29 марта 2024, пятница, 11:23
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

17 апреля 2002, 14:17

Заметки о "проблеме поколений"

Современный интерес к проблематике и механизму "смены поколений" связан, как представляется (помимо общетеоретических и исторических внутринаучных факторов), прежде всего с некоторыми обстоятельствами отечественной истории последних десятилетий. Во-первых, с оценкой роли уходящего поколения "шестидесятников", как будто проложившего путь к современным трансформациям, но - как это чаще всего бывает - не нашедшем в них своего места. А, во-вторых, с представлениями о факторах развития страны на ближайшие десятилетия, т.е. с вопросом о том, что несет с собой "племя младое, незнакомое". Эмоциональная окраска дискуссий на эти темы (в том числе в рамках "поколенческого" семинара Т.=Шанина) в особых комментариях не нуждается. Настоящие заметки - попытка выделить некоторые моменты перевода проблемы в плоскость социологического анализа.

Фантомные категории

Само перенесение на общественные процессы понятийного аппарата, характерного для рассмотрения "фамильной" преемственности, приводит к ряду мнимых конструкций - таковы, например. "смена", "конфликт", "разрыв" поколений. "ВременнАя" организованность общества (система связей, обеспечивающих воспроизводство его основных структур, в том числе нормативно-ценностной, при смене "человеческого материала") обеспечивается прежде всего системой его социальных институтов. Соответственно, общественно-значимые перемены связаны преимущественно с трансформациями социальных институтов. "Поколенческая" составляющая перемен сводится к тому, что одним из факторов перемен оказывается деятельность относительно небольших групп молодых людей, ориентирующихся на нетрадиционные (часто - внешние) образцы и способных влиять на элитарные слои и атмосферу общественной жизни.

"Разрыв поколений", о котором принято говорить - это, по существу, ценностный раскол, воплощенный в противостоянии небольшой, но значимой группы доминирующей традиции, системе, строю. Такой раскол становился возможным в определенных обстоятельствах социально-исторического развития. В России он наблюдался дважды - в ХIХ и ХХ=вв.

Знаменитая "проблема отцов и детей" российского ХIХ=в. - и связанные в ней судьбы отечественной интеллигенции - отражает катаклизмы начальных стадий перехода традиционного российского общества на общецивилизационный путь модернизации. А проблема "шестидесятников" следующего, ХХ=в. - попытка как-то повлиять на возвращение страны в утраченное цивилизационное русло. При всем различии количественных параметров (в том числе, длительности существования) обеих групп, каждая из них составляла небольшое, статистически незначимое меньшинство и в обществе и в своих (демографически измеримых) поколениях. Значение деятельности каждой из этих групп хорошо известно.

Дело, однако, не только в некоторой близости исторических функций упомянутых групп различных веков; имелось и определенное сходство их положения по отношению к доминирующим общественным институтам. В обеих ситуациях "оторвавшиеся" группы противостояли жестко и вертикально организованным институциональным системам. "Вертикально" организованными можно считать общественные системы, опорные структуры которых легитимированы прошлыми, нередко сакрализованными установлениями, нормами, авторитетами, текстами. В них действовует иерархия авторитетов, как бы опрокинутая во времени назад (высшим считается более древний, "исконный"). В таких системах условием социализации, показателем зрелости служила (или, в поздние времена, считалась) верность традициям, "заветам отцов", принятой догматике и т.д. Отсюда, естественно, неизбежные стремления к закрытости от внешних влияний и постоянная неофобия, боязнь перемен. Угрозе "разрыва" поколений противостояла жесткая система традиционных институтов социализации и социального контроля; редкие и индивидуальные исключения ("казус Гамлета"), если и не были плодом позднейшего литературного воображения, не меняли общей картины.

Дореформенная Россия - почти идеальный пример такого "вертикально" организованного закрытого общества, в котором дворянство и монархия служили хранителями традиционной косности. Конечно, уже с XVIII=в. эта закрытость все более превращалась в фантом, все более лицемерный, но постоянно воспроизводимый до конца ХIХ=в., при этом все попытки в какой-то мере расшатать систему исходили от различных по составу и ориентациям групп людей молодых и хлебнувших какого-то "чужого" воздуха (хотя бы книжного). Отсюда и характерное для тогдашней литературной идеологии представление о "разрыве поколений" ("Отец понять его не мог-" и т.д.). В "разрывающей" группе последовательно оказывались молодые люди, принадлежавшие примерно к трем поколениям (Герцена, "шестидесятников" и перелома ХIХ-ХХ=вв.)

