19 марта 2024, вторник, 14:37
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

01 июня 2004, 17:51

«Госнаркоконтролю нельзя доверять формирование политики»

В продолжение темы реальной борьбы с распространением наркотиков, совершенствования антинаркотического законодательства и балагана вокруг этой темы «Полит.ру» публикует сегодня интервью с известным экспертом в этой сфере, президентом фонда «Нет алкоголизму и наркомании», членом Комиссии по правам человека при Президенте РФ Олегом Зыковым. Интервью взято Светланой Дындыкиной.

Олег Владимирович, расскажите, пожалуйста, какова нынешняя ситуация с законодательством в сфере потребления наркотических веществ? По какой логике сейчас работает закон, правоохранительные органы? И каковы тенденции развития, изменения законодательной базы и отношения общества?

Начнем с того, что любое постановление, любой закон не есть демонстрация осознанной политики. Любой закон – это отражение лоббистских интересов определенных групп сегодня и сейчас. Степень осознанности наркополитики – показатель эволюции ментальности в обществе, уровня толерантности, степени демократичности общества, осознания обществом тех целей, которые перед ним стоят. В конечном итоге наиболее радикальный способ профилактики употребления наркотиков – это тоталитарное государство.

Базовая позиция – это политический выбор. Есть ли право личного выбора у человека в этом обществе? Это главный критерий нетоталитарности. Мы жили в тоталитарном обществе, где предписывалось спиваться, но не предписывалось употреблять наркотики. Народ спивался и наркотики не употреблял. И никто не интересовался, какой интерес у этого народа, у этого человека, у дяди Вани с завалинки. Никого же не волновало, что он думает про это. Ему предписано было спиваться, и он спивался. И вот мы вдруг объявили себя демократическим обществом. Это объявление, на самом деле не до конца осознанное, так же как не осознаны лозунги «правовое государство», «гражданское общество», «социальное государство». Только сейчас идет процесс осознания, что есть гражданское общество. Даже президент на инаугурации это заявил, чем откровенно порадовал. И процесс осознания, который стоит за этим ярлыком, есть вопрос эволюции ментальности, настроений, стратегии развития общества.

Чем менее тоталитарно государство, тем меньше зависит развитие общества от отдельных персон. Тогда общество – заказчик, а персона – исполнитель этого заказа. Чем более тоталитарно государство, тем важнее мнение персон, которые предписывают обществу, что делать. И во всех сложных человеческих проявлениях, которые связаны с особенностями личности, особенностями физиологии человеческой, особенно ярко и четко проявляется соотношение тоталитарности или нетоталитарности устремления общества в целом. Это как раз то, что касается проституции, гомосексуализма, наркомании.

Самое нелепое и абсолютно тоталитарное – отрицать человеческие пороки. Они есть. Они будут ровно столько, сколько существует человек. И это вечная проблема добра и зла. И вечная проблема понимания того, что есть добро и что есть зло. Я это пониманию так, вы это понимаете по-другому, но есть какая-то масса людей в обществе, которая понимает примерно одинаково. Она формирует заказ, и, если это нетоталитарное государство, то набор исполнителей реализует этот заказ. Поэтому если верить, что мы движемся в сторону демократизации, в сторону выбора личности, мы должны знать и понимать, что какая-то часть общества, какие-то персоналии сделают выбор, который не понравится остальной части общества.

И далее существуют две стратегии поведения. Либо мы снова движемся в сторону запрета на личный выбор и таким образом решаем эту проблему, но это уже вопрос политического выбора общества. Или признаем право за этим человеком сделать не тот, неправильный с точки зрения общественного мнения выбор. Но мы должны создать некую среду – понятийную, информационную, нравственную, где этот человек либо изначально будет делать правильный выбор, либо будет менять тот неправильный выбор, который он сделал. И это единственно правильный путь. Но здесь нельзя заниматься демагогией.

Влияние на личный выбор – это технология. И мы сейчас наблюдаем такие технологичные приемы, особенно это характерно для пивного лобби, когда фактически молодежь спаивается. Да, это личный выбор человека, пить или не пить пиво. Но есть некая среда, в которой он делает этот личный выбор. Это всегда соотношение – информационной среды и его личного выбора. Мы оставляем право за человеком делать личный выбор, но мы, как общество, должны осознавать, какую мы формируем среду, в которой этот маленький человек, ребенок делает свой выбор. Сегодня мы спаиваем его.

Мы рассуждаем о приоритетах, а определенная категория людей, которые зарабатывают на данном пороке человека, формируют среду, в которой человек сделает выбор, не выгодный обществу. Он выгоден этой узкой группе людей. И, по большому счету, в проблеме наркотиков, где наиболее ярко проявляется вся эта философская проблематика, есть два базовых вопроса. Проблема человека с его личным выбором, с его психологическими, социальными трудностями, неспособностью решать эти проблемы без химической подпорки, без этого искусственного костыля. И есть проблема людей, которые пытаются на этих пороках нажиться.

У нас это парадоксальная проблема, характерная для тоталитарного государства: врагом объявляется наркотик, химическое вещество. У нас враг – не пороки человеческие в этой паре, а наркотик. И Госнаркоконтроль, и все общество воспринимают в качестве врага это вещество, хотя часть наркотиков в некоторой пропорции в определенной ситуации является лекарством. И вообще бессмысленно бороться с химическим веществом. А философия эта тоталитарно-репрессивная: найти и наказать виновного и так решить проблему, но с другой стороны, виновным оказывается вещество. Это приводит к тому, что любой человек, который то или иное отношение имеет к наркотику, объявляется врагом. А какое отношение имеет человек к этому химическому веществу: употребляет его, продает – это уже все равно.

В результате у нас нет никакой наркополитики. Во всяком случае, до сегодняшнего дня ее не было, а был вот такой примитивный, тоталитарно-репрессивный механизм мнимого решения проблемы. Это приводило к тому, что трудность только усугублялась до данного момента. Хотя сейчас начали смещаться акценты в молодежной моде. Для меня на этом поле есть наркотик, это юридическое понятие. Есть алкоголь, есть здоровый образ жизни. И это все единое поле выбора. Для меня важно, чтобы ребенок, отказываясь от наркотика, выбирал здоровый образ жизни, а не заменял наркотик пивом.

Мне кажется, что проблема пива гораздо более трагична, чем вопрос с наркотиками. Наркотик в правовом поле отгорожен, есть какая-то граница. А алкоголь размыт, он легален, психологически приемлем. Это более традиционное вещество для нас. Однако потери от алкоголизма гораздо более серьезны, чем от наркотиков. Но это уже другая линия.

Сегодня и сейчас мы решили, что нужно отделить нашу политику в отношении наркопотребителя от политики в отношении наркоторговца. Для начала договоримся, как технологически можно это разделить. Есть такой технологический прием: наркобаронов мы сажаем в тюрьму, и ст. 228 УПК до сих пор действует – за сбыт наступает уголовная ответственность, независимо от количества товара. Если не крупный размер, то от 4 до 8 лет тюрьмы, крупный – от 5 до12, особо крупный – до 20 лет. Эта ответственность повысилась по сравнению с предыдущим кодексом. Здесь возникает вопрос, насколько милиция готова к тому, чтобы доказывать факт сбыта, но это вопрос профессиональной компетентности правоохранительных органов. Об этом мы поговорим. А что касается хранения, то критерием отделения человека, который собирается употреблять наркотик, от того, кто будет его продавать, является доза, которая у него в кармане, количество наркотика. И законодатель определил: 10 разовых доз – это крупный размер, 50 – особый крупный размер.

А зачем мы вообще вводим понятие средней разовой дозы? Каково инструментальное значение этого понятия?

