“Революция – это судьба”

Мы публикуем запись беседы с председателем российской демократической партии “Наш выбор” Ириной Хакамада. Имя Ирины Хакамада часто употребляется в различных полемических контекстах, в особенности, в том числе в популярной нынче критике демократов 90-х, причем при практическом отсутствии площадок высказываний для самих демократов. Высказывания о 90-х становятся все более безадресными и мифологичными, в частности Ирине Хакамаде СМИ (в том числе, к сожалению, в одном из интервью в Полит.ру) и политические деятели приписывают якобы утверждение о том, что “в России станет лучше жить, когда умрут все пенсионеры”. И это продолжается при том, что связь этого высказывания с Ириной Хакамада была успешно опротестована в судах. Чтобы в какой-то мере восстановить справедливость и, главное, подробно выяснить позицию одного из демократических лидеров в нынешней общественной ситуации, мы публикуем данное большое интервью. Беседовал Виталий Лейбин.

Если мы берем картинку политическую вообще, то возникают три мейнстрима. Один – это рост неэффективности самой власти и усиление кризиса внутри существующей политической властной группировки. Я бы не назвала эту группировку совсем политической. Скорее это не политический класс, а класс бюрократии, которая отстаивает свои интересы. Куда мы двигаемся, что мы собираемся строить, по-моему, никто в этой “политической группировке” не знает. Там все занимаются бизнесом. Всерьез, надолго, с большой демагогией, но больше никаких идей нет. Поэтому я и не называю это политической партией.

Здесь нарастает тенденция неэффективности и, соответственно, политического кризиса и борьбы кланов внутри. Это заметно, и будет все более и более заметным: чем более неэффективные реформы они будут проводить, и чем больше они будут продвигаться к выборам “наследника”. Их начнет “разрывать”, потому что политический класс всегда объединен некой идеологией, поэтому он может уступать внутри - для победы в целом. Так всегда действовала КПРФ. Сколько бы там ни было противоречий, они как-то находили компромисс, это их просто Кремль так раскалывает и перекупает, что они ослабели. Точно так же было в Украине: там нашли компромисс между Тимошенко и Ющенко, между ее амбициями и его амбициями, между левыми и правыми, потому что Тимошенко была левее, Мороз был почти совсем коммунист – и все вошли в один блок.

Это примеры, как могут договариваться внутри не бюрократической группировки, а политической. У нас же не политический, а бюрократический интерес, они внутри сейчас разорваны – кому-то достался определенный источник ресурсов, причем огромный, кому-то не досталось, кто-то обделен, поэтому здесь будут расти противоречия.

Теперь по поводу второго мейнстрима. Нарастание недовольства в обществе и разочарование лично президентом. Это тоже ясно, потому что когда тебе в России дают большой карт-бланш (об этом предупреждали многие политологи-эксперты), когда тебе доверяют как царю, то и разочарование происходит очень быстро. Если взять рейтинг недоверия, то на первом месте будет стоять правительство, на втором – парламент, на третьем – президент (то есть след доверия пока остается). Но все-таки доверие к той системе власти, которая сейчас выстроилась и которая якобы стабильна, начинает сейчас резко падать.

Особенно это касается пока в тихом, незаметном варианте армии, и в более заметном –пенсионеров, многие из которых все-таки поддержали Путина, надеясь, что он, в отличие от “проклятых демократов” обеспечит им достойную старость. В результате, в отличие от проклятых демократов, было отнято даже то, что было при демократах.

Это нарастает недовольство снизу, потому что недовольство со стороны успешных людей никогда ни во что не выливается. Бизнес может быть сколько угодно недоволен, но пытается все время договориться и его недовольство выливается в отток капитала из страны. Студенты могут быть недовольны, но пока они прикрыты хоть как-то родителями и своими отсрочками от армии, они так сильно не выступают. Так, что-то покричат про свои стипендии, или примкнут к политическим партиям, с угрозой, что они будут выступать, если реформа образования примет такие же радикальные формы. А она примет такие формы, это готовится. Поэтому студенты будут выступать. Скорее не очень успешные, не из богатых семей - вот они будут следующей волной.

