Дефицит позиций

В ноябре в Москве, в кафе-клубе «ПирО.Г.И. на Сретенке», открывается экспериментальный кинокампус имени МакГаффина. «Полит.ру» и «Киношкола им. МакГаффина» приглашают разобраться в кинохаосе, поговорить о кино с теми, кто его делает, познакомиться со всеми творческими кинопрофессиями, а также смотреть кино, знать о кино. На вопросы «Полит.ру» отвечает известный кинокритик Антон Долин.

Антон Долин родился в 1976 г. в Москве. Окончил МГУ им. Ломоносова (филологический факультет, русское отделение). Кинокритик и обозреватель кино, в разные годы публиковался во многих изданиях и на популярных интернет-порталах.  Сегодня печатается  в журналах «Искусство кино» и «Эксперт», в газете «Ведомости» (приложение «Пятница»);  ведущий передач на радио «Маяк» и «Вести ФМ». Двукратный лауреат премии Гильдии киноведов и кинокритиков.

«Полит.ру»Как вы думаете, достаточно ли в нашей стране, в Москве площадок для кинодискуссий?

Антон Долин: Достаточно для кого и для чего, вот вопрос? Потребляют кино, производят кино и прокатывают кино разные люди, они ставят перед собой разные задачи! Последние зачастую прокатывают голливудские фильмы, чтобы собрать побольше денег. Я думаю, что и сейчас насыщения рынка еще не произошло, прокатный бум у нас продолжается. Только что открыли новый IMAX в торговом центре в Сити. Там запредельно дорогие билеты, но, несмотря на то, что не было никакой рекламы, народ туда ходит и приносит огромные деньги. Ни высокие цены на билеты (а в Москве дорого стоят билеты), ни переизбыток попкорного репертуара не мешает людям жадно хотеть и требовать хлеба и зрелищ. Хлеба облегченного, хрустящего, а зрелищ, конечно, связанных с 3D, с большим голливудским спектаклем или его имитациями, которые производятся и в Европе, и в России, и в Азии. Многое еще впереди, потому что до тех пор, пока все деньги не будут выкачаны из тех, кто может их отдать, это будет продолжаться. Действуют законы рынка, это не какой-то особенный закон киноиндустрии.

Что касается кино, по отношению к которому применяется почти повсеместно словечко «артхаусное», или фестивальное, авторское, это кино показывается у нас недостаточно активно. С другой стороны, недостаточно для чего? В Париже его смотрят и показывают активнее, а в Берлине – менее активно, чем у нас. Поди узнай, сколько должно быть залов, показывающих такое кино, в многомиллионном городе: пять, пятнадцать? Я не знаю ответа на этот вопрос. Кстати, авторское кино – более хитрое определение, потому что фильмы Спилберга или Кэмерона – тоже авторские.

Наши «синефилы», любители кино как искусства, чересчур замкнулись в компании со своими компьютерами, бесплатно качая из интернета всякие редкости, они не любят выбираться в кино. Но они не любят и потому, что им некуда,

как и нам всем, выбираться, и не поэтому ли рынок всегда будет страдать от нехватки потребителей? Мне кажется, этих потребителей в потенциале гораздо больше, чем число тех людей, которые реально ходят в кино. Есть один прекрасный способ это проверить: в таком городе, как Москва, следить за динамикой фестивалей. Проводится фестиваль какого-нибудь дикого кино – исландского, корейского – его никто не знает. Возьмите любой фильм, с открытия или закрытия программы такого фестиваля, поставьте его на очень хороший сеанс, даже с небольшой рекламой, в кинотеатр, например, в «35 миллиметров» - люди не пойдут. При этом на фестивале они заполнят зал, на втором-третьем показе тоже, потому что фестиваль – это эксклюзивно и интересно. Значит,

люди, которым интересно эксклюзивное, нетривиальное кино, есть в Москве в достаточном количестве. При этом в кино на обычный репертуар они ходят не очень активно.

Кто виноват – они сами, прокатчики или общая ситуация, – я понятия не имею.

