Полет мысли в рамках связной картины

Какие книги оказали влияние на становление известных ученых? Как стимулировать ученых на написание научно-популярных книг? Об этом читайте интервью из цикла "Книга. Знание" с палеонтологом, канд. биолог. наук, старшим научным сотрудником Палеонтологического института РАН Кириллом Еськовым. Беседовала Наталия Демина.

Назовите, пожалуйста, любимые книги вашего детства и юности, которые сформировали вас как личность, как ученого.

Понимаете, я – полный «совок». Я представитель уходящей советской эпохи и открещиваться от нее, по-моему, глупо и недостойно. Так вот, я – «совок». Я вырос на абсолютно чистой, спокойной совковой культуре. Что для меня значит совковая культура? Это – авантюрные романы, любимые герои – капитан Блад, Алан Квотермейн (Allan Quatermain), Шерлок Холмс – чисто советские персонажи. Вообще-то говоря, книги, которые в раннем детстве, дают некоторую опорную конструкцию вроде «своих нельзя сдавать» и совершенно нормальные вещи.

Дальше с того момента, когда ты понимаешь, что тебя влекут некоторые тайны природы, конечно же наступает время цикла Конана Дойла «Профессор Челленджера» (Professor Challenger). Профессор Челленджер играет в паре только с лордом Джоном Рокстоном, который «прослыл бичем Божьим в трех странах Южной Америки». Наука воспринимается как некоторое авантюрное приключение.

Дальше на эту основу абсолютно органичным образом ложатся книги братьев Стругацких. Вы знаете, один мой коллега выработал великолепную формулировку, которую я постоянно цитирую: «Книги, без которых плохо болеть». Вы понимаете, о чем я говорю, да? Есть эта полка, на которой стоят не Достоевский с Генри Миллером, а стоят «Шерлок Холмс», «Три мушкетера», «Затерянный мир», «Одиссея капитана Блада» и всё прочее. Я как существо художественно неразвитое и все прочее, так и не вырос из этой полочки. Прочитал, конечно, должное количество того, что надо прочитать, но всё равно я нахожусь в той полочке.

Были ли среди ваших любимых книг детства научно-популярные? Можете о них рассказать?

Да, конечно были! Перельман, его «Занимательная физика». Потому что его книги по математике были «не моё», что называется, это было сразу понятно, что я не математик. Некоторое количество замечательных математических книжек, которые в то время были, я начинал читать и сразу понимал, что не мое. А дальше, безусловно, бесчисленные книжки про ископаемых животных. Еще, на самом деле, Ян Ларри «Необыкновенные приключения Карика и Вали»  – вот что, опять-таки, на мою полочку можно поставить. По этой книге, я уверен, даже можно было бы снять американский блокбастер, как дети с профессором уменьшаются в размерах.

Было же несколько фильмов про уменьшение детей, наверняка, идеи были навеяны книгой Ларри….

В старых книжках все сразу становится понятно. Читаешь Жюля Верна или читаешь Конана Дойля. В Конан Дойле дырок, ошибок – бездна, но когда есть лорд Джон Рокстон, есть профессор Саммерли – все очень интересно. А когда Жюль Верн пишет, у него орел несет кого-то, в него стреляют, и вообще путаются регионы! И отлов дырок у Жюля Верна – это было отдельной фишкой, которая тоже, как я думаю, способствовала моему приобщению к науке.

Читали ли вы «Охотников за микробами»?

Эта книга – классная вещь, несомненно.

Такого рода книги очень важны. Мне, к сожалению, чуть позже, чем надо бы, попала в руки «Территория» Олега Куваева – роман про геологию и связанных с ней приключениях.

Для реальной популяризации науки это должна быть наука, т.е. полет мысли, решение невероятной задачи, причем решение своими мозгами, осложненной всякими неприятностями вокруг, но, тем не менее, это некоторая детективная задача, которую решает герой. И там не должно быть полной «лажи». Это опять-таки серьезнейшая вещь.

Куваев, Стругацкие и другие авторы – это для более позднего возраста. Для того, чтобы это оценить, нужно погрузиться в атмосферу 60-х годов. Славные 60-е, которые были и у нас, и у них, там, за границей, потому что это реально была эпоха некоторой развилки, когда человечество могло рвануть, рвануть к звездам, к тому, о чем можно мечтать, но не получилось. Хорошо врубили тормоз и там, и здесь.

Скажите, пожалуйста, чувствуете ли Вы разрыв между массовым знанием о науке и знанием, которое добывают ученые день за днем?

Если бы такого разрыва не было, то можно было бы всех ученых уволить и заменить их журналистами. Странная постановка вопроса…

Часть ученых считает, что этот разрыв ужасен, непреодолим, а вы говорите, что он нормален. У вас немного другой взгляд на проблему, насколько я понимаю.