Но ведь и советское государство, вопреки собственным идеологическим вывескам ("молодость мира"), строилось как вертикальная структура, постоянно оправдывавшая себя обращением к "заветам основоположников" и непогрешимой доктрине. Всякая инициатива пересмотра "основ" (если, конечно, она не исходила от непогрешимого авторитета верховного лидера) представлялась опаснейшей ересью, равно как и всякая попытка апеллировать к молодым силам (в начале 20-х - безуспешное обращение Л.=Троцкого к революционной молодежи, в 30-е - борьба против "комсомольского авангардизма", в начале 60-х - кампания против "молодежных" уклонений в искусстве, философии и др., и т.д.). Обращения к молодежи, призывы к самопожертвованию в военных и трудовых условиях, муштровки и накачки, - все было допустимо только при полном подчинении "вертикали" авторитетов. (Небольшой, но показательный пример: в конце 40-х А.=Фадееву, знаменитому литературному вождю, пришлось переписать уже прославленную "Молодую гвардию", чтобы добавить линию "партийного руководства".)

Поэтому нарождавшийся в расшатанной системе общественный протест (во всех его направлениях - радикальных и осторожных, левых и либеральных, религиозно- и национально-окрашенных) неизбежно выглядел "разрывом поколений". На деле, как и столетием ранее, речь шла не о противостоянии поколений, а о вызове определенных групп "вертикально" организованной косной общественной системе. Выразителями его оказывались 30-летние в 60-х и 60-летние в конце 80-х.

Существует ли такой конфликт сегодня?

После этих отступлений к фактам общеизвестным можно подойти к проблеме сегодняшней: имеется ли, возможен ли подобный конфликт в современных условиях?

В нынешнем российском обществе можно (как известно, в частности, из опросов общественного мнения) обнаружить различия позиций и оценок между различными группами, в особенности между людьми старших и более молодых возрастов (например, моложе и старше 40 лет). На эту тему много написано. Но ни "разрыва" поколений, ни "молодежного" вызова сегодня как будто не существует, трудно усмотреть и возможности для его возникновения в обозримом будущем. Объяснения этому положению можно видеть в следующем:

  • замкнутая, "вертикальная" структура общества необратимо разрушена в минувшее десятилетие. При всех катаклизмах и противоречиях произошедших переломов, появились определенные контуры общества, которое вынужденно обращаться не традиционным, а современным референтам;

  • нынешние носители власти (или часть их) воспринимаются значительной частью населения, прежде всего, молодыми людьми, как выразители, даже инициаторы модернизационных перемен (1);

  • власть в стране в руках представителей поколения, условно говоря, 50-летних (45-55 лет) - наиболее "молодого" из поколений, которые реально могут претендовать на власть ("поколение отцов"). Никакие сдвиги группового или персонального порядка этого положения не изменят. Все конфликты и колебания курса, сколь бы велики они ни оказались, могут происходить лишь внутри этой поколенческой группы и этой правящей элиты;

  • наконец, в обществе практически отсутствует "внешняя" оппозиция по отношению к правящей группе и ее формальному лидеру (президенту). Действуют лишь различны группы давления на властные структуры.

Молодежь в обществе: функции и претензии

Известно, что в средневековом обществе социальные позиции (статус, владения, привилегии, обязанности) часто наследовались в 16-20 лет. Социальный статус отца ( и соответствующие нормы поведения, ценности, связи и пр.) автоматически доставался сыну. В современном обществе, при других возрастных параметрах жизни людей, поколения сопряжены друг с другом скорее "внахлест", чем "встык", т.е. в среднем довольно долго сосуществуют и влияют друг на друга. Для такого общества характерно взаимодействие представителей трех поколений - "детей", "родителей" и "дедов". С этим, в частности, связано и значительное увеличение периода социализации (до 25-30 лет в минувшем ХХ веке). Поэтому социальные позиции (власть, авторитет и пр.) переходят "по наследству" скорее не от "отцов" к "детям", но от "дедов" к "отцам" (в определенной мере и к "матерям", но это другая проблема), т.е., условно говоря, не от "40-летних" к "20-летним", а от "60-летних" к "40-летним" (понятно, что где 40, там и 45-50 лет).