«Полит.ру»Процесс «потребления» кино как искусства – это еще и обсуждения кино, которые сегодня перетекают в интернет, на кинофорумы. Существуют ли «живые» площадки для дискуссий о кино?

Антон Долин: Нет. И вряд ли будут. Это очень простая проблема, проще пареной репы. У нас нет гражданского общества – в Москве и в стране в целом. Например я, кинокритик по профессии, постоянно испытываю дефицит изданий, в которые я мог бы что-то вменяемое написать. У меня все нормально – есть хорошая работа и хорошая зарплата, но при этом есть и колоссальный дефицит. Я знаю, что его испытывают практически все. Дефицит читателей есть, потому что есть дефицит газет, журналов, нормальных сайтов.

Я недавно обратил внимание на статистику фильма «Охотник на троллей» - это шведского производства имитация документальной картины. На американском сайте rottentomatoes.com, где собираются все англоязычные рецензии на фильмы, отзывы в блогах, газетах и журналах, собрано около 90 разных отзывов и рецензий на этот фильм. Возьмите фильм Андрея Звягинцева «Елена», о котором вроде бы все сейчас говорят, и посмотрите, сколько рецензий, именно рецензий, текстов с нормальным разбором, есть в интернете. Давайте поспорим, что вы десятка не наберете. У нас чудовищный дефицит, никто ничего не пишет, не читает, не издает, у нас крошечные тиражи.

Обсуждения ведутся на уровне «А что, мне понравилось, клево!» - «Да нет, ты чего?! Это отстой, не клево!». Вот и все обсуждения.

Интернет – это свободное бесцензурное пространство, хоть диссертацию пиши, если хочешь. Но все отзывы именно на таком уровне, поэтому о каких площадках, где люди будут дискутировать, вы говорите, зачем им это нужно?! Люди сидят со своими «Angry birds» и совершенно не интересуются какими-то «вопросами теории искусства», связанными с «актуальными тенденциями» и тому подобным. Есть отдельные личности, которые интересуются, но их крайне мало, недостаточно для того, чтобы в обществе существовал спрос.

«Полит.ру»Как образование может способствовать возникновению этого спроса, в частности, кинообразование? Нужно ли оно и в какой форме? Может  быть, уроки кино нужны так же, как и уроки литературы? Ведь киноязык сегодня – один из основных в медиасфере…

Антон Долин: Идея неплохая, но ключевой язык в современном мире, к сожалению - язык телевидения, а не кино. Отсюда следует очень много печальных выводов, я даже не буду их озвучивать. Думаю, это и так очевидно всем, кто включит любой канал российского телевидения в любую секунду дня и ночи. Мне представляется, что образование – это не решение проблем. Я не учился во ВГИКе, мне очень трудно его порицать или наоборот хвалить заочно. Я знаю некоторых преподавателей ВГИКа – это замечательные люди, знаю не очень большое количество критиков, которые там учились. Но также я знаю, что

два интереснейших современных русских режиссера – Андрей Звягинцев, который снимает сложное, умное, метафорическое кино для фестивалей, и Сергей Лобан, снимающий легкое, вроде бы непрофессиональное, яркое, комическое кино – ни в каком ВГИКе не учились,

им это совершенно не нужно. Оператор Михаил Кричман, которого сегодня во всем мире считают лучшим российским оператором, научился мастерству, выписывая журнал искусства «AmericanCinematographer».

Многие лучшие критики не учились кино, я и сам не учился кино никогда.

Не то что я называю себя лучшим, но отсутствие ВГИКовского образования не мешает мне плавать в этом океане. Проблема не в этом, а в том, что кино всегда было, с того момента, как появилось, самым массовым из искусств. Оно массовое, а значит, отражает состояние общества, и все. У нас такое общество, страна и государство, что дискуссионных площадок, возможностей в спорах рождать истину, нет. Недавно на Facebook(e) разразился какой-то пещерный спор с моим участием по поводу фильма «Елена». Один пишет: «Но мне кажется, что фильм такой интересный, потому что…». Кто-то другой пишет: «Да нет, ты что, он такой тухлый… Нет, мне это не интересно». А третий встревает: «Ребят, счастливые вы. Мы балетные критики, у нас вообще кто-то какой-то балет поставит, и мы все радуемся: «Черт, балет поставили, наконец-то, есть хоть что-то, о чем можно сказать. Ну, спасибо за то, что хоть что-то сделали».

