Адрес: https://polit.ru/article/2010/09/16/chernigovsky/


16 сентября 2010, 09:25

Убийство беспокойного

20 сентября 1245 г. в ставке ордынского хана был казнен Михаил Всеволодович Черниговский, русский князь, один из наиболее значительных политических деятелей периода Батыева нашествия. Согласно созданному вскоре после гибели князя «Сказанию о убиении в Орде князя Михаила Черниговского и его боярина Феодора», Михаил поплатился жизнью за нежелание совершать языческие обряды перед аудиенцией у хана – выполнять ритуал очищения, проходя меж двух костров и т.п. Князь будто бы высказался в том смысле, что-де полностью лоялен хану, готов поклониться ему и его слугам, но вот духам поклоняться не будет – ибо христианская вера дороже жизни. Таким образом, Михаил умер за веру, на основании чего и был позднее (в 1547 г.) причислен к лику святых – стал Святым Благоверным Князем Михаилом Черниговским. (Тот же сакральный статус, кстати, и у Александра Невского, каковой также езживал в Орду, получал аудиенции у ханов, но никаких неприятностей при этом не поимел.) Культ Михаила Черниговского, чьи останки в шестнадцатом веке были торжественно перенесены из Чернигова в кремлевский Архангельский собор (став в итоге там самыми старыми по дате смерти), был весьма важен на Руси, ибо напрямую касался его многочисленного мужского потомства, подвизавшегося позднее на службе у московских монархов – князей Оболенских, Долгоруковых, Воротынских, Волконских, Репниных, Щербатовых, Новосильских, Горчаковых, Одоевских и пр. А также многочисленных князей Ростовских, восходящих к Михаилу через его дочь Марию (Катыревы, Буйносовы, Лобановы-Ростовские и т.д.). Именно круг ростовских князей, кстати, и стал инициатором написания "Сказания о убиении…".

Трудно судить, однако, сколь точно передает это сказание действительную подоплеку сентябрьских событий 1245 г. С одной стороны – князь Михаил был весьма резок и особой дипломатичностью не страдал. (Чего стоит одна лишь казнь им в марте 1240 г. присланных в Киев послов хана Менгу). Так что вполне мог Михаил Всеволодович и оскорбить религиозные чувства монголов – даже сам того не желая. С другой же стороны – всем известна религиозная индифферентность кочевников, отсутствие в их захватнических действиях мотива религиозного противостояния. Против православия они ничего не имели – скорее, даже испытывали к нему довольно ощутимую симпатию. Но их интересовали вопросы власти – и только власти, все прочее играло роль постольку, поскольку не влияло на этот главный вопрос. В данном, политическом, смысле, монгольские правители в то время вели себя очень по-взрослому, гораздо взрослее большинства русских князей. В целом, известно немало случаев казни русских князей в Орде – однако, почти всегда такие расправы имели политические мотивы.

Как бы то ни было, на поклон к хану к 1245 году уже успешно съездил владимирский князь Ярослав Всеволодович – сильнейший из русских князей и важный соперник Михаила. А в конце того же 1245 г. в том же направлении отправится и главный противник черниговского князя – Даниил Галицкий, находившийся в союзных отношениях с Ярославом. В общем, создается впечатление, что неуемный Михаил просто не вписывался в выработанную Ярославом и Даниилом и принятую монголами картину власти в покоренных русских землях – вот его фигуру и решили убрать с шахматной доски. Ну, а за предлогом дело не стало…

Вообще же, богатая событиями судьба Михаила Черниговского, родившегося в 1179 г., является сущим телесериалом – точнее, частью гиперсериала, называемого "политической жизнью русских земель в начале тринадцатого века". Этот человек успел побывать Новгородским князем и князем Переяславля-Южного, князем Галицким и, разумеется, князем Черниговским. Проведя всю жизнь в борьбе за главный козырь русского политического преферанса – Киевское Великое княжение, – Михаил добивался и его, причем, дважды: в 1238-1239 г.г., когда монголы стояли у порога, и в 1241-1243 г.г., когда огромный город уже был превращен в деревню на окраине пожарища, насчитывающую лишь пару сотен обитаемых дворов.

