29 марта 2024, пятница, 10:29
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

31 января 2011, 18:53

Анна Зайцева: «"Винзавод" работает именно по договорам»

Евгения Абрамова, «Полит.ру»: Какое у Вас образование?

Анна Зайцева, член художественного совета «Винзавода»: Я закончила историко-филологический факультет РГГУ. Училась там довольно долго, 8 лет, потому что несколько раз уезжала на стажировки в Германию. Первые две были академическими, филологического свойства. А третья, в 2003 году, – рабочая, я присоединилась к команде, которая с немецкой стороны делала выставку «Москва-Берлин». Кроме того, полгода я провела в Швеции — учила шведский язык. Все эти разъезды и растянули мою учебу в университете. А в РГГУ я специализировалась по русской литературе 19 века, писала диплом по неизданным дневникам Михаила Петровича Погодина, которым занялась благодаря Кириллу Рогову.

Е.А.: Вы не пошли в аспирантуру?

А.З.: Нет. Еще студенткой я начала работать. На самом деле, работала я уже со школы — давала частные уроки немецкого. Зарабатывала карманные деньги. На третьем, кажется, курсе универа начала думать о том, чтобы найти более серьезную работу. Тогда моя родная тетя, филолог-скандинавист, познакомила меня с Иосифом Бакштейном. Иосифу в Институт проблем современного искусства нужен был человек, который бы занимался организацией учебного процесса. Он искал, как сейчас помню, женщину лет сорока, почему-то именно с филологическим образованием. Моя тетя имела смелость порекомендовать меня, причем о нашей родственной связи Иосиф узнал гораздо позже. А первое, что я услышала от него по телефону, было: «Деточка, а годочков-то вам сколько?». Но мы встретились, я, видимо, ему подошла, и я проработала с Иосифом до 2007 года.

Е.А.: Как менялись Ваши обязанности при работе с Бакштейном?

А.З.: Начинала я с координационной деятельности в ИПСИ: лекции, студенты, расписания и так далее. Но для меня это был еще и очень важный образовательный опыт, потому что пришла я в ИСПИ с совершенно другим, филологическим бэкграундом — причем моя филологическая специальность никакого отношения к современному искусству не имела. Поэтому в первые два года работы я и организовывала эти лекции, и сама была их благодарной слушательницей.

Частью учебного курса там было что-то вроде отчетной выставки студентов. Традиционно она проходила в рамках некоммерческой программы Арт-Москвы. Так получилось, что организация этих выставок тоже стала моей зоной ответственности. Так я и занялась выставочной работой.

Кажется, в 2003 году у меня был небольшой перерыв в работе в ИПСИ: я уехала в Берлин по рекомендации российских кураторов «Москвы—Берлина», Кати Деготь и Виктора Мизиано. Поездку финансировал немецкий фонд Kulturstiftung der Laender. В Берлине я провела, кажется, месяца четыре.

На это время Иосиф благородно отпустил меня из ИПСИ. И, конечно, очень правильно сделал, потому что работа в немецкой команде дала мне очень много. В немецкой команде было принято проводить общие совещания, где осуждалось все, что связано и с выставкой, и с каталогом. Поэтому у меня была возможность заниматься не только вверенным куском работы, но и вариться в общем котле. Это было действительно очень полезно, и я уже с новыми знаниями и умениями вернулась в Москву.

Е.А.: Почему филолог решил согласиться на такую работу: организация учебного процесса? И потом еще раз сменить сферу интереса – на организацию выставок?

А.З.: Наверно, это связано с моим психопрофилем. Во-первых, мне нравилась самостоятельность. Хотя у меня не было жесткой необходимости искать себе какие-то заработки, я сама чувствовала в этом потребность и чувствовала в себе силы этим заниматься в довольно раннем возрасте. Во-вторых, комфортнее всего я себя чувствую, когда мне удается выстроить определенный баланс между академической работой — сидением в библиотеке, за компьютером, за какими-то текстами, т.е. работой исключительно интравертной — и, наоборот, экстравертностью организационной деятельности.

