь: «Перевод на 12 месяцев службы по призыву означает также и то, что в «горячих точках» не будут служить уже молодые люди по призыву, там будут работать только профессионалы. Это тоже очень важный аспект военной реформы» (Владимир Путин, «Прямая линия с Президентом», 18.10.2007).

Принудительный контракт

Одним из способов создать хотя бы видимость выполнения этих обещаний и законов стало принуждение к подписанию контрактов. Информация об отдельных случаях такого рода стала появляться довольно давно.

«В апреле 1999 года был зафиксирован в военной части 7**** случай принуждения к подписанию контракта для отправки в Югославию. Парень отказывался, командир его избил, и тот попал в медсанбат. По жалобе родственника солдата мы обратились в военную прокуратуру Буденновска. Там провели очную ставку с командиром, который признался в содеянном, ему грозило уголовное дело, но приехал комбат и уговорил солдата не возбуждать уголовное дело. При этом он выполнил поставленные условия – за полтора часа уволил солдата со службы»

. (Организация «За сыновей» г. Крымск, Краснодарский край).

Сегодня принуждение к участию в боевых действиях – это частный случай общей практики принуждения к подписанию контрактов.

О воинских частях в Северной Осетии, в частности, о печально известном военном городке «Спутник» под Владикавказом, сообщения идут из разных регионов. В нем проходил службу военнослужащий К. - калининградец, выпускник учебной части Ковров-6. Он написал родителям, что их отправили в горы, живут они в палатках, питаются сухим пайком, у них постоянно вымогают деньги, и это будет продолжаться до тех пор, пока они не подпишут контракт.

В Калининградский областной Комитет солдатских матерей (ККСМ) всё чаще поступают жалобы о массовом принуждении выпускников «учебок» к подписанию контрактов. 8 октября 2007 года ККСМ поставил вопрос о подобных случаях на инструкторско-методических сборах в правительстве области, посвященных начавшемуся осеннему призыву на военную службу. Губернатор области Георгий Боос отнесся к сообщению внимательно и 20 октября направил обращение к тогдашнему начальнику Генерального штаба Ю. Балуевскому. 22 октября было направлено обращение командованию Приволжско-Уральского военного округа в отношении учебной части в Свердловской области, а 31 октября – по «учебке» во Владимире командующему Московским военным округом.

К сожалению, такое отношение региональных властей к сообщениям правозащитников и к судьбам молодежи региона скорее исключение, чем правило. А если губернатор и попробует защищать парней, призванных из его региона, то успех маловероятен.

За сам факт жалобы калининградских солдат в «учебке», находящейся в Свердловской области, подняли ночью и избили старослужащие.

С тех пор прошло достаточно много времени, но ответы на запросы губернатора так и не поступили. Выяснилось, что четверо выпускников Свердловской «учебки» направлены в Таджикистан в непонятном статусе: то ли по контракту, то ли без него.

Приходится лишний раз убеждаться, что гражданские власти, тем более не федерального уровня, практически не имеют возможностей влиять на военных в деле защиты прав юношей из своих регионов.

Со слов представителя организации Human Rights Watch Татьяны Локшиной, побывавшей в Южной Осетии сразу после завершения активных боевых действий, известно, что солдат по призыву перед направлением в составе 58 армии в зону конфликта в срочном порядке принуждали подписывать некие документы: «Из разговоров со срочниками, доставленными в зону конфликта из Ростовской области, выяснилось, что они подписывали какую-то бумагу. Сами они называли ее «контракт», но очевидно, что никакой оплаты этот «контракт» не предполагал. Выплата им боевых не предусматривалась. Тем срочникам, с которыми я говорила, на момент отправки в Южную Осетию оставалось около трех месяцев до демобилизации. Многие ребята были напуганы. На вопрос, могли ли они не подписать документ, они пожимали плечами. Складывалось ощущение, что реального выбора у них не было» (Т. Локшина, замдиректора московского бюро Human Rights Watch, интервью 01.09.2008 г.).

Возможно, у солдат требовали подписать не контракты как таковые, а некие «заявления о добровольности». А может быть, пытались использовать (тоже с нарушением) пункт 4 статьи 38 Закона «О воинской обязанности и военной службе»: «С военнослужащим, проходящим военную службу по призыву и изъявившим желание поступить на военную службу по контракту в период чрезвычайных обстоятельств (ликвидация последствий стихийных бедствий, выполнение мероприятий чрезвычайного положения, восстановление конституционного порядка и иные чрезвычайные ситуации) либо для участия в деятельности по поддержанию или восстановлению международного мира и безопасности, не ранее чем за один месяц до истечения срока военной службы может быть заключен контракт о прохождении военной службы на срок от шести месяцев до одного года».

Для других не понадобилось и этого. Солдаты-срочники, прибывшие в Южную Осетию из Дагестана, с которыми также беседовала сотрудница Human Rights Watch, вообще не подписывали никакого документа. То же самое сообщают правозащитники из других организаций.

Пермские организации «Совет родителей военнослужащих Прикамья» и краевое отделение общества «Мемориал» обнародовали ряд свидетельств о том, что срочники в составе 58 армии были в авральном порядке переброшены в ЮО в самом начале конфликта, и с ними даже не пытались заключить контракт.

«Даже и не создавая видимости добровольности, их, «бесконтрактников», отправляли в бой. Сейчас уже после войны солдат по призыву

пытаются уговорить (может быть даже задним числом) подписывать контракты, обманывая, суля всякие несусветные блага, несмотря на то, что они не прослужили положенных для подписания контракта шести месяцев. Самый простой способ – пообещать, что будут получать 40 тыс. рублей (на самом деле – не более 7 тыс.)» (Ирина Кизилова, Пермский «Мемориал», интервью 08.09.2008).