А это значит, что "лицо" общества в перспективе каждое поколение сегодняшних молодых людей сможет определять только после того. как перестанут быть молодыми, перейдя в статус "отцов".

Сказанное подводит нас к вопросу о месте и функции "молодежи" (как специфической группы) в процессах социального воспроизводства в современных условиях. Собственно, в других условиях такой проблемы и таких функций просто не существовало: молодежь - сравнительно недавняя социальная категория (примерно, ровесница ХХ в.), продукт уже упомянутой растянутой социализации. Социальная статистика относит к ней лиц в возрасте 15-24 лет, это примерно 16-17% российского населения. В отличие от иных категорий населения она обладает статусом универсальной и преходящей (все должны "пройти" через молодежный статус, и никто не может остаться в нем). В этой категории неизбежно сосредоточиваются максимальные социальные и личные надежды, иллюзии, устремления.

В знаменитых переворотах и катаклизмах прошлого молодые, наименее отягощенные грузом традиций, "горячие головы", увлеченные пафосом перемен и преувеличенными ожиданиями относительно их результатов, - выступали носителями новых социальных ожиданий и иллюзий, самоотверженными ниспровергателями "старых" порядков и т.д. Как правило, именно они становились и первыми жертвами разочарований и "стабилизирующих" акций. Но иногда и инструментами таковых .

Когда-то Ж.-П.=Сартр заметил, что "культурная революция" в Китае середины 60-х гг. являлась своего рода бунтом "дедушек" (т.е. ортодоксов революции) против "отцов" (оппортунистов), который совершался руками "внуков" (имелись в виду движения хунвейбинов и цзаофаней, "молодых гвардейцев" и "бунтарей", руками которых осуществлялись массовые расправы с неугодными деятелями). Некоторые аналогии подобных "поколенческих" ситуаций можно найти и в истории идеологических кампаний советских лет - например, в начале 30-х или в конце 40-х, когда молодежь, студенты использовались для организованной партийными властями травли "уклонистов", "космополитов" и т.д. Политическая наивность, безоглядное доверие молодежных активистов власти и "отцу народов" - впрочем, не без участия карьерных факторов - служили непременным условием подобных акций. Правда, в отличие от китайской ситуации здесь речь шла, в принципе, скорее о расправах с "ортодоксами" и "старыми кадрами" для упрочения господства команды державных прагматиков.

"Встроенные" в современные общественные институты механизмы перемен практически исключают (или делают заведомо неэффективными, а потому и маловероятными) сокрушительные катаклизмы. Соответственно утрачивают смысл как "авангардистские" фикции, так и жертвенные роли молодежи в общественных переменах. И в нашей сегодняшней ситуации - по крайней мере, в данный момент - внутри- и около-властные интриги не нуждаются в апелляции к молодежной (да и какой-либо иной массовой) поддержке.

Что же касается собственно "молодежных" выступлений и "бунтов" последнего времени (примерно второй половины ХХ=в., например, знаменитой волны 1968=г. в ряде стран), то они непосредственно были направлены главным образом на решение сугубо "молодежных" проблем, т.е. на расширение возможностей (временных и нормативных) продленного детства, на присвоение атрибутов "взрослого" мира в качестве элементов игры, развлечения. Понятно, совершенно иной смысл имеют, например, студенческие демонстрации с требованиями поддержки образования, предоставления работы и др.

