Адрес: https://polit.ru/article/2004/10/27/letters/


27 октября 2004, 09:00

Салют, которого мы не увидим

Дмитрий Шушарин. Катастрофа несовершенного вида

Из первого письма

Дорогой г-н Шушарин! Ты обозначил наше (не только нас с тобой, но и всех вместе) нахождение внутри некоей катастрофы, протекающей в инговой форме, и при этом посетовал, что «никто из великих демократов не задается вопросом о том, что же будет после катастрофы. Которая хоть и длительна, но все же должна закончиться».

Исходная посылка, мол, мы уже в катастрофе, представляется мне чрезмерно мрачной; гипотеза же о её неизбежном окончании, напротив, — ультра оптимистической.

Верная посылка содержится в популярной композиции, ротируемой на частоте 101,7 FM: «По дороге к Амстердаму я жива, пока еще жива…».

Совершенно справедливо замечает рок-певица Мара: мы пока еще, слава Богу, живы, и пока все еще «по дороге». Ну, не к Амстердаму, конечно, а скорее куда-нибудь к Каракасу, или, не к ночи будь помянуто, к Ашхабаду. Но пока именно «по дороге». И это, пожалуй, принципиально.

Спросишь откуда такая уверенность? Вот очевидные признаки того, что до морга мы еще не доехали: выездных виз нет, свободное хождения иностранных валют никто не отменял, при всей антитеррористической истерии 190-ую «прим», 70-ую и 72-ую в УК пока еще не вернули. Да что там 190-ая «прим», вот мы с тобой на опаснейшие темы рассуждаем не на кухне и даже не страницах Самиздата, а, слава Богу, в легальном и почти общедоступном издании. А ты говоришь, катастрофа...

Верно, никто из «великих демократов» не оказался сицилийцем [1], да и сам факт их существования не аксиома, но теорема, требующая доказательства. Но, при всем при том, призывать всех демократов (и великих, и малых сих) нужно не к размышлениям о том, что будет после катастрофы, а к осмысленным действиям здесь и сейчас. Так сказать, пока еще «по дороге к Амстердаму …».

Это я к тому, что катастрофа, в которую мы еще не вошли, но имеем, увы, немалые шансы войти, устроена наподобие черной дыры: выхода из нее не будет.

Александр Викторович, наш с тобой общий приятель, любит рассказывать байку времен своей юности.

— Товарищ начальник! — Обращается пьяненький студент к постовому, который в праздничный день тащит парня с улицы Горького в 107-ое отделение милиции, — А салют-то сегодня будет?

— Салют будет, но ты, приятель, его не увидишь.

Из второго письма

Дорогой г-н Шушарин! Ты весьма уместно вспомнил о послевоенном германском канцлере Людвиге Эрхарде. Ему, одному из любимейших моих политических писателей, понадобилось всего 9 лет, чтобы пережить самую страшную из доселе известных катастроф и приступить (при активной поддержке американской оккупационной администрации) к реализации своих предвоенных реформаторских замыслов. Во что обошлись эти 9 лет человечеству в целом, а отдельным народам и странам в особенности, рассказывать нет нужды. Формула той катастрофы известна.

Поразмышляем о формуле катастрофы, в которую мы обязаны не попасть.

Ее главными компонентами станут, как мне кажется, соблазны простых решений, порождаемые (при почти полном отсутствии сдержек и противовесов) весьма специфическими свойствами отечественной властной элиты, а также (что самое хреновое) военный патриотизм, сопряженный с тотальной коррупцией.

Наша властная элита последнее время стала все больше напоминать даму из классического стихотворения, которая, как известно, «сошлась с инженером-химиком и, судя по письмам, чудовищно поглупела».

Я не знаю, где и какого «инженера-химика» нашла себе наша властная элита, но самый поверхностный контент-анализ текстов и особенно устных высказываний показывает: средний IQ по этой популяции лежит в пределах нормы старшины-сверхсрочника. По крайне мере, значительная часть ее представителей не дотянула бы до удовлетворительных оценок по государственному языку, логике и арифметике.

А ведь, как любит говорить тот же Александр Викторович, бравость принятия решений прямо пропорциональна невежеству лиц, оные решения принимающих.

Вот вам на вскидку несколько примеров из недалекого будущего, приход которого очень бы не хотелось допустить.

По официальным данным Министерства природных ресурсов РФ освоение расчетной лесосеки не превышает 22%, соответственно, ежегодный недоруб спелой древесины составляет порядка 400 млн. кубов.

Министерство транспорта сетует на недобор сотен миллионов тонно-километров грузов в связи с многолетним запаздываем хозяйственного освоения зоны БАМа.