Речи о том, чтобы обсуждать, что хорошо и что плохо, нет и в помине. Уровень «отстой – да нет, не отстой» является той максимальной дискуссией, которая у нас может быть. Представить такое фантастическое, невероятное явление из времен XVIII века, как полемика, полемика на нормальном уровне: «Я написал статью в поддержку чего-то, а я напишу статью против». Так вот, это просто фантастика, даже не научная.

«Полит.ру»Зрителя можно как-то воспитывать и образовывать, есть ли какой-то смысл в этом?

Антон Долин: Смысл, конечно, есть. Если вы верите в человечество, в его возможность не только деградировать, но иногда и эволюционировать, то

надо воспитывать зрителя, и плодов такого воспитания очень много. «Меланхолия» Ларса Фон Триера собрала больше миллиона долларов в России.

Я полагаю, что десять лет назад еще никто не знал словосочетания «Ларс фон Триер», а сейчас люди делают ему кассу - это здорово. Это не кино, по поводу которого Первый, Второй или Третий канал «промывали мозги», везде висели постеры, или приезжал Майкл Бэй, чтобы «взорвать» Красную площадь с концертом Linkin park - не было ничего такого. Просто снимается кино, это искусство, и люди идут его потреблять. Сделать так, чтобы они потребляли какого-нибудь тайского режиссера, никому не известного кроме узких специалистов - это надо, чтобы у нас был уровень культуры общества на уровне французского, и до этого нам еще расти и расти. Но на радио «Маяк» у меня есть проект «Сто лучших фильмов мирового кино», я еженедельно рассказываю про новинки проката, про лучшие фильмы.

Люди слушают очень внимательно, реагируют, люди из самых далеких уголков нашей гигантской страны, им это интересно.

Им интересно узнать то, чего они не знают, потому что несмотря на интернет, дефицит информации колоссальный. Можно воспитывать зрителя. Нужно воспитывать зрителя. А как его воспитывать, я не знаю. Я не хочу звучать в одноголосице со всеми нашими кинодеятелями, которые чудовищно раздражают постоянными взываниями к государству: «Государство оплати это, государство оплати то…». Мне кажется, что если государство во что-то и должно вкладываться в отношении кино, так это в пропаганду кинематографа как искусства, просмотров кино как времяпрепровождения. Не давать деньги бессмысленным продюсерам, а иногда бессмысленным режиссерам или студиям, а строить кинотеатры, которых у нас в стране катастрофически мало. Не знаю точно, сколько их – 1,5-2 тысячи? Во Франции вдвое или втрое больше – сравните население России и Франции!

У нас есть огромные регионы, где нет никакого кинотеатра, или есть один-единственный, с одним экраном, где можно показывать один фильм,

в то время как еженедельно в России в прокат выходит от 5 до 12 новых картин. Это значит, что в среднем человек, который интересуется кино, может ходить в кино на новый фильм каждый день, и то он посмотрит не все! Я имею в виду только те фильмы, которые выходят в кино, а многое выходит на видео, показывается на фестивалях и не выходит в прокат, есть старые фильмы, которые тоже интересно смотреть. Всего невероятное количество, очень много. Конечно, нужно как-то помочь людям получить к этому доступ.

Предположим, государство прикажет, и построят в каждом городе по три кинотеатра, в которых цены на билеты никогда не будут дороже 100 рублей и будут показываться старые фильмы. Спорим, что там будут аншлаги!