На протяжении ХХ=в. молодежные выступления, движения, организации действовали под различными флагами, преимущественно радикальными и экстремистскими - от коммунистических и лево-радикальных до националистических, фашистских, религиозно-политических (наподобие бирманской "армии бога") и т.п. Восторженный энтузиазм и максимализм требований нередко сочетался при этом с предельно упрощенными критериями, фанатизмом, этическим утилитаризмом, бескомпромиссностью и жестокостью по отношению к реальным или выдуманным противниками и пр. Да и готовность к низвержению старых порядков или авторитетов часто оборачивалась преклонением перед "новыми" идолами. Это относится и к нарочито "правильным" движениям, ("причесанные" под государственного лидера мальчики-девочки в противовес "растрепанным"). Такая зеркально-перевернутая модель молодежных бунтарей минувшего века неоднократно использовалась - и прежде всего, "партиями порядка", различных по лозунгам и близких по способам действия. Нетрудно заметить, что к таким феноменам относятся и недавно появившиеся "идущие вместе".

По известной характеристике М.=Мид, современная цивилизация "проспективна", обращена к будущему, поэтому в ней старшие поколения как бы учатся у младших. Последнее соображение, видимо, нуждается в определенных оговорках. Старшие, а собственно, и "все" "учатся" (а точнее, пожалуй, "заражаются" от молодых (все менее многочисленных, но все дольше и, по-видимому, сильнее действующих на общество) некоторыми элементами стиля поведения, речи, моды и т.п., может быть, и своего рода "энергетикой" действия. Но - преимущественно игрового действия. Во "взрослый" мир из подросткового перешли спорт, в том числе "зрительский", туризм, "игровой" секс и т.п. Когда-то приходилось писать, что играя с детьми, взрослые в то же время "играют в детей"; признавая молодежную субкультуру (мир "продленного детства"), любуясь ей - или даже негодуя по ее поводу, - мы как бы играем в подростков. Конечно, в нормальном состоянии взрослые не становятся ни детьми, ни подростками, но лишь выстраивают параллельный, игровой мир наряду с "серьезным" миром работы, семьи, социальной ответственности и обязанностей.

Соотношение этих миров далеко не стабильно. Сугубо игровая спортивно-зрительская горячка довольно давно получила весомые экономические связи (тотализатор, реклама), а в последнее время приобрела способность "запускать" механизм массовой и даже межгосударственной социально-политической истерии. Недавний пример - мобилизация "патриотических" страстей в России вокруг зимних олимпийских игр 2002=г., имитирующая худшие образцы холодной войны (2). Дело вовсе не в массовом интересе к содержанию каких-то соревнований или судейским оценкам. Околоспортивные ("зрительские") страсти, как оказывается вновь, с легкостью укладываются в русло агрессивно-обиженного противостояния "чужим", "Западу", "заговору" и пр. Все эти психологические модели, отработавшие свое в советскую эпоху (кто не помнит установок типа "Эй, вратарь, готовься к бою-" и т.д.) очевидно сохраняют свою "боеготовность".

Вот почему никакие, сколь угодно обстоятельные, данные о настроениях, ценностях, установках сегодняшних молодых людей не могут приоткрыть нам картину "завтрашнего" общества, если остается неясным, в какие социальные рамки выльются интересы и энергия молодых. Иными словами, дело не столько во взрослении сегодняшних молодых, а во "взрослении", формировании институциональной зрелости общества. Претенциозно-пошлые лозунги типа "молодежь - наше будущее" фальшивы. На деле "наше" (общества) будущее - это то, что сделают с бывшими молодыми социальные институты о обстоятельства. Только в условиях развитого, социально "зрелого" общества подростковый или юношеский примитивизм (все равно - примитивно-бунтарский или примитивно-патерналистский, вождистский, ксенофобский-) может уступить место "взрослым" формам социальной активности и ответственности. При отсутствии таких условий возникают "старческие" воспроизведения той же "подростковой" наивности, зависимости, жестокости, безответственности, - но уже в окостеневших (или склеротических) державно-бюрократических конструкциях.


Примечания
1. Так, по одному из недавних опросов (февраль 2002=г.) президентскую партию "Единая Россия" считают выразителем демократических ценностей значительно чаще, чем любую иную.
2. Согласно одному из исследований ВЦИОМ (февраль 2002=г.), 75% опрошенных - без заметных отличий по возрасту и уровню образования! - интересовались не мастерством атлетов, а только успехами российской команды.


Поколение: социологические границы понятия

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.