И только через две недели после начала конфликта в Южной Осетии Генштаб и Министерство обороны под давлением общественников и СМИ признали факт участия срочников в боевых действиях. Главный военный прокурор Фридинский даже немного попенял военному начальству, но тут же заступился: «Злого умысла никакого не было, поскольку военные части вводились из полевых условий, где проводились тактические учения. Это ничего не оправдывает, но есть такой факт, что обстоятельства сложились таким образом» (НТВ, 03.09.2008).

Кстати, Фридинский здесь же признаёт нарушение некоего «закона 1995 года», видимо, это тот же «О порядке предоставления военного и гражданского персонала...», по которому миротворческие силы могут состоять только из контрактников. И здесь скрыто некое лукавство, поскольку предлагается считать всю 58-ю армию миротворческими силами, что ошибочно. В 2007 году закончилась Федеральная целевая программа, согласно которой части постоянной боевой готовности (то есть, те, которые предполагалось использовать в боевых действиях) должны комплектоваться исключительно по контракту.

Так были ли среди тех, кто «принуждал Грузию к миру», настоящие солдаты-контрактники, добровольно подписавшие контракт? Наверняка были, но вряд ли много, если учитывать, например, долю срочников среди раненых.

Ясно, что если бы вся 58-я армия была укомплектована исключительно на добровольной основе, хорошо обучена и экипирована, то и потери были бы существенно меньшими.

А пока военные продолжают выполнять план по переводу армии на контракт теми методами, к которым они привыкли. Принуждение к подписанию контрактов, по свидетельству правозащитников, становится массовой и обыденной практикой. Недавно существование ее признала Главная военная прокуратура. Повсюду отмечается рвение, с которым командиры заставляют солдат-срочников после первых шести месяцев службы подписывать контракты. Если не дают достаточного эффекта обещания («переселишься из казармы в общежитие», «будешь получать нормальные деньги», «не будут больше бить» и т.д.), то в ход идут угрозы, шантаж и избиения. Увы, необычайная заинтересованность командиров в скорейшей «профессионализации» своих подчиненных зачастую объясняется не заботой о повышении обороноспособности армии, а карьерными и корыстными интересами: необходимостью выполнения плана по переходу на контракт, сулящего дополнительные бонусы, и, что еще хуже, заинтересованностью в появлении у подчиненного контрактника денежного довольствия. Подписание контракта отнюдь не спасает от всех «прелестей» срочной службы: дедовщины, вымогательств, трудового рабства, и не делает контрактника защищенным. Вчерашний срочник часто не только остается бесправным, каким был до контрактной службы, но и становится объектом более изощренных вымогательств, ведь отныне у него появляется зарплата, несравнимо большая, чем жалкие ежемесячные выплаты солдатам-срочникам.

Порой военнослужащие в один прекрасный день обнаруживали себя контрактниками и при этом своего контракта не видели в глаза. Командиры часто даже не утруждают себя получением подписи: за солдата расписывается в контракте кто-то другой.

Острейшей проблемой у таких «недобровольных профессионалов» становятся трудности с увольнением со службы. Тем или иным образом становясь контрактниками, многие попадают в положение, близкое к рабскому (или просто не выходят из него), не могут уволиться без «отступных» или не отработав на начальника.

Заместитель министра обороны Николай Панков год назад обнародовал цифры: контрактники составляют 28 процентов от числа так называемых «бегунков». Он назвал парадоксом то обстоятельство, что «люди добровольно и сознательно идут в армию, а по истечении некоторого срока бегут от службы» (Виктор Литовкин, «Контрактники бегут от обмана и очковтирательства» // Независимое военное обозрение. 2007. 29 июня). Между тем, удивляться здесь нечему. Причина в том, что нарушается главный принцип профессиональной контрактной службы – принцип добровольности.

Переход на контрактный принцип комплектования армии, с которым общество связывало надежды, в том числе, на снижение преступности в армии, по существу провалился. А появление «псевдоконтрактных» воинских частей, наоборот, подхлестнуло преступность с чудовищной силой и открыло новые перспективы для развития околоармейского криминального рынка.

Таким образом, подневольные срочники и не менее подневольные контрактники вполне могли составлять если не большинство, то значительную часть российского контингента в зоне югоосетинского конфликта.

В целом же югоосетинская кампания в очередной раз показала цену обещаниям высшего военно-политического руководства и реальную оценку ими жизни простого солдата.

Нам представляется, что от политиков и генералов, которые дали громкие обещания, необходимо добиваться принятия четкого и недвусмысленного, закрепленного в законе запрета на использование военнослужащих по призыву в вооруженных конфликтах в России и за рубежом. И, конечно же, крайне важно в ближайшее время улучшить законодательство в сфере контрактной службы: отменить положение, позволяющее заключать контракты во время срочной службы, усовершенствовать стандартную форму контракта, создать реальные стимулы для добровольного заключения контрактов. И вообще, давно пора стране, претендующей на место среди ведущих держав современности, комплектовать регулярные войска исключительно на добровольной основе. В конце концов, смогли же пограничники реально перейти на контракт, добившись, в том числе, и снижения преступности.

Правда, на повестке дня есть задача и посложнее: как побороть всеобщее убеждение, что генералы являются безраздельными властителями солдатских судеб? Пока общество считает это нормой, власть будет продолжать жизнями неподготовленных солдат затыкать прорехи в своей политике.

Людмила Вахнина, член Совета Правозащитного центра «Мемориал»

Андрей Калих, координатор программ Центра развития демократии и прав человека

См. также:

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.