В этом нет никакого сомнения, но, конечно, в это надо вложиться. А еще давайте поспорим, что если в этих кинотеатрах билет будет стоить 100 рублей, будут аншлаги, и будет крутиться хорошее кино (все копии есть в Госфильмофонде, можно их оцифровать и тогда практически бесплатно крутить), то вся история окупится через три года. Даже если я не очень хорошо знаю цифры, через десять лет точно окупится. А сколько у нас денег выбрасывается на ветер – и на кино, и на вино, и на домино? Я не хочу никого учить, давать рецептов. Я просто легко могу представить ситуацию, в которой государственная политика в области культуры будет помогать кинематографу двигаться вперед и не оставаться на таких отстойных позициях, как сегодня. Сегодня только личный, индивидуальный талант такого человека, как Звягинцев, Лобан, Сокуров или Герман (старший или младший) может позволить сделать что-то нестыдное, а вовсе не какие-то другие ресурсы, среда, зрители, продюсер. Только талант личности, которая делает все для создания некоего произведения, вопреки здравому смыслу и логике.

«Полит.ру»Вписан ли кинозритель в процесс кинопроизводства как индустрии?

Антон Долин: 

 В российской индустрии у кинозрителя нет никакой позиции. Российский кинозритель очень успешно участвует в мировой киноиндустрии, он приносит огромные деньги производителям и прокатчикам (часто это одни и те же люди) «Пиратов Карибского моря - 4», «Кунг-Фу Панды - 2», «Трансформеров - 3» и других «выдающихся кинокартин». Россия сейчас – огромный рынок, для Голливуда очень выгодный, у нас народ валом валит на «попкорновое» кино, забивает залы и приносит доходы, которые уступают только американским,

что абсолютно невероятно, учитывая скромное количество экранов в целом по стране. В мировой киноиндустрии мы все активно участвуем, в российской же киноиндустрии не участвуем. Наши люди вообще практически перестали ходить на наше кино. Поймите, что когда нужно окупать прокат «Кунг-Фу Панда - 2», то все, что нужно окупить – это расходы на рекламу и напечатанные копии, а это довольно скромные расходы, и окупить их, и не один раз, абсолютно реально.

Совсем другое дело - российский фильм, который здесь произвели, то есть потратили на его производство, скажем, 20 миллионов долларов. Для того, чтобы он окупился, чтобы это было индустрией и кто-то на этом заработал хотя бы рубль, фильм должен собрать минимум 41 миллион долларов, поскольку все доходы делятся пополам между кинотеатром и тем, кто предоставляет кинотеатру продукт. Таких доходов у русского кино практически никогда не бывает.

«Полит.ру»Даже у таких фильмов, как «Черная молния», «Ночной дозор»?

Антон Долин: Они все почти провалились. Была одна проверка Счетной палаты по «Дневному дозору», по итогам которой выяснилось, что фильм «вышел в ноль» по причине того, что его производил Первый канал. Если бы Первый канал продавал ту рекламу, которую он делал, то фильм был бы в глубоком минусе. Но поскольку реклама была ему «подарена», что тоже нечестная игра, фильм немножко заработал. Но я думаю, что «Ирония судьбы - 2» (она собрала 50 миллионов долларов) действительно заработала, потому что она явно стоила не 25 миллионов, а гораздо меньше. Много средств было вложено в рекламу, и заработали при помощи product placement. Таких фильмов было три-четыре за последние десять лет.

Есть мусорное кино, дешевое «B-movies»: «Любовь в большом городе», «Гитлер капут», «Самый лучший фильм» - они снимаются вообще за гроши. Если неплохо заработали за первую неделю, значит, окупились и принесли какой-то доход. Но такие примеры не делают статистики. В прошлом, позапрошлом годах неубыточных российских картин было в прокате 5-7 штук, а произведено 100.

За последние три года каждые полгода (такая динамика есть) интерес зрителя к русскому кино падает. Людям все меньше хочется его смотреть, потому что большая часть этих доходных и успешных фильмов – это операции по обману потребителя. Ему говорили: «Иди на крутую комедию, она такая же крутая, как голливудская, которую ты смотришь по телевизору, только еще круче, и к тому же наша». Люди шли и говорили: «Да ну, блин, больше не пойду». И перестали ходить. Поэтому это тоже не совсем индустрия, не рыночная схема. Рыночная схема работает по-другому. При ней компании производят фильмы, не будучи дочерними компаниями телеканалов, не имея возможности приоритетной или бесплатной рекламы, честно тратят на производство фильма, скажем, 3 миллиона долларов, на рекламу еще 2 миллиона долларов, отдают его в кинотеатры, и в итоге зарабатывают 12 миллионов долларов – тогда они в прибыли. В принципе такие схемы существуют, но крайне редко и всегда как исключения из правил.

