Московский Центр
Карнеги

Весной 2009 года на саммите НАТО в Бухаресте Барак Обама заявил о своем намерении ввести на территорию Афганистана дополнительные войска для того, чтобы одержать окончательную победу над боевиками «Аль-Каиды» и движением «Талибан». Особую роль в этом проекте президент США отводит соседнему Пакистану, который в обмен на финансовую помощь в размере 7,5 млрд долларов..." />

Top.Mail.Ru
19 марта 2024, вторник, 11:11
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники
25 октября 2009, 21:31

Пакистан — Афганистан: синдром неразделенных братьев

Московский Центр
Карнеги

Весной 2009 года на саммите НАТО в Бухаресте Барак Обама заявил о своем намерении ввести на территорию Афганистана дополнительные войска для того, чтобы одержать окончательную победу над боевиками «Аль-Каиды» и движением «Талибан». Особую роль в этом проекте президент США отводит соседнему Пакистану, который в обмен на финансовую помощь в размере 7,5 млрд долларов должен поддержать борьбу против экстремистов и способствовать уничтожению террористических объектов на своей территории. «Полит.ру» публикует статью Евгения Пахомова, в которой автор подробно анализирует возможность подобного сотрудничества в борьбе с экстремизмом, а также описывает реальную политическую и общественную обстановку в Пакистане, сегодня находящемся во власти противоборствующих сил — сторонников социального и технического прогресса западного образца, с одной стороны, и приверженцев фундаменталистских идей и радикального ислама, с другой. Статья опубликована в журнале «Pro et Contra» (2009. № 2), издаваемом Московским Центром Карнеги.

См. также: Велика ли угроза джихада в Центральной Азии?

План президента Барака Обамы по Афганистану привлек внимание к соседнему Пакистану: Вашингтон отводит этой стране особое место в борьбе против талибов и «Аль-Каиды». Вместе с тем роль Пакистана неоднозначна. Исламабад выступает в качестве ключевого союзника США, по пакистанской территории проходят два основных маршрута тылового обеспечения войск международной коалиции в Афганистане, а пакистанская армия проводит зачистку пограничных областей от вооруженных группировок. Но в то же время часть Пакистана стала базой для движения «Талибан» и других боевиков, выступающих против афганского правительства Хамида Карзая.

Исламабад и Вашингтон в поисках Доверия

«Пакистан должен продемонстрировать готовность выкорчевать “Аль-Каиду” и непримиримых экстремистов на своей территории. И мы потребуем, чтобы это было сделано, тем или иным способом, когда у нас появятся разведданные о значимых террористических объектах», — заявил новый хозяин Белого дома, представляя афганскую стратегию[1].

План Обамы по Афганистану предусматривает в том числе очередной пакет финансовой помощи Исламабаду в размере 7,5 млрд долларов. Очевидно, в ответ Вашингтон рассчитывает на сотрудничество пакистанских властей, которые подвергаются критике и в западных СМИ, и в соседнем Афганистане за недостаточные, по мнению многих, усилия по борьбе с исламистами[2].

Однако сами по себе деньги, пусть даже значительные, вряд ли смогут изменить ситуацию в пакистано-афганском пограничье. Сегодня Пакистан стоит перед угрозой острейшего политического кризиса: правящая коалиция, пришедшая к власти под демократическими лозунгами, фактически распалась. Положение дел усугубляется мировым экономическим кризисом, больно ударившим по Исламабаду. На этом фоне террористические группировки предприняли серию мощных атак в городах страны[3].

Все эти проблемы не решить только с помощью денег. К тому же с начала антитеррористической операции в 2001 году по ноябрь 2007-го США уже выделили Пакистану в общей сложности — на оборонные, образовательные, экономические и другие программы — 9,6 млрд долларов. По оценкам ряда экспертов, при администрации Джорджа Буша-младшего американская помощь составляла около 80 млн дол. в месяц[4].

В Соединенных Штатах все чаще раздаются голоса, что действия Вашингтона в отношении Пакистана не должны сводиться исключительно к финансовой помощи исламабадским властям. Так, представители армии утверждают, что США «потеряли» пакистанское офицерство: раньше военнослужащие Пакистана проходили обучение в Америке и были знакомы с коллегами из Пентагона, но молодое поколение пакистанских военных уже не обучалось в США. Тесные контакты между армиями двух стран прекратились с окончанием советского военного присутствия в Афганистане. Для успешной борьбы с терроризмом необходимо срочно восстанавливать отношения между армейскими ведомствами Пакистана и Соединенных Штатов, полагают американские военные[5].

Эксперты также призывают США принять участие в экономическом развитии проблемных территорий пакистано-афганского пограничья, где нашли убежище многие боевики «Талибана»[6]. В 2007 году прежняя американская администрация заявила о своем намерении в течение ближайших пяти лет выделить на подобные цели 750 млн долларов. Предполагалось, что эти средства помогут обитателям бедных районов, живущим винтовкой и кинжалом, открывать производства и развивать торговлю[7]. Если Обама действительно намерен изменить ситуацию в районах, давно ставших проблемой и для Исламабада, и для западных войск, расквартированных в Афганистане, новой администрации США имеет смысл продолжить намеченную политику.

Кроме того, Соединенным Штатам придется потратить немало усилий, чтобы нормализовать отношения между своими ключевыми союзниками — Исламабадом и Кабулом. Афганские власти традиционно обвиняют Пакистан в том, что тот не борется с боевиками «Талибана» на своей территории, в ответ официальный Исламабад заявляет, что афганские власти валят с больной головы на здоровую.

Напряжение между Кабулом и Исламабадом вызвал даже вопрос о пограничных ограждениях. Еще в 2005-м пакистанские власти заявили, что собираются построить защитные сооружения на наиболее проблемных участках границы и разбить минные поля, дабы преградить путь на свою территорию наркоторговцам и боевикам «Талибана». Однако Кабул выступил резко против. По мнению афганского лидера Хамида Карзая, «заборы и мины скорее разделят семьи и общины, чем станут препятствием для боевиков. Для того чтобы остановить терроризм, необходимо уничтожать тренировочные центры и источники, поддерживающие террористов»[8]. Пакистан, впрочем, начал строительство пограничных ограждений на одном из участков, несмотря на недовольство Кабула. Однако очевидно, что справиться с такой задачей без поддержки другой стороны будет непросто.

Вашингтон должен также содействовать возобновлению индо-пакистанского диалога о нормализации отношений, который застопорился после терактов в Мумбаи в ноябре 2008 года. Этот вопрос требует отдельного и очень пристального внимания: последствия тяжелой «родовой травмы», полученной при распаде Британской Индии, до сих пор не изжиты, и взаимное напряжение в отношениях двух стран не ослабевает. В частности, Пакистан с большим недоверием относится к связям Дели с Кабулом, усматривая в них некий заговор против Исламабада[9].