А вот пенсионеры, их недовольство совершенно открыто и справедливо, потому что, когда вам нужно ездить на городском транспорте и вы получаете компенсацию в 50 рублей, а стоит это в несколько раз дороже, то, понятно, что при таких пенсиях люди нормально жить не могут. Получается, как сказала Шевцова, их в дарвинизм бросили, то есть, как хотите, так и выживайте.

Ведь почему они вышли на улицы? Это не Америка, не Вашингтон, это наши русские пожилые люди. Потому что у них сейчас идет вопрос о жизни и смерти. В больших и средних городах люди очень много потеряли. А, наоборот, в поселках люди выиграли. Поэтому я и предлагаю принцип добровольности. Не умеете осуществлять нормально реформы, не умеете создать общество, которое обладает деньгами, чтобы платить за эти новые рыночные монетизированные услуги, тогда делайте поэтапно. Пока добровольно – кому выгодно, тот записался. Если слишком мало, то думайте, как все исправить, чтобы больше записалось. Добровольность – это самый нормальный принцип, он заставляет власть быть эффективной, потому что добровольность показывает, что хозяин в стране все-таки кто? – Общество. Если нам не нравится и нам это не выгодно, власть должна что-то изменить.

И третий мейнстрим – это попытка объединения демократов после провального проигрыша. И здесь я сделаю все (при том, что формирую собственную партию с более социально ориентированной программой), чтобы чисто технологически процесс объединения произошел. Я соглашусь на все условия, но у меня есть только одно, главное: если будет хотя бы две колонны, то я не участвую вообще ни в каких этих тусовках, партиях, объединениях, потому что это не объединение. Объединение должно собрать и реально оппозиционную часть СПС. СПС должен выбрать, куда он двигается и с кем и, в соответствии с этим, собрать оппозиционную часть, которая находится в четкой оппозиции к существующему режиму. А ведь это цельный режим – не надо играть тут в игрушки, что один хороший, другой плохой – нет, от президента до депутата “Единой России” – это уже сцементированный режим, который цементирует все дальше. Режим правящей бюрократии без политических интересов. Поэтому вертикаль давит всех, включая губернаторов и местное самоуправление.

Я считаю, что еще более важное – это объединение ценностное. И вот здесь, мне кажется, мало что происходит. Я все время говорю об одном: не нужно покаяния типа битья головы об стенку и каких-то тотальных театральных акций. Если оппозиция собирается привлечь новых людей, тем более выдвинуть их впереди устаревших лидеров, с чем я согласна, и сформировать из них реальную политическую силу, то это старое поколение должно предложить некую новую программу идей и инструментов. И эта новая программа должна, во-первых, признать объективно, какие ошибки были совершены и почему демократия, либерализм, свободы были дискредитированы в глазах свободных людей.

Основной миф, что мы, несчастные демократы, такие умные, но у нас люди несвободные, народ такое быдло, поэтому кто же нас поймет? Я категорически против этого. Я считаю, что с 1991 года (и даже в какой-то степени - с 1985 года) люди попали в очень не патерналистские, жесткие, дикие рыночные условия. Если нет патернализма, если нет реальной помощи со стороны государства, как в Европе, если нет этих социальных стандартов, которые выполняются, если нет никаких гарантий, независимых судов, бесплатных адвокатов и так далее, то как люди эти жили в течение этих четырнадцати лет? Как пенсионеры выживали? - Ведь на эту пенсию выжить невозможно. Как выживают студенты иногородние? Как они зарабатывают? Как выживает малый бизнес, который никому не нужен – как это все происходит? Если это как-то происходит, значит, люди стали свободными.

С определенными оговорками – да.

