29 марта 2024, пятница, 03:20
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

13 декабря 2012, 14:31

Проект Европа: Девятнадцатый век revisited

От редакции: Этой публикацией Полит.Ру и Радио Свобода начинают совместный проект. Задача его такова -- попытаться выяснить, как «устроена», «из чего сделана» Европа. Мы будем анализировать некоторые события в европейской жизни (далеко не все и далеко не всегда самые громкие, только выбранные по авторскому разумению) и интерпретировать сопутствующие им слова. Дважды в неделю автор Проекта Европа Радио Свобода Кирилл Кобрин намерен предлагать читателям Полит Ру тексты к размышлению на эти темы: короткое эссе по четвергам и обзор «пухлой» британской прессы уикенда в воскресенье.

***

Уходящий год уводит с собой два не сильно замеченных пятидесятилетних юбилея двух архивных – хотя, как кажется многим, очень даже живых – культурных феноменов. Не то, чтобы совсем не заметили, нет, все формально положенное по торжественным поводам было сказано, спето, показано. Тем не менее, смысл обоих событий – учитывая то, что хронологически они близнецы – прошел тенью. Попробуем ретроспективно что-то во всем этом понять.

Начну с цитаты. Рианнон Люси Косслетт пишет в «Гардиан»: «Те, кто достаточно стары, чтобы помнить то время, скажут вам, что шестидесятые были судьбоносным, восхитительным десятилетием массивной социальной смены, десятилетием, представляющим все, что было революционным, подрывным, радикальным и так далее в двадцатом столетии».

Переведем дух и в том же самом тексте обнаружим, казалось бы, совсем противоположное: «… можно возразить, что для большинства британского общества "свингующие шестидесятые" происходили где-то совсем в другом месте. В то время, как страна окончательно приходила в себя от разрушительных последствий войны, а массовые медиа и поп-культура уже были на пути к доминирующим позициям на национальном уровне, многие помнят это десятилетие как довольно тусклое время».

Вот о двух исключительно важных вещах, которые произошли в начале шестидесятых, вещах, как сказали бы биржевые журналисты, «разнонаправленных» и пойдет сейчас речь.

2012-й. Полстолетия назад битловская "Love Me Do" вошла в чарты; ровно столько же исполнилось первому фильму про Джеймса Бонда "Dr. No". И песня, и фильм надежно похоронены в истории – при том, что, появившись, они являли собой полную противоположность, два полюса эпохи начала шестидесятых, точнее – содержали в себе два потенциальных полюса, окончательно обозначившихся лишь к концу того десятилетия. Шестидесятые на самом деле прошли не под знаком борьбы между Востоком и Западом, не под приглушенные фанфары «холодной войны», не на фоне плакатов про «освобожденную Африку» - все это, сколь бы важным ни представлялось (и ни было важным) не оказало решающего влияния на весь мир; главным было поле напряжения между доживающим, дожевывающим свое внутреннее содержание девятнадцатым веком и новым столетием. Вот эти две историко-культурные эпохи и были явлены пятьдесят лет назад в дуализме Джеймса Бонда и Леннона-Маккартни-Харрисона-Старра.

Начнем с «Битлз», с немудреной песенки, благодаря которой, на самом деле, и началась история группы. Как известно, есть два «Битлз» - ранние и поздние, попсовые мальчики в костюмчиках и патлато-бородатые контркультурные герои, введшие моду на все, от индийской мудрости и ситара до ЛСД и борьбы за мир. Соответственно, есть ранние песни и поздние; водоразделом между ними считается альбом "Rubber Soul"; до него битлы пели про простую любовь, используя простые аранжировки, понятные простому народу, начиная с «Резиновой души» все стало сложно, местами даже авангардно, не теряя при этом ни напевности, ни задушевности.

Собственно, гений группы в том и заключался – пробовать себя в разных жанрах и окунаться в разнообразные эстетические, политические и субкультурные потоки, оставаясь по сути самими собой. В этом главная скрепа раннего и позднего периода «Битлз» - сначала они изготовляли революционную для своего времени поп-музыку, а затем попытались пропагандировать некую революцию (не будем уточнять какую именно, ибо все равно не поймем, настолько туманным кажется сейчас все, что происходило в этой среде в англосаксонских странах в конце шестидесятых) поп-музыкальными средствами. Общим для первой и второй части предыдущей фразы является слово «поп-музыка».

