Нобелевский прогноз-2015: экономика

В понедельник, 12 октября, будет объявлено имя лауреата Нобелевской премии по экономике. «Полит.ру» публикует традиционный ежегодный прогноз, сделанный  профессором Чикагского университета и НИУ Высшая школа экономики Константином Сониным (текст, помещенный в блоге ученого, мы публикуем с его разрешения).
 
Одна из основных проблем с составлением Нобелевского прогноза, что он не особенно меняется год от года. Учёный, который был реальным претендентом в прошлом году, может выпасть из круга претендентов по двум причинам – во-первых, потому что может получить премию; во-вторых, потому что может умереть. В отличие от естественных наук, где бывали лауреаты «одного прорыва», Нобелевские претенденты по экономической науке – это люди, которые поменяли ход науки как минимум два-три десятилетия назад; соответственно, за прошедший год ничего с научной репутацией произойти не может.

В предыдущие год я пользовался этим – год от года список принципиально не меняется, но сейчас решил его серьёзно обновить. Действительно – смысл моего прогноза, в частности, в том, чтобы читатель мог, пойдя по ссылке, узнать, чем занимались и занимаются титаны нашей науки. Там каждая статья – интереснейшее чтение! Так что читайте прогнозы – довольно удачные! – предыдущих лет, чтобы узнать, за что могут получить премию Авинаш Диксит и Элханан Хелпман, Энн Крюгер и Мартин Фельдстайн… А в этом году прогноз такой

(1) Дарон Асемоглу (МТИ) и Джеймс Робинсон (Чикаго) за исследование роли институтов в экономическом развитии. Я уже писал два года назад мини-обзор научных работ, на которые опирается популярная книжка Why Nations Fail – это лишь малая часть исследований Дарона и Джима, которые, можно сказать, создали современную институциональную экономику, сменившую "новую институциональную экономику" Норта и Фогеля. (Как сказал по тому же адресу, но другому поводу нобелевский лауреат Роберт Солоу – "рядом с этим [учебником Асемоглу по теории роста] я чувствую себя как, наверное, чувствовали бы себя братья Райт рядом с современным авиалайнером." Вот и новые институционалисты  так cебя чувствуют.)

Трудность с этим прогнозом состоит в том, что Дарон, конечно, может получить Нобелевскую премию и в другой комбинации. Например, вместе с Полом Ромером (см. ниже) или Робертом Барро за теорию роста – основной вклад Асемоглу состоит в исследованиях "направленного технологического развития". До него технологическое развитие (как фактор роста) всегда анализировалось как нечто, затрагивающее экономику в целом, а не отдельно разные сектора. Например, совсем не очевидно, как влияет технологическое развитие на зарплаты низкоквалифицированных и высококвалифицированных рабочих. Стоит задуматься – и будет видно, что может быть и вверх, и вниз, а у Дарона есть модели, равновесия в которых очень хорошо описывают результаты имеющихся естественных экспериментов (см. полу-популярное эссе Роберта Шиммера, в котором описывается основной вклад Асемоглу в этой области).

Асемоглу и Робинсон могут получить премию и за политическую экономику. С другой стороны, эту премию трудно было бы представить без Андрея Шлейфера (который также мог бы получить премию и за целый ряд других областей), Альберто Алезины (оба - Гарвард) и Гвидо Табеллини из Боккони. (Но как можно дать премию Табеллини, не дав её его постоянному соавтору Торстену Перссону, что невозможно - Торстен - секретарь комитета, присуждающего премии.)

(2) Пол Ромер (Нью-Йоркский университет) и Роберт Барро (Гарвард) за исследования современного экономического роста. Это - повтор прошлогоднего, но, мне кажется, всё как-то идёт к премии за теорию роста. Три года назад был "Нобелевский симпозиум" про рост, а это один из немногих надёжных признаков. Ромер построил первую модель эндогенного - движимого техническим прогрессом - экономического роста; без этих моделей невозможно было бы объяснить рост развитых стран во второй половине ХХ века, Барро, помимо теории, много сделал в эмпирике роста. (С точки зрения "фронта" науки межстрановые регрессии, может, и "обоз", но понимать мы определенно понимаем гораздо больше.) И Пол, и Боб - не только выдающиеся учёные, но и яркие, бескомпромиссные публицисты - в их блогах и колонках можно прочитать и про конкретные вопросы экономической политики, и критику собратьев по академическому цеху. За публицистику, конечно, научных премий не дают, но всё же.

(3) Джон Лист (Чикаго) и Чарльз Мански из NWU за проверку, с помощью экспериментальных методов, базовых моделей экономической науки. C одной стороны, "проверка", пусть даже с помощью самых современных методов, базовых моделей и положений - дело, по определению, скромное. С другой стороны, Лист - один из безусловных лидеров революции XXI века в экономической науке, когда эксперименты – не только естественные (которые были всегда) и полевые с лабораторными стали важнейшим полем деятельности. Я бы даже "полевые эксперименты" – главную специализацию Листа – особенно бы выделил, потому что это самый очевидный и простой инструмент, с помощью которого можно тестировать – есть ли причинно-следственная связь, предсказанная теорией и не вызвана ли корреляция, которую мы наблюдаем в данных, обратной или двусторонней зависимостью.