Учителя ведь как-то живут – как могут, так и живут. То фонды какие-то помогают (тот же Горбачев – он же создал фонд для поддержки больных и врачей, которые лечат рак или еще что-то), то еще что-то. Как-то эти пенсионеры со своими консервами, мылом по улице бегают, с огорода что-то продают, а в городе те, кто хоть как-то двигаются, пытаются устроиться на работу и так далее. То есть это общество людей, которые уже абсолютно не надеются на государство. Здесь не Советский Союз, здесь нет никакой уравниловки – как можешь, так и крутись. Значит, эти люди взяли полную ответственность, хотели они этого или не хотели - за свою жизнь.

Но если они взяли на себя ответственность за свою жизнь, значит, они в состоянии взять ответственность и за власть. И это нарастает. Другое дело, что с помощью пропаганды по всем каналам телевидения, их, конечно, очень серьезно обманывают и этому потоку информации сопротивляться очень тяжело, но все равно это растет.

Значит, таким людям, которые уже совсем другие, демократическая оппозиция должна предложить реальные, новые вещи. В чем должна быть новизна? В признании ошибок – раз. В предложениях, как исправить эти ошибки, – два. И, наконец, в проекте, куда двигаться дальше, – три.

И вот здесь, мне кажется, ничего не происходит, потому что никто не хочет серьезно и спокойно говорить с людьми. Ведь в 1991 году, у людей пропали вклады, которые они держали деньги в Сбербанке Советского Союза. Люди ни в чем не были виноваты. Вклады не компенсировали. Почему они теперь должны остаться ни с чем, непонятно. И, если Россия наследует от Советского Союза все его долги перед внешним миром, почему мы не наследуем эти долги перед собственным народом? Компенсировать не обязательно в денежной форме, чтобы не стимулировать инфляцию. Есть инфраструктурная форма, материальная форма – могут быть и участки земли, автомобили, может быть что угодно. Но это сделано не было. Точно так же остается вопрос, что делать с приватизацией? Ее характер подогревает настроения людей, мол, хорошо, что Ходорковского посадили, давайте еще всех пересажаем. Если бы все демократы честно объявили хотя бы ту же программу, о которой я говорила: статус-кво всей собственности, статус-кво налоговый, не будем копаться, что было правильно, что неправильно, потому что виноваты все... После этого сказать, что в результате залоговых аукционов действительно многие получили огромные деньги. Ребята, заплатите эту ренту один раз – и мы ее напрямую отдадим пенсионерам. Почему бы этого не сделать? Не сделали.

Люди бы тогда поняли: это уже другое отношение к нам, и при этом увидели бы, что это несут демократы, которые требуют разделения властей, свободных судов, независимых средств массовой информации. Ведь нельзя же все время кормить людей только абстрактными либеральными ценностями! Им нужно показать, что мы конкретно хотим решить проблемы маленького человека, исправить те ошибки, которые совершили, когда мы его игнорировали. Здесь, мне кажется, есть некая проблема. Сколько ни посмотришь на декларации того же “Комитета 2008”, заявления политических партий на дебатах, - никто ничего не хочет анализировать и предлагать в этом социально-либеральном направлении, все только говорят о чисто либеральных теоретических моделях. В них на самом деле отсутствует понятие социальной справедливости, но не с точки зрения распределения, а с точки зрения отношений государства и общества. Понятие справедливости ушло. А оно должно прийти обратно.

Снобизм, абсолютное равнодушие и отсутствие государственного подхода. Потому что государственный деятель заботится о народе - даже вне зависимости от политического режима. В Эмиратах шейхи тоже владеют всем ресурсом, но как-то они очень беспокоятся, чтобы часть денег попадала именно своему населению, и оно процветало. Или в Норвегии, где ресурс национализирован, нефть норвежская принадлежит государству, на счет каждому кладут деньги. А у нас народ держат за быдло - переживет. Это главная проблема психологическая.

Ценностная. На самом деле, Советский Союз не мог породить настоящих либеральных демократов, государственных деятелей с широким масштабом личности. Для этого нужна история. Я думаю, такие лидеры вырастут в будущем. Или это должны быть люди, которые как-то напрямую связаны с народом, хотя бы вышли в эту элиту из народа. У нас нет представителей общества во власти. Это всегда одна и та же колода, которая перебирается, но власть закрыта от общества, поэтому людей, которые знают, как живут обыкновенные люди, нет. Или они забывают это очень быстро.

Они могут быть симпатичными, но они несамостоятельны. Михаил Дмитриев пытался провести административную реформу, пытался вовремя создать нормальную пенсионную систему, при которой можно было бы накопить для будущих поколений. Но все Зурабовым искорежено, уничтожено, все это полностью завалилось.

Дворкович пытался в Минэкономики каким-то образом стимулировать свободную конкуренцию и боролся за реформу “Газпрома”. Как-то Москве, на сессии Давосского форума, он сказал, что, наверное, этой реформы не будет никогда, потому что все, кто пытается взяться за нее, быстро уходят в отставку. Он предрек свою отставку. Его забрала администрация президента. Ну что он может там сделать?

Поэтому меня интересует сама система власти, и чтобы бороться с этой системой, нужно перестать обсуждать отношения демократической оппозиции и власти. На то она и оппозиция, что она к власти не имеет отношения.

Давайте обсуждать то, о чем вы сказали: демократическая оппозиция и люди. Нужно научиться, наконец, пониманию, что вы отражаете, прежде всего, интересы людей. Своей системой демократических ценностей нужно ответить на их запрос. Пока в голове у многих остается, что народ – это серая масса, быдло, которому нужно то что-нибудь пообещать, то как-нибудь поманипулировать, пока в головах у элиты содержится такое, у нас в стране ничего не изменится. Это такие снобы, которых будущее страны совершенно не волнует. То есть мы нуждаемся в другой политической элите.

Это опять-таки вопрос теоретический. Национальная гордость, национальное самосознание и формирование государства как целостной нации может лежать вне политического контекста? Конечно, нет. Поэтому давайте вложим это в контекст.

Есть национальная гордость, так называемая имперская гордость, которая возникает в тоталитарных и авторитарных режимах. Что это означает? Это означает формирование супермощной империи, причем, не обязательно геополитической, которая захватывает территории, а экономической – настолько мощной, что с ней приходится считаться как врагам, так и соседям, империи, которая может навязывать свою волю. Это национальная гордость авторитарной модели. Классический пример – Советский Союз.

Вы помните события в Чехословакии, в Венгрии – с помощью крови, танков, подавлялось все, потому что мы были мощным источником определенной идеологии. Эту идеологию ценой бедного населения, закрытой изоляционной экономики навязывали другим странам в конкуренции в холодной войне с другим имперским центром – демократического типа, Соединенными Штатами Америки. Это один контекст. С этой точки зрения, победа демократии в том виде, в каком она произошла в оранжевой революции на Украине, - это вред для России, потому что теперь навязывать будет очень сложно, потому что практически в этой борьбе выиграла Америка. Мы поддерживали Януковича, они – Ющенко. Ющенко победил – причем, не благодаря помощи Америки, а потому что люди, которые поддержали Ющенко, не только бились против России: очень многим надоел Янукович, очень многим надоела та власть. Как в 1991 надоело все нашим, так им надоело сейчас. Это был протест не против России. Это был протест против того, как они живут: на Украине высокие темпы роста, потому что страна менее развитого уровня начинает развиваться, но вообще-то куча мигрантов работает по всем странам мира, включая Россию, и люди живут очень бедно.

Теперь берем второй контекст – демократический, а я демократ. Для меня очень важна национальная гордость, которая связана не с подавлением и навязыванием своей воли другим, а с абсолютно новым качеством жизни людей и очень эффективной экономикой внутри страны. Это приводит к тому, что с нами начинают считаться, как с очень эффективной державой, которая эффективно управляет, в которой есть огромное количество природных ресурсов и очень умное население, то есть все три фактора: человеческий, сырьевой и производственный. Считаться по рынку в результате конкуренции. Поэтому с нами считаются страны СНГ, с нами считается Америка и Европа.

В этом случае меня не интересует навязывание воли своего режима другим, таким же неэффективным, а меня интересует, чтобы там приходили к власти такие же, и чтобы мы понимали, что мы идем параллельно в Евросоюз. Чтобы нас там не задавили в европейской конкуренции, нам выгодно сотрудничать друг с другом так, чтобы мы пришли в этот Евросоюз с налитыми мышцами и чтобы с нами опять считались в свободной конкуренции. И тогда наша национальная гордость начнет вырастать совсем на других ценностях, на ценностях свободных.

Так вот, я выбираю второй путь, и, с этой точки зрения, мне Ющенко более интересен. В этом случае национальная гордость России имеет долгоиграющую стратегию. В первом случае (это вариант Путина), даже если бы победил Янукович, это скорее бы всего вылилось в очень быстрый проигрыш России, потому что Янукович, как я думаю, тут же весь российский капитал выкинул бы из всех совместных предприятий по одной простой причине: им нужно было использовать Россию для победы, а потом пилить свой собственный сад.

Эти нет. Понимаете, Янукович - представитель такой же модели, когда бюрократия слиплась с олигархами, только, в отличие от России, там еще спецслужб нет. Поэтому, кстати, там и оппозиция такая сильная. А Ющенко и Тимошенко – это идеологические люди, их на самом деле интересует путь Украины. Надо читать их программу. Пока что все, что они делают, это то, что я бы начала делать в России, если бы была президентом. Они могут делать ошибки, у них могут появиться какие-нибудь коррупционеры – никакая власть от этого не избавлена, но все-таки это приход к власти политического класса с понятной стратегией. И если Россия примет такую же стратегию для себя – двигаться демократическим государством к таким же демократическим государствам, то Украина и Россия выиграют. Они начнут двигаться друг к другу и начнут реально прозрачно сотрудничать. Если мы такой путь не принимаем, а строим, как мне сегодня студенты сказали, какого-то мутанта непонятного, тогда Россия, конечно, потеряет Украину как союзника.

Первый путь, конечно, проще. Просто сидеть в одной банде, похлопывая друг друга по плечу. Намного тяжелее откровенная независимая конкуренция двух государств – Украины и России, но сотрудничество в рамках прозрачной экономической кооперации. Так же, как в Евросоюзе. Там, между прочим, при том, что это - объединенная Европа, огромная конкурентная борьба, и между Италией и Германией, и между Италией и Францией на разных уровнях. Но при этом есть некоторая единая политическая система ценностей, которая их объединяет, чтобы сопротивляться всем остальным. Это их вместе держит. А у нас нет никаких политических ценностей, нас ничто не держит, поэтому мы одни.

Почему? Можно в процессе. Конкуренция - это факт, существующий вне нас. Конкуренция между национальными государствами существует всегда. Поэтому когда вы заключаете длительный контракт, например, по выплате НДС, по импортным товарам между Украиной и Россией, вы преследуете всегда свои интересы, а они свои. Найти компромисс – это искусство конкуренции. Сделать так, чтобы нам было выгодно, но при этом, чтобы договоренность состоялась.

И, если вы хотите победить в этой конкуренции, не подавить другое независимое государство, не навязать ему каких-то искусственных лидеров, как, кстати, делают Соединенные Штаты Америки в том же Ираке, если вы хотите реально победить и стать форвардом в экономическом, социальном и политическом развитии, тогда, конечно, обращайте внимание на то, что у вас внутри страны. Если вы внутри гнилы, неэффективны, то у вас, во-первых, просто нет легальных прозрачных денег, чтобы инвестировать в экономику и политику других стран. У вас их просто не существует.

Почему на нас плюют и южная Европа, и юго-восточная Европа, потому что много шума, много переговоров, но мы ничего не даем. А там раздают льготные кредиты тем, кому хотят раздавать, чтобы стимулировать то, что хотят. Да, воюют, все воюют, но экономическими методами. И за этими экономическими методами тащат политические интересы. А у нас впереди политический интерес, а экономики никакой, эффективности никакой, а, самое главное, - все видят, насколько мы неэффективны.

