Трепет сенатора был, скорее всего, лишь отчасти вызван страхом Божиим, отчасти же - страхом перед вполне светской ответственностью, которой грозит игра на грани нарушения Конституции. Напомним текст статьи 14 Основного закона: "Российская Федерация - светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом". Изъяв из этого текста положения, касающиеся собственно вопросов вероисповедания, получаем в сухом остатке утверждение недопустимости установления каких-либо особых отношений между государством и одной из религиозных конфессий, существующих в России. Оказание одной из конфессий каких-либо особых преференций также явно противоречит духу Конституции. Впрочем, опыт не раз уже показывал, что глубокое постижение Конституции зачастую оказывается неподъемной задачей для отечественных парламентариев, особенно когда они руководствуются смутными душевными порывами, которые, за незнанием их истинного смысла, принимают за патриотические.
Как передает корреспондент РИА "Новости", беседа за закрытыми дверями длилась более часа. По окончании встречи ее участники отказались комментировать ее итоги, однако уже спустя некоторое время информация начала просачиваться. Причем весьма противоречивая в части, касающейся позиции самой одариваемой церкви, каковая предпочитает пока сохранять загадочное молчание.
Наиболее оптимистична, естественно, версия, исходящая из аппарата Ивана Старикова - инициатора всей этой затеи. Его пресс-секретарь Инна Гришина поведала "Газете.Ру", что патриарх Алексий "полностью поддержал" идею ее патрона, а тот, ободренный, пообещал его святейшеству, что уже осенью Совфед вплотную займется подготовкой "соответствующего закона о реституции".
Секретариат другого участника встречи - Валерия Горегляда - выдал более осторожную версию, согласно которой речь идет не о реституции, которая в принципе невозможна, "а о возрождении церковного хозяйства в новых социально-исторических условиях". Патриарх, сообщили РБК в аппарате Горегляда, выразил признательность Совету Федерации "за серьезную заботу о насущных нуждах Русской Православной Церкви и других традиционных для России конфессий". Однако в то же время он высказал серьезную озабоченность проблемой статуса тех земельных участков, которые уже сейчас находятся в бессрочном безвозмездном пользовании ряда монастырей, духовных школ и приходов РПЦ. С вводом в действие нового земельного законодательства, не предусматривающего категории "бессрочное безвозмездное пользование", их юридический статус окажется под вопросом, поэтому именно с этого вопроса, по мнению Алексия II, нужно начать рассмотрение проблемы восстановления церковного землепользования.
На фоне восторженных реституционных порывов Старикова такая позиция Патриархии выглядит весьма реалистичной. Дело в том, что фактически церковь не имеет возможности освоить все земли, которые теперь грозят вывалить на ее голову благочестивые сенаторы. Пылкая любовь государства к Русской Православной Церкви периодически ставит последнюю в довольно затруднительные с экономической и политической точки зрения ситуации. Вот и нынешняя коллизия чрезвычайно напоминает известную басню Крылова "Демьянова уха":
Так потчевал сосед Демьян соседа Фоку
И не давал ему ни отдыху, ни сроку;
.............
Тут бедный Фока мой,
Как ни любил уху, но от беды такой,
Схватя в охапку
Кушак и шапку,
Скорей без памяти домой -
И с той поры к Демьяну ни ногой.
Год назад, во время совместного с президентом Путиным визита на Соловки, патриарх Алексий недвусмысленно высказался за возвращение церкви части тех земель, которые принадлежали ей до революции. "Земли, которые может обрабатывать монастырь и которые необходимы для его жизнедеятельности, нужно возвращать" - заявил он. Таким образом, речь шла лишь о небольшой части прежней земельной собственности, фактически о подсобных хозяйствах монастырей, необходимых для прокормления братии и обрабатываемых ее силами, сообразно заветам святых отцов. О возвращении всех трех миллионов десятин, которые некогда использовались государственной церковью для извлечения огромных доходов за счет сдачи в аренду, речь не шла.
Реституция - крайне болезненная тема в России. Никто не сомневается в том, что стоит хоть раз допустить применение этого принципа пусть даже для крайне ограниченного объема имущества, как этот прецедент вызовет немедленный обвал и совершенно неконтролируемый передел всей и всяческой собственности. Посему реституция - табу. Это понимает и РПЦ, поэтому, осторожно высказывая свои пожелания, оперирует другими понятиями. Возврат земель трактуется не как реституция, а как некое добровольное пожертвование государства в пользу одной из самых массовых общественных организаций. Упоминание права других традиционных конфессий на получение от государства таких же бенефициев призвано отражать обвинения в нарушении конституционного принципа равенства всех конфессий перед лицом государства.