Со своими наиболее влиятельными коллегами, такими, как Владимиро-Суздальские князья Юрий и – затем – Ярослав или тот же Даниил Романович Галицкий, Михаил то отчаянно враждовал, то заключал союзы. Так, с Даниилом он сражался бок-о-бок в печально известной битве при Калке 1223 г., что никак не помешало позже, в середине тридцатых годов, отнять у последнего Галич. Вообще же, ирония рока князя Михаила как раз и состояла в том, что максимального формального могущества он достиг именно тогда, когда это могущество уже немногого стоило. Ведь именно к 1238 году под контролем князя оказалась практически вся Южная Русь – по крайней мере, ее наиболее богатая и значимая часть. Помимо собственно Чернигова, Михаил Всеволодович, наконец, овладел Киевом, куда переместился сам, а в Галич посадил своего сына Ростислава.

Это, однако, было именно что пирровой победой. В октябре 1239 г. , сровняв перед этим с землей Переяславль-Южный, монголы подступили к Чернигову. Михаил, укрепившийся в Киеве, предоставил свои родовые владения их собственной судьбе, никак не пытаясь им помочь, – жители Чернигова защищали себя сами, и лишь небольшой отряд под руководством малозначительного удельного князя Мстислава Глебовича пришел к ним на выручку. Как бы то ни было, 18 октября город был взят и сожжен – прежнего своего значения он уже не обретет никогда, а сравнимое по численности с домонгольскими временами население появится в нем лишь к началу девятнадцатого века.

Затем был уже упомянутый эпизод с посольством хана Менгу. В общем, сказать, что в киевском воздухе запахло тогда жареным, – значит, ничего не сказать. Следующий удар, однако, нанесли по Михаилу не монголы. Даниил Галицкий совместно с оправившимся после погрома 1237-1238 г.г. Владимирским князем Ярославом и дружественными обоим литовскими силами соорудили для Черниговского князя двухходовку, завершившуюся форменным матом. Сперва литовцы, а также агенты Даниила в среде влиятельных галичан выманили Ростислава Михайловича в поход на Литву. Получив об этом сведения, Даниил со своей дружиной совершил за три дня беспрецедентный отнюдь не только для тех времен марш-бросок на 250 км из Холма в Галич, в результате которого без заметного сопротивления занял свою прежнюю столицу. В это же время Ярослав Всеволодович со своими войсками занял город Кременец, захватив в нем жену Михаила (бывшую одновременно сестрой Даниила Галицкого) и, главное, лишив Михаила возможности оказать военную поддержку своему сыну. Оказавшееся в фактическом окружении войско Ростислава просто разбежалось само собой, а сам Ростислав, оставшийся в чистом поле, вынужден был искать убежище в Польше и Венгрии. Чуть позднее в Венгрию бежал и Михаил Всеволодович, оставивший Киев. Формально "матерью городов русских" завладел Даниил, но и он не стал задерживаться в стольном граде: перспективы были теперь слишком прозрачны.

И лишь перед самым началом киевского похода Батыя Михаил и Даниил заключили некоторое подобие антимонгольского союза – оставшегося, однако, нереализованным: вторжение оба встретили западнее западных границ русских земель, даже не пытаясь организовать сопротивление захватчикам.

По возвращении на пепелище, Михаил практически беспрепятственно занял не нужный теперь никому Киев, где пребывал до 1243 г., когда, отправившись в Венгрию на свадьбу Ростислава с дочерью венгерского короля, попал в ситуацию, похожую на расклад 1240 года: в Венгрии его "плохо приняли", а безначальный Киев перешел под руку Ярослава Всеволодовича, успевшего получить на него ханский ярлык. Михаил вернулся в Чернигов, где и пребывал вплоть до вызова в Орду, ставшего для него роковым. 

См. также: