Информационное агентство «Росбалт» полтора месяца назад выступило с важным почином – серией дебатов между различными силами, представленными на нашем политическом рынке. Затея оказалась успешной, дебаты – вполне содержательными. Пока Конституционный Суд анализирует статьи действующего выборного законодательства, препятствующие многим формам обсуждения предвыборной повестки дня, «Росбалт» сегодня проводит очередные дебаты, формально к выборам совершенно не привязанные, но помогающие сориентироваться в реальных позициях политических сил, лучше всего проявляющихся именно в столкновении.
Ну а кроме того – вне зависимости от года на дворе – интересно понять, в чем могут реально сходиться позиции представителей различных политических сил, могут ли обсуждать вопросы в одной плоскости, что получается, если они хотя бы пытаются слушать друг друга.
Идея устойчивой политической системы с либеральным и социальным полюсами, похоже, начинает овладевать массами. Так, начиная очередную дуэль в рамках дебатов в «Росбалте», зампред фракции СПС Государственной Думы Борис Надеждин поздравил собравшихся с очень важным событием: «Дело в том, что Сергей Юрьевич Глазьев представляет вменяемые левые силы в стране. Я представляю вменяемые правые силы в стране. Я хочу выразить надежду, что в ближайшие 30-40-50 лет дискуссия по поводу политики страны будет идти между вменяемыми левыми и вменяемыми правыми, а не между Зюгановым и Жириновским. Это очень хорошо».
Социально-либеральное «Яблоко» он, видимо, как потенциального партнера по вменяемому право-левому диалогу все же не воспринимает. Может, мешает тезис о том, что у них одна кровь. Хотя и Глазьева Надеждин зачислил в соученики – общим учителем назвав Егора Гайдара. Лидеру «Родины» мысль о связи с Гайдаром, как всегда, не понравилась: «Мой учитель –
Дебаты проходили скорее на поле члена-корреспондента РАН, доктора экономических наук Глазьева, нежели кандидата физико-математических наук, хотя впоследствии и юриста Надеждина. Последний даже специально попросил перед началом: «Если можно, не про макроэкономику – тяжело. Все-таки я не доктор экономических наук».
Темы дебатов: налоговая и бюджетная система России и перспективы вступления России в ВТО. Форма акции в «Росбалте» традиционно не предполагала ни обливания соком, ни каких-либо физических методов аргументации. Каждый из участников сделал доклад по заявленной им теме, ему оппонировал второй участник, затем состоялся обмен мнениями между оппонентами по третьей теме, сформулированной организаторами. В качестве эксперта выступил директор Института экономических стратегий Александр Агеев.
По вопросу о налоговой системе докладывал Борис Надеждин:
«Стратегически налоги в стране должны быть чем ниже, тем лучше. Сегодня уровень расширенного бюджета по отношению к ВВП –37% по этому году и 34% по следующему. Мы считаем, что это соотношение должно быть на уровне 25%. Это не делается за один день, но вот к чему надо стремиться. Только после этого в рыночной экономике можно говорить об удвоении ВВП и о росте на уровне 10% в год.
Ближайшая цель налоговой реформы, тема номер один – снижение Единого социального налога. Радикально. До эффективной ставки 20 – 22%. Это решающая вещь для малого бизнеса, для роста белой зарплаты в стране. Расчеты показывают, что меньше не будет денег от этого налога. Убрать, как это было с подоходным налогом.
Вторая тема, кардинально важная для перерабатывающего сектора экономики, – это снижение Налога на добавленную стоимость до 15%. Третья тема. Специально говорю при Сергее Юрьевиче: сохранение плоской шкалы подоходного налога на ближайший год на уровне 13%.
И последнее. Я согласен с идеей Сергея Юрьевича о том, что нужно природную ренту как-то забирать, но, конечно, не в тех масштабах, о которых он говорит. Всерьез можно говорить об увеличении поступления от Налога на добычу полезных ископаемых углеводородов на уровне 100 миллиардов рублей в год. Если же ставить вопрос о сотнях миллиардов рублей, то наши нефтяные компании просто станут нерентабельными».
Глазьев оппонировал Надеждину по проблеме объема расходов государства в структуре валового продукта:
«За последние сто лет вес государства в развитых странах в структуре валового продукта вырос в разы. Произошло это потому, что в основе современного экономического роста лежит наука, технический прогресс, новые знания, лежит человек. Если вы человеку не даете сегодня высшее образование, если не даете человеку гарантию охраны здоровья – каждому, вне зависимости от доходов, если вы не даете человеку доступа к информационным ресурсам – желательно, бесплатным, то, собственно, как экономика будет развиваться? Именно поэтому все развитые страны вынуждены были поднять вес бюджета до уровня 40 – 45%, а некоторые – 50% валового продукта. Вынудили государство поднимать бюджетные расходы требования обеспечения современного экономического роста и конкурентоспособности. Фундаментальная наука, образование, инфраструктура – вещи, которые частный бизнес развивать не будет, потому что он не может в полной мере приватизировать результаты. Если это делает государство, страна развивается. Если не делает – значит, не хватает возможностей».
