ВЦИОМ исполняется 15 лет (решение о его создании было принято 7 декабря 1987
г.). Задумываясь над сделанным и незавершенным, уместно представить прежде всего,
как изменился сам предмет исследования - общественное мнение в контексте социально-политических
перемен и потрясений, которыми оказался столь насыщен этот сложный период.
Канва событий
На первый год нашей работы (1988 г.) пришлись пик "гласности" и первая
в советской истории попытка политической реформы, предпринятая М. Горбачевым
(конкурентные выборы на Съезд народных депутатов и др.). И первый из серии кровавых
межнациональных конфликтов, подорвавших советскую государственную систему, -
Нагорно-Карабахский. Следующий год - взлет и кризис надежд на Съезд депутатов,
а в то же время - падение Берлинской стены, крушение соцлагеря, дальнейшее развитие
национально-политического кризиса в СССР (Тбилиси, апрель). С этого года начинается
кризис перестройки. В начале 1990 года - кровавые события в Баку, в июне - Б.
Ельцин во главе Верховного Совета России, с конца года - нарастание угрозы военного
переворота. 1991 год начался жестокими акциями против сторонников независимости
в Риге и Вильнюсе, за этим последовали попытки ввести военное положение в Москве
(март) и спасти идею "обновленного Союза" в ходе первого в нашей истории
всеобщего референдума (апрель), а затем - беспомощного "новоогаревского
процесса". В августе вспыхнул и бесславно погас давно ожидавшийся партийно-полицейский
"путч"; это сделало неизбежными отстранение КПСС от власти и распад
Союза. 1992 год - запоздалое начало экономических реформ (свободные цены, ваучерная
приватизация). 1993 год - нарастание конфликта между Верховным Советом и президентской
властью, первые попытки импичмента Б. Ельцина, референдум о доверии, затянувшееся
противостояние, приведшее к "президентскому перевороту" в сентябре
и кровавому штурму Белого Дома в октябре.
В итоге - пиррова победа: президентская Конституция и антипрезидентская Государственная
Дума, затяжной кризис доверия к власти. В 1994 году началась первая, непопулярная
Чеченская война. 1995 год - на фоне безуспешной войны и растерянности власти
- выборы в Думу, успех коммунистов и провал правительственных сил. 1996 год
- вымученное переизбрание Б.Ельцина на второй срок, попытка обновить президентское
окружение (А. Чубайс в роли руководителя администрации), военные неудачи и хрупкое
перемирие в Хасавюрте. 1997-1998 годы - все более напряженная борьба в верхах
за "ельцинское наследство", чехарда премьеров 1998-1999 гг. Дефолт
1998-го - удар по экономическому положению населения, но стимул подъема производства
и экспорта.
1999 год - постепенное оживление экономики, премьер-наследник В. Путин, военно-политическая
мобилизация общественных настроений, таинственные взрывы домов, новая Чеченская
война и первые "управляемые" выборы в Думу. 2000 год - ожидаемый президентский
триумф В. Путина, формирование нового политического стиля, лозунги "наведения
порядка", направленные против олигархов, губернаторов и независимых СМИ;
катастрофа "Курска" как показатель состояния военной опоры власти.
2001 год - нарастающая усталость населения от бесперспективной войны, попытки
использовать мировой политический кризис (после террористической атаки на США
11 сентября) для укрепления позиций президента и оправдания военных действий
на Кавказе; признаки экономического роста на базе экспорта нефти. 2002 год -
демонстрации "управляемой (манипулируемой) демократии" на местных
выборах и в деятельности СМИ.
О главном, осевом событии года (Дубровка, заложники, штурм, последствия) -
особый разговор.