Между тем при осуществлении всех этих задач американцы могут столкнуться с немалыми трудностями, поскольку в пакистанском обществе (причем даже в европеизированной среде) сформировалось недоверие к Западу и отдельно к США. Пакистанцы, с которыми доводилось беседовать автору этой статьи, в том числе представители либеральной прессы, предприниматели, студенты, часто говорили, что разочарованы политикой Вашингтона, проявляющего интерес к Пакистану лишь тогда, когда он ведет «очередную афганскую войну».

Действия войск США в пограничных с Афганистаном районах вызывают у пакистанцев острое недовольство: американские беспилотные самолеты с середины прошлого года более тридцати раз наносили удары по территории Пакистана, в результате чего, по оценкам местных СМИ, погибли десятки людей. Исламабад также категорически не согласен, чтобы иностранные войска, в том числе американские, входили на территорию страны для каких-либо операций.

Недавно министр науки и технологии Азам Хан Свати заявил, что Пакистану «не стоит продаваться и разрушать себя» ни за 10 млрд дол., ни даже за большую сумму. По его мнению, НАТО вошло в Афганистан, чтобы нейтрализовать Иран, сдержать Китай и «превратить Индию в региональную сверхдержаву»[10].

Жители Пакистана считают себя пострадавшими от афганских войн, которые стали причиной бесконечной нестабильности на границе. «Не мы разожгли афганский костер, а русские и Запад. Тушить этот костер надо в Афганистане, а не в Пакистане: пока афганская ситуация не улучшится, положение в пакистанских пограничных регионах тоже не нормализуется. Но почему все обвиняют в этом нас?» — спрашивал автора известный пакистанский журналист Мухаммад Тахир Хан. Пакистанцы сильно раздражены тем фактом, что в западных СМИ их страну называют «самым опасным местом в мире»[11].

Таким образом, первоочередная задача, которая стоит сегодня перед командой Обамы в Пакистане, — это восстановить доверие. Этого ждут и в Исламабаде. «Мы сможем работать вместе, только если мы уважаем друг друга и доверяем друг другу», — заявил глава пакистанского МИДа Шах Махмуд Куреши на совместной пресс-конференции с посетившими Исламабад спецпосланником американского президента Ричардом Холбруком и председателем комитета начальников штабов Майклом Малленом[12].

Эта задача тем более важна, что без Пакистана афганскую проблему решить невозможно. Известный российский эксперт по Пакистану Вячеслав Белокреницкий в свое время сравнил Пакистан и Афганистан с братьями, связанными друг с другом поясом пуштунских племен[13].

Статус пограничных территорий, на которых проживают пуштуны, так до конца и не определен, что лишь дополнительно осложняет ситуацию. Пакистан и Афганистан разделяет даже не граница, а так называемая Линия Дюранда, получившая свое название по имени высокопоставленного чиновника британской колониальной администрации, который в 1893 году договорился с афганским эмиром Абдуррахман-ханом о рубеже английских колониальных владений от Ирана до Китая. Ни одно афганское правительство с уходом англичан из Индии так и не признало ее полноценной госграницей[14].

Хотя 170-миллионный Пакистан и 30-миллионный Афганистан существенно различаются и по уровню политического развития, и по уровню жизни, их связывают не только спорные территории, но и экономические контакты и общие исторические события. Кроме того, они оказывают друг на друга идеологическое влияние. Особенно тесные отношения сложились между исламистами двух государств.

Исламисты в Исламской Республике: Чужие среди своих

Афганистан и Пакистан оказались сегодня в центре противостояния между радикальным и умеренным исламом. Как однажды сказал Мухаммад Тахир Хан: «Та же борьба, что идет между радикалами и властями в Пакистане в основном в виде пропаганды, сопровождаемой терактами, идет и в Афганистане — только как настоящая война»[15].

Главной причиной, вызвавшей этот неутихающий конфликт между исламистами и властями, стал вопрос о том, каким должно быть исламское государство. Пакистан на протяжении всей своей истории пытается найти на него ответ. Пакистанский опыт построения современного мусульманского государства особенно интересен сегодня, когда радикальный ислам решительно заявляет о себе.

Исламская Республика Пакистан — уникальное образование, которое появилось на карте мира как «общий дом для мусульман Индостана». В 20-е годы прошлого века, когда в Британской Индии активно развивалось национально-освободительное движение, ряд влиятельных мусульманских и индусских политиков выдвинули лозунг, что, несмотря на множество национальностей, языков и культур, на Индостане существуют лишь две основные нации — индусы и мусульмане[16]. В конечном счете этот лозунг привел к тому, что в 1947 году на месте Британской Индии возникли два государства — Пакистан и Индия.

В Пакистане объединенными общей границей оказались народы, принадлежащие к различным культурам, говорящие на разных языках и имеющие каждый свою историю. В 1947-м страна представляла собой две большие территории — Восточный и Западный Пакистан. Западная часть делилась на четыре провинции: Пенджаб, Синд, Белуджистан и Северо-Западную пограничную провинцию (СЗПП), населенные пенджабцами, синдхами, пуштунами, белуджами, брагуи и т. д. В восточной части жили преимущественно бенгальцы.

Слово «Пакистан» образовано от «пак», что на урду означает «чистый» (не в физическом, а в духовном смысле, т. е. не clean, а pure), «духовный», «правоверный». Перед молодой «страной правоверных» сразу же встал вопрос, каким, собственно, должно быть «государство мусульман» в современном мире и соответствует ли оно понятию «мусульманское государство»?

Представители религиозных кругов настаивали, чтобы страна была организована по образцу халифата. Эпоха так называемых праведных халифов (632—661 годы н. э.) в исламе считается золотым веком. Либералы же были уверены, что Пакистану необходимо перенимать западные демократические институты, но исламизируя их. Единственное, в чем все политические силы были согласны, это в необходимости поддерживать и развивать культурные традиции ислама (которые, однако, понимались ими по-разному)[17].

Административно-территориальное устройство Пакистана
 

Основатель Пакистана Мухаммад Али Джинна, выходец из образованной части общества, полагал, что демократия и социальная справедливость присущи исламу изначально. «Я не сомневаюсь, что подавляющее большинство не представляет себе Пакистан иначе как народную форму правления», — говорил он[18].

В свою очередь, влиятельнейший религиозный лидер Абул Ала Маудуди, основатель одной из ведущих пакистанских религиозных партий «Джамаат-е ислами» (Исламское общество), считал, что в отличие от западных демократических государств, где источником суверенитета и закона выступает народ, в исламском государстве сувереном должен быть Аллах — народ в этом случае объявлялся объектом божественного суверенитета. Маудуди назвал такую концепцию государства «теодемократией»[19]. Он полагал, что конституция должна основываться на Коране, Сунне, принципах «праведных халифов», а также на решениях «великих исламских правоведов прошлого».