Минпромэнерго озабочено безнадежной убыточностью добычи угля за Полярным кругом в рамках стандартных бизнес — проектов, предусматривающих рыночные цены на рабочую силу.

Названные министерства у нас далеко не единственные. Прочие-то чем хуже?

Так что, как ни дико об этом говорить в эпоху глобального хайтека, масштабный спрос на традиционные в России виды принудительного труда предъявлен. О специфических отечественных механизмах удовлетворения этого спроса кто-то еще что-то помнит, а профессиональные историки, надо полагать, еще знают в деталях.

Сдержек и противовесов к тому, чтобы не обращаться к этим проверенным методам, осталось совсем немного.

Начать бы к примеру с отправки в Иркутскую область на обустройство лесовозных дорог лиц, которые пьют «The Glenrothes» без льда и употребляют слово дискурс, не заглядывая в словарь. Кто бы стал возражать? Спрос на круглый лес в мире фактически неограничен, тем более на лес с сертификатом происхождения непосредственно от ГУИН Минюста России.

Из третьего письма

Я собирался посвятить это письмо проблемам региональной специфики применения механизмов типа PPP-COHS. Но события развиваются так быстро, что мои размышления устарели на корню. Появилась Карачаево-Черкесская модификации PPP-COHS. Цементный завод был обращен в собственность местной президентской семьи (в горной местности это вполне эквивалентно классическому handover) с предварительным отстрелом семерых акционеров. Это, как говаривал вождь и учитель, будет посильнее «Фауста» Гете.

Ну, и какие особые возражения? Спрос на цемент сегодня исключительно высок, особенно в условиях московского строительного бума.

Из четвертого письма

Дорогой г-н Шушарин! Военно-патриотическая коррупция (ВПК) в классических формах вальяжна и безобидна: ну, загородный особнячок за казенные деньги и с бесплатной рабсилой; ну, сдача в аренду дружественному банку старого корпуса штаба округа; ну, в конце концов, размещение гособоронзаказа на заводике, недавно прикупленном самим заказчиком. Не более того…

ВПК в промежуточной фазе («по дороге к Амстердаму…»): массовая продажа всех конвенциальных видов вооружений непосредственному противнику из числа исламских инсургентов вкупе с поставкой «мирного атома» сугубо миролюбивым режимам, которые дружат как с нашими военными патриотами, так и с упомянутыми инсургентами.

ВПК эпохи катастрофы это, к примеру, продажа мульти-мегатонников вместе с эффективными носителями неким классово-близким и платежеспособным представителям освободительного движения беднейшей части человечества против «золотого миллиарда». И так далее, и тому подобное… У нас, как известно, «еще царь-пушка не стреляла. У нас еще царь-колокол не бил».

Это Никита Сергеевич хотя бы спрашивал специалистов о возможных последствиях испытания 100-мегатонника. У него, бедолаги, коммерческого интереса не было; он за идею боролся. Военные коммерц-патриоты эпохи катастрофы не спросят никого, и ни о чем.

Такая царь-пушка бабахнет, что никому мало не покажется.

При этом оптимистам не понадобится английский, а пессимистам — китайский: даже после катастрофы никакой оккупационной администрации не предвидится. Разве что в границах нефтяных полей Западной Сибири …

Так что, дорогой г-н Шушарин, катастрофа не перейдет в «инговую» форму.

Развитие пройдет по одному из стандартных сценариев, описанных в учебниках: малый сдвиг по фазовой переменной, и «instead of titling a little … it turns turtle», или в весьма неточном переводе «не просто черпанет, а черепахою нырнет» [2].

А дальше все, как в настоящей трагедии: «гибнет не герой, гибнет хор…».

Так что, дорогой г-н Шушарин, салюта, с которого я начал нашу переписку, мы с тобой не увидим. Боюсь, его вообще мало кто увидит.

По этой причине, дорогой коллега, не будем обсуждать проблемы обустройства России после катастрофы. Давайте будем использовать любые доступные нам инструменты, включая битье в царь-колокол, для того, чтобы ее не случилось.

Примечания

[1] М. Пьюзо, «Крестный отец»:

— У него настоящие яйца? — Хагену пришлось поразмыслить над тем, что имеет в виду Дон…. Способен ли он поставить на карту все, может ли он рискнуть всем своим состоянием ради принципа…?

— Ты спрашиваешь, сицилиец ли он? — Дон радостно закивал головой.

— Нет, — сказал Хаген, — он не сицилиец.

[2] Т. Постон, И. Стюард «Теория катастроф и ее приложения», перевод А. Чернавского, стр. 260.