«Полит.ру»Кино – это массовая культура. Как вы думаете, в нем существует массовое сознание?

Антон Долин: Конечно, существует массовое сознание. Массовое сознание отражается в кино. Сознание не может существовать внутри кино,

кино – это отражение массового сознания.

«Полит.ру»Можно ли научиться делать кино так, чтобы оно стало массовым навыком – для производителей и для зрителей?

Антон Долин: Производство кино не может быть массовым. Что значит массовое производство – что в производстве фильма «Шапито-шоу» должны участвовать не 100 человек, как сейчас, а десять тысяч человек? Массовое же потребление происходит и сейчас. Только, как правило, это потребление не российского, а голливудского кинопродукта – у нас в стране он массово и очень успешно потребляется.

«Полит.ру»Как вы думаете, существует ли элитарный зритель?

Антон Долин: Мне не нравится определение «элитарный зритель», по-моему, оно порочно изначально. Кто это должен быть – человек со специальным образованием, чтобы смотреть кино? Я не верю, что для этого нужно специальное образование. Я знаю, что самые сложные, абстрактные и новаторские фильмы, если там нет «порнухи», можно показывать хоть пятилетним детям, у них будет свое впечатление, и, может быть, получше, чем у вас. Любое искусство – для всех. Когда, например, люди приходят на выставку Кандинского, я не говорю даже про Марка Ротко, современных художников, и говорят: «Я такого не понимаю», это в переводе на человеческий язык означает: «Мне такое не нравится, нет домов и деревьев, я привык, чтобы они были нарисованы». Картины Кандинского, которые называются «Композиция №176» и так далее, не рассчитаны на понимание, не нужно догадываться, что он имел в виду, они рассчитаны на то, что вы что-то испытаете. Точно так же, как в случае с Моне, Веласкесом, Вермеером, Леонардо да Винчи, с кем хотите.

То же самое с музыкой: люди слушают Шнитке и говорят: «Не понимаю я такой музыки». Не надо понимать – тебе хорошо или плохо, ты зеваешь, скучаешь, тебе не интересно. То же относится к Чайковскому – ты можешь рыдать над Первым концертом, а можешь смотреть на часы. В этом смысле нет разницы между Шнитке и Чайковским.

Нет разницы между Михаэлем Ханеке и Ларсом Фон Триером с одной стороны и Стивен Спилбергом и Майклом Бэйем – с другой стороны. И то, и другое – кино. Разница есть между Майклом Бэйем и Ларсом Фон Триером с одной стороны, и режиссером фильма «Беременный» - с другой, потому что второе – не кинематограф, а имитация кинематографа, но это более сложный вопрос. А любое кино – оно для всех, просто одно показывается из каждого приемника, а для другого нужно специально куда-то приехать, или что-то купить, заказать – это сложнее, поэтому считается, что менее доступно. Я голову даю на отсечение, что если взять и запустить зрителей фильма «Беременный» на фильм Ханеке «Белая лента», возможно, им всем не понравится, но они поймут все то же самое, что понимает более интеллектуальный зритель. Просто не привыкли платить за понимание этого деньги.

Они хотят в кино отдыхать, есть попкорн; им не хочется думать о чем-то сложном, но это не значит, что они не способны понять.

Это нам доказывает и опыт цивилизованных европейских стран: если фильм, скажем, во Франции, получает «Золотую ветку» на фестивале в Каннах, то все люди, которые ходят в кино на французские аналоги фильма «Беременный», пойдут и посмотрят картину, которая получила приз в Каннах. Им это любопытно. Они могут ругаться, им может нравиться, они могут сказать, что кино скучновато – неважно. Просто это часть их бытовой культуры, совершенно нормальная.

