Адрес: https://polit.ru/article/2004/10/06/deport/


06 октября 2004, 09:51

Отрицание отрицания

Мы диалектику учили не по Гегелю…

Из советского фольклора

Для тех, кто оборачивается назад и оценивает наше общее прошлое, из всех философов сегодня важнейшим является именно Гегель. В отношении к советскому прошлому торжествует максима: «Все действительное — разумно!» Министерство правды, а так же его ретивые добровольные помощники, выстраивают Великое Прошлое. Занятие это кропотливое: требуется не только оправдать каждое событие и действие, но превратить его в Деяние — причем именно С Большой Буквы, а отнюдь не в смысле уголовно-процессуальном. Получается пока что не очень. Ну а если невозможно оправдать — остается отрицать.

В отношении сталинского террора трудно оказывается сделать как первое, так и второе. Преступления слишком чудовищны, чтобы представить их мотивы, организаторов, заказчиков и исполнителей героями и радетелями о всеобщем народном счастье. Размах террора также был слишком велик — а народная память увеличила его многократно: что делать, «террор» — это отнюдь не просто убийства, но ими посеянный в людях страх — и управление социумом с помощью этого страха. Политика эта достигла успеха, и до сих пор живо в народе убеждение: расстреляны были многие миллионы, а в лагерях сидели десятки миллионов. Это был и есть, по Фазилю Искандеру, тот самый «их гипноз — наш страх». Такое не спрячешь.

Но попытки не прекращаются. Предвоенный террор оправдывают необходимостью подготовки к войне — хотя именно парализованные страхом начальники, военные и партийные, показали свою полную неспособность действовать инициативно и самостоятельно летом 1941-го, когда рвались и рушились все вертикали (неопытность этих новых кадров тоже сказалась, но уже вторым номером). Бессмысленную жестокость массовых депортаций народов в ходе самой войны одни оправдывают, другие отрицают (порою один и тот же полемист ухитряется сочетается сочетать отрицание с оправданием в одном и том же тексте, придавая ему неповторимо-шизофренический оттенок).

*****

Досадно, что эти строители Великого Прошлого не читали книгу «Хайбах: следствие продолжается», посвященную расследованию одного из наиболее трагических эпизодов депортации чеченского народа [ссылка на предыдущую статью].

Я отнюдь не собираюсь повторять уже сказанное — напротив. Та книга, скорее, представляет собой сборник свидетельств, материалов уголовного дела, перепечаток газетных статей и архивных документов. Сборник тот объединен скорее обложкой, чем усилиями редактора — и это, пожалуй, в нем особенно ценно. Эти ценности могли бы первыми найти те, кто отрицает жестокости депортации 1944 года.

Вот, например, «ИНСТРУКЦИЯ начальнику оперативной группы», взятая из архива местного УКГБ и приобщенная к уголовному делу № 90610010.

«Строго секретно, только для оперсостава НКВД»

разъясняется, что:

«Особенности национальных Областей и специфические условия национального аула требуют при проведении операции от начальника группы и каждого оперативного работника — участника операции политическую выдержанность, стойкость, оперативную честность и гибкость. <…>…работа всей опергруппы и каждого оперработника в отдельности была проведена предусмотренно, с должным политическим и оперативным тактом, чтобы избежать каких бы то ни было нареканий со стороны колхозных и трудящихся масс и не дать повода а/с элементам к провокациям. <…>

10. <…>Каждая семья должна знать, что ей разрешено везти с собой 30 пудов багажа, в т. ч. обязательно 2-месячный запас продовольствия из расчета 750 гр. хлеба на едока /мукой или зерном[/] запас печеного хлеба на 14 дней на время следования в пути и др. продукты — мясо, сыр, жиры и т. д. Денежные средства семья может брать неограниченно. Багаж должен быть тщательно упакован с надписью — фамилией владельца и погружаться в багажные вагоны.

С собой в людские вагоны семьям разрешается взять необходимые на путь следования продовольствие, одежду, белье, постельные принадлежности и мелкие вещи домашнего обихода. <…>

На каждые 5 семей в эшелон должна быть погружена 1 лошадь, с соответствующей упряжью, простейшим с/х инвентарем /плуг, борона/, и запасом фуража на время следования в пути по норме — 8 кгр[.] прессованного сена и 4 кг. зерна в сутки на каждую голову. На каждую лошадь при погрузке иметь справку ветврача, что лошадь здоровая.

12. <…> должны быть подвергнуты мед. осмотру для выявления инфекционных больных и калек, подлежащих безусловному отсеву.

