Афганский тупик
5 апреля 2014 г. состоялся первый раунд президентских выборов в Афганистане. Тогда лидерами оказались Абдулла Абдулла, набравший 45% голосов, и Ашраф Гани Ахмадзай, получивший 31,5%. Следующий раунд состоялся в 14 июня 2014 г. По его итогам Ахмадзай получил 56,4% голосов, а Абдулла – 43,5%. Абдулла оспорил результат и потребовал пересчета голосов, после чего при посредничестве США началось длительное разбирательство, сопровождаемое спорами об условиях пересчета и разговорами о фальсификации выборов. 21 сентября 2014 г., опять же при посредничестве госсекретаря США Джона Керри, было достигнуто соглашение, по которому президентом Афганистана становится Ахмадзай, а Абдулла занимает специально созданный пост «исполнительного руководителя», то есть, по факту, премьер-министра. Таким образом, получился некий компромисс, который, тем не менее, оставляет много пространства для неопределенности, конфликтов и политической нестабильности.
Компромисс, тем не менее, был долгожданным, так как затянувшиеся сроки определения власти обостряли обстановку, вредили экономике, которая и без того находилась в плачевном состоянии, и играли на руку «Талибану», который, пользуясь общей неразберихой и деморализацией, начал усиливать свое влияние среди населения. Все это происходило на фоне прецедента с Ираком, где сейчас, по прошествии нескольких лет после вывода войск США, развернулся кризис с вторжением Исламского государства и открытым конфликтом между преобладающими у власти шиитами и суннитами, которые стали поддерживать ИГ. Согласно договоренности, войска НАТО должны покинуть Афганистан к концу 2014 г., однако с учетом обстановки на Ближнем Востоке и на фоне все того же случая с Ираком эта перспектива представляется руководству США и НАТО рискованной. Поэтому много усилий прилагается к тому, чтобы какая-то часть вооруженных сил в Афганистане все-таки осталась до того момента, пока не положение дел не стабилизируется полностью. Это, в свою очередь, во многом зависит от политического руководства Афганистана. Таким образом, с исходом выборов связаны и эти соображения.
На достижение компромисса СМИ и аналитики отреагировали противоречиво. Были те, кто считал это событие успехом, который если и не стал решением всех проблем, то, по крайней мере, стал выходом из очень затруднительного тупика. Другие высказывали мнение, что это только ухудшит ситуацию и что видимость компромисса на самом деле чревата еще более тяжелыми противоречиями.
«Они создали фальшивое правительство национального единства, и я не думаю, что такое правительство долго продержится», - цитирует NY Times афганского политолога. Тем не менее, автор материала Род Нордланд (Rod Nordland) отмечает достоинства в нынешней ситуации: «У этих двух лидеров есть и много общего. Оба в целом настроены проамерикански; господин Гани долгое время жил и работал в США, а господин Абдулла часто приезжал и был близким союзников Соединенных Штатов, когда они вторглись в Афганистан вместе с Североатлантическим альянсом. Оба говорят, что они планируют подписать с США двустороннее соглашение о сотрудничестве в области безопасности, когда они вступят в должность. Подписание было отложено на год, так как господин Карзай [уходящий президент Афганистана] от этого отказался. А это соглашение необходимо, если США хотят оставить свои войска в Афганистане по завершении текущей миссии в этом году».
Сейчас, поясняет автор, в стране 30 000 американских военных и 17 000 – коалиционных. Если всех вывести сразу в этом году, то в Афганистане останется лишь незначительное число местных военных и политических единиц, которые могли бы обходиться без внешней поддержки, а это чревато катастрофой, которая не нужна ни одному из лидеров. Тем более с учетом отчетливых признаков того, что «“Талибан” воспользовался политическим вакуумом… и нанес 700 ударов за первые шесть месяцев нового года по афганскому календарю (с 21 марта), в результате чего жертвами стали 1 368 полицейских и 800 солдат». В отличие от Карзая, который просто хотел прекращения военных действий, и Гани, и Абдулла намерены продолжить борьбу с «Талибаном».
Разумеется, заключает Нордланд, перед двумя лидерами стоят, помимо военных, и многие другие сложные задачи, прежде всего экономические. Насколько эффективным будет их решение, покажет время. Пока «американские власти с энтузиазмом представляют компромисс как важную веху и доказательство того, что страна выдержала первое испытание смены власти мирно и демократически».
Весьма скептически о новой конфигурации высказался в журнале Foreign Policy историк Крис Мейсон (Chris Mason), в прошлом сотрудник внешнеполитической службы госдепартамента США, специализировавшийся на Афганистане. Весь избирательный процесс и его итог он считает профанацией, которая едва ли приведет к чему-либо хорошему. «Ключевой пункт: Ашраф Гани не победил на выборах. Американский Центр анализа военно-морских проблем установил в июле, что победа Гани математически невозможна, с учетом афганской демографии и первоначальным распределением голосов между лидерами в первом раунде (46% к 32%)… Согласно источникам, которые были ознакомлены с закрытым отчетом, лучшие американские эксперты по статистическому анализу попробовали все известные способы компьютерного моделирования выборов и пришли к выводу, что Гани победить не может. Иными словами, нет никаких математических сомнений в том, что победил Абдулла».
