Адрес: https://polit.ru/article/2011/06/05/sm050511/


05 июня 2011, 23:00

По следам очередного 31-го числа

Все знают, что существуют события большие и маленькие. Причем, традиционно считается, что большие – это что-то вроде переговоров с американцами или приезд нашего или премьера куда-нибудь на завод, где давно не платят зарплату. Маленькие же – это когда пропала девочка или туристы потравились подозрительными коктейлями. От одних событий происходят грандиозные изменения, от других – пара дней досужих разговоров. Но вот что удивительно: история иногда перетасовывает приоритеты. С американцами как вели переговоры, так и ведут по сей день, и на какой 1001-й стадии все это застревает – большинству непонятно да и неинтересно. Президент куда-то приехал, а потом уехал, а потом и вообще перестал быть президентом, и все забылось. А иное маленькое событие попадает под колесо телеги, и вся телега начинает крениться в сторону.

 Отчасти в этом виноваты медиа, в последнее время верстающие на первую полосу историю маленького человека. Но, кстати, и без медиа интерес народа (хочется написать «общественный интерес», но так было и до возникновения «общества») возводил «маленькое событие» в символ, а через толкование символа производил изменение в себе. Следовательно, и в своей истории.

Классический пример – борода.

Казалось бы, какая разница, носит русский бороду или нет, а вот Петр отрезал бороду, и пошла по Руси модернизацинная смута. Получалось: если ты за прогресс – то побрит, а если с бородой, то тянешь в прошлое.

Соловьев писал: «…но зачем Петр велел бороды брить, чем они ему помешали? Зачем переменил старое русское платье на иностранное? Историк не может отделаться от этого вопроса, указавши на его незначительность; не может сказать: занимаясь изучением такой громадной, важной деятельности, стоит толковать о бороде и платье? Стоит толковать, как стоит толковать о всех других проявлениях человеческой деятельности, человеческого творчества» («Петровские чтения»).

В советское время символ бороды диаметрально перевернулся. Оказалось: небрит, с бородой, как у Хемингуэя, длинноволос, следовательно, за оттепель, за прогресс. А побрит –то явно «сотрудник», партработник сексот. Что так же вписалось в историю вместе с рейдами комсомольских дружин, отлавливавших «волосатиков» в иностранных джинсах.

Джинсы - ерунда? Но опять же за сто лет до этого Соловьев замечал: «Те, которые жалуются на смену русского народного платья иностранным, не обращают внимания на то, что здесь произошла перемена старинного платья не на платье какого-нибудь отдельного чужого народа, но на общеевропейское в различие от общеазиатского, к которому принадлежала древнерусская одежда».

Вписалось в Историю и такое «маленькое событие» как выставка неформальных художников в Измайловском парке. Как ни странно, наравне с Карибским кризисом оно вписалось – помнят почти одинаково и, следовательно, через память почти одинаково они воздействуют. Сам ходил на ту выставку (на вторую! первую - давили бульдозерами), был восторжен отчего-то, хотя если задуматься: что тут за коды? Ну, картинки, ну, в парке, и что?

В общем, я все это веду к тому, что и такое «маленькое событие» как нынешнее стояние (или толкание, пихание) на Триумфальной площади по тридцать первым числам каждого второго месяца, очевидно, похоже, тоже войдет в Историю, независимо от того, приходили ли туда тысячи людей или всего полтора десятка. Ибо через этот маленький эпизод (стояния, или толкания, или пихания) на самом деле происходит необходимое взросление нации. Происходит осваивание демократии, поначалу данной россиянам как копия с заграничных форм, до поры казавшейся вполне даже сносной, пока ее не начали трогать руками и прилаживать к практическим надобностям.

И, в общем, неважно, что те люди, которые изначально все это затеяли – Лимонов или Яшин – могут остаться в истории лично недооцененными и недознаменитыми, не пробиться в «наверх», как не пробились «наверх» многие диссиденты семидесятых или многие неформалы конца восьмидесятых. Все они таскали каштаны из огня не для себя и, возможно даже, что в иных условиях, когда и если ситуация снова перевернется, им нечего будет сказать, кроме пары банальностей, вроде того, что «свобода лучше несвободы», и всеми плодами их усилий воспользуются другие.

Однако правда так же и в том, что именно они инициировали в конкретный исторический момент сложный процесс осмысления того, чем в философском смысле является русская власть, где пределы ее компетенции, каковы возможности дипломатического сношения с нею… А ведь это гораздо более важная тема, чем: будет подземная парковка на площади или не будет, пересилят некие бузотеры уличной демократии официоз или официоз настоит на своем.

Действительно, предложенная для демонстраций «разрешенная» Болотная площадь в предметном плане мало чем отличается от запрещенной Триумфальной. Нет ощутимой на первый взгляд разницы и где ходить с плакатом и что кричать. Однако частная проблема жалкой (не многотысячной же!) стихийной демонстрации возвращает нас к главной и совсем не жалкой проблеме: что является источником власти русской власти?

С одной стороны, из хрестоматии все знают – народ. Отскакивает от зубов. Но в то же время мэр Москвы Собянин искренне уверен и вроде бы на практике получает тому подтверждение, что нет, не народ, источник его власти – Путин, народ не причем. А Путин, наверно, вообще никак не считает. Хотя, если подумать, без народа нельзя быть даже узурпатором. Даже тираном нельзя быть без народа. Поскольку без народа нечего узурпировать и некого тиранить. Тому же Петру, когда он начал свои непопулярные реформы, народ в челобитных своих угрожал, что ежели царь будет так жать, то народ разбежится, уйдет. И действительно уходил… Как пишет Брикнер («История Петра»), целыми городами…  Хотя Петр был царь-работник, а нынешние - непонятно что.

Важно другое, что не понимая, вернее, так и не говорившись о том, что является источником власти в России, мы так же и не очень не понимаем, как технологически должны решаться те или иные проблемы, хотя бы даже частная проблема одной отдельно взятой парковки машин (не ядерных же ракет!) в историческом центре столицы, если она, проблема, по какой-то причине была здесь поставлена.

Собянин с Путиным и примкнувшим к ним Медведевым посчитали, что неразрешенную ими же демонстрацию они смогут легко победить устройством на этом месте склада мусора и ямой якобы для нужд подземного паркинга рядом стоящей гостиницы «Пекин», и это даже будет очень остроумно, как в КВНе: люди приходят, а тут, ба-а!– яма! И статуя Маяковского – в ящиках! Но при этом Собянин с Путиным и примкнувшим к ним Медведевым ошибочно игнорируют тот факт, что ни капиталистам из «Пекина», ни их богатым постояльцам, ни даже важным чиновникам из мэрии и Кремля ни Маяковка, ни что-либо другое такое же «общественное»… не принадлежит, а москвичам могут быть прибыли и удобства «пекинцев», как и «остроумные» расчеты кремлевцев, глубоко до лампочки.

Но главное, что не понимают Собянин, Путин и примкнувший к ним Медведев, что они не властители здесь, а всего лишь самонанятые (нанятые собой же за наш счет) менеджеры и, очевидно, поэтому в этом качестве тоже должны искать какие-то способы легализации своих волевых решений. В какой-то форме, возможно, даже и испрашивая разрешение (как это было в случае Химкинского леса) у москвичей.

Вот на самом деле, что мы решаем на Триумфальной - кому принадлежит Москва, кому принадлежит Россия.