Материалы симпозиума, опубликованные в осеннем номере "East European Constitutional Review" (1999. Vol. 8. » 4; Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. 2000. » 1 (30) - Ред.) за 1999 год, были посвящены явной недостаточности "спроса на закон" в России. Взяв за основу работу Кэтрин Хендли "Trying to Make «aw Matter: «egal Reform and «abor «aw in the Soviet Union", опубликованную в 1996 году, а также ряд ее последующих статей, группа известных ученых провела исследование причин, вследствие которых пробуксовывают все попытки введения в России режима верховенства закона. Они особо отметили несколько моментов, в частности Хендли выделила такие из них, как: унаследованное с советских времен циничное отношение общества к закону, сохраняющийся фаворитизм, проявляемый судами в отношении лиц с большими связями в высших эшелонах; мизерные шансы простых граждан добиться удовлетворения своих требований и откровенное невыполнение своих же собственных законов правительством и государственными чиновниками. Были отмечены и другие аспекты рассматриваемой проблемы, однако все согласились с тем выводом, который был сделан во введении к публикации названных материалов Стивеном Холмсом, - выводом о том, что, "несмотря на то что положение с "предложением" закона в Российской Федерации за последние восемь лет коренным образом улучшилось, "спрос" на закон слишком отстает от его "предложения".
В настоящей статье нами приводятся свидетельства в пользу предположения о том, что "антипатия к закону, разделяемая большинством российских граждан", явно преувеличена (1). Мы указываем здесь на тот факт, что в то самое время, когда проводился симпозиум "East European Constitutional Review", российские пенсионеры по всей стране вели массовую и хорошо скоординированную судебную кампанию, направленную на использование российской судебной системы для защиты своих прав. Эта кампания развивалась постепенно, но ее пик пришелся на 1999 год, когда ей было уделено серьезное внимание со стороны Государственной Думы и когда сама кампания помогла изменить ряд соответствующих нормативных актов.
В своей статье, опубликованной в "East European Constitutional Review", Хендли утверждает, что "спрос на закон, вероятнее всего, в первую очередь возникнет в сфере экономики", и действительно, значительная часть проведенных ею на местах обширных исследований сосредоточена на вопросе применения законодательства предприятиями. Тем не менее в настоящей статье мы осмеливаемся предположить, что "спрос на закон" возник, казалось бы, в наименее подходящей для этого среде - в среде бывших советских пенсионеров, которых исследователи никогда не воспринимали в качестве передового отряда рьяных борцов за соблюдение законности. В действительности, пример судебной кампании пенсионеров заслуживает внимания исследователей и дает повод изменить наши взгляды на "спрос на закон" в России, который оказывается значительно бульшим, чем обычно принято считать. Проблема заключается здесь не столько в отсутствии непосредственного "спроса на закон", но и в том, что закон остается невостребованным в конкретных инстанциях. Суды и другие институты не обеспечивают того уровня правосудия и применения законов, который побуждал бы граждан более активно взывать к закону и обращаться с тем к органам правосудия. Борьба граждан за свои права в России требует огромного упорства и решимости, а это удерживает многих от всяких попыток их защитить.
Тем не менее дефицит правосудия в России отнюдь не привел к тому, что все ее граждане отказались от обращения к закону и от судебной защиты своих прав. И в самом деле, проявленная пенсионерами инициатива и начатая ими судебная кампания свидетельствуют о росте "спроса на закон" со стороны российских граждан, и это стремление подогревается широко распространившимся в обществе чувством разочарования, вызванного произволом государственных институтов. Это разочарование нигде не проявляется столь явно, как среди пенсионеров бывшего Советского Союза. Их часто считают носителями старого советского менталитета, который превращает их в сторонников авторитарного правления и заставляет сомневаться в демократических институтах. Между тем именно в этой группе граждан бывшего СССР, часто испытывающих на себе ироническое или насмешливое отношение, мы и обнаруживаем зарождающуюся в России новую форму правовой активности - а именно скоординированные и имеющие общенациональный резонанс судебные процессы, обещающие немало забот и хлопот как судам, так и государственным институтам. Данная форма активности имеет много общего с самыми выдающимися проявлениями и примерами борьбы за гражданские права в нашу эпоху.