Нет. Существование такого разрыва – абсолютно нормально. Ученые имеют знания о вещах, которые очень трудно донести до общества. По моим представлениям нет проблем, которые нельзя реально донести до сознания общества, точнее до интересующегося человека, а не до того, который щелкает пультом и уткнулся в телевизор. Если человек реально интересуется, ему объяснить можно всегда. «Если ученый не может объяснить шестикласснику на доступном ему уровне суть своей работы, это признак профессиональной непригодности», конец цитаты. Нет проблемы, которую нельзя было на каком-то уроне при должном приложении мозгов объяснить не предубежденному человеку.

Какой стимул был, что вы начали писать научно-популярные книги?

Стимул был очень простой, мне надо было просто привести в некую печатную форму лекции, которые я читал в гимназии №1543.

Собираетесь ли вы писать книги на другие темы?

Задача, которую я ставил в «Удивительной палеонтологии», – дать некий общий outline. Наша наука развивается чрезвычайно быстро. С той поры, как писалась эта книга, наука продвинулась вперед. Но невозможно каждый раз писать новую книжку. Мне кажется, что я довольно удачно показал, как работает наука, какие имеются представления об окружающем нас мире у палентологов. За это время не открыто чего-нибудь такое, за что мне в своей книге было бы стыдно. А к услугам заинтересованных людей есть огромное количество информационных ресурсов.

Дошла ли ваша книга до той аудитории, для который вы ее писали?

Мне кажется, что да. Вы знаете, я бы сказал, что она сильно вышла за пределы той аудитории, которую я предполагал. Потому что мне говорили постоянно, что эта книга – настоящий хит на полочке для перечитывания книг. Это была хорошая книга, при том, что, конечно, там есть некоторое количество ошибок, но теперь уже немыслимо переписывать книжку.

Переиздали бы лет через 10…

Зачем? Я совершенно не сомневаюсь, что к этому времени кто-то напишет гораздо лучшую книжку на ту же тему. Он просто прочитает мою и напишет еще лучше.

Популяризаторов в области биологи можно по пальцам пересчитать. Скажите, пожалуйста, какой, по-вашему, рецепт хорошей популярной книги? Есть ли такой?

Я, наверное, скажу странную вещь. Для того, чтобы научно-популярную книгу можно было читать, автор должен иметь в мозгах единую связанную картину мира. Если ты не имеешь в мозгах связанной картинки, ничего не получится. Должна быть некоторая идея. Если у тебя есть идея – книга легко пишется и хорошо воспринимается читателем. Человек, вместо того, чтобы читать информацию в интернете, читает книгу, чтобы получить некоторую картину мира, за которую ты отвечаешь. Это должна быть последовательная, логичная и непротиворечивая картина мира.

Вы приходите в книжный магазин и хотите купить книгу. Есть ли у вас какие-то маркеры, которые помогают вам отделить хорошую книгу от плохой?

Легко! Я читаю первые три абзаца. Если книжку можно читать, тогда можно лезть дальше, в середину книги, можно посмотреть содержание и все прочее. Но если первые три абзаца написаны таким языком, что их нельзя читать, то извините.

Что нужно сделать, чтобы в России было больше научно-популярных книг? Чтобы ученым было интереснее их писать?

Наверное, и я, и другие ученые-биологи часто используем метафору биологической эволюции. Поэтому мы прекрасно понимаем, что любые попытки пришпоривать процесс извне – дохлый номер, все должно развиваться так, как оно развивается. Разумеется, в некоторых ситуациях, может так случиться, что человек, который написал прекрасное изложение соображений своей науки, решил поделиться с людьми своими упорядоченными мыслями. И вдруг по некоторым внешним соображениям: цензура, безденежье, он не может донести свой труд до читателей. Эта ситуация ужасная, и с этим бороться можно, нужно и достаточно просто. Но, насколько я понимаю, сейчас такой ситуации нет. Если человек написал нормальную адекватную книжку, с ее изданием нет проблем. Я не представляю себе ситуации, когда хорошие популярные книжки по некоторой науке не могут дойти до читателя. По-моему, сейчас издается практически всё, что стоило бы издавать.

Но когда в том же Клубе научных журналистов начинается голосование, какие книги выдвинуть на премию «Просветитель», то список получается довольно коротким. На Западе совсем другая ситуация.

Так и есть. Но кому вы предъявляете претензии? Научным журналистам, обществу или научному сообществу? Если в стране нет научного сообщества, то повлиять на количество издаваемых научно-популярных книг вы не можете никак.

Может быть, давать какие-то гранты ученым на написание книг…

Боюсь, что должно смениться поколение. Нынешнему поколению, как правило, это просто неинтересно.

См. также: