Адрес: https://polit.ru/article/2012/06/10/1712/


10 июня 2012, 12:16

Малая передышка

А, вот, как мы представляем – что происходило в России в 1712 году? Как-то выпадает этот год из нашей осведомленности об эпохе Петра Великого – словно бы и сказать о нем нечего.

В самом деле: если, допустим, 1709 год – это год Полтавы, 1710 – окончательного завоевания Прибалтики и Карелии, 1711 – неудачной войны с Турцией, а 1713 – начало кампании в Финляндии, то про 1712 год и сам Петр даже сказал как-то, что в военном отношении кампания года потеряна без результата.

Не отложился этот год и в истории русского законодательства – все больше какие-то технические указы о гарантиях прав разных категорий населения завоеванных Эстляндии и Лифляндии – что должно было подготовить аннексию этих территорий годом позже.

Отметим, что в этих прибалтийских провинциях Петр сохранил действовавшую правовую систему – принятую в годы шведской власти, однако достаточно сильно отличавшуюся от таковой в самой Швеции.

Не запомнился этот год и серьезными реформами в области государственного строительства. Сенат уже создан, коллегии же еще предстоит создать лишь через несколько лет. Чем же был занят в этот год Петр I и подвластная ему страна? Отдыхала после перенапряжения прошедшего пятилетия? Как бы не так.

1 января 1712 года фельдмаршал Б. П. Шереметев получил конфиденциальное письмо из Стамбула, написанное находившимися там заложниками, взятыми в обеспечение договора, заключенного на берегах Прута в июле 1711 года: вице-канцлером П. П. Шафировым и генералом М. Б. Шереметевым – сыном военачальника. Письмо было тревожным: аманаты рекомендовали не передавать туркам Азов, как требовал договор, ибо, по их мнению, новая война неизбежна. Столь же мрачно оценивали они и собственные перспективы, предлагая не верить их грядущим письмам, как с высокой вероятностью написанным под принуждением. Тем не менее, машина уже была запущена – как раз 2 января 1712 года Азов передали туркам. Россия вновь лишилась выхода к Черному морю, завоеванному в 1696 году ценой таких усилий. Построенные крепости срыли, а остатки Азовского флота продали бывшему врагу по демпинговой цене: за 26167 венецианских дукатов (примерно 15 годовых жалований фельдмаршала Б. П. Шереметева) туркам отдали два линейных корабля "Гото-Предестинация" и "Ластка", а также две шнявы "Мункер" и "Лизетт" со 108 пушками и всем снаряжением. Остальное же… остальное к тому времени просто не существовало, разрушившись само-собой, без единого вражеского выстрела. Итого, за шестнадцать лет Азовский флот России прошел следующий боевой путь: в 1699 одиннадцать кораблей выполнили демонстрационный поход на турецкую Керчь (без боевых действий, поскольку соблюдалось перемирие), после чего корабль "Крепость" отвез русского посла Е. Украинцева в Стамбул и благополучно вернулся. В 1711 году, при начале новой войны, четыре бывших в строю корабля участие в ней лишь обозначили. Вот, собственно говоря, и все – до начала создания настоящего Черноморского флота России оставалось еще лет шестьдесят.

Попробуем оценить усилия, приложенные ради столь скромного результата. Те 11 вымпелов 1699 года, дошедших до моря, соответствовали  37 спущенным на воду кораблям из 51 заложенного на верфях (считаем те, что несли от 28 орудий и больше). Позже, уже во время Северной войны, когда страна с трудом изыскивала средства и людей для борьбы со Швецией, Петр продолжал строить корабли в Воронеже. Всего же до 1710 года было заложено не менее 70 кораблей от фрегата и выше. И лишь четыре из них оказались в строю в 1711 году! Остальное пошло в лучшем случае на дрова.

Зато Балтийским флотом царь занимался в 1712 году всерьез. Так, лично Петром бы построен спущенный на воду 17 июня 54-пушечный корабль "Полтава". Строили его, надо сказать, исключительно долго – заложен он был еще в конце 1709 года.  Видимо, торопить царя не смели, а у того было много забот и помимо данной забавы. Кроме этого, в том же 1712 годы были произведены закупки кораблей за границей (главным образом в Англии, а также в Голландии и Гамбурге). Были приобретены 50-пушечные линейные корабли "Рандольф", "Билинбрук", "Виктория", "Оксфорд", "Страфорд", фрегаты "Сант-Якоб", "Эсперанс", "Св. Николай". Петр уже видел в перспективе боевые действия вдоль финского и собственно шведского побережий, требующие поддержки с моря – и для этого создавал военно-морские силы.