Беды пенсионеров
Прежде чем приступить к изучению развернутой пенсионерами кампании, следует сделать экскурс в контекст, на фоне которого она велась, и в относящиеся к данному вопросу законы. Хотя иногда российских пенсионеров рассматривают как относительно привилегированную группу получателей государственных выплат, тем не менее с начала 90-х годов уровень их материальной обеспеченности неоднократно подвергался произвольному урезанию. Возможно, эти сокращения не были столь значительными, как в других областях, например в государственной системе здравоохранения, но даже при этом они были весьма болезненными и серьезными.
В начале 90-х годов правительство ввело практику регулярного повышения, или индексации пенсий. В советские времена в этом не было необходимости, поскольку уровень инфляции был низким. В новых же условиях - при растущей инфляции - для защиты пенсий от обесценивания потребовалось проведение их периодической индексации. Однако применение так называемых "повышающих коэффициентов", введенных новым правительством, было крайне непоследовательным. Более того, фактически примененный коэффициент нередко был в несколько раз ниже реального уровня инфляции (2). Особенно сильный удар по пенсионерам был нанесен в 1992 году.
В ответ на провалившуюся затею с индексацией, ставшую дополнительным пунктом в противостоянии Президента Ельцина с Государственной Думой в 1993 году, Ельцин издал Указ от 27 октября 1993 года, заменяющий индексацию так называемой "компенсацией". Компенсация представляла собой фиксированную для всех пенсионеров сумму, которая добавлялась к их существующей пенсии. Введение фиксированной надбавки в условиях роста инфляции привело к расхождению между размерами пенсий и прежними заработками. Как следствие, вся российская пенсионная система нивелировалась до такой степени, что большинство пенсионеров стало получать суммы близкие к размерам средней пенсии. Это было особенно невыгодно тем, кто в советский период добился относительно высокого положения и тем самым обеспечил себе относительно высокий уровень пенсий.
В период президентства Ельцина компенсация пенсий чередовалась с их частичной индексацией в связи с ростом цен с периодичностью примерно раз в три месяца. Однако в течение этого периода имел место и один семнадцатимесячный перерыв, пришедшийся на время с мая 1996 года по октябрь 1997 года, когда никакого повышения пенсий не было (3). Более того, вслед за произволом в применении схем индексации/компенсации иногда возникала и такая ситуация, когда пенсии и другие социальные пособия вовсе не выплачивались. Кризис с задолженностями по выплатам пенсий возник в середине 1995 года, тотчас же превратившись в ожесточенно дискутируемый политический вопрос. Правительство пыталось рассчитаться с долгами к моменту выборов, однако не смогло полностью ликвидировать задолженность вплоть до середины 1999 года, когда это стало возможным благодаря росту мировых цен на нефть.
На фоне таких произвольных действий государства, которые оказывали самое непосредственное влияние на их обеспеченность средствами существования, возмущение пенсионеров росло. Рост этого возмущения продолжался на протяжении длительного времени, и в конечном итоге пенсионеры сплотились в борьбе с Федеральным законом от 21 июля 1997 года » 113-ФЗ "О порядке исчисления и увеличения государственных пенсий". Закон вступил в силу с 1 февраля 1998 года. Им устанавливался еще один способ повышения пенсий, оказавшийся с юридической точки зрения маловразумительным и рассчитанным на произвольные манипуляции со стороны государства. Этот механизм назывался "индивидуальный коэффициент пенсионера" (ИКП).
ИКП, введенный с целью исчисления индивидуальных пенсий, представлял собой соотношение между заработной платой пенсионера ко дню выхода на пенсию и средним по стране размером заработной платы. Путем умножения этой величины на коэффициент, зависящий от продолжительности трудового стажа, и на величину средней по стране заработной платы можно было определить размер пенсии. Цель введения ИКП заключалась в том, чтобы восстановить некоторое соответствие между размером пенсии и предыдущим заработком. Однако, как выяснилось, Закон » 113-ФЗ этого не обеспечил. Причина заключалась в том, что, несмотря на определенное Законом максимальное значение ИКП, равное 1,2, оно временно ограничивалось величиной 0,7. Это означало, что большинство пенсионеров, чья заработная плата при уходе на пенсию превышала 70 % от средней по стране, не смогут получить пенсию, превышающую среднюю при расчете по этой формуле. Закон » 113-ФЗ не обеспечил повышения уровня пенсионного обеспечения, хотя правительство детально представило Думе новую формулу как средство, способное существенно повысить размеры пенсий (4). Изменение формулы для исчисления пенсий оказалось всего лишь уловкой. В действительности все получилось наоборот: утверждая, что у него нет средств, правительство сократило расходы на пенсионное обеспечение (5).