Оптимальным для стран с переходной экономикой Глазьев считает бюджет, составляющий 40 – 55% от валового продукта.
Попытки Надеждина объяснить, что сначала либералы развивают экономику в условиях относительно небольшого госбюджета, а потом уже социал-демократы, подобные Глазьеву, делят получившийся пирог, натолкнулись на возражения последнего: увеличивать бюджет стали не от хорошей жизни, а для преодоления экономического кризиса рубежа 1920 – 1930-х гг.
Необходимость снижения и НДС, и ЕСН разногласий у собеседников не вызвала. Дискуссионным оказался способ «конфискации» природной ренты. Надеждин недоумевал: почему члены фракции КПРФ Зюганов, Глазьев, Купцов и другие голосовали за снижение налога на добычу полезных ископаемых - ведь именно через него государству можно было бы забирать свою долю. Глазьев был в ударе: «Этот налог нужно вообще убирать». Почему? Поскольку он рассчитывается от количества добытого, оказывается в стоимости, а, значит, является по сути акцизом и оплачивается потребителями – той же промышленностью: «… вместо него [надо] вводить механизм изъятия сверхприбыли от природных ресурсов через налог на дополнительные доходы недропользователя, через плату за недра, через платежи за загрязнение окружающей среды – это все те доходы, которые образуются вне зависимости от деятельности предприятия».
На вопрос «Полит.ру», почему нас должна смущать оплата зарубежным потребителем этого дополнительного акциза, Глазьев объяснил, что зарубежным и не смущает – в этой части НДПИ будет выполнять свои функции, а вот российские предприятия не должны этот акциз платить. Судя по всему, Сергей Юрьевич полагает, что никто просто не догадается переложить налоговое бремя на конечного потребителя, если государство само не подскажет это сырьевым компаниям путем привязки к количеству.
Однако главная разница между оппонентами выявилась не в поводе для отъема средств, а в масштабах конфискации. Исходя из имеющегося у государства права собственника «на ту часть доходов, которая дается нам "от бога" – от использования природных ресурсов», Глазьев предлагает получить до 260 миллиардов дополнительных рублей. К вопросу о реалистичности этих планов мы еще вернемся.
Доклад по вопросам бюджета экс-министр начал с тезиса о необходимости при формировании бюджета не исходить из представления Министерства финансов о доходах: «…мы свой проект бюджета предлагаем начинать с расчета расходов, которые государство обязано осуществить, чтобы удовлетворить обязательства перед обществом. Получается, что сегодня государство у нас банкрот, потому что общее недофинансирование социальных обязательств составляет более 500 миллиардов рублей. Если мы возьмем еще закон об обороне и некоторые другие проблемы, то эта сумма будет еще больше. Но хотя бы этот объем невыполнения социальных обязательств должен быть закрыт».
О наличии у нашего государства большого количества социальных обязательств, не обеспеченных реальными возможностями выполнения, власти нам напоминают постоянно, делая вывод: надо привести аппетиты в соответствие с реальностью. Глазьев, по сути, предполагает обратное. С одной стороны – абсурд, с другой – нормальный законнический подход: «Эти расходы установлены действующими федеральными законами… мы как законодатели должны стремиться в итоге к тому, что если закон есть – он должен соблюдаться». Иначе надо менять закон.
Реальность, конечно, сложнее. Менять законы в очень непопулярном направлении – занятие не из приятных. Попытка же их исполнять в отсутствие соответствующих средств у государства – верный путь к росту инфляции и дальнейшему экономическому кризису. Вот и приходится о некоторых законах как бы забывать. Интересно, какого уважения к закону, а также имеющимся финансовым обязательствам может хотеть власть от граждан, демонстрируя именно такой выход из ситуации?
Глазьев, однако, не предлагает просто запустить печатный станок – он достаточно макроэкономически грамотен, чтобы понимать, к чему это приведет. Его рецепт: по сусекам поскрести – 523 миллиарда и найдутся: уже описанные 260 миллиардов от добычи полезных ископаемых, 20 млрд. от увеличения эффективности валютного контроля, 92 млрд. – от наведения порядка в сфере промышленного контроля. Еще у нас не хватает порядка в сфере оборота алкоголя, доходов от муниципальной собственности. Следует использовать ресурсы Центрального Банка – «это тоже государственная монополия, которая дает прибыль». Плюс отказ от идеи профицита: «…в ситуации, когда государство не в состоянии выполнить своих обязательств и детские пособия составляют мизерную величину, а учителя получают 2 – 3 тыс. рублей в месяц, какой может быть профицит?!»