Общественное мнение: от непризнания к манипуляции
Общественное мнение в стране за эти годы становится предметом систематического
и разностороннего изучения и в то же время - все более важным и противоречивым
фактором общественной жизни. Вначале его с трудом допускают, скорее как средство
приукрашивания нужной картины общественной жизни, потом признают в качестве
средства "социологического обеспечения" избирательных и т.п. кампаний,
наконец, стремятся превратить в предмет политического манипулирования. Впрочем,
если присмотреться внимательнее, можно заметить, что все названные позиции в
различных соотношениях существовали на всех поворотах последних 15 лет. В конце
80-х общественное мнение выступает преимущественно как фактор массовой поддержки
перестройки. С начала 90-х нарастают сомнения в ее успехе и правильности выбранного
курса. Примерно к 1993 г. обнажается противостояние власти и оппозиции, раскалывающее
общественное мнение почти на равные части. Отчаянные усилия демократов и реформаторов,
делавших ставку на президентскую власть Б.Ельцина, обеспечили ему трудный успех
на выборах 1996 г., но не смогли поддержать стабильность правящей элиты и политического
курса в стране. После прихода к власти В. Путина и его команды осенью 1999 г.
на первый план выступают функции общественно-политической мобилизации, массовое
сознание все более превращается в объект "технологических" манипуляций;
складывавшиеся в предыдущие годы ориентации и размежевания в общественном мнении
и в позициях СМИ теряют свое значение.
Провозглашение конкурентной избирательной системы на центральном и местных
уровнях власти сделало наиболее заметной задачей общественно-политических опросов
изучение электоральных предпочтений населения. После ряда неудач (особенно перед
думскими выборами 1993 г.) технологические приемы таких исследований были отработаны,
и опросы ВЦИОМ в избирательных кампаниях 1995-1996, 1999-2000 гг., а также перед
местными выборами (например, в Красноярском крае в 2002 г.) постоянно оказывались
достаточно точными.
Но с самого начала деятельности ВЦИОМ как исследовательского центра перед ним
стояла еще и другая, более сложная задача: объяснить механизмы изменений в состоянии
и ориентациях общественного мнения. Если мы можем более или менее строго определить
соотношение мнений и уровни возможной электоральной поддержки партий или лидеров,
мы не всегда умеем объяснить причины изменений в общественных симпатиях, влияние
таких изменений на общество и власть. В последнее время исключительно важное
значение приобрела проблема возможностей и пределов направленного манипулирования
общественным мнением со стороны могущественных СМИ, подконтрольных власти или
олигархам. На начальных этапах формирования публичной политики в стране, примерно
до середины 90-х, ее просто не существовало.
Поэтому, задумываясь над опытом изучения общественного мнения за минувшие годы,
уместно выделить несколько проблемных узлов, которые нуждаются в разностороннем
анализе.
Повороты: "неожиданные" и "долгожданные"
За полтора десятка лет общество, а также его исследователи и политическая элита
прошли несколько неожиданных (или казавшихся маловероятными) поворотов. При
более внимательном анализе действовавших в каждом случае факторов задним числом
можно - и должно - выявить обоснованность совершившегося; это важно для понимания
истории и поучительно для оценки вариантов ее продолжения.
В некоторых ситуациях состояние общественного мнения (не всегда вo время понимаемое)
способно предопределять будущее развитие событий. Дискредитация и падение М.
Горбачева казались событиями невероятными по стандартам советской политической
жизни. Однако опросы 1990-1991 гг. показывали, что общественное мнение к этому
было готово. Правда, реальной действующей силой был не расклад мнений, а распад
властных институтов. Масштабы провала правительственных сил на выборах в декабре
1993 г. были неожиданно велики, но тенденция, приведшая к возрождению компартии
и утверждению такой странной политической структуры, как ЛДПР, наблюдалась -
в том числе и по нашим опросам - раньше.
Наиболее богатым на неожиданности (и для исследователей, и для всех, кто смотрел
на события в стране через призму десятилетней давности) оказался, видимо, 1999
год. Непопулярная ранее чеченская кампания "вдруг" получила массовую
поддержку, а никому не известный чиновник внезапно превратился в сверхпопулярного
лидера. Обе перемены, как известно, были довольно тщательно подготовлены на
аппаратном и политрекламном уровнях; отсюда распространенное представление о
триумфе политических технологий над политикой и общественным мнением. Это не
совсем так: общественное мнение приняло заготовленные для него варианты политики
и персоналий, не только уступая массированному давлению, но и потому, что заранее
было к этому готово.