А конкурирующая держава поставила на кого?

А мы поставили на кого? На Януковича. Ну и что? Ну, проиграли. Мы просто не умеем ничего делать. А знаете почему? Потому что именно на людей ставят. Вы меня все время упрекаете, что нельзя поддерживать Ющенко. А меня не интересуют личности. Меня интересуют политические ценности. А те, кто пришли сегодня к власти на Украине, собираются строить демократическую Украину. Те, кто сегодня пришли к власти в России, собираются строить тоталитарную Россию. Я не хочу жить в тоталитарной России. И поэтому я заинтересована в том, чтобы в соседнем государстве росла демократия, потому что тогда они нас фактически окружат со всех сторон, заставят и нас тоже быть демократами. И поэтому если в данном случае Ющенко играет роль демократа, я буду поддерживать Ющенко, потому что в отличие от вас я не перфекционист.

Перфекционизм – это болезнь интеллигенции в России, включая масс-медиа, ученых, и так далее. Мы хотим или все, перфектно, или ничего. А я хочу то, что можно, но хотя бы двигаясь к демократии. С Ющенко такое движение идет. Народ выходит в оранжевых одеждах – это уже хорошо, до этого вообще не выходил. А с Януковичем было бы еще одно болото. Вам нравится Белоруссия? Вам нравится Лукашенко? Он, кстати, поддерживает Россию. И он ненавидит Америку и Европу. Значит, вы должны, по вашей логике, сейчас заявить, что все просвещенные люди и политики в России, исходя из интересов России, должны поддержать Лукашенко.

А меня не интересует сослагательное наклонение. Сегодня Россия такая, что единственный способ привести ее в порядок – это поддерживать тех кандидатов (какими бы они ни были), которые отражают демократический путь развития. И потом не будьте такими наивными – ни в Грузии, ни на Украине такое количество народа вывести на улицы за деньги невозможно. Ирак это показал. Туда столько вложено денег – ничего не получается. На Украине и в Грузии получилось – не важно там, какие лидеры, будут ли они делать ошибки. Получилось, потому что народ достали. В Грузии народ достал Шеварднадзе, в Украине достала вся эта прошлая власть.

Поэтому умная политика сильного государства – это, во-первых, определять свой политический путь, во-вторых, вовремя садиться на волну, когда она достаточно серьезная, и ее чуть-чуть только подталкивать. А мы делаем все против течения. Мы у себя делаем все против собственной страны, в соседних странах все делаем против, и в последний момент с позором стоим, проиграв все на свете. Поэтому, чтобы стать эффективной, страна должна перестать двигаться по пути местечкового мафиозного геополитического давления, а вместо этого начать двигаться по пути политических ценностей. Тогда она быстро все поймет и будет ставить раньше, чем поставил конкурент. И делать Ющенко и Саакашвили своими раньше, чем это сделала Америка.

Этого не будет быстро, но это даже не путь, это – судьба. Потому что когда власть, административно-бюрократический ресурс и машина насилия (имеются в виду спецслужбы) сцеплены в один кулак, то надеяться на эволюционное превращение этой власти в нечто другое бесполезно. Поэтому это судьба.

Если Россия хочет стать конкурентоспособной, великой, сильной державой, с которой бы все считались, она пройдет через революцию. Я бы не хотела, чтобы это был кровавый бунт. Дай бог, если она будет оранжевая по типу Украины, но, к сожалению, может получиться все наоборот. Но никуда от этого не деться, потому что по-другому наша власть ничего не воспринимает. Она не получает сигналов от общества и делает все, чтобы эти сигналы вообще не пробивались.

Да, я уверена, что в результате победят представители левых взглядов, и дай бог, чтобы это были просвещенные левые.

А никто не делает ставку на революцию. Кто делает ставку на революцию? Я делаю ставку на революцию?