Согласно Маудуди, верховная власть в такой стране должна принадлежать одному человеку, Амиру (правителю), но это не монарх, как в Саудовской Аравии или в тогдашнем Иране, и не президент, как в европейской стране: Амир избирается всеми, но с учетом мнения улемов (исламских богословов). Им должен быть праведник, управляющий справедливо, в соответствии с Кораном, и несущий ответственность и перед народом, и перед Всевышним. Именно так, по мнению исламистов, была организована умма (мусульманская община) во времена Пророка Мухаммеда и праведных халифов.

По мнению Маудуди, «настоящий ислам» исключает наличие каст, классов, священнослужителей (в христианском понимании). Здесь все равны и каждый может принять участие в законодательном процессе, если обладает соответствующими знаниями или способностями. Это и есть настоящая демократия, которая ограничивается лишь Божественным законом, существующим ради блага людей[20].

Маудуди считается основоположником пакистанского фундаментализма. По сути, его учение — это очередная социальная утопия, попытка вернуться в «золотой век» (которого в реальности никогда не существовало). Ни одно современное мусульманское государство, с точки зрения исламистов, не соответствует «низам-е мустафа» — «порядку Пророка».

Однако при решении вопроса, каким быть Пакистану, победили сторонники светского пути, опиравшиеся на идеи мусульманского национализма. Конечно, все конституции страны, начиная с первой, принятой в 1959-м (сейчас в Пакистане действует третья конституция — 1973 года), провозглашают ислам государственной религией (Статья 2). Государство также должно обеспечивать мусульманам страны такой образ жизни, который соответствует принципам ислама (Статья 31)[21]. Но вместе с тем шариат не стал законодательной основой, а пакистанская конституция предусматривает разделение властей по западному образцу. Здесь действуют президент и парламент, избираемые голосованием[22].

Исламисты выступили против «немусульманской» государственной системы. Та же «Джамаат-е ислами» последовательно остается в оппозиции всем режимам (исключением был режим генерала Зия-уль-Хака). В Пакистане появилось немало других религиозных сил, которые мечтают о «порядке пророка» — от подпольных радикальных группировок, организующих теракты против «безбожного режима», до религиозных партий, представленных в парламенте.

Афганская война: короткий «роман» исламистов и правительства

Впрочем, в первые годы существования Пакистана лозунги фундаменталистов не пользовались большим успехом в пакистанском обществе. Среди молодежи, составлявшей большинство населения страны, были популярны идеи технического и социального прогресса. Пакистан стремился к тому, чтобы найти свое место в современном мире. Так, в 1953 году в стране действовало всего 53 религиозные школы — медресе, к 1959-му их число возросло до 134[23]. Сегодня же, по некоторым оценкам, число медресе (от учебных классов при мечетях до больших мусульманских университетов) достигает 40 тысяч[24].

Популярность фундаменталистских идей стала расти в 1960-е годы. Главной причиной этого была нерешенность многочисленных социальных и экономических проблем. К началу 1970-х Пакистан успел пережить несколько гражданских режимов и две военные диктатуры, но изменений к лучшему общество не видело. К тому же в конце 1960-х годов претензии на независимость заявил Восточный Пакистан (в 1971-м ставший государством Бангладеш), что привело к серьезному кризису идеи мусульманского национализма.

В условиях всеобщего недовольства в 1970 году победу на выборах одержал лидер Партии пакистанского народа (ППН) Зульфикар Али Бхутто, который выдвинул лозунг: «Ислам — наша вера, демократия — наша политика, социализм — наша экономическая система». При этом Бхутто в своих выступлениях подчеркивал, что говорит об «исламском социализме», то есть о «мусават-е мухаммади» (равенстве, которое проповедовал Пророк)[25]. Тем не менее «своим» для исламистов Бхутто так и не стал. Он предпринял ряд противоречивых реформ, но кардинального улучшения в экономике не произошло. Религиозные партии стали все активнее выводить людей на уличные протесты.

В 1977-м премьер-министр Зульфикар Али Бхутто был свергнут, и к власти пришел генерал Зия-уль-Хак. Именно тогда начался настоящий «роман» исламистов и властей. Третий военный лидер страны, генерал Зия, стал первым пакистанским правителем, официально сделавшим ставку не на мусульманский национализм, а на исламизм.

Был ли сам Зия-уль-Хак искренне верующим человеком — вопрос спорный. Многие специалисты полагают, что генерал вынужден был пойти на улучшение отношений с исламистами — ведь он сверг законно избранного премьера Бхутто (который в 1979 году был повешен) и теперь должен был обеспечить себе поддержку со стороны общества[26].

Новый лидер объявил о введении шариатских судов. При нем был также принят ряд законодательных норм, соответствующих шариату (например, побивание камнями за супружескую измену, что, впрочем, официально практически не применялось). В расписании государственных учреждений появились перерывы на намаз[27].

Однако Зия не собирался превращать страну в точное подобие Халифата. Он приостановил действие конституции и много лет откладывал обещанные выборы. Очевидно, что делиться властью с религиозными лидерами (или с кем-то еще), а также полностью переводить страну на шариатский режим в его планы не входило. Тем не менее Зия-уль-Хак установил хорошие контакты с исламистами. Особенно тесными эти отношения стали после того, как СССР ввел армию в Афганистан.

Когда в декабре 1979 года советские войска вошли в Кабул, Исламабад немедленно предложил содействие вооруженной афганской оппозиции. В пакистанском Пешаваре были организованы штаб-квартиры семи ведущих группировок моджахедов (Альянс семи). Правительство Пакистана оказывало им военно-техническую поддержку и предоставляло инструкторов. Через Исламабад стала поступать военная и финансовая помощь афганской оппозиции из США и других западных стран, а также из мусульманских государств и от международных исламских движений.

Тогда же в пакистанских медресе началась вербовка молодых людей в ряды моджахедов. Улемы выступали с пламенными призывами присоединяться к священной войне с «безбожными коммунистическими захватчиками». Власти одобряли подобные действия исламистов[28].

В 1980-е Исламабад всерьез опасался советской угрозы. Тогдашний глава пакистанского МИДа Сахабзад Якуб-Хан сказал в своем интервью: «Немало рейдов на нашу границу совершали как советские военные, так и просоветские афганские части. На нас постоянно оказывали давление с помощью авиации: военные самолеты вторгались в пакистанское воздушное пространство. Пакистанцы были уверены, что, если Советы добьются успеха в Афганистане, они пойдут дальше»[29].

Официальная поддержка исламистов, призывавших к войне против неверных, и демонстративная религиозность режима Зия-уль-Хака способствовали резкому росту фундаменталистских настроений в обществе. Во время советско-афганской войны сформировались тесные связи между исламистами Пакистана и Афганистана. Особое значение тогда приобрели северо-западные районы, населенные пуштунами: здесь разместились многочисленные лагеря афганских беженцев (в Пакистан бежало более трех миллионов афганцев), на этих территориях проходили подготовку моджахеды, там же были оборудованы их базы. Но главное — в результате афганской войны изменилась сама среда сторонников «порядка Пророка»: с войны в Пакистан возвращались не просто фундаменталисты, а непримиримые «борцы за веру», прошедшие школу боев и обученные действовать силой.

