19 марта 2024, вторник, 08:13
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

22 февраля 2012, 14:01

Дискуссия Полит.ру: "Как улучшают Париж и что нам до этого?"

21 февраля состоялась публичная дискуссия на тему "Реконструкция города: прошлое в будущем" с французским архитектором и экспертом в области реконструкции "трудных" городских кварталов Домиником Дрюеном (Dominique Druenne). Здесь – отчет о ее первой части, в которой Дрюена российская сторона не то, чтобы подвергала анализу, а дополняла, исходя уже из московских соображений.

С российской стороны участвовали (в том порядке, в котором выступали) Александр Кибовский (к.и.н., глава Москомнаследия), Наталья Душкина (эксперт в области градостроительства, специалист по охране культурного наследия и теории консервации), Юрий Григорян (архитектор, руководитель учебных программ института архитектуры, медиа и дизайна "Стрелка").

Вообще (да, здесь - вполне неформальный отчет), в дискуссии было нечто идеальное. Вот гость, у него мессидж, оформленный до презентации. Причем, все рационально - не только потому, что все оформлено, а еще и потому что крайне рационально в прицнипе. Мало того, даже вполне рациональные выступления российских участников своей московской версией рациональности парижскую рациональность только оттеняли. Ну, по ходу их выступлений станет понятно, в чем тут дело. Вообще, это было красиво: очень уж неожиданно расходились мысли от исходного сообщения.

Собственно, доклад гостя был о том, что делать с теми частями города, которые пришли в запустение и плохо влияют на умы и чувства людей, в них живущих.
 

Доминик Дрюен. Тема: обновление городской среды во Франции,  национальная программа обновления городов. Схема простая: первая проблема (после второй мировой) – ее решение (на это ушло 20 лет) – еще двадцать лет и новая проблема – решение этой проблемы. Собственно, они ее не решили пока, работают. Цена вопроса и два примера подхода.

Исходная проблема состояла в том, что после Второй мировой во Франции был жилищный кризис. Не хватало 2 млн. единиц жилья и еще 2 млн было разрушено. Тогда там жило 40 млн человек, половина - в крупных городах. За 23 года после начала войны, к 1963 году народу стало больше на 10 млн  - там же еще и репатрианты из Алжира. В итоге потребовалась национальная программа – вот оно и социальное жилье. Мало того, жилье, которое там имелось, оно было не очень-то – чуть ли не большая часть без привычных сейчас удобств.

После войны государство за это взялось и организовало конкурсы, чтобы запустить экспериментальные проекты, которые потом и развивались в массовом варианте. Массовое производство шло с 57 года по 83 год. Все было очень масштабно. Но такое жилье проходит несколько стадий. Сначала было полное счастье жителей, разрыв с традиционным жильем, но это – лучше, потому что все хорошо. Теперь эти же кварталы – "место неправильной, плохой жизни". Там городское насилие, они противопоставляют себя силам общественного порядка - в некоторые кварталы не могут даже пожарные приехать, их с крыши забросают камнями. Такой вот социальный разрыв.

Откуда такая перемена нравов и что было в промежутке? Сначала там жил средний класс – инженеры, ИТР,  преподаватели. Шел процесс социального перемешивания. Постепенно он прекратился, там стали селиться люди в трудном экономическом положении, иностранного происхождения. Все скатилось к социальному расслоению – и это та реальность, с которой столкнулись французы. Как следствие - теневая экономика, наркотики, оружие. Школы там хуже, а один только адрес человека оттуда может помешать ему устроиться на работу или поступить учиться. То есть, проект обновления, он не столько жилищно-коммунальный, сколько вот по этому поводу.

В 2003 году они запустили нацпрограмму по обновлению городской среды. Идея состоит в трансформации кварталов: они оказались изолированными, значит - надо их вернуть в городское пространство. С 2003 года этим занимается национальное агентство. Цена вопроса: в 2003 году - 200 млн евро и по нарастающей – в 2008 уже 6 миллиардов. Всего предполагают вложить 49 миллиардов. Примерно 140 тысяч евро в пересчете на квартиру, 300 тысяч единиц нового жилья и обновленных построек. За кварталами закрепляются дотации. Утверждается, что государство действует не в одиночку, а работает, например, с коммуной – но эти детали уж лучше в стенограмме.

Далее – два примера работы с плохой средой. Первый – квартал Balzac à VITRY. У этого места имидж одного из самых ужасных. Это квартал социального жилья, который в 70-е построили в окружении индивидуальных домов. Откуда сразу возникли противоречия  между сообществами – тех, кто в частных домах, и в социальном жилье. Вдобавок кварталы еще и плохо расположены, рядом кладбище, проходит парижская автотрасса, всякое такое. Плоха и инфраструктура. А так – это такие здоровенные дома-корабли, плоские.  В этом случае французы предпочли все это снести и создать инфраструктуру заново. Провести другие дороги, сделать парк, "уйти от башен и кораблей к небольшим городским кварталам, типа даже таунхаусов".

Чем и занимаются. Например, нашелся даже ролик про то, как сносили один из этих там "кораблей" (Дрюен пояснял, что они как-то хитро их сносят  - без взрывов, по какой-то другой методике).

Но здесь проблема в том, что надо переселять людей. Либо в этих же окрестностях, либо куда-то еще. Но они принципиально не хотят, чтобы "все жильцы остались старые, мы хотим, чтобы социальное жилье перемешалось жильем коммерческим, рестурктурируем пространство, убирая элементы большого масштаба". Разумеется, при таких решениях есть понятные проблемы -  как сносить, когда рядом есть жильцы, "тем более, что для людей это связано и с чувствами".

Второй пример – как раз с минимальным сносом. Впрочем, там несколько другая история. Комплекс Куртильер был построен во второй половине 50-х и не так, чтобы совсем уж знаменитый, но в учебники вошел. Например, тут - ближе к середине. Это громадная криволинейная, почти замыкащаяся линия – если смотретьс верху – десятиэтажных, что ли, домов. Внутри громадное пустое пространство, где хотели сделать парк, а в итоге у Уэльбека в "Платформе" можно прочитать: "В это самое время менее чем в километре от офиса два подростка из рабочего предместья Куртильер бейсбольными битами размозжили голову шестидесятилетней женщине". Тут они будут вести себя по-другому: сносить не все, а создавать новые кварталы, стараясь сохранить эту нелинейность.

Интересно, что во всем этом процессе все жестко рационально: изменения сознания предполагается произвести только через изменения энвайрмента (ну, не без переселений). То есть, ни слова о каких-либо общечеловеческих ценностях, которые бы предлагалось воспитать в жителях этих кварталов для их духовного роста навстречу толерантности и культурному поведению в быту в условиях доставшегося им жилья.
 

Александр Кибовский сообщил, что проект регенерации и реконструкции городского пространства "не есть эксклюзив, у нас есть те же проблемы". В частности – и с угрозой превращения районов в анклавы. "Но у нас есть еще один аспект, которого во Франции меньше, хотя она и разная". Собственно, аспектов было два: "односоциальное население техногородов" и, наоборот, крайне "разносоциальная" ситуация в центре Москвы.

Это вот о чем: в Париже в центре живут богатые люди, на их деньги центр и содержится, а в Москве после денационализации 90-х все вперемешку. Словом, с жилыми домами в центре проблема: на них нужны серьезные затраты, которые должны нести все жильцы. а жильцы-то и разные, в том числе – не самые богатые.

Далее у него был экскурс на тему, как Москва строилась. В частности, "слишком много зданий, которые были построены после реформенного бума", имелся в виду строительный бум конца 19-го -  начала 20 века, когда под снос шла почти вся старая застройка. Ну а "допожарных", 1812 года и нет почти. Так что если бы не Первая мировая и революция, то город был бы вообще насквозь застроен. К тому же, Москва тогда не была столицей, а когда в нее переехала новая власть, никак не связанная с традициями, то она и проблему столичности решала по своему. Тут стало казаться, что докладчик говорит на какую-то другую тему…

Впрочем, и про окраины: "Когда столица была перенесена в Москву, то Дорогомилово считалось окраиной". В общем, потом известно, что было, что и дало "Митино, Крылатское… население расселялось из коммуналок и приезжало в город". Но по поводу окраин проблематика развиваться не стала, она вернулась обратно в центр – там имеет место бессистемное индивидуализированное освоение территории. "Проблема точечной застройки, транспортная  проблема", полная реструктуризация жителей, которых там почти нет – "центр города практически весь занят офисными помещениями". Но, кажется, это положение несколько противоречит проблеме жилого фонда в центре? Однако, вывод другой: "и это дало перекос, который поставил под вопрос уже и реализацию столичных функций". Что есть "очень серьезная тема, которая недооценивается".

Ну, как сложилось, так и сложилось. Можно считать, что это была такая реплика докладчику – ну, мы тут все понимаем, но нам бы ваши заботы. А так любопытно, что главным тут оказалась проблема исполнения Москвой ее столичных функций. Впрочем, весьма возможно, что это и есть та самая первоочередная социальность – а вот так она тут выглядит – с которой пытаются разобраться во Франции.
 

Наталья Душкина начала с того, что "есть большая, колоссальная проблема с количеством сооружений, построенных в 20 веке". То есть, 20 век - абсолютный чемпион в смысле того, что сейчас стоят на земле. Даже в Италии – согласно "Британике" 60% сооружений прошлого века, хотя, казалось бы, там повсюду древности и памятники. Все сохранить нельзя. Впрочем, она уточняет, что то – о чем говорил Дрюен – не памятники, а архитектурные сооружения, которые когда-нибудь со временем могли бы на это претендовать. Оказывается Дрюен говорил о защите существующего архитектурного наследия, а не о проблемах социального жилья?

Зато у нее логичная линия: как выстроить такую демаркационную линию ("сносить - не сносить"), чтобы разумно определить "что мы будем передавать следующим поколениям?" В этой связи она вспомнила провокационного Колхаса, который на Архитектурной бьеннале заявил, что сосчитал со своими студентами, какое пространство покрыто объектами  архитектурного наследия - почти территория Индии, что ли. Так что строить новое будет вообще негде. При этом его пафос состоял в том, чтобы прекратили разрушать современную застройку.