Я пытаюсь все время предупредить власть: ребята, этого нельзя допустить. У нас это выльется в бунт, в грабеж и в черт знает что – в кучу крови. Но они не слышат. Поэтому я и сказала: это не заказ демократов, мы готовы были так и сяк, мы пытаемся мирными путями бороться, но власть не слышит, она забивает гвозди по шляпки. В конечном счете к революции приведет сама эта власть. Это ее судьба – быть повергнутой, уничтоженной и всю страну ввести в кровь. Я пытаюсь донести мысль: вы уничтожаете страну, вы не понимаете, что весь этот авторитарный способ удержания собственности и бесконечный грабеж страны ради самих себя приведет к тому, что страна переживет кровавую революцию и еще не известно, чем все это кончится. Но, к сожалению, когда нет политического класса, а есть грабящая бюрократия, они не способны ничего сделать.

Максим Соколов написал в журнале “Эксперт”, что все демократы ни за что не отвечают, поэтому они маргиналы и борются только за то, чтобы вернуться во власть, и ради этого готовы революцию устраивать. Он даже не понимает, что это изнутри правящей элиты, как в Казахстане, как в Грузии, как на Украине, ответственные люди сами начнут изнутри бороться с правящей группировкой и делать ее эффективной. У него очень наивный взгляд. Во-первых, он не понимает, что очень легко быть патриотом за государственный счет. Не понимает, насколько, например, такие, как я, рискуют. И стоит ли этот риск того, чтобы просто куда-то вернуться.

Наоборот, если бы я не занимала эту позицию, не выступила бы так на президентских выборах, в том числе и по “Норд-Осту”, я вас уверяю, меня бы давно вернули во власть, назначили и упаковали. Была бы я заместителем Грефа и занималась бы малым бизнесом. Поэтому глупо говорить, что оппозиция рвется, лишь бы только получить место. Может быть, кто-то и рвется, но настроение связано с тем, что переживаешь огромные риски, потому что, например, после первых же оранжевых пикетов ко мне ФСБ пришло, и студентов моих допрашивали, и всем угрожали увольнением с работы и отчислением из института тоже. Нам не так уж комфортно. И те позиции, за которые, как он считает, мы боремся и готовы якобы развязать кровавую войну, были бы быстрее нами получены, если бы мы были лояльной “оппозицией” типа Рогозина. Это первое.

Второе. В России специфика в том, что нет политического класса, он не существует со своей системой ценностей. Есть власть бюрократии, а власть бюрократии повязывает всех такой круговой порукой, что никакие нотабли не смогут выступить в оппозиции. В отличие от других стран, здесь не только власть сконцентрирована в бюрократический административный ресурс, но еще и силовая машина, то есть прокуратура, ФСБ – все в одном центре. Поэтому любой нотабль, если захочет что-то типа группировочки затеять, которая выйдет со своими флагами на улицы, или еще что-нибудь сотворит, понимает, что будет заведено дело, подслушаны все телефонные разговоры и под видом какой-нибудь дачи взятки его посадят в тюрьму. Поэтому я ничего не жду ни от каких нотаблей. Как раз реально давить на власть и заставлять ее меняться может человек, который от нее не зависит. Наши элитные эксперты должны это, наконец, понять - если они не отрабатывают показуху, а действительно анализируют ситуацию.

Помните, была информация, что СПС пригласит экс-премьера Касьянова в качестве лидера? Где он? Что же он не идет в оппозицию? Потому что прекрасно знает, чем это для него закончится. Наверняка, когда он уходил, ему сразу сказали: мы тебя оставим в покое со всеми твоими деньгами и со всем, что ты заработал, но при одном условии: никакой политики. Влезешь – все, на следующий же день – вон она, папочка. Такие папочки есть на всех.

См. также:

“Вслед за серыми приходят коричневые”: Интервью с Ириной Хакамадой

Выдвижение по вызову или вызов президенту?

Ирина Хакамада: Политический класс – это ширма