<…> должны быть подвергнуты минимальной санобработке. В районах, пораженных оспой, каждому члену переселяемых семей должна быть сделана противооспенная прививка. Справка о противооспенной прививке вкладывается в личное дело переселяемой семьи.

Помимо этого, оперативная группа должна на каждую семью иметь врачебную справку об отсутствии в семье больных. Без этих справок переселяемая семья в эшелон погружена не будет. <…>

Учитывая, что в процессе всей операции будет втянуто большое количество участников /оперсостав, войска, милиция, местный районный и с/актив/, н-к опергруппы и весь оперсостав должен наблюдать за тем, чтобы исключить какие бы то ни было элементы […] /особенно в период описи, изъятия и упаковки имущества/.

Каждый такого рода мельчайший случай, с чьей бы стороны он не исходил, должен быть немедленно строжайшим образом расследован, а виновные привлечены к ответственности.»

Согласитесь, эти фрагменты инструкции свидетельствуют скорее о гуманизме организаторов депортации. Как заметил мой коллега-ингуш, «едем в пионерлагерь, не забыть смену одежды, зубную щетку и справку о прививках».

*****

Но есть в этой инструкции вещи куда более странные, какие-то «лишние люди»:

«<…> избежать каких бы то ни было нареканий со стороны колхозных и трудящихся масс <…>» Это какие-такие трудящиеся массы? Ниже: «6. Правильная расстановка оперативных сил местного актива и красных партизан, привлекаемых к операции. <…>» Что за местный актив и партизаны? «7. Сопротивление арестованных к пункту концентрации со всего района обеспечить надежной охраной /опер. работники, милиция, Совпартактива/ <…> 11. В целях пресечения бегства <…>Н-к группы прикрепляет к каждой семье по 1-2 активиста, несущих ответственность за своевременный подъем семьи, упаковку багажа и доставку ее на сборный пункт. <…> 14. <…> Для сопровождения, помимо местного актива, обязательно выделить соответствующее кол-во опер. состава.» И уже в самом конце: «<…>в процессе всей операции будет втянуто большое количество участников /оперсостав, войска, милиция, местный районный и с/актив/<…>» Какова бы ни была численность этого «актива», конвоировать все село он не мог! Может быть, речь идет о добровольных и по должности помощниках из числа тех, что депортации не подлежат?

Но выше речь идет именно об «особенностях национальных Областей и специфических условиях национального аула»! Аулы же обычно населены представителями одного народы. Именно от этих «масс» соплеменников выселяемых и надлежит обезопаситься: «4. Быстро и решительно деморализовать в зародыше какие бы то ни было попытки и вылазки кулацко-мульско-бандитского элемента». Именно к этим «массам» должно было апеллировать: «9. <…> списки переселяемых ставятся на обсуждение собраний партийно-комсомольских организаций, колхозников и пленумов с/Советов. Проработка списков переселяемых на собраниях проводится представителями партийно-советских организаций, докладчиками на собраниях опер, работники не выступают.» От тех же «масс» нужно было далее изолировать депортируемых: «<…> тактично не допускать организацию проводов выселяемых семей за аулы.»

Здесь мы наконец приближаемся к пониманию смысла инструкции: «6. <…> Начальник опергруппы должен рассчитать время таким образом, чтобы операция по изъятию глав проходила по возможности единовременно по всему району. Операцию по изъятию глав тщательно подготовить и провести со всеми опер. предосторожностями, с производством тщательного обыска. <…> 7. Сопровождение арестованных к пункту концентрации со всего района обеспечить надежной охраной <…>, исключающую всякую возможность бегства. <…> 9. Нач-ки опергрупп совместно с Н-ками местных РО НКВД, по окончании изъятия глав, на районных тройках докладывают дела на переселяемых, оформляя их соответствующими решениями местных РИков <…> 10. По оформлению дел через РИка, семья каждого переселяемого извещается опер. группой о переселении ее вместе с главой семьи за предел Края. Семье указывается точный срок подъема, место обора и время прибытия на станцию погрузки. Сроки разрабатываются УНКВД Области для каждого района и вручаются начальнику Опергруппы. <…> 11. <…> общее наблюдение за ходом подготовки, сбора семей и ответственность за своевременную организованную доставку семей и багажа к пункту погрузки, лежит на опер. группе района. 12. Каждая переселяемая семья по месту своего жительства, а главы семей в пунктах концентрации должны быть подвергнуты мед. осмотру <…> 13. К моменту подъема семьи Н-к Опер. группы окончательно оформляет дела на переселяемых /приобщает к делу решение РИКа, пленумов с/с, допросы главы, врачебные справки и т. д./ <…> Список вместе с делами вручается Н-ку пункта погрузки при сдаче переселяемых семей. 14. Подъем семей, отправку их из аулов к станциям погрузки производить в строго организованном порядке. <…> Н-к опергруппы, в районе операции которого находится пункт концентрации глав, организует отправку и доставку глав семей к пунктам погрузки <…> Главы семей направляются к пунктам погрузки на [положении] арестованных в сопровождении усиленной охраны. Н-к опергруппы обязан строго наблюдать за тем, чтобы в момент отправки семей из аулов <…> не были допущены какие бы то ни было эксцессы <…>»