По мнению Душкиной, то, что говорил Дрюен – это экологический подход: надо прекратить разрушать, потому что куда все это потом сложат? "Куда вывезли пятиэтажки, куда дели гостиницу "Россия?" Я уверена, что при этой бесхозяйственности все это лежит в наших лесах в Московской области". Она живет в Икше, где "на глазах образуется свалочный полигон, куда идут грузовики со строительным мусором". Все это она связывает с призывом  последней ассамблеи КОМОСа к экологическому подходу: прекратите разрушать, но адаптируйте в современным условиям. "Мы видели это на примере французов, в Германии на востоке  пятиэтажки не сносятся, они обновляются".

Она добавила, что как раз во Франции есть гибкая система по сохранению исторического наследия. Причем, она возникла после того, как Осман провел тотальную реконструкцию Парижа. Ну, что ли, спохватились и создали чуть ли не первое градоохраняющее законодательство. В 1913 году появился рациональный закон о сохранении – в радиусе 500 метров вокруг памятника строить нельзя ничего, всякое такое – "механистичность – да, но рационализм, доведенный до максимализма". Там еще несколько законов, включая документ 1983 года, который определяет территорию, где сосредоточены памятники высокой ценности – там вообще ничего нельзя делать. Таких мест немного, все это решается на правительственном уровне, но их создают. Типа "достопримечательное место" – то, что как раз обсуждается в отношении Москвы, где к 2016 году хотят именно так защитить историческое ядро центра, "но пока что-то не выходит". Хотя центр надо "полировать как бриллиант", он "наш исторический ресурс".

Здесь же тема про "рабочие поселки" - социальное жилье более раннего происхождения.  Их ранее занесли под охрану, как вновь выявленные объекты в качестве примера послереволюционного решения жилищной проблемы, а теперь их уводят из-под охраны. Между тем – в Берлине примерно то же самое приводится в хорошее состояние. Причем, дизайн квартиры, которые в таких домах, они соответствуют потребностям общества. Потому что они небольшие, а сейчас они уже актуальны. Словом, "надо не разрушать, нужна адаптация к современным потребностям".

 

Юрий Григорян. По его версии – ну, так получается – пафос Дрюена состоял в том, чтобы бороться с массовой застройкой в пользу индивидуальных креативов. по его словам, два сюжета сообщают о том. что прямоугольные дома словами, а "затейливый дом имел форму, значит - имел ценность, а если бы был прямоугольный, то его бы тоже снесли". Вывод: "тогда можно сказать, что чем более дом декорирован – тем он более памятник и наоборот – все знают "Наркомфин", сарай, построенный из камней и штукатурки, и никто его не хочет реставрировать, потому что он не богато декорирован". Ну, это была такая полемика.

Далее было сообщено, что ситуацию, которую изложил Дрюен, к Москве не может иметь отношения, поскольку тут лишь 5% зданий построены не по типовым проектам. А типовые стоят на в каких-то особо неблагополучных местах, а всюду. Что до исторического центра, то он занимает  5.5% территории в связи с чем непонятно, почему "Архнадзор" озабочен только им. Вообще, уже есть знаки, что некоторые районы уже превратились в гетто.

Но, главное, что все это продолжает воспроизводиться. В смысле, сейчас снова – после некоторого спада – начнется постройка большого количества панельного жилья - которое потом надо будет сносить. То есть, "мы не решаем проблемы, мы оставляем их для потомков". И даже, создаем специально. То есть, когда в Париже какие-то дома 60-х считаются ошибкой, то у нас ситуация другая - мы продолжает развивать проблему, а решать ее не собираемся. Ситуация именно в том, что 80 процентов – совершенно анонимная застройка, которая происходит по социальным обязательствам правительствам и в результате влияния строительного лобби. И что с этим делать, в смысле – как тут разбираться с темой социальной среды?  

Варианты такие. Во-первых, надо прекратить заниматься центром. Всем надо уйти на периферию. "Вот, есть Капотня, давайте все пойдем и сделаем что-то в Капотне. Нет, все хотят ... за Третьим кольцом вообще не работаем… Мне кажется, это ментальная проблема, не связанная с технологиями". Во вторых - почему продолжает воспроизводиться типовая застройка? Тоже ментальность: "есть дом и ладно - спасибо, что не убили", ну а риэлторы продадут все, что не движется.

Резюме

Прежде всего, в изложении могут быть ляпы, это запись по ходу дела, а не расшифровка. Появится – можно будет уточнить. Тем более, там было еще много цифр, внести которые в текст не представлялось возможным (быстро – не сверишь). В остальном же есть ощущение, что дальнейшая дискуссия (это была только первая часть обсуждения) колебалась между нормальными для Москвы вариантами "жить можно " – "ужас" – "ужас-ужас" - "ужас-ужас-ужас". Склоняясь к двум последним вариантам. Но, еще раз, уточнить это можно будет по стенограмме, которая через некоторое время появится на сайте.

Фото Натальи Четвериковой

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.