По крайней мере, тогда я себя чувствовала очень комфортно – занималась переводами, своим Погодиным. Я переводила и искусствоведческие тексты, для того же каталога «Москва-Берлин», и занималась переводами шведской художественной литературы. Перевод романа требует большой концентрации и одиночества. Есть только книжка, три словаря и комп. Но в больших количествах одиночество мне противопоказано. Вот я и придумала себе такую комбинацию.

Е.А.: Вы участвовали в организации двух московских биеннале. Как это было устроено? Что входило в Ваши обязанности?

А.З.: На биеннале я попала из того же ИПСИ. К 2004 году, когда началась подготовка к Первой московской биеннале, я была совсем неопытным созданием, и надо отдать должное храбрости Иосифа, который вокруг себя собрал очень молодую команду. Впрочем, я не знаю, был ли у него какой-то выбор, потому что современным искусством больше занимается именно молодое поколение. Зубры выставочного дела, которые многие десятилетия работали, например, в РОСИЗО,  относились к нему скорее с подозрением. Здесь нужно, по меньшей мере, без раздражения относиться к тому, что работа художника не обязательно вешается на стену или ставится на подиум, что она может представлять собой непонятную кучу досочек. И все это «непонятно что» нужно зачем-то протащить через таможню. Чтобы этим заниматься, надо это хотя бы чуть-чуть любить.

Для Первой московской биеннале берлинский опыт оказался очень ценным. Я там прошла своего рода ускоренный курс обучения. И мне сложно себе представить, что бы я делала на биеннале, не имея этого опыта. Много приходилось придумывать «с колес». Это был очень нетривиальный проект с точки зрения «продакшена». Потому что многие произведения не приходят к тебе в готовом виде, они требуют производства и монтажа на месте, требуют очень тщательной, выверенной подготовки. И с квалифицированными кадрами в этой сфере у нас есть проблемы. На Первой биеннале самым старшим членом команды, продакшн-директором, был голландец, который взял на себя всю эту изобретательскую, инженерную часть. И мы, не очень многочисленные девочки, старались в меру своих возможностей облегчить ему жизнь.

На Первой биеннале я была координатором. В мою сферу ответственности входил весь круг организационных вопросов, который связан непосредственно с выставкой. Начиная с заключения договоров с художниками и не только, продолжая страховками, сбором технической информации, подготовкой непосредственного монтажа и так далее. Объем работы был, конечно, бешеный.

Е.А.: Сотрудником какой организации Вы являлись?

А.З.: Тогда я являлась сотрудником РОСИЗО, не помню уже, в какой должности. Иосиф сам был сотрудником РОСИЗО.

Е.А.: У Вас был трудовой договор?

А.З.: Да.

Е.А.: РОСИЗО – организация из советских времен.

А.З.: Да, РОСИЗО – это старая, уважаемая организация, которая создавалась для формирования государственных художественных коллекций и для их распределения по музеям Советского Союза. Постепенно там сосредоточилась также организация больших, фестивального типа проектов, которые государство делает зарубежом. Например, «Европалия»,  или Год российской культуры в Китае и наоборот. У таких крупных составных проектов должен быть координатор. В этом качестве РОСИЗО и выступало. Там, конечно, работали в высшей степени профессиональные люди, но они больше привычны к музейному, классическому искусству. Поэтому они очень радовались, что есть кто-то, кто может взять на себя то, что связано с современным искусством.

Е.А.: Как изменилась ситуация с организацией биеннале ко Второй московской биеннале?

А.З.: Ко Второй московской биеннале появился художественный фонд «Московская биеннале»,  т.е. появилось новое юридическое лицо. И тогда я перешла уже в штат фонда в качестве директора выставочных программ. Там я тоже работала по трудовому договору.

Несмотря на то, что московская биеннале – это большой проект, команда, которая ее делает – очень камерная. Это была история не про то, что «у меня в договоре это написано, поэтому вот это я делать буду, а вот это не буду». Там все решалось, исходя из пользы дела, а не из буквы договора.