Собственно, «Битлз» всегда были просто поп-группой, и только, но поп-группой (уж простите за повтор) гениальной. В этом смысле, чтобы там ни говорили эстеты, воротящие нос от "Love Me Do" и прочих сочинений вроде "Eight Days a Week" или "Help!", период до 1965 года был не менее (если не более) важным, чем последующий. «Битлз» легитимизировали очевидную сейчас вещь: поп-музыка производится молодыми людьми и главными ее потребителями являются тоже молодые. Они сделали волшебный жест - пев глупую песню про полюби же меня, ведь ты знаешь, как я люблю тебя, по-честному говорю, так что уж пожаааааааалуйста, полюби меня, они отменили предыдущую эпоху, когда немолодые Фрэнк Синатра или вполне уже зрелая Мэрилин Монро развлекали уставших от работы коммивояжеров с брюшком. «Битлз» переориентировали поп-индустрию на молодых; и чем дальше, тем инфантильнее становилась целевая аудитория модных певцов, а затем – и модных фильмов, модных телепередач, модных компьютерных игр, модных гаджетов.

Сегодня этот процесс наткнулся на вполне естественный возрастной предел: ниже 12 лет, когда юное создание еще даже нельзя записать в тинейджеры, уже не опуститься ни маркетологам, ни продюсерам; в частности, потому, что секс в том или ином виде есть хлеб поп-культуры, а здесь уже стоит на страже Новейший Архангел Гавриил с его грозным Антипедофильским Мечом.

Заполучив универсальный инструмент преобразования мира, «Битлз» принялись этот мир преобразовывать – из настоящих вещей в поп-культурные; так появилась поп-культурная индийская философия и музыка, поп-культурная борьба за мир и права женщин, поп-культурная психоделия и, наконец, поп-культурная революция. Собственно, поп-культура заменила в конце XX века все остальное – в этом смысле мы и сейчас живем в двадцатом столетии; певцы и актеры до сих пор являются адвокатами по всем тяжбам человечества, от войн и голода до преследований инакомыслящих.

Джеймс Бонд же заявился к нам из девятнадцатого века, прикинувшегося к 1960-м годам веком двадцатым. На первый взгляд, все в кинобондиане невероятно актуально – вооруженные высокими технологиями суперзлодеи, советские монстры в нелепых мундирах, какие-то космические ракеты и оснащенные бассейнами виллы. Но если отставить это в сторону, как несущественное (а до начала девяностых «холодная война», гонка космических вооружений и появление в западном мире поп-культурной аристократии служили в фильмах про сверхагента только декорациями; оттого смена этих декораций в соответствии с политической ситуацией и технологическими революциями почти не сказывалась на фильмовой интонации), то в остатке мы получаем чистый XIX век: «приключения» как художественный жанр, «экзотика» как важнейший эскапистский механизм, «джентльмен», как образец гендерного поведения, и, самое главное, несокрушимые классические буржуазные ценности, на которых покоится страна Бонда, служба Бонда, сам Бонд.

Характерные для этих фильмов колониализм, сексизм, высокомерие ко всем народам, не имеющим счастья принадлежать к англосаксам, нисколько не раздражают (и, тем более, не обижают) – ведь уже в годы создания "Dr. No" или "Goldfinger" все это было милым винтажом, а как можно сердиться на длину бабушкиной юбки?

Да и сами Бонды, будь то Шон Коннори, Роджер Мур или Тимоти Далтон, люди вне возраста, точнее – в вечном среднем возрасте, ни молодые, ни старые, в самом соку, как Чичиков в бричке или Карлсон с пропеллером. Такова же и их аудитория, в которой сложно себе представить людей младше двадцати пяти. «Папики» развлекают «папиков»; кинобондиана с самого начала завуалировано отсылала зрителей к их детскому чтению, фильмам 20-х—40-х, ко всему тому, что закончилось 5 октября 1962 года, когда был выпущен сингл группы «Битлз» "Love Me Do". Бонд стал продуктом общественного сознания той эпохи, которая тщательно разделяла «жизнь» и «развлечения», «Битлз» хорошенько перемешали эти понятия, вскипятили на нежарком огне своего мелодизма и выдали дивный новый мир, мир настоящего двадцатого века, который все длился и длился, не желая кончаться, до сих пор.

Впрочем, сегодня мы вступили в другую эпоху, когда многое из девятнадцатого века опять кажется (по-новому, но все же) актуальным: «религия vs. атеизм», «национализм vs. интернационализм» и, самое главное, «бедные vs. богатые». Оттого сегодня смотреть бондиану гораздо интереснее, чем слушать битлов; пусть немного похоже на стимпанк, но в том мире есть все, что есть в нашем – могущественные злодеи, идиоты-чиновники, сумасшедшие ученые, кровопускания на всех мыслимых востоках, кроме дальнего, тупые русские шпионы с квадратными плечами и жирными шеями, все-все-все, разве только ордер на убийство, эта знаменитая штучная лицензия, некогда выдававшаяся агентам под номерами, начинавшимися с двух нулей, теперь есть почти у каждого. Или так: она уже никому не нужна.

Подкасты и иные материалы К.Кобрина -- на сайте Радио Свобода, страница Проекта Европа

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.