Вспомним, что массовое неприятие "первой" чеченской войны 1994-1996
гг. никогда не превращалось в осознанное и, тем более, организованное сопротивление.
Относительно небольшая часть общества резко возражала против самой попытки решать
национально-политические проблемы с помощью военной силы, значительно чаще вызывали
возмущение бездарная организация акции и тяжелые потери. Провал операции многими
воспринимался как национальное унижение, к этому добавились неспособность и
нежелание федеральных властей использовать передышку после соглашений 1996-1997
гг. для налаживания мирной жизни в Чечне. Поэтому для воинственной мобилизации
общественного мнения осенью 1999 г. оказалось достаточным вбросить в него подозрение
в "гексогенном" терроризме.
Фамилию нового лидера до сентября 1999 г. в стране почти никто не знал, но
его роль уже была достаточно хорошо "прописана" в общественном мнении
- роль человека, который пообещает стабильность и порядок, благополучие гражданам
и престиж стране. (Расчеты разных групп ближайшего окружения и политической
элиты были более сложными, но сейчас не о них речь). В результате - новый стиль
правления как долгожданная неожиданность.
Не в меньшей мере был подготовлен - и обречен на двусмысленность - в общественном
мнении "проамериканский" поворот В. Путина осенью 2001 г. Безуспешность
попыток противодействия акциям НАТО и расширению влияния этого блока, а также
стремление ослабить западную критику своей чеченской политики вынудили российского
президента заявить о поддержке антитеррористического похода администрации Дж.
Буша. Как показали опросы, этот курс демонстративно, хотя далеко не безоговорочно,
поддержан большинством населения России. В общественном мнении, как и в политической
и военной элите, вызывает резкое неприятие влияние "западных" ценностей
и образцов демократии на нашу жизнь. Хорошо организованный через политрекламу
по ничтожному поводу "спортивный" скандал февраля - марта 2002 г.
показал, насколько сильны в обществе традиционные стереотипы врагов, направленные
против новых партнеров.
Выбор фаворитов
За минувшие 15 лет признанными "лидерами общественного мнения" неизменно
оказывались первые лица государства или их вероятные конкуренты: М. Горбачев,
Б. Ельцин, А. Лебедь, Е. Примаков, В. Путин. Конечно, представление о том, что
общество "выбирает" себе подходящих фаворитов - иллюзия; претенденты
на эту роль подбираются в верхах (или около них), а массе предлагается лишь
принять определенную кандидатуру. Мы сейчас хорошо знаем, что общественное мнение
в стране очень консервативно, его основные ожидания и установки изменяются редко
и медленно. Пожалуй, за эти годы произошла, притом не сразу, только одна принципиальная
перемена в общественных ожиданиях от лидера: желание перемен (Горбачев, "ранний"
Ельцин) сменилось надеждой на стабилизацию, возвращение утраченной уверенности
("поздний" Ельцин, теперь Путин). Причем речь шла прежде всего об
ожиданиях и расчетах правящей элиты - или, еще yже, правящей "команды",
- представляющей свои интересы как общественные.
Изменение отношения к лидерам означало поэтому не перемену общественных "вкусов",
а переоценку способности различных деятелей реализовать данные ожидания. На
массовый выбор действуют в таких ситуациях масс-коммуникативное и прямое "технологическое"
давление, а также усталость, апатия, разочарования. На региональном уровне (городов,
областей) здесь иногда происходят и незапланированные повороты, которым центральная
власть не может или не решается помешать. В общегосударственных масштабах такая
ситуация (наподобие первых в России президентских выборов 1991 г.) - просто
невообразима.