Генерал Зия и Запад: подозрительный враг моего врага

Надо отдать должное Зия-уль-Хаку — он сумел использовать непростую ситуацию, сложившуюся в 1980-е, на благо страны. Ему удалось укрепить отношения с Западом, прежде всего с США, а также повысить значение Пакистана в глазах исламского мира. В 1980-е годы наметились и определенные успехи в экономике страны, не в последнюю очередь благодаря резкому увеличению иностранной помощи.

Отношения с США поначалу складывались непросто. В апреле 1979-го Вашингтон прекратил всякую помощь Пакистану (кроме продовольственной) в соответствии с поправкой Саймингтона (Symington Amendment), запрещавшей поддерживать страны, которые производят ядерное оружие. (Исламабад развивал атомную программу с 1972 года.) Однако в 1981-м действие этой поправки в отношении Пакистана было приостановлено[30].

В июне 1981 года администрация президента Рональда Рейгана объявила о предоставлении Исламабаду помощи в размере 3,2 млрд дол. на экономические и оборонные нужды. В марте 1986-го Вашингтон выделил Пакистану еще более 4 млрд долларов.

США стали основным экономическим донором Исламабада. Однако финансовую поддержку Пакистану оказывали не только Соединенные Штаты, но и Саудовская Аравия, другие мусульманские страны, а также Китай. Помощь шла и от исламских организаций. Всего с 1983-го по 1988 год Пакистану было предоставлено 13 млрд дол. (и обещано еще 19 млрд). На тот момент это была самая значительная иностранная помощь в пакистанской истории[31].

Борьба против СССР определила недолгий союз Вашингтона, пакистанского военного диктатора с его исламистской риторикой и афганских оппозиционных группировок, среди которых были и фундаменталисты, отнюдь не жаловавшие США.

Вашингтон действовал в соответствии с логикой холодной войны: он считал СССР главным противником и рассматривал моджахедов и Исламабад как союзников в противостоянии с восточным блоком. Но при этом в Соединенных Штатах, очевидно, были обеспокоены ядерными устремлениями Пакистана. Не случайно в 1990 году, вскоре после вывода советских войск из Афганистана, американская администрация в соответствии с поправкой теперь уже Пресслера вновь заморозила контакты с Исламабадом в военной области, пакистанские военные перестали проходить подготовку в США, была также приостановлена программа обещанной помощи.

Эту двойственность в отношениях Вашингтона и Исламабада прекрасно иллюстрирует, например, скандал с самолетами F-16 Fighting Falcon, много лет не сходивший с первых полос пакистанской прессы. В 1980-е Исламабад приобрел большую партию F-16 — в то время одного из лучших многоцелевых истребителей. Однако в начале 1990-х годов Вашингтон заблокировал очередную поставку этих боевых машин и одновременно прекратил сотрудничество с Пакистаном в военной области. Сменявшие друг друга пакистанские администрации много лет убеждали Вашингтон отдать самолеты. (Окончательная договоренность о поставках истребителей была достигнута лишь в марте 2005-го в ходе визита госсекретаря США Кондолизы Райс в Исламабад, когда Америке понадобилась пакистанская помощь в том же  Афганистане уже против талибов[32].)

В 1988 году генерал Зия погиб в авиакатастрофе, обстоятельства которой до сих пор вызывают много споров. К власти пришла победившая на парламентских выборах Беназир Бхутто — дочь Зульфикара Али Бхутто. Она была чрезвычайно обеспокоена активностью исламистов. В конце 1980-х Беназир даже убеждала американскую администрацию прекратить помощь радикальным группировкам в Афганистане. «Вы создаете Франкенштейна», — говорила она президенту Бушу-старшему[33].

Вскоре Запад сам потерял интерес к Афганистану и Пакистану: в СССР уже шла перестройка, а в 1989 году советские войска покинули Афганистан. В 1992-м моджахеды заняли Кабул, сбросив режим промосковского лидера Наджибуллы, и враждующие группировки немедленно перегрызлись друг с другом за власть. Все они хотели установить контроль над территориями и грабили население.

Однако некоторое время спустя в регионе появилась новая мощная сила — движение «Талибан», основу которого составили выходцы из пакистанских медресе.

Пакистан и талибы. Один шаг от любви до ненависти

Сам факт появления талибов напрямую связан все с тем же поиском ответа на вопрос, каким должно быть идеальное государство для мусульман. По сути, Исламский Эмират Афганистан, как назвали страну талибы, — это самая масштабная в современной истории попытка создать государство, основанное на принципах халифата (как их понимали талибские лидеры).

Высказывалось множество версий о том, кто же стоит за движением «Талибан». Поскольку подавляющая часть талибов — это пуштуны, которые составляли большинство и в пакистанских медресе северо-западных районов Пакистана, возникла точка зрения, что их идеология — вариант пуштунского национализма. Однако «студенты» («Талибан» — множественное число от слова «талиб», которое в переводе с арабского означает «студент») вознамерились строить не национальное, а религиозное государство.

В начале 1990-х костяк движения «Талибан» составляли студенты из числа афганских беженцев, обучавшихся в пакистанских медресе, где они впитывали идеи Маудуди и других исламистов об идеальном обществе (см. подверстку на этой странице). Молодые афганцы были уверены, что корень проблем их родины в том, что ни один из часто сменявших друг друга режимов не придерживался истинных норм ислама.

Концепция власти, выступающей от имени Всевышнего, а не представляющей какую-то очередную группировку, оказалась востребованной и в самом Афганистане. Афганцы, разочарованные многочисленными социальными экспериментами «по образцу неверных», были готовы принять мусульманский режим. К тому же талибы наводили жесткий порядок, что вызывало симпатии у населения в нестабильной и бедной стране. Боевики «Талибана», впервые громко заявившие о себе в 1994 году, уже в 1996-м взяли Кабул — тогдашний президент страны, известный лидер моджахедов Бурхануддин Раббани, бежал на север страны.

К «студентам» постепенно присоединялись сторонники других афганских движений и группировок, в том числе и бывшие чиновники просоветского режима[34]. В их рядах стали появляться и исламисты из других стран, привлеченные идеей «настоящего исламского государства». У талибов нашел убежище и лидер «Аль-Каиды» Усама бен Ладен.

Глава «Талибана» мулла Мухаммад Омар был объявлен «амир уль-муминином» (главой правоверных) и считал себя посланником Всевышнего. Однако скоро выяснилось, что для развития экономики одного шариата недостаточно: уровень жизни в стране оставался чудовищно низким[35].

Деобандизм и талибы

Идеологически талибы стали наследниками течения, зародившегося еще в Британской Индии и попавшего в Афганистан через Пакистан. В основном «студенты» обучались в пакистанских медресе, находившихся под влиянием деобандской мусульманской школы, которая получила свое название от мусульманского университета, основанного в 1867 году в индийском городе Деобанде богословами Мухаммадом Касимом Нанотави и Рашидом Ахмадом Гангохи (оба — участники антианглийского восстания сипаев 1857—1859 годов). Деобандская школа стала своего рода ответом на британское завоевание, она проповедовала борьбу против западных колонизаторов, а также против любого их влияния, в том числе культурного (см.: Гордон-Полонская Л.Р. Мусульманские течения в общественной мысли Индии и Пакистана. М., 1963. С. 106—108). После образования Пакистана деобандизм получил широкое распространение в славящихся своей традиционностью северо-западных регионах страны.

Научившись в деобандских медресе отрицать все «неисламское», талибы принялись восстанавливать «правильный» образ жизни и в результате быстро скатились в средневековье. Под неисламским понималось все «чуждое»: неисламская одежда была запрещена, мужчины обязаны были носить бороду, женщины – одеваться в бурки (балахоны, скрывающие лицо и фигуру).

Поскольку движение «Талибан» вышло с пакистанской территории, то противники «студентов» нередко называли их исламабадскими шпионами. Пакистан действительно использовал талибов в своих целях. В 1994 году правительство Бхутто решило проложить караванный маршрут через Афганистан для экспорта товаров в молодые государства Средней Азии. Но первую же колонну грузовиков, шедшую в Туркмению с грузом лекарств и ширпотреба, разграбили моджахеды, как только она оказалась на афганской территории. Тогда Исламабад обратился за помощью к «студентам», чьи отряды к тому времени уже появились в Афганистане. Те отбили грузовики и уничтожили отряд моджахедов, в ответ находившаяся у власти Беназир Бхутто согласилась их поддержать.

Пакистан стал одной из трех стран, признавших режим талибов (наряду с Саудовской Аравией и ОАЭ). Однако, как впоследствии выяснилось, к неудовольствию Исламабада, талибы оказались малоуправляемы, в частности, они тоже отказались считать Линию Дюранда государственной границей[36].

Четвертый военный лидер Пакистана, генерал Первез Мушарраф, пришедший к власти в 1999-м в ходе бескровного военного переворота, поначалу также не препятствовал талибам. Но после событий 11 сентября 2001 года «роман» Исламабада и «студентов» закончился. Генерал откликнулся на просьбу Вашингтона поддержать антитеррористическую операцию, отношения с «Талибаном» были разорваны. Более того, Пакистан выступил союзником Соединенных Штатов, что вызвало острое недовольство религиозных партий и движений. Исламисты перешли в жесткую оппозицию режиму Мушаррафа.

Племена «культуры Калашникова»

Исламисты выступали с массовыми демонстрациями протеста против решения властей поддержать США. В 2003 году на Мушаррафа были организованы два покушения, он не пострадал, но погибли десятки людей.

Генерал Мушарраф объявил курс на «умеренный и современный ислам», а религиозный радикализм и экстремизм были названы главной угрозой стране[37]. Особой проблемой для генерала стала Северо-Западная пограничная провинция (СЗПП), населенная пуштунами, в которой начиная с 1980-х существовали лагеря афганских беженцев и базы исламистов. Здесь нашли убежище фундаменталисты всего мира, прибывавшие на «войну с неверными». Именно здесь, как полагают многие, могут находиться Усама бен Ладен и мулла Омар, скрывшиеся от западных войск.

Отношения центральных властей с пуштунами всегда были непростыми. Еще задолго до раздела Британской Индии националисты потребовали создать на пуштунских территориях независимое государство Пуштунистан. В июле 1947 года СЗПП по итогам референдума согласилась присоединиться к Пакистану (официальный раздел Британской Индии произошел в августе 1947-го). Националисты не признали итогов этого референдума. Так, знаменитый лидер боевиков-националистов из Вазиристана Хаджи Мирза Али-хан Торихейль, более известный как Факир из Ипи, сначала воевал против британцев, а затем и против пакистанской армии. В 1950 году его сторонники даже провозгласили Факира президентом Пуштунистана, каковым он считал себя до своей смерти в 1960-м[38].

На территории СЗПП расположена Зона племен — пояс проживания горцев, который вытянулся вдоль афганской границы по хребту Спингар. Территория племен федерального управления (Federal Administration Tribal Area — FATA) по праву считается одним из самых странных политических образований в мире: в соответствии с соглашением между пуштунскими племенными вождями и центральными властями[39], здесь не действуют законы центрального правительства, сюда не распространяются полномочия полиции, а власть принадлежит вождям и старейшинам.

История этой зоны более давняя, чем история самого Пакистана, и относится еще ко временам Британской Индии. По отношению к своенравным горцам, совершавшим грабительские набеги, английские вице-короли проводили политику «закрытой границы» и кровавых карательных экспедиций (butcher and bolt policy). Но в 1900 году знаменитый вице-король лорд Керзон (который затем станет главой МИДа Великобритании и в 1923-м выдвинет известный ультиматум большевикам) предложил горским вождям самоуправление и деньги — в обмен на их лояльность. Власти давали вождям средства «на развитие территорий» и не вмешивались в их внутренние дела, а те прекратили вылазки против британцев и признали вассальную зависимость от британской короны. Система оказалась удачной, и независимый Пакистан не стал ее менять[40].

Сегодня в Зоне племен существуют семь политических агентств — племенных минигосударств: Баджаур, Куррам, Моманд, Оракзай, Хайбер, Северный и Южный Вазиристаны. Главный орган власти — джирга (собрание племенных и клановых лидеров). Правительство назначает на эти территории так называемых политических агентов, в распоряжении которых по-прежнему имеются два основных рычага влияния: деньги и «административный ресурс». Сложная система взаимоотношений с вождями даже получила особое название «пахари кшатрандж» — «горские шахматы».

Зона племен давно стала своеобразным рынком контрабанды и перевалочным пунктом для торговцев наркотиками. Еще в XIX веке здесь появились семейные предприятия по производству оружия. Сегодня горцы наладили кустарный выпуск автоматов Калашникова, пистолетов и даже пулеметов. Они не платят налогов и не признают запретов, а лишь дают определенную мзду вождю, поэтому цены на этом «рынке» невысоки. Такую систему отношений стали называть «культурой Калашникова»[41].

После того как в 2001 году Исламабад поддержал антитеррористическую операцию США, в Зону вошла пакистанская армия. Выстраиваемая годами система «сдержек и противовесов» рухнула. Сейчас в FATA расквартировано более 100 тыс. военнослужащих (по численности это столько же, сколько СССР держал на всей территории Афганистана). Операция пакистанской армии обернулась кровавыми столкновениями с боевиками и местными племенными отрядами.

Наиболее проблемными регионами стали Южный и Северный Вазиристан, Баджаур, а также расположенная неподалеку от FATA Сватская долина. На ведущие роли вышли группировки таких боевиков, как Баитулла Мехсуд и Маулана Фазлулла. Они заявили о своей верности афганским талибам и их лидеру мулле Омару.

Нестабильность на пограничных территориях привела к тому, что НАТО вынуждено пересматривать пути доставки тылового обеспечения для войск, расположенных в Афганистане, поскольку пакистанские боевики атакуют грузовые конвои. Если сейчас основной маршрут проходит через Пакистан, то в будущем предполагается доставлять невоенные грузы и горючее для западного контингента в Афганистане через Россию и государства Средней Азии[42].

Исламабад постоянно отвергает обвинения западных СМИ в том, что он предпринимает недостаточно усилий для зачистки Зоны племен от талибов. «Именно Пакистан больше других сделал для борьбы с террористами и “Аль-Каидой”, и никто другой, — говорил в своем интервью официальный представитель армии Пакистана генерал-майор Вахид Аршад[43].

С точки зрения Исламабада, непрекращающаяся волна терактов в стране служит основным доказательством того, что пакистанская армия действовала решительно на пограничных территориях. Власти Пакистана сообщают о более 2000 уничтоженных боевиков[44]. Между тем число жертв терактов, организованных исламистами на территории страны, с июля 2007-го по июнь нынешнего года приблизилось к той же отметке[45].

События в Красной мечети Исламабада в июле 2007 года стали одними из центральных в ходе «революции боевиков». Тогда впервые исламисты выступили с оружием в руках в столице, традиционно считавшейся спокойным городом. Мушарраф был вынужден использовать армию против засевших в мечети боевиков. Власти заявили, что в рядах защитников Красной мечети были «террористы из приграничных районов».

Но самое громкое преступление террористов — убийство Беназир Бхутто в декабре 2007-го. Беназир отправилась в изгнание в 1999 году, опасаясь ареста — ее муж ранее был заключен в тюрьму по обвинению в коррупции. В октябре 2007-го она вернулась, чтобы принять участие в предстоявших парламентских выборах. Одним из главных ее предвыборных обещаний была борьба с религиозными экстремистами. 27 декабря на предвыборном митинге в городе Равалпинди боевик-смертник приблизился к ее автомобилю, открыл огонь по Бхутто, а затем подорвал себя. Беназир скончалась на операционном столе. Власти обвинили в организации этой акции боевиков группировки «Техрик-е Талибан-е Пакистан» (Движение пакистанских талибов), которой руководит Баитулла Мехсуд[46].

Не добившись успеха силой, Исламабад пытался искать и другие пути решения проблемы пограничья, используя методы, применявшиеся еще британцами, в том числе переговоры, чтобы привлечь на свою сторону влиятельные группы и противопоставить их непримиримым.

Первые подобные попытки были предприняты еще в 2005 и 2006 годах. Но тогда ситуацию улучшить не удалось. Однако нынешнее правительство Пакистана во главе с президентом Асифом Зардари, вдовцом Бхутто, вновь предложило боевикам договориться. Президент Зардари даже вынужден был оправдываться, объясняя, что власти договорились вовсе не с талибами, а с более умеренными силами[47]. Суть соглашений состояла в том, чтобы позволить исламистам ввести на местах ряд шариатских норм в обмен на сотрудничество с центральным правительством и отказ от помощи радикалам.

Если бы дело ограничилось запретом на рекламу с изображением женщин, на музыку в общественных местах или на торговлю эротическими видеофильмами, то центральные власти могли бы с этим смириться. Подобные запреты уже вводились на некоторых территориях СЗПП. Однако эксперты предсказывали, что, если будут насаждаться жесткие, средневековые нормы по образцу афганских талибов, это неизбежно приведет к новому обострению[48].

Опасения экспертов оправдались[49]. Но главное, вскоре талибы стали распространять свои порядки на соседние области, что противоречило договоренностям. Когда в апреле талибы вошли в городок Бунер в 100 км от Исламабада, власти возобновили против них боевые действия.

В мае бои уже шли в Свате, Малаканде и ряде других регионов СЗПП. Из зоны боев хлынули толпы беженцев, по некоторым данным, их число составило около миллиона человек[50]. Правительство стало спешно создавать лагеря для перемещенных лиц, в том числе в Исламабаде. Соединенные Штаты заявили о предоставлении Исламабаду дополнительных средств в помощь пострадавшим и беженцам. По словам спецпосланника США по Афганистану и Пакистану Ричарда Холбрука, сумма помощи составит 200 млн долларов[51]. Между тем пакистанские власти не намерены ограничиваться только Сватом. В середине июня пакистанская армия заявила о начале масштабной операции в Южном Вазиристане против наиболее влиятельной группировки Баитуллы Мехсуда[52].

Таким образом, политика переговоров с лидерами пока опять не привела к ожидаемым результатам. Талибы оказались новой и сильной фигурой в традиционных «горских шахматах». Впрочем, можно не сомневаться, что правительство Пакистана и в дальнейшем будет пытаться прибегать к переговорной тактике, возможно совмещая ее с военным давлением или уничтожением наиболее одиозных главарей. Однако ясно одно: Исламабаду придется теперь учитывать новые фигуры при определении расклада сил на пограничных территориях.

Ислам, бурки и рок-музыка

Агрессивность пакистанских исламистских движений, несомненно, растет. Но все же пока опасения остального мира, что фундаменталисты вот-вот захватят власть, остаются преувеличенными. Свидетельство тому — упоминавшиеся события в Красной мечети. Осажденные лидеры исламистов напрасно ждали поддержки: их выступление не вызвало даже массовых протестов, не говоря уже об исламской революции. В то время как убийство популярного светского лидера Беназир Бхутто, решительно настроенной против религиозных радикалов, стало причиной массовых протестов и погромов правительственных офисов, банков, вокзалов, в результате которых погибло около сорока человек[53].

Доказательством того, что большая часть населения пока не разделяет лозунгов фундаменталистов, стали результаты всеобщих парламентских выборов в феврале 2008 года: альянс ведущих религиозных партий Муттахида Маджлис-е Амаль (ММА) потерпел сокрушительное поражение, получив всего семь из 342 мест в Национальной ассамблее. Тогда как ППН, которую возглавили вдовец и сын противницы фундаменталистов Беназир Бхутто, получила 125 мест[54]. Не в последнюю очередь поражение исламистов объясняется тем, что участившиеся теракты напугали простого обывателя.

Религиозный «мятеж» локализован в северо-западных районах Пакистана. Между тем в наиболее населенных и экономически развитых провинциях — Пенджабе или Синде — мятежа нет, здесь лишь происходят теракты, за которыми, по мнению властей, также стоят боевики из пограничья. Местная пресса с иронией отнеслась к опасениям западных СМИ, принявшихся после убийства Бхутто всерьез обсуждать возможность захвата ядерного оружия террористическими группировками или религиозными радикалами. Ни один из лидеров исламистов до сих пор не заявлял о своем намерении идти маршем на столицу, чтобы захватить ключи от ядерных арсеналов. Да это и невозможно: в распоряжении того же Баитуллы Мехсуда около 20 тыс. боевиков, тогда как только вокруг Исламабада стоит 100-тысячная профессиональная армейская группировка с авиацией, танками и артиллерией, а всего правительственная армия насчитывает 650 тыс. человек. Пуштунские боевики прежде всего хотят установить режим «настоящего ислама» на своих территориях.

