Вспоминается, как славный Андрей Караулов в своей праведной программе деланно-трагическим тоном всенародно сообщил, что у Наташи Королевой при выступлении перед детьми, которое транслировалось по всей стране, явно проглядывали на теле трусы. Ужас! К этим до комичности пафосным ламентациям можно было бы добавить только уж нечто совсем наглое:
- А что, без трусов было бы лучше?
Конечно-конечно, с телевидением надо что-то делать. И не только у нас. И не только сейчас, а всегда. Понятно, что это плохо, то неоднозначно, а что-то и вовсе надо закрывать. Так ведь за всякой институцией, обслуживающей общество, нужен контроль. Глаз да глаз. У них у всех есть тенденция через определенное время обслуживать самое себя - соответственно специфике своей деятельности.
В этом смысле и у новостного телевидения тоже наличествуют собственные законы развития и существования - ориентация на событие, которое в чистоте своей есть неожиданность и шок (и как частный его случай – скандал). Что выкрикивали всегда на всех углах всех больших городов всего мира мальчишки-газетчики:
- Убийство на улице такой-то! Такой-то признался в совершении такого-то! В таком-то доме обнаружено то-то!
Ну, может, оно и не должно существовать в такой вот исключительности и откровенности, но все же… А солидное, положительное, милое, как и везде, наличествует ведь в других, неновостных программах, по большей части – местных.
Претензия же к телевидению, что оно не контролируемо обществом, вполне справедлива. Так ведь у нас ничто не контролируемо обществом. А правительство контролируемо? Какое общество, какая власть – такое и телевидение.
Предлагаемый же воображаемо спасительный для зрителя контроль над телевидением неких как бы независимых общественных советов поражает если не цинизмом, то наивностью. Вполне известна система всего подобного независимого и общественного, касающегося институций, столь необходимых власти или крупному бизнесу (что, собственно, в наше время и в наших пределах – одно и то же). Тот же подбор и замена иным (при нежелательном решении) состава независимых народных заседателей вполне откровенно являют этот способ существования независимости.
Как и случай с Ходорковским. Дело вовсе не в том, что он белый и чистый снаружи и внутри. Но судьи кто? В общем-то, понятно кто. Но причины выбора именно его среди огромного и привлекательного списка всех прочих возможных вполне очевидны. Или, при другом взгляде на исполнение правосудия, вполне неочевидны. А где все сопутствующее обрамление чиновников, случайно проглядевших это? Или неслучайно и давно себе на пользу заметивших? Да и вообще набор средств и аргументов, применяемых в данном деле, вполне настораживают, поскольку так же беспрепятственно могут опрокинуться на любого, по каким-то представлениям властей, подходящего для производства над ним потребных манипуляций. И в данном случае я опять-таки не касаюсь вины и проступков, но только властных предпочтений, ориентаций и способов их применения. Ну типа, помните - в деревне кузнец убил кого-то. Собирается сход. Решают - глаз за глаз. То есть кузнеца надо тоже убить. Все согласны. Поднимается некто:
- Я, конечно, согласен. Но вот у нас в деревне кузнец один, зато два плотника. Давайте, убъем одного плотника. – вот и весь сказ.
Но нет, не весь. Известный писатель-государственник Поляков в одной из программ утверждал, что все телевидение тотально настроено, нацелено на разрушение государства (подобное утверждает не он один, просто он последним попался мне на глаза). Некоторым, правда, скрепя сердце, он дал определенную поблажку, допустив, что они действуют несознательно, не рефлексируя по поводу всей губительности своей объективно-вредительской деятельности. Не берусь утверждать подобное с той же степенью категоричности. Не берусь. Хотя иногда хочется применить этот способ аргументации ровно к противоположной стороне данного спора и противостояния.
Постоянно употребляя имя-обозначение “Государство”, литератор и не предполагает разъяснение. Оно для всех как бы однозначно и неоспариваемо. Однако же многим может показаться не совсем приемлемым то опредление и тот тип государства, предлагаемые Поляковым, ради которых надо жертвовать всем остальным. Да и упрек в том самом неосознании окончательного результата предлагаемого проекта можно вернуть и самому Полякову. Предлагаемые им жесткие меры контроля и приведения в сознание всех несознательных вскорости и обернутся единственным содержанием того самого вроде бы прекрасного в идее государства. Сие уже неоднократно подтвердил мировой опыт. Во всяком случае, в пределах обозримой европейской истории, начиная с Французской революции.
Если не возражаете, закончу одним своим коротеньким стишком:
Однажды вот меня спросили.
Ответ мой был предельно прост:
Люблю тебя, моя Россия,
Но не люблю твой длинный хвост