Кроме того, в Законе » 113-ФЗ не определялось, каким образом правительство будет рассчитывать размер средней заработной платы в экономике страны - базовый показатель в новой формуле исчисления пенсий (6). Величина средней заработной платы вскоре превратилась в руках правительства в важнейший механизм для манипуляций с расходами на пенсионное обеспечение в соответствии с новым пенсионным законом (7). Правительство просто выбрало цифру, которая была существенно меньше величины, рассчитанной Госкомстатом. В некотором смысле это был чистейший произвол, но, с другой стороны, логика действий была вполне понятна. Депутаты Госдумы и общественность были крайне возмущены (8). Правительство же оправдывало свой шаг тем, что ему не удалось в полном объеме собрать платежи в фонд социального страхования (9). Как Дума, так и Совет Федерации оспорили произвольное установление размера средней заработной платы и попросили Президента Ельцина вмешаться и потребовать от правительства пересмотра расчетов (10).
Оказавшись под сильным давлением, правительство в какой-то мере пошло на попятную, однако не уступило своего права устанавливать размер средней заработной платы путем принятия соответствующего постановления. В июне 1998 года Верховный Суд РФ опротестовал правительственные инструкции от декабря 1997 года Министерству труда и Пенсионному фонду, регламентирующие применение нового закона в силу их технического несовершенства (11). По мере разрастания конфликта вина была перенесена на исполнительные органы - Министерство труда и Пенсионный фонд. В то же время правительство начало обвинять Думу в неправильном понимании сущности ИКП и тем самым в компрометации его применения (12). В ходе всей этой полемики правительство искусно маскировало истинную причину проблемы: дискреционное использование власти для определения размеров пенсий путем манипуляций с расчетами величины средней заработной платы. Эта тупиковая ситуация так бы и продолжала потихоньку существовать, не начнись в 1998 году массовая и длительная судебная кампания, организованная пенсионерами.
Судебный процесс
Иски против правительственного варианта исчисления пенсий стали поступать в суды, как только Закон » 113-ФЗ вступил с 1 февраля 1998 года в силу. Это был не первый случай, когда пенсионеры обращались в суд за защитой своих прав. Ранее имели место многочисленные, и часто достаточно успешные, случаи, когда пенсионерам удавалось через суд добиться выплаты задержанных пенсий. Однако ни одно из предыдущих правительственных постановлений не вызывало такого общественного несогласия, как закон о перерасчете пенсий. По заявлению Валерия Сайкина, председателя думского Комитета по труду и социальной политике, в судах Российской Федерации по состоянию на март 2000 года ожидали своего рассмотрения около 220 тысяч дел пенсионеров (13).
Одна из первых крупных побед, одержанных пенсионерами в суде, имела место 18 июня 1998 года, спустя четыре месяца после вступления в силу закона о перерасчете пенсий. Верховный Суд по поданной апелляции принял постановление в пользу пенсионера Цедербаума, утверждавшего в своем исковом заявлении, что инструкции Министерства труда и Пенсионного фонда от декабря 1997 года о пересчете пенсий нарушают его пенсионные права. В частности, инструкции противоправно уменьшили размер некоторых надбавок, положенных ему как ветерану Отечественной войны, до уровня, меньшего, чем обеспечивал бы ему максимальный, установленный законом, коэффициент 1,2. Суд согласился с тем, что временное ограничение на величину ИКП не должно касаться надбавок к пенсии и что пенсия Цедербауму была уменьшена незаконно. Суд постановил произвести перерасчет его пенсии, признал инструкции недействительными и обязал Министерство труда и Пенсионный фонд отозвать свои инструкции из подведомственных им органов (14).
Эта победа, одержанная в Верховном Суде, утвердила распространенное среди населения мнение о том, что местные органы социального обеспечения обманывают пенсионеров. В этой атмосфере подозрительности данные органы оказались под огнем критики, и 28 июля 1998 года Калининский районный суд Новосибирска вынес решение в пользу пенсионера Изосимова, постановив применить для исчисления размеров пенсий более высокий коэффициент, чем тот, что использовался местным отделом социального обеспечения. Суд постановил повысить пенсию Изосимову и, кроме того, обязал местный пенсионный отдел возместить понесенные им судебные издержки (15).