Что такое полевой эксперимент? Вместо лаборатории (за лабораторные эксперименты получил Нобелевскую премию 2002 года Вернон Смит) используется что-то, что проводится в реальной жизни и без всякого эксперимента, но к этому добавляется специальная компонента – например, правильно подобранная "случайность". Скажем, правительство решает ввести новую образовательную программу. Если ввести её во всех школах, нельзя будет определить, повлияла ли эта программа на успеваемость (и в какую сторону). Если ввести её в "пилотных" школах, то будет трудно на основе "пилота" определить, как она будет работать в других школах, потому что может оказаться, что выборка "пилотных" школ оказалась непредставительной по отношению ко всем школам – относительно этой новой программы. (Это может быть сложно - понять, представительной будет выборка или нет.) У нас в стране оценку программ (это относится к любым массовым проектам) с помощью рандомизированных экспериментов не проводят, а зря – это примерно такое же отставание в технологическом плане, как если бы чиновникам запретили пользоваться мобильной связью. (Жизнь бы продолжилась, но эффективность бы снизилась.)

Домашняя страничка Листа - бесконечный источник примеров полевых экспериментов, которые можно использовать  в преподавании вводных курсов экономики (и Лист очень советует это делать).

Thomson Reuters, прогнозирующая Нобелевские премии на основе цитирования (что непросто, потому что в экономике у всех реальных претендентов – огромное цитирование), в этом году назвала одним кандидатом - Листа, а другим (отдельным) - Мански, а я бы их, пожалуй, объединил, потому что Мански, может, и меньше времени и сил уделяет собственно экспериментам, но проблемы, над которыми он всеми способами бьется – те же самые: если мы видим в данных какую-то связь, корреляцию, то как установить, что является следствием, а что причиной?

(4) Роберт Таунсенд (МТИ) - за прикладной анализ проблем экономического развития. За последние двадцать лет развитие стали лучше понимать не только на макро (как Асемоглу и Робинсон), но и на микро уровне. Таунсенд - один из пионеров и самых глубоких исследователей того, как влияет, например, доступ к финансам в странах (лучше сказать, в деревнях) Юго-Восточной Азии на экономическое развитие. Более известные и популярные исследователи этой области - скорее, его ученики.

(5) Оливье Бланшар (МТИ)Стэнли Фишер (ФРС),Грегори Мэнкью и Кеннет Рогофф (оба - Гарвард). Да, да, я знаю, что четырём человекам сразу премию за исследование и практическое применение макроэкономических моделей дать не могут. Что ж, выбирайте любых троих по вкусу. Наверное, в интеллектуальном плане это самые влиятельные макроэкономисты в мире. Рогофф, самый, наверное, дорогостоящий спикер из академических экономистов – впрочем, я уже рассказывал историю о том, как он спросил нас за ужином - были ли на его лекции в РЭШ руководители ЦБ и министерства финансов? – и, узнав, что нет, сказал – "вот странно, они платят 15,000 за место на моём семинаре, а ведь это в точности те же слайды и та же самая лекция", международный гроссмейстер и популярный автор "This Time is Different".

По учебнику Мэнкью учится экономике весь мир (и именно с него лучше всего начинать), он – заметный "голос" в стане республиканских экономистов, но также и автор невероятного числа (400?) статей, среди которых моя (и, по-моему, многих экономистов) любимая начинается со слов "This paper takes Robert Solow seriously,"  создатель, среди прочего, "нового кейнсианства". А учился я макроэкономике по (аспирантскому) учебнику как раз Бланшара и Фишера, которые были учителями половины, по-моему, центробанковских экономистов в мире (включая и наш). Про Бланшара сегодня, в связи с его уходом с поста главного экономиста МВФ, была хорошая статья со странным названием в Washington Post. И Кругман, и Мэнкью порекомендовали её в своих блогах, а это дорого стоит – в публицистических вопросах Кругман и Мэнкью почти всё время оппонируют. Но, мне кажется, премия макроэкономистам - особенно специалистам по монетарной экономике, давно напрашивается.

Эх, не хотелось бы мне стоять перед таким отличными вариантами. А ведь есть и пятый - Бен Бернанке (Брукингс), заслуживающий премии в этой теме. Не за председательство в ФРС, за время которого ему пришлось, столкнувшись с крайне необычными обстоятельствами, действовать в соответствии с теорией и историей. (В бакалаврском учебнике по макро, по которому я двадцать лет назад учился на первом курсе РЭШ, "ловушка ликвидности" упоминалась, кажется, в сноске – теоретический изыск, относящийся к далекому, несколько десятилетий, прошлому). И это при том, что море "практиков" – далеко не только из-за того, что они защищали чьи-то интересы, большинство просто по неспособности понять, как устроен мир - вопило о том, что деятельность ФРС приведёт к высокой инфляции. Но Бернанке заслуживает премии не за руководство, пусть выдающееся, ФРС – за это дают ордена, за это приглашают выступать на форумах и, главное, слушают. Его премия была бы за исследования истории денежной политики (да, это новое качество по сравнению с тем, за что получил премию Милтон Фридман). И, значит, Бланшар с Фишером, в принципе, могли бы быть в с Бернанке в одной лодке.