Что есть средняя разовая доза? Есть два критерия. Во-первых, знание того, что происходит на улице – сколько покупается и употребляется. Во-вторых, некая международная практика, существующая в цивилизованном мире. Если, конечно, мы исходим из законодательства цивилизованного мира. Потому что все эти рассуждения, что вот в Сингапуре голову отсекают, это к началу нашего разговора. К вопросу политического выбора. Мне не нравится политический выбор, который сделал Иран, например, или Китай. При том, что наркотики там продолжают употреблять. И голову отсекают, и наркотики употребляют. В этом случае, это не решение проблемы.

Мы исходим из того, что у человека есть право личного выбора, в том числе и на самоубийство. Это любимый фразеологический ряд: наркотики – это медленное самоубийство. С моей точки зрения, каждый имеет на это право. Кто-то считает, что не имеет. Значит, мы должны в обществе договориться. Я уверен, что человек со своим организмом может делать все, что захочет. Но мы, как общество, должны сделать максимум, чтобы он не захотел ничего плохого со своим организмом сделать. У него есть право повеситься, а у нас есть право убедить его этого не делать. И в этой системе существует общество.

Средняя доза, которая используется в законодательстве Западной Европы, соответствует тем дозам, которые мы изобрели в этой таблице. Причем мы взяли самое жесткое законодательство Португалии. В законодательстве этой страны как раз используется понятие среднего разового количества. Сегодня Госнаркоконтроль настойчиво говорит о том, что понятие такой дозы есть только в Португалии. Что же, мы отстаем от Запада и, как сказал недавно Михайлов (заместитель главы Госнаркоконтроля) ориентируемся на «задворки Запада»?. При этом понятно, если убирается понятие «средняя разовая доза», а остаются только понятия «крупный размер» и «особо крупный размер», то отправной позицией для выработки этих доз становится идеология в самом чистом виде. Что есть доза? Естественно, в законодательстве всех стран Западной Европы понятие размера существует, и если брать только этот размер, то у нас самое жесткое законодательство.

Как соотносятся в этой таблице дозы в милиграммах и граммах с тем, что реально употребляется? 2 грамма марихуны – это сколько? «Косяк»? «Корабль»?

2 грамма – это условно 2 «косяка», а в спичечный коробок, так называемый «корабль», помещается 5 граммов марихуаны.

То есть человека с «кораблем» в кармане могут привлечь к уголовной ответственности?

Его не посадят, потому что это 5 грамм. А к уголовной ответственности привлекают за 10 разовых доз. Поэтому если его возьмут с «кораблем», он останется на улице, поскольку совершил административное правонарушение. В этом смысле мы не отказываемся от социального давления на наркоманов. Более того, мы хотим его усилить. Но не с целью посадить его в тюрьму, а чтобы заставить сделать этот позитивный выбор.

Сегодня у нас Административный кодекс вообще не задействован. Правоохранительные органы действуют механически: если он не сильно навредил, то его отпустят, и ждут, когда он совершит что-нибудь посерьезнее, чтобы посадить. И это безобразие, потому что провоцирует человека на повторное правонарушение. Безнаказанность также безнравственна, как и тупое наказание. Сегодня, когда Административный кодекс не функционирует, дел этих нет, не формируется в приложение к нему реабилитационный процесс, мы провоцируем наркомана на повторное правонарушение.

И когда милиционеры говорят теперь: как же мы не будем их сажать, а они будут убивать и насиловать? Я отвечаю, что когда убьют и изнасилуют, тогда и посадите. А мы повоцируем к убийству и насилию их именно сейчас.

Вместо того, чтобы развивать реабилитационные программы, формируя социальный прессинг на наркомана, развивая Административный кодекс, мы ждем , когда наркоман совершит грубое правонарушении, и потом сажаем его. И законодательство дает нам право в любой момент его посадить. И это ситуация максимального произвола. Произвола, который творит милиционер.

Здесь тоже есть великий заговор. Понятно, что основная часть молодежи в тот или иной момент пытается курить марихуану. И, по логике старого законодательства, мы должны действовать только в одной парадигме: схватить этого пацана и засадить его куда-то.