Такое толкование закона не только ободрило пенсионеров, но и воодушевило представителей других социальных групп предъявить свои иски к государству. В этот процесс тут же активно вмешалась коммунистическая партия. Коммунисты организовали бесплатные юридические консультации для пенсионеров, готовых судиться с государством (16). Сеть таких консультаций, возможно, и не охватывала всю страну, однако в крупных промышленных районах они, несомненно, действовали. О каждом выигранном в суде деле сообщала как партийная газета, так и другие средства массовой информации национального уровня, к которым у коммунистов имелся доступ (17). Широкая огласка, которую в результате приобрела эта кампания, способствовала созданию положительного отношения к делу пенсионеров как у общества в целом, так и судебной системы в частности.
Хотя судебная кампания пенсионеров добилась ряда существенных успехов еще до финансового кризиса 1998 года, разразившийся кризис способствовал тому, что проблемы пенсионеров заняли первые строки в политической повестке дня. Лидеры коммунистов ввязались в эту борьбу с целью заручиться поддержкой одной из наиболее многочисленных частей своего электората. А после того, как было сформировано новое, послекризисное правительство с участием коммунистов, власти не оставили в стороне проблемы пенсионеров. Возможно, судьи восприняли это как намек на то, что решения в пользу ушедших на пенсию трудящихся одобрены кем-то свыше. Так или иначе, но к концу 1999 года победное шествие пенсионеров по судебным инстанциям приобрело массовый размах. Все больше и больше судов во всей Российской Федерации стали выносить решения в пользу пенсионеров (18). И даже отдельные представители исполнительной ветви власти начали переходить на сторону пенсионеров. Так, в одностороннем порядке распорядился повысить коэффициент перерасчета пенсий в своей области губернатор Самарской области (19).
В начале 2000 года рассмотрение дел, касающихся пенсионного законодательства, было отложено до получения разъяснений Верховного Суда относительно соответствующего толкования спорных положений. В свою очередь Верховный Суд обратился к Государственной Думе с просьбой разъяснить суть разногласий законодательным путем (20). В мае 2000 года первоначально принятый коэффициент 0,7 был увеличен до 0,8, затем в августе 2000 года - до 0,95 и в конечном итоге в мае 2001 года - до 1,2, то есть до максимального предела, установленного законом о перерасчете пенсий.
Выводы
Какие же выводы о "спросе на закон" и обеспеченности законами можно сделать из кампании, развернутой пенсионерами? Во-первых, следует отказаться от мысли о том, что в России "спрос на закон" отсутствует. В 1998 и 1999 годах пенсионеры повсеместно, по всей Российской Федерации, наглядно продемонстрировали, что им нужна власть закона, а не государственный произвол. Возможно, этот этап борьбы пенсионеров мог бы быть пройден еще в начале 90-х годов, но тогда они еще не осознавали, что их проблемы можно решить судебным путем. Действительно, при коммунистическом строе все вопросы, касающиеся пособий и пенсий, решались партийными организациями, а не судебными инстанциями. Однако к началу 1998 года пенсионеры уже по-иному воспринимали сложившуюся ситуацию и стали активно обращаться за защитой своих прав в суд. Кстати, наши интервью, а также освещение событий в прессе показывают, что аналогичные кампании имели место в Казахстане, Молдавии и других республиках бывшего Советского Союза. Как и в России, эти всплески активности пенсионеров постоянно находят свое отражение в местной печати.
Мы не считаем, что судебная кампания пенсионеров представляет собой некое исключительное явление в современном российском обществе, которое якобы безразлично к закону. Лев Пономарев, активный борец за гражданские права и член "Демократической России", в своем выступлении в Гарвардском университете в июне 2001 года отметил, что в России ежегодно в гражданское судопроизводство поступает пять миллионов дел. По его оценке (как руководителя юридической консультации), большинство из них связаны с трудовым законодательством и с вопросами сокращения штатов (legal termination). Эти вопросы были основным предметом полевого исследования, которое изначально на местах проводила Кэтрин Хендли в 1989-1990 годах и на основе которого ею был сделан вывод о том, что "спрос на закон" в России незначителен, по крайней мере на тот момент. На этой же встрече в Гарварде Сергей Пашин, бывший судья Московского городского суда и один из реформаторов законодательства в эпоху Ельцина, заявил, что в России ежегодно в суды поступает 70 тысяч исковых заявлений по поводу незаконного задержания, пятая часть из которых решается в пользу истцов. И хотя эти цифры относительно невелики по отношению к общему количеству произведенных в России арестов, они свидетельствуют о том, что как попавшие под сокращение работники, так и незаконно задержанные лица начинают прибегать к судебной защите своих прав. Похоже, что "спрос на закон" в 90-е годы существенно вырос.
