Закон вне закона

В "Трансперенси-интернешнл Россия" уверены — антикоррупционная экспертиза, предусмотренная законом, в случае с законом «О полиции» не проводилась. Зачем президент дает столько поручений и его аппарат занимается законотворческой деятельностью, если все равно большинство из них не исполняется? По всей видимости, для демонстрации того, что политический процесс у нас нормален, а трансформация госвласти и народного хозяйства идет. На практике же доминирует система ручного управления, приводящая госинституты в упадок и подрывающая доверие к ним со стороны граждан.

Центр антикоррупционных исследований и инициатив «Трансперенси интернешнл — Р» («ТИ — Р») провел антикоррупционную экспертизу проекта закона «О полиции». Анализ был проведен по специальным Правилам, утвержденным федеральным правительством 26 февраля 2010 года. В самом центре «ТИ — Р» полагают, что Минюстом экспертиза проведена не была.

Первичный анализ законопроекта показал, что в нем присутствуют нормы, допускающие недопустимую широту толкования. Так, в подпункте 10 части 1 статьи 12 законопроекта сказано, что на полицию возлагаются обязанность осуществлять «оперативно-разыскную деятельность в целях выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия преступлений, обеспечения собственной безопасности, а также в иных целях, предусмотренных федеральным законом». Центр «ТИ — Р» замечает, что термин «иные цели» дает недопустимо широкую возможность трактовки, а также что не указано, каким именно законом могут быть предусмотрены эти цели. Похожие некорректные формулировки присутствуют в подпунктах 2 и 20 части 1 статьи 13.

Реформа милиции — одна из самых громких реформ президента Медведева. Необходимость реформирования МВД стала очевидной после того, как в столице глава одного из районных подразделений милиции майор Евсюков пришел в магазин и расстрелял посетителей и работников торговой точки. Это было самым резонансным делом, но далеко не единственным: в России каждый день милиционеры совершают ужасающие преступления.

Парламенту закон нравится настолько, что в январе депутаты Госдумы его уже примут. Два месяца депутаты считают достаточным сроком для того, чтобы внести поправки и хорошо поработать над законопроектом. Как заявил член профильного комитета Александр Куликов "Коммерсанту", проект лишился "наиболее одиозных норм" и стал лучше выглядеть, но три четверти того, что не устраивало критиков - осталось. Однако, больше всего смущает депутата и его фракцию, КПРФ, название закона. До тех пор, пока он будет называть закон "О полиции", коммунисты его поддерживать не будут. Нзвание не нравится - вот ведь содержательная критика. А запрет полицейским быть членами партий - это, видимо, антикоррупционный барьер.

Случай с законом «О полиции» показывает, что вместо системной вычитки законов, структурных и институциональных преобразований проводятся мероприятия аврального типа. Используется то есть «ручное управление»(что мы уже описывали в контексте пермской трагедии - Жареная лошадь клюнула и Обыкновенный феодализм).

Так и в случае преобразуемой милиции. 1 ноября министр внутренних дел Рашид Нургалиев заявил о том, что моральную стойкость своих сотрудников МВД России будет проверять при помощи провокаций. Как пояснили в департаменте собственной безопасности МВД, новый метод проверки заключается в искусственном создании ситуации, которая в кратчайшие сроки позволила бы проверить, насколько добросовестно сотрудник выполняет свои обязанности и не злоупотребляет ли он должностным положением. Испытуемый узнает о проверки после ее окончания, и в том случае, если он ее не прошел, ему грозит дисциплинарное взыскание или увольнение, но не возбуждение уголовного дела.

Недостатки ручного управления мы уже описывали не раз. Коротко они сводятся к тому, что сколько бы ни был мудр и честен государь, всегда найдутся трактующие монаршью волю по-своему, не факт что «про боно публико».Погибшим в результате издержек бюрократической системы и их родным сложно объяснить что-либо в духе Никиты Михалкова, что народ недозрел до избрания больших начальников. К представителям власти (или бизнесу, если за виновника почитается бизнесмен) укрепляется недовольство, а к институтам госвласти и различным процедурам (выборы, перепись) недоверие.

Наглядный пример: Росстат обнародовал самые предварительные итоги всеросссийской переписи, говорят, что нас 141 миллион. Им не верят (мини-опрос в редакции выявил только одного человека, убежденного, что перепись небесполезна). Против переписи протестуют не православные фундаменталисты, а самые записные «демократы» из «Другой России», в основном, правда, из ее лимоновского крыла. Глава Росстата Александр Суринов уже, кажется, везде объяснил, зачем перепись нужна и что проводят ее нормально, что стоит она не запредельных денег, а со злоупотреблениями разбираются. Но прогрессивная, казалось бы, часть общества перепись отвергает, а в данных ее сомневается. Это косвенный признак невысокого доверия государству.

То же самое фиксируют и замеры социологов. Зато личные рейтинги доверия российских лидеров зашкаливают за 70 процентов, что является следствием и в то же время провоцирует воспроизводство системы ручного управления. Для институционального сдвига несомненно нужна воля власти. Но нужно и уважение к принятым официально законам и существующим нормам. Законы же российские часто слабо отражают реальность, являясь декларациями, либо корпоративными и ведомственными лоббистскими документами. Они не ограничивают, но позволяют применять репрессии или наоборот фиксируют преимущественные права некоторых хозяйствующих субъектов или ведомств.

Покуда законы плохи (как закон «О полиции») и не отражают ничего из социальной реальности (тот же закон «О полиции») ждать их исполнения не стоит. И власти, и граждане будут искать внеправовые (а вернее параллельные правовым, из иной правовой реальности) способы решения своих проблем. Как мы уже говорили, распил-откатная реальная экономика — всего компенсаторный механизм чрезмерного, но недостаточного государства, компенсация его неэффективности (см. Откатный способ производства). Говорят, что некоторые районы на Северном Кавказе находятся де-факто вне юрисдикции Российской Федерации — суд вершат и споры урегулируют уважаемые люди согласно собственным представлениям или широко трактуемым традициям. Некоторым российским городам вне северокавказского региона это тоже свойственно. Жизнь граждан без государства — отложенный смертный приговор государству, на который мораторий не объявишь.