Или мы друг друга обманываем. Если не засадить, то зачем такое законодательство? Значит, мы все-таки хотим, чтобы он стал нормальным человеком? Тогда давайте все-таки сделаем так, чтобы наше законодательство максимально соответствовало нашим интересам. У нас нет интереса, чтобы человек сидел в тюрьме. Человек должен сидеть в тюрьме, если уж совсем деваться некуда. Чем больше людей сидит в тюрьме, тем хуже для общества. Это не прагматично. В тюрьме он сидит за наши деньги и из тюрьмы выходит бандитом.

И еще окучивает кучу подростков, развивая криминальные понятия. Мы не уменьшаем таким образом количество наркоманов.

Есть еще один любимый аргумент: один наркоман заражает 12 человек. Такое впечатление, что это блохи такие. Инфекционная болезнь. Это бред полный! Человек начинает употреблять наркотики, потому что у него есть социальная и духовная готовность их употреблять. Первична его готовность, а то, что ему дают наркотик всегда вторично. И эта идея, что с марихуаны начинают, а потом на героин переходят – это тоже абсолютнейшая глупость. Все зависит от готовности человека перейти. Значит, у него сохранились социальные проблемы, и он готов перейти. Химической взаимосвязи между марихуаной и героином нет никакой. Там есть социальная и духовная взаимосвязь.

Как раз взаимосвязь есть между пивом и водкой, потому что в них одно и то же химическое вещество. Хотя там в подоплеке также имеются социальные проблемы. А между марихуаной и героином нет вообще никакой химической связи, там есть только социальная и духовная взаимосвязь. И если мы хотим, чтобы человек от марихуаны не перешел к героину, мы должны создавать среду информационную, в которой он будет видеть позитивные приоритеты.

А как же боролись с проблемой до принятия законопроекта, устанавливающего разовые дозы?

Что происходило до данного момента, когда у нас были эти ничтожные дозы?Сформировалась псевдополитика правоохранительных органов. Они ловили этих пацанов, совершали свой некий произвол или не произвол, по-разному все происходило. Но у меня такое ощущение, что происходил все-таки произвол. И дальше отчитывались этими пацанами, опять-таки за наши деньги. Вот они согнали сейчас в Госнаркоконтроль 40 000 сотрудников. Это наши деньги и за наши деньги эти люди нас все время вводят в заблуждение.

Заблуждение номер один: ситуация с наркопотреблением в стране ухудшается.

А какова реальная ситуация с наркопотреблением?

Такой пример. Профессор Кошкина провела анализ экспериментирования с психоактивными веществами у молодых людей. С какого вещества начинает ребенок. Если в 2000 году отправным веществом в 26% случаев был наркотик, причем часто героин, то в прошлом году таких людей было 0,6%. То есть интерес к наркотику как способу времяпрепровождения из молодежной моды стал уходить. Мы можем рассуждать, почему так произошло, но это факт. Количество наркоманов уменьшилось в десятки раз. Еще один яркий пример. Дети с отравлением психоактивными веществами попадают в Филатовскую больницу. Это же объективный показатель: сколько отравилось, столько туда и доставили. Если в 1998 году их было 400, то в 2002 их – 40. То есть детей с отравлением наркотиками стало меньше в 10 раз. Количество детей, отравившихся алкоголем, на порядок увеличилось. Это экспериментирование: пробовал, отравился, попал в больницу.

И есть еще масса объективных показателей. Например, преступность в состоянии наркотического опьянения сокращается. А в состоянии алкогольного опьянения – увеличивается.

Есть наркологическая статистика, которая не отражает абсолютное количество наркоманов, но она достаточно показательна в динамическом смысле. Количество наркоманов, состоящих на учете по заболеваемости (только что заболевшие), сокращается на протяжении последних четырех лет. Болезненность (общий фон больных) не снижается, потому что количество уже заболевших достаточно высоко. Но оно тоже будет снижаться. И тогда общее количество болезненности будет снижаться. По некоторым регионам этот параметр может увеличиваться, но общая заболеваемость снижается. И это самое главное.