Эта «Инструкция», очевидным образом, описывает процесс депортации выборочной — хотя, возможно, и массовой, — но не отнюдь сплошной. Основная масса населения при этом либо «тактично» оттесняется в сторону, либо — в лице партийно-советского и административного аппарата, а так же активистов — активно соучаствует. Именно так, или почти так, происходило раскулачивание — «Инструкция», безусловно, учитывает его опыт. Кстати, попадали депортированные в то же ведение и в ту же категорию учета (см. Приложение 2. «СПРАВКА о количестве выселенцев и спецпоселенцев»). Может быть, просто подняли бумагу из архивов?

Но причем тогда ссылка на «особенности» и специфические условия«? Определенно, этот документ писался году в 1943-1944-м, и именно для Кавказа. Так в чем же дело?

*****

А дело как раз в том, что депортации народов на Северном Кавказе первоначально не планировались, как сплошные.

После того карачаевская автономная область была освобождена, операциями по борьбе с антисоветскими партизанами (в частности, с „Балыкской армией“ в верховьях реки Малки) руководил лично заместитель Берии Серов. 15 апреля 1943 года НКВД и Прокуратура СССР издали совместную директиву, на основании которой 9 августа 1943 года за пределы области было выслано 110 семей, всего 472 человека (карачаевских „бандглаварей“ и „активных бандитов“ вместе с семьями). Судя по этой „адресной“ акции, направленной против конкретных врагов Советской власти и членов их семей, до осени вопрос о тотальной депортации народа в целом, возможно, еще и не стоял на повестке дня. В сентябре же положение изменилось, и в Москве прорабатывался план тотальной депортации карачаевцев. И наконец, в октябре первый „опыт“ с адресной высылкой получил творческое развитие и был распространен на весь карачаевский народ. 12 и 14 октября 1943 года вышли указ и постановление о поголовном выселении карачаевцев, ликвидации Карачаевской АО и об административном устройстве ее территории. Депортация состоялась 2 ноября 1943 года, выселены были 69 267 человек. Среди депортированных находилось 53 „легализовавшихся бандита“, 41 дезертир, 29 уклонившихся от призыва и 184 „бандпособников“. Далее за ними последовали калмыки (28 и 29 декабря 1943 года, операция „Улусы“, выселено около 93 тысяч человек), чеченцы и ингуши (начиная с 23 февраля 1944 года, операция „Чечевица“, около 460 тысяч человек), балкарцы (8-9 марта 1944 года, свыше 37 тысяч человек), крымские татары (18-20 мая 1944 года, свыше 190 тысяч человек). Подробнее об этих событиях читатель может узнать, например, в книге Павла Поляна „Не по своей воле“ (в Приложении 3 с любезного разрешения автора приведена глава »Тотальные депортации «возмездия» против народов Северного Кавказа и Крыма в 1943-1944 гг.«).

Вопрос о причинах массовых депортаций — отдельный и, в общем, риторический. Представителей «наказанных народов» демобилизовывали из армии и отправляли на спецпоселение — всего таковых было принято около 157 тысяч человек — в том числе 5943 офицера, 20 209 сержантов и 130 691 рядовой. И это — «народы-предатели?»

Здесь же хотелось понять другое: почему на крымских татарах, некоторых других народах, населявших Крым и Закавказье, сплошные депортации закончились?

Одно из объяснений — фронт, армия, а за нею и войска НКВД ушли на запад, в тот же Крым и дальше. Но, во-первых, там тоже были народы, которые при желании можно было переселять (что, кстати, и делали Восточной Европе при установлении новых границ — немцы, поляки, украинцы это помнят!). Но сплошных депортаций на самой территории СССР более не было.

На поставленный вопрос, как представляется, есть два отчасти связанных ответа.

В мае-июне 1944 года угроза депортации нависла над кабардинцами. Вослед полностью выселенному балкарскому народы, на 20 июня 1944 года была намечена высылка в Казахстан. Но депортировать планировали «всего лишь» 2492 членов семей «активных немецких ставленников, предателей и изменников» из числа кабардинцев и, в малой доле, русских. А после освобождения от переселения родственников служивших в Красной Армии и стариков старше 70 лет в списках остались 1672 кабардинца, но массовой депортации не последовало.