Тем не менее угроза исламизма действительно существует, и дело не только в бородатых боевиках с пограничья. Гораздо опаснее для страны может оказаться не фундаментализм с оружием в руках, а сама по себе альтернативная система ценностей и представлений. Хотя большинство пакистанцев не испытывают симпатий к террористам, в городах и кишлаках все внимательнее прислушиваются к лозунгам борцов за «справедливый порядок», который можно установить лишь с помощью «настоящего» ислама. Растет число религиозных учебных заведений, причем не только в северо-западных регионах страны[55]. Идеи исламизма проникают даже в армию, которая всегда была традиционным оплотом светской власти. Как выяснилось, к покушениям на президента Мушаррафа в 2003 году, организованным исламистами, были причастны молодые офицеры, причем из элитных частей[56].

В Исламабаде еще несколько лет назад не так просто было встретить женщину в бурке или в хиджабе (головной платок и чехол поверх одежды, оставляющие открытыми лишь лицо и кисти рук). Большая часть пакистанок носит национальный шальвар-камис — брюки и блузу ярких расцветок с шарфом-дупатой. Однако с каждым годом в городе становится заметно больше хиджабов и бурок. Все чаще встречаются молодые люди в белых шапочках и с характерными бородками.

Вместе с тем больше становится и другой молодежи — одетой по европейской моде. В популярном баре Hot Spot (правда, безалкогольном), излюбленном месте «продвинутого» студенчества, можно встретить и поклонников рэпа — с характерными прическами, в широченных штанах. В стране все еще действует старый запрет на дискотеки и ночные клубы, но молодежь собирается по частным домам, где проходят вечеринки клубного типа. Концерты популярных рок-групп (например, местной супергруппы Junoon — «Одержимые») собирают огромные толпы. В местных видеомагазинах стремительно раскупаются голливудские и индийские киноновинки.

Возможно, потому, что сейчас, как и прежде, большинство населения Пакистана составляют молодые люди не старше 30 лет[57], противостояние фундаменталистов и сторонников светского пути особенно заметно именно в молодежной среде.

Пакистан никогда не был закрытой страной, выходцы из состоятельных семей и верхушки среднего класса нередко получают образование в Европе или США. В частности, большая пакистанская община есть в Великобритании. На Западе часто высказываются опасения, что через такие общины распространяются идеи исламизма. Между тем важно помнить, что влияние обоюдное: получив образование в Европе, в Пакистан возвращаются молодые люди, познакомившиеся с западной культурой и, главное, с демократическими традициями.

Кто одержит победу в Пакистане — во многом зависит от успеха политического процесса, но, увы, он далек от ожиданий либеральной части общества. Политические партии по большей части носят клановый или региональный характер, например, ППН связывают с элитой южной провинции Синд, а Мусульманскую лигу Пакистана (МЛП) — с влиятельными кланами провинции Пенджаб. За 11 лет после гибели третьего военного диктатора Зия-уль-Хака лидеры этих двух партий — Беназир Бхутто и Наваз Шариф — трижды сменяли друг друга: все кабинеты уходили в отставку досрочно из-за политических и коррупционных скандалов. И когда в 1999 году власть в очередной раз оказалась в руках у военного — генерала Мушаррафа, никто в Пакистане не был особенно удивлен.

Армия — еще один важнейший участник местной политики. Четыре раза в Пакистане к власти приходили генералы. Последний из них — Первез Мушарраф — передал бразды правления гражданскому кабинету после февральских выборов 2008-го. Однако новый президент Асиф Зардари (вдовец Бхутто и руководитель ППН) и его «союзник по борьбе за демократию», лидер МЛП Наваз Шариф немедленно вспомнили старые обиды и принялись выяснять отношения, в результате чего страна оказалась на грани очередного политического кризиса. На этом фоне пакистанцы испытывают все большее разочарование в демократическом пути развития.

Многие в стране полагают, что США могли бы активнее поддерживать прогрессивные силы, причем не только «продемократических» лидеров. Речь идет о поддержке гражданских институтов и образования, о развитии студенческих контактов и т. п. Вашингтону следует показать, что он всерьез заинтересован в пакистанской демократии, а не просто решает собственные сиюминутные задачи. В Пакистане все хорошо помнят, как в 1990-е Америка быстро утратила интерес к Исламабаду, как только изменилась общая политическая ситуация[58].

Не зная подробностей плана Обамы, трудно прогнозировать, будет ли он успешным. Но уже сегодня ясно одно: Вашингтону, если он действительно хочет добиться долгосрочного успеха, стоит рассчитывать на длительные продуманные усилия, которые, скорее всего, не ограничатся временными рамками одной армейской операции. И даже одной администрации.


[1] De Young K. Obama Outlines Afghan Strategy // The Washington Post. 2009. Mar. 28.

[2] См., напр.: Khan R. Pakistan Nabs Taliban Omar’s Spokesman // The Washington Times. 2009. Jan. 3; Milne S. If This Becomes Obama’s War, It Will Poison His Presidency // The Guardian. 2009. Mar. 5.

[3] Одним из самых громких терактов последнего времени стало нападение на членов сборной Шри-Ланки, приехавших на матч по крикету в пакистанский Лахор в марте этого года. Боевики обстреляли автобус со спортсменами, в результате чего шесть крикетистов и один из тренеров команды получили ранения. Были убиты пятеро пакистанских полицейских, отбивавших атаку. В апреле боевик-смертник на заминированном автомобиле подорвался у полицейского блокпоста в округе Хангу, погибло более 20 человек.

[4] US Spends Billions on Pakistan for Schools, Economic Growth, Counter-terror Reimbursements // Associated Press. 2007. Nov. 5.

[5] Military Rift with Pakistan Hurts War // Washington Times. 2008. Nov. 24.

[6] http://www.heritage.org/Research/HomelandSecurity/tst061708a.cfm#_ftnref3

[7] Пахомов Е. США выделят Пакистану 750 млн долларов для экономического развития Зоны племен // РИА Новости. 15.03.2007.

[8] Пахомов Е. Исламабад настаивает на минировании пакистано-афганской границы // РИА Новости. 04.01.2007.

[9] Fair C. Christine. Time for Sober Realism: Renegotiating U.S. Relations with Pakistan // The Washington Quarterly. 2009. Apr. Vol. 32. No. 2. P. 149—172.

[10] См.: Graham S. Official: Pakistan — US Trust Key to Counter Terror // Associated Press. 2009. Apr. 07.

[11] Про «самое опасное место в мире» см., напр.: Rodgers W. America: A Superpower No More // Christian Science Monitor. 2009. Apr. 8.

[12] Цит. по: Graham S. Op. cit.

[13] В этой связи см.: Белокреницкий В. Геополитическая вертикаль в сердце Азии // Pro et Contra. 1997. Т. 2. № 2. С. 99—108.