А у нас, если фильм получает премию на фестивале, это вообще никак не отражается на его прокатной судьбе,

ни в лучшую, ни в худшую сторону, потому что людям все равно. В России сегодня это не является частью бытовой культуры, потому что ни в обществе, ни в образовании не заложено, что надо бы посмотреть фильм, победивший на каком-то национальном фестивале. Выберите десять лучших кинокритиков России и задайте им вопрос: «Кто за последние пять лет получал главный приз на Московском фестивале?» Ни один человек вам не ответит, никто этого не помнит, всем все равно. И мне тоже. Дело в том, что для нас это не авторитетно, это не часть нашего культурного процесса, а Московский фестиваль в большей степени является имитацией фестиваля.

«Полит.ру»Целесообразны ли специальные курсы для «продвинутых» зрителей, на которых бы они научились отсеивать «Беременных» от «небеременных»? Считаете ли вы это удачной идеей?

Антон Долин: Нормальная идея. Но общество сейчас так устроено, что я не очень понимаю, кому будет охота идти учиться чему-то за деньги, ведь бесплатными их не сделаешь. Я уже второй год читаю маленький спецкурс в РГГУ, читал маленькие лекции в каких-то клубах. Люди приходят, слушают, но приходит 10-20 человек, может быть, куда-то придет аж 50 человек – это статистики не делает. Не знаю, меняются ли эти люди, думают ли они, выходя из зала: «Классно, теперь я буду только такое смотреть». А может быть, они проклинают мое имя и фамилию по ночам и думают: «Какого черта я заплатил мои 100,200, 500, 1000 рублей за это барахло, а мог бы сидеть дома, качнуть серию «Доктора Хауса» (это еще в лучшем случае) и расслабиться».

«Полит.ру»А как вы думаете, многие ли готовы преподавать в рамках таких курсов?

Антон Долин: Если бы вам предложили уехать и работать на хорошей работе в Австралии, вы бы уехали? Это зависит от размера зарплаты, должности, гарантий, места жительства – на пляже или в окрестностях Мельбурна. Есть много разных обстоятельств. Теоретически каждый вам скажет: «Конечно, я бы хотел учить людей разумному, доброму, вечному». Я бы тоже хотел, но это зависит от очень большого количества факторов, точно так же, как и посещение подобных курсов. Я уверен, что для потенциальных потребителей все зависит от множества факторов.

«Полит.ру»: Что в современном кино вызвало у вас самое большое отвращение и наоборот – самое большое восхищение?

Антон Долин: Я не могу навскидку сказать про самые яркие впечатления от кино, это совершенно невозможно. Я очень люблю Ларса Фон Триера, потому что именно он чаще других режиссеров своими фильмами вызывал у меня сильные впечатления – те, которые определяются термином «катарсис». Из его 10-12 фильмов шесть или семь вызывали у меня подобные чувства. Если говорить о каких-то сильных позитивных впечатлениях, я их испытываю регулярно, несколько раз в году. Каждый год производится на свет 5-7 очень ярких, часто выдающихся картин, которые обязательно останутся в истории. Я не считаю, что кино находится в упадке: все время происходит что-то новое, любопытное. Сильных негативных впечатлений от кино я не испытываю практически никогда. Если фильм мне не интересен, я просто ухожу из зала, или сплю, посылаю смс-ки друзьям, думаю о своем. Зачем надо впускать в свою голову то, что как-то испортит твою карму? Нашу карму и так портит экология Москвы, коллеги по работе, родственники, друзья, случайные прохожие. Я стараюсь держаться подальше от тех вещей, которые мне не нравятся и не интересны.

«Полит.ру»Можете назвать 5 самых лучших фильмов за всю историю кино?