Возможно, по мере движения Красной Армии на запад становилась очевидна несостоятельность определения «народ-предатель» — на сторону нацистов в малой степени переходили все: прибалты, украинцы, русские. Поначалу поддержка была больше, а потом, когда выяснялось, что оккупационные власти не намерены распускать такой эффективный инструмент оккупационного разграбления народа, как колхозы — поддержка эта снижалась или сходила на нет.

Но все же были регионы, где с приходом Красной Армии начиналось действительно массовое антисоветское партизанское движение, и еще несколько лет шла жестокая война — Западная Украина, Литва, Польша… Но и здесь обошлось без сплошных депортаций (см. Приложение 4 — фрагмент главы «Этнические и иные депортации после окончания Второй мировой войны»), хотя выселены были сотни тысяч человек.

Была еще одна весьма существенная причина — хозяйственная неэффективность сплошных депортаций. Дело в том, что судьба собственных земель, откуда были выселены целые народы, земель, освоенных трудом поколений, была плачевна. Земли эти выпадали из экономического оборота, а в условиях военной и послевоенной разрухи осваивать и поддерживать их было тем более тяжело. Власти оказались вынуждены водворять в опустевшие районы так называемое «правовое население» — за счет планового переселения или эвакуации, — проводить принудительные компенсационные миграции. Так, на Кавказе большой ущерб понесло сельское хозяйство — отгонное животноводство и горное террасное земледелие. На территории упраздненной Чечено-Ингушетии упала добыча нефти (см. Приложение 5 — фрагмент главы «Компенсационные принудительные миграции в 1941-1946 гг.» [ссылка файл polan2]).

Эти два соображения стали очевидны уже в 1944 году — скорее всего, именно они уберегли от выселения кабардинцев, западных украинцев и всю Прибалтику. Там советская власть проводила «обычные» репрессивные мероприятия — коллективизацию и раскулачивание, аресты «бывших» людей, и т. п. Практика сплошных депортаций народов была опробована в 1943-1944 годах — и признана нецелесообразной и неэффективной.

*****

Разумеется, мы, скорее всего, не найдем никаких документов, которые бы фиксировали это решение. Советская власть никогда, кажется, не признавала публично свои ошибки, тем более — не признавалась в преступлениях. Но извлекать уроки товарищ Сталин и его соратники и наследники определенно умели — другое дело, что оформляли они эти уроки специфическим образом.

Была определенная логика кампаний советского времени. Вначале затевалось Нечто (коллективизация 1929-го, массовые репрессии 1937-го, сплошные депортации — лишь примеры таких кампаний). Никто не смел пикнуть — обратной связи через прессу или независимое общественное мнение эта система не признавала, — кампания набирала инерцию, и последствия ее нарастали. Вряд ли заранее исполнители планировали голодомор, или уничтожение офицерского корпуса. Ну, и сплошные депортации тоже, как видим, поначалу не предполагались — но ведь аппетит приходит во время еды… Когда достигалась «критическая масса» (массовый забой скота, катастрофическая «сменяемость» кадров, перспектива запустения и упадка территорий), верховная власть обращала на это внимание. Делались «оргвыводы», чаще всего — «по персоналиям». В некоторых случаях давалось публичное обоснование смены курса, состоявшее в том, что смены никакой нет, а есть ликвидация «перегибов», и «дальнейшее улучшение». А поскольку сплошные депортации вообще находились вне сферы «публичной идеологии», то вряд ли можно найти текст, подобный сталинской статье «Головокружение от успехов», который объяснял бы: с перегибами — всё…

В чем-то подобной была ситуация с массовым террором 1937-1938 годов. Сняли, а затем расстреляли «железного наркома» Николая Ежова — это более или менее известно. Менее известно то, что многие десятки тысяч человек были освобождены из застенков. Но мало кто знает, что коррекции подверглись сами механизмы террора — с тем, чтобы маховик не слишком сильно крутился, чтобы не разнес всю государственную машину (впрочем, это тема отдельного разговора).

Идеократическое государство, где на скрижалях бородатого Моисея-Маркса значился «диалектический материализм», на поверку было не чуждо этой самой гегелевской диалектики. Типа, «тезис — антитезис — синтез», там, «закон отрицания отрицания», и всё такое…

Другое дело, что современные адвокаты этого прошлого не дотягивают до уровня «подзащитного», повторяя как мантру: «Всё действительное — разумно!» — даже если от этой «действительности» тот по-тихому отказался. Впрочем, никто так не умеет умертвить идеи учителя лучше, чем ученики и последователи…