Во-вторых, российские суды вовсе не являются инструментом в руках толстосумов или правительства, и обычным гражданам этот ним для защиты своих прав отнюдь не заказан. Напротив, развернутая пенсионерами кампания показывает, что суд может стать защитником обездоленных, готовым в отдельных случаях вступиться за них перед государством. В конце 90-х годов суды стали как трибуной для выражения чаяний пенсионеров, так и центром их социально-политической мобилизации. Во многих случаях суд становился самым мощным инструментом для защиты прав и интересов пенсионеров. Суды не только выносили решения о восстановлении пенсий в каждом конкретном случае, но и оказывали давление на правительство, заставляя его вносить нормативные изменения общегосударственного значения в методику расчета пенсий. Безусловно, на фоне кризиса августа 1998 года растущее влияние коммунистической партии и придание политического характера проблемам пенсионеров способствовало усилиям пенсионеров. Однако суд сохранял за собой важную и независимую роль. Если бы пенсионеры не прибегали к обращению в суд, их проблемы никогда бы не превратились в важнейший политический фактор. Вполне справедливо сделать заключение о том, что суды Российской Федерации вполне способны обеспечить мобилизацию общественных сил на борьбу с несправедливыми и произвольными действиями государства.
В-третьих, необходимо серьезно пересмотреть утверждение о том, что советское наследие сдерживало "спрос на закон", в частности из-за того влияния, которое оно оказывает на менталитет людей и их отношение к системе правосудия. Пенсионеров, как правило, принято считать основными носителями советского менталитета. Однако именно они при поддержке коммунистической партии оказались в авангарде борьбы за соблюдение законодательства в области социального обеспечения. И что же это говорит о советском наследии и его влиянии на "спрос на закон"? Исследователи утверждают, что произвольное применение закона в советскую эпоху повлияло на возникшие впоследствии правовые отношения, однако сейчас следует исследовать, какие аспекты использования закона в советский период побудили пенсионеров столь активно и эффективно использовать суды, причем еще до того, как к этому стали прибегать представители других социальных групп. Возможно, некоторые аспекты советской правовой традиции оказываются более полезными, чем считалось ранее.
В-четвертых, случай с пенсионерами служит подтверждением высказанному Хендли и участниками упомянутого симпозиума предположению о том, что главной угрозой господству закона в России является произвол со стороны государства, стоящего над законом. Этот аспект, вполне вероятно, и лежал в основе судебной кампании пенсионеров. Верховенство права в России не станет реальностью до тех пор, пока государство не признает, что оно подчиняется закону. Необходимо также совершенствовать применение правосудия. В самом деле, вопрос о реформе законодательства является первоочередным в политической повестке дня, но его решение, возможно, явится длительным процессом, растянутым на десятилетия.
Однако важно не путать существующие в России институциональные проблемы с общественным мнением. Как сказал судья Пашин, "мы можем гордиться высочайшими стандартами правовой культуры нашего народа. Однако правовая культура народа и правовая культура государства - это далеко не одно и то же", и последняя по-прежнему консервативна и в значительной степени подвержена влиянию таких факторов, как коррупция. Тимоти Колтон (Timothy Colton) и Майкл Макфоул (Michael McFaul) также особо подчеркивают существующее разграничение между институциональными тенденциями и общественным мнением и делают вывод о том, что граждане России "воспринимают демократические ценности быстрее, чем способна усвоить демократические институты элита" (21). Долгий путь, пройденный пенсионерами через судебные инстанции, позволяет предположить, что данный вывод верен и для сферы верховенства права и господства закона.