Последнее - вероятно, самое конструктивное и реалистичное предложение из всех представленных. Об этом «Полит.ру» писало уже неоднократно.
Вопрос о том, как соотносится глазьевский проект альтернативного бюджета с «яблочным», кажется, не доставил Сергею Юрьевичу большой радости. По его словам, творение явлинцев не отличается концептуально от планов правительства, поэтому не является по сути альтернативой («яблочники» нашли 215,6 млрд. дополнительных рублей).
Оппонирование Надеждина строилось на том, что, закачав в нереформированную социальную сферу дополнительные деньги, мы получим непропорционально маленький рост доходов бюджетников: «Если вы в два раза больше загрузите денег по линии образования, здравоохранения или вооруженных сил, то на выходе зарплата, конечно, вырастет, но процентов на 10%, а уворуют по этим иерархическим системам намного больше». Вариант правых – вывод этих сфер в рыночную экономику (реформа ЖКХ, страховая медицина, именные финансовые обязательства в образовании) с сохранением механизмов социальной защиты для малообеспеченных. А без этого зарплаты в социальной сфере всегда будут существенно ниже:
«Приведу только один пример. Есть две страны, очень богатые. Одна – США, другая – Великобритания. Обе далеко впереди нас. Но в Великобритании преимущественно государственная система здравоохранения и образования, а в США, если мы говорим о здравоохранении и высшем образовании, – преимущественно частная система. Так вот, зарплата врача и профессора университета в США в 2 – 3 раза выше, чем в Великобритании».
Наименее острой оказалась дискуссия по вопросу о вступлении в ВТО. Оба участника перечислили суть требований, ставящихся перед Россией.
Надеждин, как и положено либералу, хочет скорейшего вступления: уже все основные страны там, сейчас вырабатываются принципиальные нормы – надо не опоздать поучаствовать в их обсуждении, чтобы и наши интересы были учтены. При этом – аккуратно вести переговоры, учитывая два момента: 1) «В ВТО действует принцип: пока не согласовано все, не согласовано ничего»; 2) «Россия близка к тому, чтобы выбить десятилетний переходный период», в который и произойдет адаптация к новым условиям.
Глазьев согласен, что надо вести переговоры и торговаться, но «пока баланс выгод и потерь, которые можно получить сегодня, присоединяясь к ВТО на тех требованиях, которые нам выдвигают наши партнеры – прежде всего Европейский Союз, Китай и Соединенные Штаты, – для нас неблагоприятен, поэтому здесь надо дальше вести переговоры. Торопиться ценой больших жертв не стоит. Я думаю, что по мере того, как Россия будет укреплять свое положение – и экономическое, и внешнеполитическое – к нам будут относиться с бОльшим уважением и многие требования, которые кажутся дикими – миграционная политика, повышение цен на энергоносители – они, возможно, снимут. Тогда можно будет договариваться».
Реплики Глазьева в ходе диалога порой создавали ощущение: лучше бы и правда СПС прислал для спора по экономическим вопросам какого-нибудь доктора или хотя бы кандидата. Позиция Глазьева выглядела более теоретически последовательной и историко-экономически обоснованной. Во всяком случае пока он не приступил к обсуждению конкретных мер, связанных с функционированием реальных экономических субъектов.
Зато когда дошли до экономики реальной, прозвучало следующее:
Глазьев: «Могу сказать, что совокупные расходы на полную автоматизацию измерений по нефтяным скважинам составят 250 млн. долларов – для того, чтобы на каждой скважине поставить измерительную аппаратуру, которая в режиме реального времени через спутниковые каналы связи будет давать информацию на центральный пункт – сколько добыли нефти, каково обводнение скважин и считать, сколько получается доходов с каждой скважины».
Надеждин: «Я надеюсь, все понимают, что произойдет с таким высокоточным оборудованием ценой 250 миллиардов, которое хотя бы ночь простоит около такой скважины».
Глазьев: «Ничего не произойдет. Все нормально будет. Пломбируется оборудование…».
Или, скажем, в ответ на вопрос «Полит.ру», почему СПС настаивает именно на НДПИ как способе «отъема» природной ренты, Надеждин объяснил: «Он легче администрируется». Более того, Глазьев подтвердил этот факт, но… продолжил настаивать на попытках собирать тяжело администрируемые налоги.
Могла ли эта дискуссия дать больше, нежели прояснение в диалоге разных позиций по действительно актуальным для страны вопросам? Да, если бы мы увидели два пути достижения сходных целей – более либеральный и более социальный. Дальше уже мог бы обсуждаться реальный вопрос, что делать стране, чтобы соединить голову Ивана Петровича с руками Николая Ивановича, а не рога первого с копытами второго…
14 октября 2003, 19:04