Антон Долин: Я испытал очень большие проблемы, когда для программы «Сто лучших фильмов» на радио «Маяк» выбирал 100 лучших фильмов, потому что я бы, конечно, включил минимум пятьсот – и это только самое любимое. Если пятьсот возможно выбрать, сто – трудно, то как выбрать пять? Это совершенно невозможно. Я могу навскидку выделить пять первых, которые придут в голову, а потом буду называть себя идиотом, потому что назвал эти пять, а не другие пять. Но я убежден, что высшее достижение, которое было у кинематографа как искусства – это творчество Ингмара Бергмана, не хочу называть конкретный фильм, у него много великих картин. Мне кажется, что ничего выше этого не существовало в кино, по крайней мере, из того, что видел я.

Мне, как человеку XXI века, фильмы, снятые в 1990-2000-х годах, ближе, чем старое кино, которое иногда представляет собой абсолютное совершенство. Но сильных картин очень, очень много.

«Полит.ру»А какой фильм был первым, произведшим на вас очень сильное впечатление?

Антон Долин: Я не помню своего первого кинофильма. Во-первых, я никогда не любил кино. Есть люди, которые зациклены на кино всю жизнь – это абсолютно не про меня. Так захотела судьба, что сегодня я практикую кинокритику как профессию. Я выпускник филфака МГУ, всю жизнь читал книжки и до сих пор считаю, что кино рядом с литературой – это вообще не искусство, а жалкое подобие. И я всю жизнь читаю, а кино начал активно смотреть, наверное, в институте, и воспринимал это только как хобби. Если спросить, какое было первое важное событие, которое заставило меня задуматься о том, что здорово было бы заниматься кино, я бы назвал поездку на Каннский фестиваль в 1999 г. Я очень хорошо ее помню. В тот год была очень сильная программа, я абсолютно не владел английским языком и всегда по этому поводу комплексовал. Сейчас я им владею, впрочем, худо-бедно. Я знал только французский и попал в то место, где все фильмы мира показывали с переводом на французский язык, я все понимал! Видел все мировые премьеры, а потом, выходя из зала, шел в соседний зал пресс-конференций, где видел живого Джармуша, Линча или Гринуэя, мог задать им вопрос и получить ответ. Разумеется, это было очень сильным впечатлением.

Что касается детских впечатлений от кино, то их было много. У меня есть очень яркое воспоминание из детства – по телевизору показывали «Моего друга Ивана Лапшина». Я не смотрел фильм, только увидел сцену, в которой убивают героя Миронова: его не убили до конца, но было такое впечатление, что убили. Ему втыкают нож в живот, и у меня осталось очень сильное воспоминание об этой сцене, так это бытово и страшно сделано. Но это впечатление – на уровне вспышки, а не осознанного эстетического переживания.

«Полит.ру»Расскажите, пожалуйста, чем вы сейчас занимаетесь?

Антон Долин: Я работаю на «Маяке» и на «Вестях FM», это две радиостанции, которые входят в холдинг ВГТРК, «Вести FM» - чисто информационная, «Маяк» - разговорное радио. Также пишу приложение в «Ведомости. Пятница», в журнал «Эксперт» довольно регулярно, в ежемесячный журнал «Искусство кино» по большому тексту каждые два месяца, иногда чаще, иногда реже. А так – рощу двоих детей, одному девять лет, другому почти два.

«Полит.ру»О кино с ними говорите?

Антон Долин: Старший ребенок у меня, в общем, воспитан в кино, я его с трех лет очень активно вожу в кино, в том числе на большие фильмы. Он у меня смотрит самое разное кино – и интеллектуальное, и наипопсовейшее. Мне, к сожалению, по роду деятельности нужно смотреть все, чем больше, тем лучше. Если это что-то сравнительно детское или подростковое, я всегда беру его с собой. Если не детское, но очень хорошее, я также стараюсь, чтобы посмотрел. Показывал ему «Древо жизни», он, конечно, скучал, но я доволен, что все же посмотрел.

«Полит.ру»Каким вы видите будущее кино?

Антон Долин: У кино прекрасное будущее, оно будет развиваться и дальше. В каком направлении, я не знаю, но никаких сомнений в том, что это искусство никуда не денется, у меня нет. Помню, 3-5 лет назад все теоретики кричали о том, что кино умерло для просмотра, никто больше не ходит в кино, никому это не нужно, все качают из интернета.

