«Такого рода дела являются маркером революционной ситуации»

Владимир Борисович, как вы считаете, почему власти не оставляют «дело Магнитского»? Такое впечатление, что они хотят доказать свою полную правоту в этом деле?

Давайте разделим вопрос на две части. Комментировать юридическую сторону этого дела бессмысленно, можно комментировать только политическую. То, что нельзя судить человека посмертно – это очевидно. Предыдущим человеком, которого так судили, был Оливер Кромвель, ну или кто-то из его современников.

Это все противоречит не только нормам российского законодательства, но и европейской конвенции о правах человека, которая предусматривает право на персональную защиту. Зачем же это все делается?

России очень сложно вести на международном уровне содержательную дискуссию по «делу Магнитского». И очень хочется подменить содержательную формальной. А для этого необходим документ, при помощи которого можно отсечь ненужные вопросы. Кому-то кажется, что подобным документом может стать решение суда. Если суд своим авторитетом установит, что Магнитский виновен во всем, в том числе и в своей собственной смерти, то вместо ответа на неприятные вопросы можно было бы везде показывать эту бумажку. В переговорах с ПАСЕ и МИДами других стран можно было бы закрыться этой бумагой. Вот такая вот прагматичная причина всех этих разбирательств.

А как, на ваш взгляд, отреагируют за рубежом на продолжение «дела Магнитского»?

Любое решение вопроса имеет свою цену. И ценой этого будет самоубийство российской судебной системы. Десятки истцов, которые предъявляют претензии к России за границей, потирают сегодня руки. Потому что они будут использовать это «дело Магнитского» как доказательство порочности и нелегитимности российской судебной системы.

Происходящие события станут поводом для того, чтобы дополнительно разбираться по любым вопросам, связанным с юрисдикцией РФ.

Будут и другие последствия. Даже тех союзников, которые у России есть в рамках «real politics», «дело Магнитского» ставит в очень тяжелое положение. Понятно, что Обама не по своей воле принял «акт Магнитского», а потому что не подписать такой документ он не мог просто из-за однозначного общественного мнения. Да и остальные лидеры государств не горят желанием вступать с Россией в дискуссию по этому вопросу.

Но есть такое слово «демократия», у нас к нему со времен Ивана Грозного не привыкли. Правитель должен делать не то, что он хочет, а то, что проистекает из обстановки, общественного мнения и расклада политических сил.  Эти люди даже при всем желании помочь России оказываются не способны это сделать.  Вот это вторая цена, которую придется заплатить.

Так зачем, несмотря на такую высокую цену этого дела, которая перекроет выгоды от него, упорствовать?

Мы не можем сейчас говорить о «деле Магнитского», как о чем-то рациональном. Само появление этого дела, его финал, они все находятся за гранью рационально принимаемых решений, даже с учетом того, что случилась такая трагедия, даже  с учетом того, что эта трагедия – фасад, который, скорее всего, прикрывает определенное коррупционное преступление.

Для России на протяжении многих лет всегда оставался выход с сохранением лица. Система умеет отдавать людей, я об этом писал. Когда потребовалось, отправился на 8 лет в колонию даже первый заместитель Бастрыкина, причем даже не особо понятно за что. Система съела его и не подавилась. Когда понадобилось, всесильного Сердюкова смешали с грязью. Уже не важно, посадят его или нет, важно, что сам процесс развивается таким образом, что скоро Сердюков будет вызывать сочувствие. И  в этом случае у системы не дрогнула рука.

Таким образом, возникает очень интересный  вопрос, почему на «деле Магнитского» власть встала в стойку? Рационального объяснения этому нет. Исходя из иррациональных, мистических объяснений могу сказать, что такого рода дела являются маркером нарастания революционной ситуации. Если вы посмотрите историю любой, сколько-нибудь значимой революции, ей всегда предшествует какое-то страшное преступление. Дело Георгия Гонгадзе делигитимизировало украинскую власть и было одним из самых существенных маркеров, которые привели к майдану. Французская революция – дело Бомарше. А там было чего подрывать. Видимо, есть какой-то исторический закон, когда в преддверии какой-то революционной ситуации  процесс принятия решений заходит в окончательный тупик, и само рациональное принятие решений невозможно.

То есть «дело Магнитского» – это некий симптом подобной ситуации в России?

Да. Для меня оно интересно тем, что оно превратилось из явления юридического в явлении политическое. Здесь я могу согласиться с российскими комментаторами. Но его политизация произошла раньше «списка Магнитского». Оно было политизировано еще в России в связи с шагами, которые по нему предпринимались. На западе оно было политизировано ответно. И мне никто не докажет, что не было разумных взвешенных и рациональных путей погасить этот конфликт.

С одной стороны, «дело Магнитского» уникально, но с другой стороны – это повседневная реальность жизни России. И в коррупционной составляющей, и в гуманитарной. Это типичное дело. И десятки других дел до этой точки разрешались иначе, где-то количество перешло в качество.

Суд признает вину Магнитского и Уильяма Браудера?

Это абсолютно понятно. Суд никакого другого решения принять не может. Суд, по сути, сейчас является судебным департаментом администрации президента, и любые позитивные или негативные решения вначале принимаются политически, а потом оформляются юридически. Правосудие как правосудие в России возможно только в мелких делах между соседями по коммунальной квартире. Если дело в суд направлено, то решение по нему уже принято.

Многим кажется, что, когда будет принято решение, что-то произойдет, но на самом деле ничего не произойдет. Те, кто интересуются проблематикой, уже имеют свое мнение. Условно полгода займет пережевывание деталей. Дальше итоги будут экспортированы на Запад. Три основных вида экспорта России на запад: газ, нефть и буклеты с копиями решений по «делу Магнитского». К счастью, на буклеты спрос найти очень сложно будет.

Дальше выяснится, что проблема то осталось. Птичка улетела. Основные факты по этому делу очевидны и легко доказуемы. Через полгода, когда страна переживет эту драму - или комедию, мы останемся в той же точке, что были в начале. Обстоятельства смерти Магнитского будут казаться подозрительными, обстоятельства исчезновения денег, на которые он указывал, так же будут подозрительны. Общественное мнение на эти вопросы ответа не получит. Так ради чего все это устраивать?