Поэтому запугивание со стороны Госнаркоконтроля, что у нас ухудшается ситуация, не соответствует действительности. Понятно почему они это делают: чтобы оправдать свое существование, получить дополнительные преференции. Но на этом фоне, когда ребята садятся в тюрьму, а им нельзя снижать статистику, отчетность, они начинают нагнетать атмосферу. Фактически выигрывают только одни – наркобароны, потому что они не попадают в поле зрения правоохранительной системы. Они продолжают получать деньги.

Вообще главным критерием деятельности наркоконтроля должны быть деньги – выявленные легализованные грязные деньги. И об этом им Путин сказал на коллегии. Причем сказал ясно, точно, определенно и недвусмысленно. И меня поражает, что сегодня, в сегодняшней ситуации Госнаркоконтроль поднял такую шумиху, кликушество неуместное, хотя понятно, что это происходит в русле того, что сказал президент.

Да, мода на наркотики в молодежной среде стала уходить. Но к данному моменту уже сформировалась наркомафия, которая связана с международной наркомафией и которая будет продолжать зарабатывать деньги на этом наркорынке, будет пытаться формировать эту среду негативного выбора. И с этим нельзя не считаться, потому что это большие деньги и сегодня, когда началась борьба с бедностью. На это Путин, кстати, тоже обратил внимание. Значит, проявится большее количество людей, которые будут способны покупать наркотики.

Это особо опасный момент. Потому что, в конечном итоге, активность наркобизнеса зависит от платежеспособности населения. Чем больше платежеспособность, тем активнее наркомафия в борьбе за сверхдоходы. И чем больше будет механический прессинг на наркорынок, механически-репрессивный нажим без выявления грязных потоков, тем больше будут доходы у наркобаронов, потому что на улице риск становится больше. И это абсолютнейший тупик. Поэтому настолько принципиально именно сегодня и сейчас, несмотря на то, что мода стала падать, но будут расти доходы населения, и какая-то часть этих доходов будет уходить в карманы наркомафии, отслеживать грязные денежные потоки. И выходить на людей, которые эти потоки регулируют. Серьезный наркоделец наркотиками не торгует, он сами наркотики не видит. Он регулирует денежные потоки и получает средства.

Что касается механики того, что произошло вокруг этого постановления. 8 декабря 2003 года, когда были приняты поправки в УК и появился термин средняя разовая доза потребления, было ощущение, что все все понимают и мы будем двигаться в этом направлении, вырабатывая наркополитику, которой у нас просто не было. Каково же было наше удивление, когда в феврале месяце, а закон должен был вступить в силу 12 марта, мы обнаружили проект постановления правительства, основанный на таблице Бабаяна.

Что такое таблица Бабаяна?

Бабаян пересчитал крупные и особо крупные размеры в среднюю разовую дозу потребления, уменьшив и без того малые количества. В результате у него получилась, что средняя разовая доза героина – 0,1 мг. Это количество, которое в лупу не увидишь, и какой наркоман может от этого «кайфануть», тоже непонятно.

А кто в итоге разрабатывал новую таблицу?

Да бог бы с ним Бабаяном, это старый человек, академик. Но когда эта таблица стала вноситься в правительство от имени Минздрава, Госнаркоконтроля и МВД, стало очевидно, что кто-то пытается передернуть, профанировать волю законодателя, включая президента, который является частью законодательного процесса.

Тогда мы создали свой независимый экспертный совет по злоупотреблению психоактивными веществами (НЕСПАВ). Я попросил возглавить его удивительного человека, носителя гуманистических идей, бывшего министра здравоохранения, академика Андрея Ивановича Воробьева. Он директор Центра гематологии. И вот его-то уж точно никто не заподозрит, что он в сговоре с наркомафией. В совет также вошли такие люди, как советник Конституционного суда Тамара Георгиевна Морщакова, которую также трудно представить, что она агент наркомафии. Я тоже не вчера родился, я член комиссии по правам человека при президенте. Естественно, я менее популярная фигура.