Почему для этого нужен был именно корабельный флот, а не гребной, приспособленный для плавания в шхерах – вопрос дискуссионный. Во всяком случае, в ходе дальнейших боевых действий большая часть этих линкоров и фрегатов так и не сделала ни одного выстрела по врагу. Зато понесла потери. То же "Билинбрук" был захвачен шведами еще по пути в Россию. На Ладоге разбился 50-пушечный корабль олонецкой постройки, а на Балтике – 26-пушечный фрегат "Св. Илья", построенный в Архангельске и перегоняемый в Ревель.

По большому же счету, 1712 год пришелся на своего рода паузу, передышку в судостроительных затеях Петра: первые, наспех построенные в 1703- 1708 годах, большей частью небольшие корабли, чьей задачей было недопущение прорыва шведов к Петербургу, где-то после 1710 года в массовом порядке разбирались за ветхостью. Так или иначе, та боевая задача была решена – теперь ставилась новая, более масштабная и она требовала иного обеспечения. В 1712 году это обеспечение лишь начинало создаваться – да, в первую очередь за счет импорта.

Впрочем, во флоте преобладание импорта не являлось чем-то из ряда вон выходящим: Россия в Северную войну вообще воевала большей частью с помощью иностранного снаряжения. Даже к концу войны, несмотря на существенные усилия по организации отечественной промышленности, доля импорта, например, в поставках мундирного сукна доходила до семидесяти процентов. Примерно так же обстояло дело со стрелковым оружием – и даже холодное оружие, палаши и шпаги, в значительной части либо покупались за границей, либо изготавливались из импортных комплектующих.

Однако вернемся к фельдмаршалу Шереметеву. Он в этом году получил некоторую передышку от своих военных трудов, каковую использовал в полной мере: женился. Точнее говоря, женился шестидесятилетний военачальник по настоянию царя. Сам же он проявил инициативу иного рода – заявил, что хочет постричься в монастырь, в Киево-Печерскую лавру. Трудно сказать, сколь искренне было это желание – но почему бы и нет: устал человек. Хотя, не станем исключать и особую форму шантажа. Дело в том, что у Бориса Петровича была своя традиционная манера стяжательства. Он не воровал как некоторые другие известные "птенцы гнезда петрова", а скорее – выпрашивал. Выпрашивал, плача и жалуясь на тяготы и полный упадок личной жизни, принесенной в жертву службе. Часто получалось. Этот человек, в частности, получал самую большую в стране зарплату среди госслужащих – хоть был и не единственным фельдмаршалом и в плане способностей явно уступал Меншикову.

Однако и Петр был не прост – ответил на очередные ламентации асимметрично. В жены полководцу царь определил Анну Петровну Нарышкину, в девичестве – Салтыкову, двадцатишестилетнюю вдову царского дяди, Льва Кирилловича Нарышкина. Таким образом, Шереметев оказался как бы приближенным к семье царя. Впрочем, род Шереметевых и без того считался Романовыми родственным, идущим от того же корня, что и они.

Как бы то ни было, в новом браке фельдмаршал проживет шесть лет – до самой кончины в 1718 году – родив пятерых детей. Большую часть 1712 года Борис Петрович провел на нынешней Украине, по соседству со своими поместьями – его корпус стерег турецкие рубежи. Однако же, к концу года фельдмаршальская идиллия изрядно омрачилась: по доносу некого полковника Рожнова, уличенного в масштабном самоуправстве, в Петербурге началось масштабное следствие, пристально разбиравшее едва ли не все аспекты делопроизводства вверенных Шереметеву частей. Тянулось дело аж до 1715 года, когда вдруг было прекращено царем. Впрочем, нахождение годами под следствием –дело обычное для большинства петровских вельмож.

Другие статьи «Полит.ру» на смежные темы: О Прутской катастрофе Петра Первого, про 1708 год, об учреждении Сената.