[14] Энциклопедия Пакистана / Под ред. Ю.В. Ганковского. М., 1998. С. 301.

[15] Личная беседа с Мухаммадом Тахир Шахом.

[16] См., напр.: Qureshi I. H. The Muslim Сommunity of the Indo-Pakistan Subcontinent. S. Gravenhage, 1962. P. 295.

[17] Подробнее см.: Плешов О.В. Ислам и политическая культура в Пакистане. М., 2005. С. 14—38.

[18] Jinnah M. Speeches and Writings. Lahore, 1950. Vol. 1. P. 506.

[19] См.: Abu al-A’la al-Mawdudi. Political Theory of Islam // Islam: Its Meaning and Message / A. Khurshid (ed.). L.: Islamic Council of Europe, 1976. P. 159—161; Плешов О.В. Указ соч.

[20] Плешов О.В. Указ соч. С. 14—38.

[21] Text of the Constitution of Pakistan.

[22] Согласно пакистанской конституции нижняя палата парламента — Национальная ассамблея (Национальное собрание) — избирается всеобщим голосованием, а лидер партии, получившей большинство голосов, становится премьер-министром. Основная часть членов верхней палаты — Сената — избирается депутатами местных законодательных собраний, остальные — членами Национальной ассамблеи. Президент избирается голосованием как депутатов обеих палат парламента, так и представителей законодательных собраний всех четырех провинций. См., напр.: Энциклопедия Пакистана. С. 333 — 334.

[23] Белокреницкий В.Я. Исламский радикализм Пакистана: Эволюция и роль в регионе // Центральная Азия и Кавказ. 2000. № 6(12). С. 118.

[24] См., напр.: Hyat K. No Room for Doubt and Division // The News International. 2008. Sept. 25. Специалист по региону Сергей Кузнецов считает, что популярность медресе среди бедных слоев населения растет по той простой причине, что там учеников кормят (подобные учебные заведения существуют на пожертвования верующих и исламских организаций), поэтому бедные крестьянские семьи стремятся отдать туда своих детей (личная беседа с автором).

[25] Белокреницкий В.Я., Москаленко В.Н. История Пакистана. XX век. М., 2008. С. 246—247.

[26] Один из близких соратников генерала Зия, в то время глава пакистанского МИДа, известный военный и политик Сахабзада Якуб-Хан рассказывал в интервью автору статьи: «Зия-уль-Хак, на мой взгляд, не был фанатичным человеком. н вообще не был слишком религиозен. Он действительно постоянно говорил о религии, об исламе. Я полагаю, это потому, что он добивался политической легитимизации. Для него это был непростой вопрос. Зия хотел, чтобы общество ассоциировало его прежде всего с религией. И это ему удалось». См.: Интервью Сахабзада Якуб-Хана корреспонденту РИА «Новости» Е. Пахомову // РИА Новости. 04.07.2005.

[27] Белокреницкий В.Я. Исламский радикализм Пакистана. С. 120.

[28] Syed Shoaib Hasan. Profile: Islamabad’s Red Mosque // BBC.News. 2007. July 27.

[29] Интервью Сахабзада Якуб-Хана.

[30] См., напр.: Rajkumar M. Pakistan’s Sanction Waivers: A Summary.

[31] Pakistan Economic Survey 1993—94. Statistics. Islamabad, 1994. P. 174.

[32] Sadaqat Jan. Pakistan Hails Washington for Agreeing to Sell It F-16 Fighter Jets // Associated Press. 25.03.2005.

[33] Цит. по: Thomas E. The Road to September 11 // Newsweek. 2001. Oct. 1.

[34] Matinuddin K. The Taliban Phenomenon: Afghanistan 1994—1997. Oxford Univ. Press, 1999. P. 28—30.

[35] Многие эксперты проводили параллель между талибами и коммунистами: и те и другие намеревались создать идеальное общество, железной рукой загнав население в счастье. Известный специалист по истории движения «Талибан» Ахмед Рашид отмечал: «И коммунисты, и исламисты хотели радикально изменить традиционную социальную структуру путем революции сверху. Они думали покончить с племенным и этническим разделением приказными методами, что невозможно, и не желали видеть проблем, которые существуют в реальности». См.: Rashid A. Taliban: Militant Islam, Oil & Fundamentalism in Central Asia. Yale Univ. Press, 2001. P. 86.

[36] Swapna Kona Nayudu. Roundtable on “Afghanistan: Thinking Beyond the NATO” // Centre for Land Warfare Studies. New Delhi. 9.09.2008.

[37] См., напр.: Президент Пакистана пообещал решительно бороться против радикализма // РИА Новости. 23.03.2005.

[38] Подробнее об этом см.: Паничкин Ю.Н. Образование Пакистана и пуштунский вопрос. М., 2005. С. 127—188.

[39] Это соглашение было зафиксировано письменно еще в британские времена, его продлил и Пакистан.

[40] См., напр.: Khan I. FCR and Tribal Areas Require Transition from Past to Present // Associated Press of Pakistan.

[41] Пакистанская Зона племен — рынок, где можно купить и кинжал, и зенитку //РИА Новости. 19.09.2007.

[42] См., напр.: Norton-Taylor R., Borger J., Goldenberg S. Convoy Attacks Trigger Race to Open New Afghan Supply Lines // Guardian. 2008. Dec. 9.

[43] Вахид Аршад: Отказ Мушаррафа от поста главкома — позитивный шаг // РИА Новости. 16.10.2007.

[44] Constable P. Pakistan To Pursue Taliban Leader: Militant Suspected In Bhutto Killing // The Washington Post. 2009. June 15.

[45] At least 39 militants killed in Pakistan’s Swat // AFP. 2009. June 12.

[46] «Аль-Каида» причастна к убийству Бхутто — британские эксперты // РИА Новости. 14.01.2008.

[47] Zardari Rules out Taliban Truce // BBC. 2009. Mar. 4.

[48] См., напр.: Казаков А. Танцы с волками // Россия. 2009. 5 Март.

[49] Так, возмущение пакистанской общественности вызвали кадры публичной порки 17-летней девушки в Свате за то, что ее вроде бы видели в обществе «мужчины—не родственника».

[50] http://www.bloomberg.com/apps/news?pid=20601091&sid=aqnZ11gPcTLw.

[51] США выделили в помощь пакистанцам дополнительные $200 млн // РИА Новости. 2009. 4 июня.

[52] Constable P. Pakistan To Pursue Taliban Leader.

[53] В Пакистане вновь проходит акция протеста против убийства Бхутто // РИА Новости. 29.12. 2007.

[54] См. сайт пакистанского Центризбиркома.

[55] Hyat K. Op.cit.

[56] См., напр.: Пахомов Е. 6 офицеров приговорены в Пакистане за попытку покушения на президента // РИА овости. 05.10.2005.

[57] U.S. Census Bureau. International Database (IDB). Country Summary: Pakistan.

[58] См., напр.: Abbasi A. Obama Plan Promises Pakistan the Moon // The News International. 2009. Mar. 26.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.