То есть некий набор людей, которые символизируют то, что наша деятельность – во благо обществу, хотя сегодня звучит, что Зыков – агент наркомафии, который хочет легализовать наркотики.

Я всегда выступал против легализации наркотиков в нашем обществе. Теоретически можно это обсуждать, но я хорошо понимаю, что в нашем обществе с тоталитарным мышлением легализация наркотиков – самая неподходящая технология. Я мыслю категориями социальных технологий. В сегодняшней конструкции обсуждать это бессмысленно. Легализация наркотиков – это когда часть наркотиков продается обычному населению. Даже Нидерланды не легализовали: у них очень хитрое законодательство. Но при этом в кафе-шопах марихуана продается обычным гражданам, и это можно рассматривать как форму легализации.

Естественно ни о какой легализации наркотиков в этом постановлении не идет речь. Есть люди, которые употребляют наркотики, и надо быть слепым или идиотом, чтобы не понимать, что это есть. Это как проституция – да, это физиология. Вот мужчина и женщина, и они вступают в половую связь. И зачем это отрицать? Кто-то на этом наживается, а кто-то свое тело продает. Здесь очень похожая ситуация. Или мы придаем этому пороку какую-то цивилизованную форму в государстве.

Тем самым мы получаем возможность управлять этим пороком…

Да, пытаемся управлять. Или пытаемся это отрицать, организуя репрессии. А тотальная репрессия предполагает сразу криминализацию процесса: грязные люди становятся еще грязнее и еще больше наживаются на этом, а жертвы становятся еще большими жертвами. И вся история человечества приводит примеры этого. Классика – «сухой закон» в Америке. Какие деньги люди зарабатывали на «черном» обороте алкоголя! Каким образом эта проблема могла быть решена и была решена – путем легализации алкоголя. Мы что, поощряем пьянство? Нет. Но вот так сложилось, такова культура сегодняшнего человеческого сообщества, западного в данном случае. Когда алкоголь, с точки зрения врача-нарколога, очевидный наркотик – та же эйфория, та же зависимость – просто разрешен к продаже. Это вопрос истории человечества.

Кстати, в восточной культуре другое отношение к алкоголю. Там могут бетель жевать, и это нормально. И все индусы с красными зубами, потому что они жуют эти листья. А в высокогорье индийцы жуют листья коки и не считают это пороком. Такова культура, хотя это не есть хорошо. Это способ существования той или иной популяции, культурной ниши в системе отношений человек-общество и человека с самим собой. Когда он не может гармонизировать отношения с самим с собой, он использует что-то. И в этом ряду находятся вера, сектантство. Это механизмы гармонизации взаимоотношений с собой, некие духовные или химические костыли. Система костылей складывается исторически. Чтобы отрицать это, надо быть идиотом.

В тоталитарном государстве, когда это воля одного человека, а не общества, подобное может отрицаться. У нас этого нет – и отвалите.

Мы создали экспертный совет, который выработал эту таблицу. И поскольку я состою в комиссии по правам человека, то комиссия внесла ее в правительство. В промежутке между заседаниями над таблицей работало министерство юстиции. Насколько я знаю, они внесли правки в соответствии с Конвенцией. Сейчас можно спорить об этих правках. Выпал масляничный мак: опийный есть, а масляничного нет. В нашей версии таблицы он был, в последней его нет. Вычеркнул его Минюст, ссылаясь на Конвенцию. Насколько это правильно или неправильно, можно обсуждать. Конвенция не ограничивает возможность того или иного государства увеличивать количество тех или иных препаратов, которые на территории именно этого государства имеют свою особенность.

Но мы все понимаем, что спор идет не о масляничном маке, а об идеологии. Или мы пытаемся отделять наркопотребителей от наркодельцов, или пытаемся организовать тотальные репрессии в отношении всех людей, которые почему-то имеют отношение к наркотику в любых формах.