Инерционность общественного мнения находит свое выражение также в том, что
избранный фаворит как бы наделяется определенным ресурсом непогрешимости - ему
довольно долго прощают многие ошибки и промахи. Это относилось к Б. Ельцину
в начале его общероссийской карьеры (1989-1991), сейчас это относится к В. Путину.
Кризисы доверия: механизмы и последствия
Не следует упускать из виду, что сама возможность публично поставить под вопрос
доверие к лидеру, правительству, политическому курсу - один из признаков реального
преодоления советского стиля безоговорочного "одобрям-с". Всем лидерам
последнего периода, начиная с М. Горбачева, приходится с такими ситуациями сталкиваться
- и искать свои способы с ними справиться.
Горбачев, как можно полагать, рассчитывал - и ошибочно - на то, что соединяя
должности генсека и популярного президента, он сможет выйти из любого кризисного
положения. На деле ему пришлось утратить как старые, так и новые властные рычаги,
а также массовое доверие (после ухода Б. Ельцина со сцены общественное мнение
опять видит главного виновника бедствий последних лет в зачинателе перестройки).
Б. Ельцин в критические для себя моменты - и в 1993 и в 1996 гг. - с переменным
успехом апеллировал к собственному имиджу непримиримого противника коммунистической
системы. У В. Путина явно нет ни желания, ни возможностей обращаться к подобным
средствам исторического происхождения, поэтому характерные для стиля его руководства
способы преодоления постоянно возникающих кризисных ситуаций различного масштаба
- обнаженно технологичны, часто выглядят импровизациями, влияние которых на
общественное мнение поучительно и важно с исследовательских позиций.
Первый из крупных кризисов доверия к власти при нынешнем президенте связан
с катастрофой подводного крейсера "Курск" в июле 2000 г. К этому моменту
уже стали очевидными неудачи нового похода в Чечню, а также прокурорских наскоков
на олигархов и первых попыток укротить самовластье губернаторов конструированием
"вертикали" власти. Гибель корабля вывела на поверхность общественного
внимания сложный узел проблем политического и общественного контроля над оборонной
сферой. За собственные ошибки в дни катастрофы президент поплатился заметным,
хотя и кратковременным, падением собственного рейтинга в общественном мнении.
Чтобы загладить промах, ему пришлось пойти на рискованную встречу с семьями
погибших моряков и не менее рискованные - уже для бюджета - обещания поднять
затонувшую подлодку. Выполнив их, В. Путин спас собственный рейтинг и смог избежать
публичных разборок с военно-морским руководством, ограничившись несколькими
почетными адмиральскими перемещениями. В обществе, по опросным данным, сохранилось
убеждение, что "власти" так и не сказали народу правду о случившемся,
но фигура президента от упреков была спасена.
Второй политический кризис общенационального масштаба разразился вокруг трагической
ситуации с захватом террористами заложников в московском ДК на Дубровке в октябре
2002 г. и последовавшим штурмом здания. Власть и общество, президент и спецслужбы,
политтехнологии в информационном пространстве, Россия и Чечня, поиски нового
места страны в мировых катаклизмах - все эти линии как бы сошлись в одной критической
точке событий вокруг заложников. Причем в данном случае очевидна непосредственная
ответственность президента за каждое решение, дистанцирующий маневр невозможен.
Поэтому, видимо, и выбран был самый простой и рискованный силовой вариант действий,
демонстративно отвергнут любой намек на политический выход из ситуации - как
на Дубровке, так и в Чечне. Отсюда и затянувшая пауза даже в постановке вопроса
об ответственности органов правопорядка. И необходимость "платить"
Западу за его сдержанность в критике - как молчаливым согласием на дальнейшее
расширение НАТО, так и одобрением ультиматума Ираку. Отсюда же, естественно,
поиски виновных в бесконтрольных СМИ. Пока налицо только один результат - углубление
политического тупика в Чечне.