Я, например, ни разу в жизни не скачал ни одного фильма из интернета. Надеюсь сопротивляться этой тенденции как можно дольше, даже если остальные качают…

Но Джеймс Кэмерон, давно всем известный режиссер, сделал фильм «Аватар» - и собрал 2 млрд. долларов. Вы же понимаете, что эти 2 млрд. долларов значат не только то, что он обогатился, это еще и статистика – огромное количество людей пошло в кино смотреть фильм на большом экране. Вывод: ты просто сделай что-то такое, и все пойдут, и кино останется искусством для всех, несмотря на скачивание из интернета американских сериалов. Есть разные формы потребления, будут придуманы другие формы, и люди будут ходить. Будут периоды упадка и периоды подъема. Что-то будет делаться только для маленького экрана, для телевизора, для video-on-demand, а что-то для большого экрана. Хоть все и говорят, что кино молодое, 100 лет – это очень приличный срок для искусства.

Мне ужасно интересно наблюдать за процессами, которые происходят в кино, оно выживает, эволюционирует, все время меняется.

Эти процессы - самые разные, кино шатает то в одну сторону, то в другую. Например, буквально, год-два назад все говорили о том, что придуманный Франсуа Трюфо институт «auteur’ов», Авторов с большой буквы, умер, нет больше Бунюэля, Феллини, сравнительно недавно умерли Антониони и Бергман. Сакральные фигуры и большие шедевры исчезли, теперь есть скромные люди, например, братья Дарденны, которые прячутся за своими героями, снимая псевдо-документальное кино. Проходит немного времени, и Терренс Малик снимает «Древо жизни», а Сокуров снимает фильм «Фауст». Один фильм побеждает в Каннах, другой – в Венеции.

Снова возникает спрос на больших авторов, глобальные высказывания, на мощное искусство!

Я не знаю почему, но это процесс, который пошел в какую-то новую сторону, чего не ожидал ни один из аналитиков.

Вот моя коллега Зара Абдулаева только что выпустила книжку под названием «Пост док», о том, что все кино после 2000 года – это по большей части кино на границе между игровым и неигровым. Действительно, была такая тенденция и есть до сих пор, но вот сейчас после того же самого «Аватара» и с появлением 3D фантастическое, сказочное кино неожиданно переживает свой рассвет, и псевдо-документальные тенденции уходят в маргинальные области. Я уверен, не навсегда. Все время что-то происходит, что-то меняется. Это знак того, что кинематограф жив-здоров. Пока он жив-здоров, загадывать на очень отдаленное будущее я не буду. Но напомню, что когда кино было изобретено, все пророчили смерть театру, но ничего – жив он и все прекрасно. Не думаю, что есть причины бояться какого-то глобального кризиса, а маленькие кризисы для искусства только полезны.

«Полит.ру»Как бы вы сформулировали обращение к людям, которые хотят разбираться в кино, отсеивать «мусор» от «не мусора», проникаться им?

Антон Долин: 

 Научиться делать искусство невозможно. Практиковать потребление искусства можно и нужно, и делать это надо не в одиночестве у экрана компьютера, а в соответствующей среде. Сегодня этой среды в нашем обществе практически нет,

а если и есть, то очень небольшая. Я думаю, что любые средства для того, чтобы эту среду создать и сформировать, хороши. И если проект курсов, на которых будет идти речь об этом, будет реализован, возможно, он поможет среде появиться на свет. Это было бы очень неплохо.

«Полит.ру»Есть такой известный киношный термин – МакГаффин. Можете ли вы сформулировать свое понимание этого термина?

Антон Долин: МакГаффин – это хичкоковский термин: вещь, которой нет на самом деле, но которая должна быть в фильме и в произведении искусства, наверное, если шире понимать, для того, чтобы оно состоялось. Он – некий крючок, на который цепляется внимание зрителя. Остроумное изобретение Хичкока многие теоретики трактовали по-разному.