Но сенаторам эти тонкости оказались непонятны. Им ужасно хочется сделать исторический кульбит и перескочить вдруг в тот мифический 1913 год, который еще с советских времен принято считать эталоном дореволюционного благоденствия. В этом - корень стремления одним махом поквитаться с большевистским прошлым, вернув весь объем некогда принадлежавших церкви земель. Осторожно выражаемого несогласия самой РПЦ щедрые демьяны не замечают. Величественный образ господствующей матери-церкви - богатой, могущественной и по-матерински избавляющей своих чад от бед, греха и ответственности, - полностью затмил в их сознании всякие правовые, экономические и политические соображения. Любопытно, что именно таким образом рассуждают обычно ультраправославные люди в черном, от объятий которых церковь, во всяком случае на официальном уровне, предпочитает уклоняться. Увы, за последний месяц это уже второй случай, когда нынешний состав Совет Федерации демонстрирует политические инстинкты, сближающие его с национал-патриотами.
Свою лепту в доведение ситуации до абсурда внес и глава комитета Совета Федерации по законодательству Юрий Шарандин. Прежде всего он объяснил "Интерфаксу" опасность реституции, а затем поддержал идею передачи церкви земли из государственного фонда в счет ее прежних владений. Однако он особенно подчеркнул нежелательность принятия специального закона о передаче земли (напомним, именно разработку закона пообещали сенаторы на встрече с патриархом). При этом главный совфедовский законодатель откровенно объяснил, что принятие специального закона под РПЦ подчеркнет особое отношение государства к одной конфессии, и тогда "вопрос из юридической плоскости перейдет в политическую". "Поэтому я не стал бы так категорично настаивать на законодательном оформлении передачи земель Православной Церкви", - сказал Ю. Шарандин.
Неисповедимы пути сенаторского правосознания. Вот так - принимать закон, противоречащий Конституции, нежелательно, поскольку все это заметят и выйдет скандал, а в том, чтобы по-тихому произвести антиконституционные действия, глава комитета по законодательству ничего дурного не видит...
О том, что предполагаемые действия нарушат конституционный баланс между конфессиями, Шарандин вполне осведомлен. Он сам напомнил корреспонденту агентства, что до революции Православная Церковь владела более чем тремя миллионами гектаров земель, в то время как в ведении мечетей находилось чуть более 200 тысяч гектаров. И то, с какими проблемами столкнется РПЦ, получив во владение такое количество земли, сенатор понимает. "Эти угодья требуют ответственного подхода, - сказал он. - Земли сельхозназначения должны обрабатываться, а не зарастать чертополохом, сдавать их в аренду или закладывать в банк под кредит тоже дело весьма рискованное". Однако в контексте масштабного проекта преобразования истории все эти соображения для него ничего не значат.
Обращают на себя внимание рассуждения сторонников этого проекта, утверждающих, что возвращение земельной собственности Русской православной церкви якобы "оправдано с экономической точки зрения". Никаких экономических расчетов, которые одни могли бы служить обоснованием для таких утверждений, не предоставляется. Да их, скорее всего, и нет. Срабатывают, увы, глубоко архаичные представления о непостижимой сути сельского хозяйства, непосредственно связанной с таинственными силами матери-природы, а потому и не поддающейся разумному регулированию и являющейся предметом магии и веры.
Верить можно в разное, но главный компонент всех этих вер - перекладывание ответственности за происходящее на некие силы, внеположенные конкретному, реальному труду на конкретном участке земли. В советские времена это была вера в магическое действие коллективного принципа ведения хозяйства. Результат, как известно, оказался плачевным - при отсутствии здравых экономических расчетов сельское хозяйство впало в глубочайший системный кризис, из которого до сих пор не может выбраться. И не может в немалой степени потому, что одна иррациональная вера сменилась другой. Ныне модно верить в волшебное действие исторической традиции, которую олицетворяет собой Русская Православная Церковь. Реальное содержание этой традиции никого не заботит; предполагается, что церковь как чашу Грааля сохранила некий секрет счастья и благоденствия, способный не только возродить духовность и очистить нравы, но и спасти экономику, приведенную в упадок прежней неправильной верой.
В связи с этим вспоминаются строки еще одного великого русского писателя, жившего в те времена, когда церковь благополучно пользовалась своими тремя миллионами десятин, что не мешало, впрочем, сельскому населению регулярно страдать от голода.
М.Е.Салтыков-Щедрин, "История одного города":
" Уже в 1815 году в Глупове был чувствительный недород, а в следующем году не родилось совсем ничего, потому что обыватели, развращенные постоянной гульбой, до того понадеялись на свое счастие, что, не вспахав земли, зря разбросали зерно по целине.
- И так, шельма, родит! - говорили они в чаду гордыни.
Но надежды их не сбылись, и когда поля весной освободились от снега, то глуповцы не без изумления увидели, что они стоят совсем голые. По обыкновению, явление это приписали действию враждебных сил и завинили богов за то, что они не оказали жителям достаточной защиты. Начали сечь Волоса, который выдержал наказание стоически, потом принялись за Ярилу, и говорят, будто бы в глазах его показались слезы. Глуповцы в ужасе разбежались по кабакам и стали ждать, что будет. Но ничего особенного не произошло. Был дождь и было ведро, но полезных злаков на незасеянных полях не появилось"...