А.Е.: Вы могли уйти в отпуск? То есть, я понимаю, что о нормированном рабочем дне речь не идет…

А.З.: Уходили в отпуск по договоренности. То есть, если я чувствовала, что сейчас у меня будет «окно», и я могу уйти в отпуск на две недели без ущерба для дела, то мы договаривались с Иосифом: «Иосиф, можно я уеду на две недели в Болгарию?» «Да, давай». Как-то так это решалось.

Е.А.: Была ли Ваша оплата адекватна Вашим обязанностям и Вашей нагрузке?

А.З.: На Первой биеннале она, безусловно, не была адекватна. Вообще, Первая биеннале делалась большей частью на государственные деньги. Словосочетание «биеннале современного искусства» звучало ново. Это был «пилотный» проект, на который было трудно привлечь дополнительное спонсорское финансирование. Зарплаты были действительно скромные, но мы все — вся команда — получали одинаково мало, разница между зарплатой руководителя и ассистента художников была символической. С самого начала мы все так договорились, что главное – сделать проект, а зарплаты – второстепенное.

Е.А.: А Вторая биеннале?

А.З.: На Второй биеннале зарплаты были выше. Наверно, не в последнюю очередь, потому что у проекта появились спонсоры.

Е.А.: Это был Ваш единственный доход на тот момент, и Вам этого хватало, или у Вас были какие-то дополнительные заработки? Была ли в них необходимость?

А.З.: Были переводы. На Первой биеннале я довольно много переводила в каталог — у меня был какой-то драйв, мне хотелось все попробовать. Но я не помню, чтобы с этим были связаны какие-то серьезные финансовые ожидания. Скорее я хотела больше узнать о работах, которые были на выставке.

Е.А.: У Вас есть необходимость снимать квартиру в Москве?

А.З.: Тогда я квартиру не снимала. Я начала снимать квартиру, может быть, года три-четыре назад.

Е.А.: Вы уже тогда прекратили работать на Бакштейна, и перешли на «Винзавод»?

А.З.: Да, на «Винзавод» я пришла осенью 2007 года.

Е.А.: Почему Вы это сделали?

А.З.: По-моему, у меня было два соображения. Во-первых, у меня после двух московских биеннале, которые, как не крути, связаны именно с организационной деятельностью, было желание немного изменить профиль работы. Чтобы он был больше связан с содержанием, а не с менеджментом. И это то, что «Винзавод» мне предлагал.

И, кроме того, я помню, что там был момент некоторой финансовой неопределенности. Потому что фонд «Московская биеннале» создавался для того, чтобы делать московскую биеннале, в этом была его главная задача. Но биеннале проходит раз в два года. И в промежутках финансирование провисало. Фактически ты являлся штатным сотрудником, но в то же время оставался фрилансером. Сейчас, насколько я понимаю, у фонда больше выставочных проектов.

Е.А.: На что Вы пришли на «Винзавод»? Что это было за содержание, к которому Вы стремились?

А.З.: С «Винзаводом» я тоже познакомилась в связи со Второй московской биеннале. «Винзавод» же открылся в полную силу в 2007 году спецпроектами Второй московской биеннале. В 2006 году мы приходили на «Винзавод» вместе с Иосифом, придумывали, какие спецпроекты можно было бы предложить для этой площадки. Когда мы в первый раз пришли на «ВЗ», было очень сложно поверить в то, что в этих полуразрушенных залах так скоро будут идти выставки. Нынешний «Цех белого» тогда стоял без крыши, с отбитым кафелем, по колено заваленный снегом. Но «Винзавод» очень быстро поднялся: ко времени Второй биеннале уже была не руина, а именно «Цех белого». Помню, как мы с Колей Палажченко ругались, что из «Цеха красного» еще не вынесено какое-то оборудование «Мосвинкомбината», а нам уже надо монтировать инсталляцию Даррена Алмонда.