В-пятых, размах, который приобрела судебная кампания пенсионеров, невольно вызывает вопрос: почему же эта кампания не привлекла к себе внимания со стороны "East European Constitutional Review" еще до начала симпозиума 1999 года? Высоко оценивая деятельность журнала, мы можем предположить, что одна из причин этого заключалась в преимущественно конституционной направленности этого издания и в соответствующем подходе к трактовке событий в области права. Однако по мере того, как центр внимания исследователей перемещается с исключительно конституционной тематики на обеспечение верховенства права в Центральной и Восточной Европе, "East European Constitutional Review" в своих материалах о текущих событиях мог бы уделять больше внимания освещению проблем, связанных со "спросом на закон", с точки зрения социологии. Это, по нашему мнению, повысит осведомленность общественности о существовании "спроса на закон", причем не только со стороны советских пенсионеров. Это также поможет всем нам подняться до уровня поставленной Кэтрин Хендли проблемы, связанной с необходимостью изучения не только обеспеченности законами, достаточности законодательной базы, но и "спроса" на него.
The Pensioners- Court Campaign: Making «aw Matter in Russia by Ilian G. Cashu and Mitchell A. Orenstein, East European Constitutional Review. 2001. Vol. 10. » 4.
Перевод с англ. Н. Левенца
Примечания
1. Hendley K. «egal Development in Post-Soviet Russia // Post-Soviet Affairs. Vol. 13. » 3. P. 228-251.
2. Петров Ю. Пенсионерам о пенсиях // Партия пенсионеров России. М., 2000. С. 7.
3. Захаров М., Тучкова Э. Право социального обеспечения России. М.: Бек, 2001. C. 317.
4. Комментарии Тамары Плетневой. Стенограмма слушаний по вопросу о внесении изменений в Закон » 113-ФЗ // 82-е заседание Государственной Думы Федерального Собрания РФ, 22 марта 2001 года.
5. Интервью с Эльвирой Тучковой. Москва, 29 марта 2001 года.
6. Письмо Верховного Суда РФ Правительству РФ от 5 января 2000 года » 85-1 по вопросу о толковании Федерального закона от 21 июля » 113-ФЗ // Люблин Ю. Комментарии к Федеральному закону от 21 июля 1997 года » 113-ФЗ "О порядке исчисления и увеличения государственных пенсий". Приложение к журналу "Пенсия". М., 2001. С. 373-376.
7. Комментарии Михаила Захарова. Стенограмма слушаний по вопросу о пенсионной реформе в Российской Федерации: проблемы и перспективы // Государственная Дума Федерального Собрания РФ, 20 марта 2001 года.
8. См.: Постановление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 16 января 1998 года » 2107-II ГД "О действиях Правительства Российской Федерации по нормативному правовому регулированию реализации Федерального закона от 21 июля 1997 года » 113 "О порядке исчисления и увеличения государственных пенсий" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. » 4. Ст. 458.
9. Петров Ю. Пенсионерам о пенсиях. С. 26-27.
10. Постановление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 21 января 1998 года » 2112-II ГД "Об обращении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации "К Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину"; Обращение Совета Федерации Федерального Собрания РФ от 1 апреля 1998 года » 135-СФ "К Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину в связи с принятием Правительством Российской Федерации постановления от 30 декабря 1997 года » 1660 "Об утверждении среднемесячной заработной платы в стране за IV квартал 1997 года для исчисления и увеличения государственных пенсий с 1 февраля 1998 года" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. » 14. Ст. 1518.
11. Решение Верховного Суда РФ от 13 ноября 1998 года » ГКПИ 98-121.
12. Цитируется вице-премьер Валентина Матвиенко по: Долотин Б. События месяца // Пенсия. 2000. » 3. С. 43.
13. Государственная Дума Федерального Собрания РФ. Стенограмма » 13 (461) от 29 марта 2000 года. С. 43.
14. Решение Верховного Суда РФ от 18 июня 1998 года » ГКПИ 98-191.
15. Постановление Калининского районного суда г. Новосибирска от 23 июля 1998 года.
16. Bryansk: Communists Help Pensioners to Go to Court // Russian Federation Report. RFE/R«. Vol. 1. » 9. 1999. 28 April.
17. Интервью с Эльвирой Тучковой. Москва, 29 марта 2001 года.
18. См.: Постановление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 17 марта 1999 года » 3763-II ГД "О реализации Федерального закона "О порядке исчисления и увеличения государственных пенсий" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. » 13. Ст. 1544; Постановление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 29 октября 1999 года » 4497-II ГД "Об обращении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации "К Верховному Суду Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. » 46. Ст. 5529.
19. Пенсия. 2000. » 5. С. 15.
20. См. примеч. 6.
21. Are Russians Undemocratic? // Carnegie Endowment Working Paper. » 20. June 2001. P. 21.