Таким образом, продолжает Мейсон, имел место обман эпических масштабов. Он также вспоминает о том, что во время предвыборной кампании 2014 г. Абдуллу пытались убить, и это, по всей видимости, был не «Талибан», плюс ни одна антиправительственная группировка не взяла на себя за это ответственность. При этом у Гани внезапно появилось два миллиона дополнительных голосов против предыдущего результата – как раз столько, сколько нужно для гарантированной победы при явке в 30%.
«Граждане Афганистана, - комментирует автор, - со своей стороны, сильнее, чем когда-либо, разочарованы в идеях демократии… США, по обыкновению, выбрали легкий путь и приняли скороспелое решение. Вместо того чтобы поддержать демократию, дипломаты несколько месяцев тянули резину, создавая невнятную внеконституционную должность "исполнительного руководителя" и упорствуя в создании нефункционального "правительства единства"». А такое правительство, по мнению автора, - это худший вариант из возможных, с учетом предшествующих случаев, когда в Афганистане пытались создать правительства единства, которые всякий раз разваливались, причем многие из них с участием нынешних действующих лиц. Собственно, все правительства единства здесь приводили разве что к убийствам, гражданской войне и хаосу.
Лично Гани, по мнению Мейсона, подозрителен уже потому, что он, видя явное преимущество Абдуллы, не вышел из гонки в интересах общего блага, а продолжил пользоваться сфабрикованными результатами, даже когда фальсификация стала очевидной. США также на том этапе могли обратиться к Евросоюзу, чтобы открыто опубликовать его первоначальный отчет о проведении голосования, а также поддержать Абдуллу, который, при всех своих многочисленных недостатках, тем не менее был настоящим победителем. «Соединенные Штаты навязали Афганистану западную демократию в 2002 г. и уже трижды показали ее недееспособность: в 2002 г. задействовали чрезвычайное собрание (лойя-джиргу), чтобы избежать возвращения короля Захир-Шаха, а затем два раза потворствовали масштабным фальсификациям выборов в 2009 и в 2014 гг.
В результате всего этого, считает Мейсон, в ближайшие годы события в Афганистане будут развиваться по неутешительному сценарию. После того как значительная часть войск США покинет страну, «Талибан» захватит южные территории, и США придется искать новую базу, которая была бы для террористов сдерживающим фактором. «Как однажды заметил Уинстон Черчилль, - заключает автор, - "Америка всегда поступит правильно, но только после того как все остальные возможности будут исчерпаны". Нам остается только надеяться, что к тому моменту мы не лишимся всех наших ключевых союзников».
Аналитик Иоаннис Коскинас (Ioannis Koskinas) также настроен пессимистично, однако считает хотя бы первоначальное сотрудничество Ахмадзая и Абдуллы необходимым фактором для дальнейшего выхода из кризиса. Он ссылается на недавнее интервью Обамы, где он озвучил свою нынешнюю внешнеполитическую стратегию, согласно которой США должны всеми силами поддерживать инклюзивную политику, в которой по возможности представлены интересы всех сообществ, и нет ярко выраженных победителей и проигравших. Афганистан в том интервью не упоминался («это значит, что эта страна сейчас для США не в числе основных приоритетов»), однако именно эту доктрину там сейчас пытаются претворить в жизнь. Собственно, инструментом этого внедрения было условие, что Афганистан получит от США необходимую финансовую помощь, только если будет сформировано правительство национального единства. Иными словами, других вариантов не оставалось.
Между тем, и оба лидера, и международное сообщество должны понимать, что эта договоренность – всего лишь временное решение. Говоря реалистически, это крайняя мера, призванная прекратить последствия увечного избирательного процесса – то есть того, чего можно было ожидать и что следовало бы предотвратить. Предшествующий выборам энтузиазм в американской прессе («первый демократический переход власти в истории Афганистана») также не способствовал популярности этого события на местах, а фактически послужил подспорьем для «Талибана».
«С точки зрения "Талибана", эти выборы проходили по заранее спланированному сценарию… Тактически "Талибан" стремился сорвать выборы, но стратегически он отвергал их легитимность и бойкотировал голосование, следуя своей трактовке, что, в конечном счете, мнение афганцев ничего значить не будет, потому что победителя выберут Соединенные Штаты и подтасуют результаты так, как им выгодно. Собственно, этот скандал с предположительной фальсификацией результатов и благонамеренное, но неуклюжее вмешательство иностранцев в избирательный процесс только подтверждает версию "Талибана"».
Далее, модель «нет победителя/нет проигравшего», по мнению Коскинаса, едва ли поможет Афганистану выбраться из экономического кризиса. Отчасти проблема в том, что у США по-прежнему нет долгосрочной стратегии по Афганистану, а значит нет и плана, как помогать ему во время кризиса. Кроме того, нет и более общей стратегии, как показывает ситуация с Исламским государством в Ираке и Сирии. «Ирония в том, - замечает автор, - что можно сказать, что новая доктрина Обамы по внешней политике противоречит его более раннему принципу "не делать глупостей". В контексте Афганистана, в лучшем случае, эта стратегия предлагает некоторую зацепку, чтобы выбраться из последнего кризиса. По крайней мере, пока что Абдулла и Гани, кажется, согласились на правительство единства. Однако, говоря реалистически, их намерение поддерживать инклюзивную политику имеет свои границы». Иными словами, остается надеяться, что компромисс хотя бы выполнит свою прямую функцию – то есть снизит общую напряженность по итогам скандала с выборами, после чего, вероятно, можно будет разрабатывать дальнейшие стратегии.
Обсудите в соцсетях