Вы обозначили значимых агентов, действующих на этом поле: потребителей, наркомафию, госучреждения в лице Минздрава, Госнаркоконтроля, законодателей, независимые организации, СМИ, через которые среда формируется. Каким образом должны все эти агенты взаимодействовать, как они должны группироваться по общим целям. И главное, от кого в нашем обществе зависит выполнение социального заказа на решение проблемы наркомании, формирование и исполнение наркополитики?

Я бы сказал, что это постановление правительства – не формирование наркополитики а лишь попытка преодоления в нашем обществе репрессивного стандарта мышления и поведения. В конечном итоге, базовой проблемой нашего общества являются наше собственное иждивенчество, когда мы хотим, чтобы за нас кто-то проблему решил. А как пара ему – патернализм государства, когда оно говорит: «Да-да, мы все решим», а в итоге ничего не решает. Потому что не оно должно решать, а мы, и государство обязано обслужить наше решение. А там было все наоборот: пусть государство за нас все решит, я думаю так-то, а оно должно угадать мои мысли и сделать мне красиво.

Предъявление социального заказа – это технология. И мы, граждане, должны быть достаточно технологичны в этом процессе. И все это замешано на тоталитарно-репрессивном подходе: поиск виновного и наказание. Нам нужно всегда именно виновного найти, наказать, и проблема, казалось бы, решена. А в приложении к наркотикам: вот он наркоман, мы его накажем. А где уж тут рассуждать о добре и зле, о философии развития человечества! Хотя наркотик сопровождает всю историю человека и человечества и никуда не денется, пока мы не откажемся от нашей химической плоти.

Поэтому в сегодняшней коллизии выбора надо четко понимать: доверять выбор какому-либо ведомству абсолютно порочно. Потому что ведомство всегда будет осуществлять выбор не в пользу общества, а в пользу самого себя, своего интереса. Просчитать, какой интерес у Госнаркоконтроля – просто. У них есть интерес легко жить, легко отчитываться.

Отсюда дела ветеринаров, издательств…

Конечно! А наркобароны – на фиг это. И уж тем более, Административный кодекс, взаимодействие с социальными службами, развитие социальной программы.

Получается, что мы запускаем новый механизм, в котором нужно отлаживать и создавать заново новые процедуры и разделять зоны ответственности? И каковы все-таки функции Госнаркоконтроля и других институтов?

Конечно. Им нельзя доверить это, как нельзя такое сложное дело, как война, доверять военным. Так же нельзя Госнаркоконтролю доверять формирование политики. Они должны быть исполнителями. Формулировать политику должно общество через представительные механизмы. Другой вопрос, что наш представительный орган сейчас не способен формировать вообще какую бы то ни было стратегию – так случилось в нашем государстве посттоталитарном, что нам нужен царь, хороший, по возможности. Я считаю, что сегодняшний наш правитель – человек разумный и компромиссный. У нас хватило ума и воли выбрать такого человека. Уж не знаю, насколько сознательно мы это сделали, это другой вопрос – к политологам. А я, социальный технолог, оцениваю деятельность Путина как положительную. Я не мыслю категориями либеральности или консерватизма. Меня интересует прагматизм и технологичность.

И сегодня, и сейчас услышать этот социальный заказ и сформулировать должен один человек. Так случилось. Позиция такова, что депутатский корпус собственную позицию сформулировать не может. Он не действует как орган, который слышит социальный заказ и формулирует его. Сегодня наш представительный орган слышит только импульсы сверху, а не снизу. Такова конструкция.

Но, тем не менее, мы сегодня должны быть настолько технологичны, чтобы заявить свою позицию, чтобы хотя бы первое лицо нас могло услышать. При этом надо быть очень наивным человеком, чтобы полагать, что Путин за нас все проблемы решит. Это смешно. Но есть какие-то вопросы, которые он должен решать.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.