На фоне замедления темпов экономического роста в общественном мнении стали заметны
тревожные ожидания чего-то, подобного дефолту 1998 г. Нельзя исключать и возможность
перехода подобного кризиса в политическую плоскость. Но на этот случай, скорее
всего, может пригодиться уже действующий в общественном мнении механизм разделения
ответственности; показательный пример - президент считается ответственным за
повышение зарплат и пенсий, а правительство и премьер - за рост цен.
Заложники собственных рейтингов
Воздействие избирательных и рекламных технологий, а также прямого административного
давления на состояние общественного мнения, на исход электоральных кампаний
в последние годы - чрезвычайно велики. В принципе, объяснение этому довольно
несложно: развитие технических, технологических, психотехнических и т.п. средств
"массового поражения" происходит в наших условиях значительно быстрее
и легче, чем формирование зрелого общественного мнения и гражданского сознания,
способных оказывать действенное сопротивление влиянию таких средств. (Можно
провести некоторую аналогию с калечащим воздействием новейших электронных соблазнов
на незрелую подростковую психику). Но кажущийся триумф "технологий"
над политикой и обществом уже сейчас имеет свою обратную сторону.
Дело прежде всего в том, что лидеры, обязанные своей карьерой высокому уровню
общественного доверия, неизбежно попадают в "наркотическую" зависимость
от собственных рейтингов, как бы последние ни были получены и преподнесены.
Наиболее очевидный пример "социологической" карьеры в отечественной
политической жизни - восхождение В. Путина, за которым не было никакой политической
биографии и институциональной опоры, к вершинам популярности и (формально, после
этого) к вершине власти. В итоге, уже обладая всеми возможными в наше время
властными рычагами, президентская команда вынуждена тревожно вглядываться в
малейшие колебания уровней доверия и поддержки по данным различных социологических
служб. "Рейтинги" становятся орудием внутриаппаратных интриг и средством
влияния на лидеров со стороны их собственной обслуги. (Существуют подозрения,
что время от времени в поле политического внимания кем-то вбрасываются намеренно
сфальсифицированные сведения о резком падении этих уровней; скорее всего это
делается для давления на принятие определенных решений.) Опасаясь падения своей
популярности, носители высших властных полномочий не решаются на действия, которые
могли бы привести к снижению массовой поддержки; поэтому столь часто получают
предпочтение отработанные и неэффективные варианты политических акций.
Ожидания и упреки
На всем протяжении нашей работы политические элиты и оппозиционные круги, сторонники
различных партий постоянно ожидают от изучения общественного мнения "удобных"
для себя результатов; не получая их - осыпают исследователей упреками в необъективности.
Наличие такого силового поля вокруг исследований - одно из свидетельств неразвитости,
примитивности общественно-политического механизма и практически всех действующих
в нем сил. Это, конечно, мешает все еще незавершенному превращению "ремесла"
изучения общественного мнения в серьезную научную дисциплину.
Сейчас ясно, что нынешний переломный, "переходный" период отечественной
истории обещает стать самым долгим и, возможно, наиболее сложным за последние
сто с лишним лет. Между тем, бурная история никого в стране не научила действовать
с расчетом на дальнюю перспективу. Попытки возрождения авторитарных традиций
сегодня одним представляются неизбежным условием порядка или даже прогресса,
другим - признаком крушения надежд на демократическое развитие. Метания от одной
крайности к другой, от восторженных надежд к мрачному отчаянию издавна были
отличительной и огорчительной чертой самой просвещенной части российского общества.
От этого всегда страдала "середина", т.е. работа над материалом и
над собственными ошибками. Исследователи, в том числе занятые изучением общественного
мнения, на такие метания не имеют права. Как не имеют право утешать себя общество,
политически активная его элита или разочарованная демократия наивными иллюзиями
скорых поворотов и счастливых перемен. Исследователи имеют в качестве своей
обязанности серьезную и сложную профессиональную работу по изучению общества,
в котором живем и которое должны научиться понимать.
30 декабря 2002, 11:38