Потом именно Коля познакомил меня с Софьей Троценко. «Винзаводу» тогда был нужен человек, который занимался бы выставочной программой. Это уже было ближе к содержательной деятельности. Мне предложили должность руководителя отдела развития. В ней совмещались сразу две функции. Во-первых, это выстраивание программы, во-вторых, это контроль за ее реализацией. Что касается программы, то речь тогда шла не столько об инициировании собственных проектов «Винзавода», сколько о привлечении партнеров на площадку для того, чтобы институция работала. Этим я и занималась на протяжении года, с осени 2007-го.

Е.А.: Этот год закончился. Что сейчас?

А.З.: Сейчас я – член художественного совета «Винзавода», то есть являюсь одним из его внутренних рецензентов. Время от времени я также занимаюсь некоторыми международными проектами. В прошлом году это была выставка, которую «Винзавод» делал совместно с музеем Folkwang, - «Город рабов» Мастерской ван Линсхаут.  В этом - «И подо льдом течет вода».

Е.А.: Вы еще курировали проект «Яблоки падают одновременно в разных садах…» на «Винзаводе».

А.З.: Это была дополнительная нагрузка. ГЦСИ и ММСИ занимались формированием кураторской группы Первой молодежной биеннале, они мне сделали предложение войти в состав группы. К моим непосредственным обязательствам перед «Винзаводом» это не имело отношения, и не было очевидным, что я в качестве участника кураторской группы должна делать проект на «Винзаводе». Мне могли дать и другую площадку, но дали Большое винохранилище — и «Винзавод» мне сильно с этим проектом помог.

Предложение принять кураторское участие в этом сюжете мне поступило в декабре 2007 года, а открытие биеннале было назначено на июль. На всё про всё было полгода – на то, чтобы придумать, со всеми договориться. И если бы я делала этот проект в другие сроки, и, наверно, с большим опытом, то в нем была бы существенная текстовая, аналитическая часть. Чтобы это были не только картинки, а еще разговор о картинках. Вот этого выставке очень не хватило.

Е.А.: Вы можете как-то обрисовать свои профессиональные перспективы? Вы их представляете или не представляете?

А.З.: Мне немного страшно представлять себе, что я буду делать выставки до гроба. У меня была уже история с переменой участи, и мне кажется, что я для себя в будущем таких перемен участи не исключаю.

Е.А.: Творческие работники часто попадают в такие ситуации, когда у них нет ни договоров, ни оплаты, но, тем не менее, они участвуют в различных проектах. Насколько, как Вы полагаете, такая ситуация нормальна, не нормальна, как ее можно было бы исправить, и какова здесь практика «Винзавода»?

А.З.: Я считаю, что эта ситуация не нормальна — особенно когда она оборачивается неоплатой уже сделанной работы. «Винзавод» работает именно по договорам. Что касается меня лично, то если речь идет о больших суммах, то без договора я не работаю.

Е.А.: То есть Вы отказываетесь?

А.З.: Нет, я заключаю договор.

Е.А.: А если договор заключить невозможно?

А.З.: У меня не было таких ситуаций.

Е.А.: Он заключался в самом начале, перед тем, как Вы включались в работу?

А.З.: И так, и так. Я могу позволить себе отложить заключение договора только в том случае, если абсолютно уверена в партнере. В тех случаях, когда я соглашаюсь начать работать без договора, это не означает, что мне «по барабану» — получу я деньги или нет. Но когда я принимаю решение, что выполняю работу, не имея какого-то юридического основания, в «пакет» уже включается то, что потом я, возможно, буду вынуждена напоминать об оплате.

Е.А.: Я предполагала, что художники проекта «Старт» делают работы за свои деньги, и участвуют в этом проекте для паблисити. Это не соответствует действительности?

А.З.: Не соответствует. «Старт» как раз - проект «Винзавода» и финансируется «Винзаводом». Включая производственные расходы.

Анна Зайцева, куратор, переводчик, член художественного совета «Винзавода». Родилась в Москве в 1978 году. Закончила историко-филологический факультет РГГУ в 2003 году. Принимала участие в организации выставки «Москва-Берлин», Первой и Второй московской биеннале современного искусства. С 2007 года сотрудничает с «Винзаводом».


Описание проекта Полит.ру «Условия труда творческих работников»

Ранее в проекте:

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.