Расскажу одну достаточно старую историю про известного московского художника Шилковского, давно, правда, обитающего в зарубежных пределах. По-моему, уже рассказывал это. Да все так стремительно забывается, что через некоторое время смотрится как новое и неведомое.
Так вот, что-то у художника поломалось в квартире, и он вызвал слесаря. Пришел молодой парень, быстренько справился со своими нехитрыми делами и, уходя, оглядел стены с работами художника, носившими явные черты неприятного авангардизма. Затем мрачно произнес: «Хороший ты парень, а то бы морду тебе набил за вот это», – и снова кивнул на работы. И ушел.
Вот такая история.
Ничего странного. Простая всегдашняя жизненная оппозиция простого и усложненного, простонародного и интеллигентско-интеллектуального. Порой и сама интеллигенция в своем истончении и усталости от собственной переизбыточности пытается превзойти себя и уйти в простую и искреннюю, исправляющую ее искривленность, грубость, насилие и даже, в утверждении своих идеалов и распространении их на всех, – в жестокость. Те же, к примеру, «пол поты» – воспитанники французских лево-интеллектуальных учителей.
Естественно, вспоминается памятный Геббельс с его памятным «Когда я слышу слово «культура», я хватаюсь за пистолет!» А ведь писатель был. А?
Все это приходит на ум в связи и по поводу вот уже 40-летия культурной революции в Китае. В которой, помимо прямой и тайной политической борьбы и интриг, прямо и яростно проявилось известное противостояние элиты и масс, обернувшееся и прямой манифестацией агрессивного антиинтеллектуализма. Веры в прямые и простые решение. Противостояние разрушающей и подвергающей сомнению любую веру рефлексии, увы, неотъемлемому достоянию и проклятию интеллектуалов. Уж немного осталось и живых очевидцев тех событий. Да для понимания их и не нужно прямых свидетельств – это вечная история и драматургия, постоянно живущая в любом обществе, частенько выходящая наружу живым пожаром (простите за подобный тривиальный поэтизм) из-под постоянно тлеющих углей на пике классовых, религиозных или национальных движений и столкновений.
Вот тут объявляется, вернее, и объявиться бы основному принципу демократии, в отличие от эгалитаризма и охлократии, трудно утверждающемуся в мире, а в наших пределах так и особенно – победившее тем или иным способом большинство не имеет право переступить табуированные границы сохранения автономии любого проигравшего меньшинства.
В нынешние времена возрастающего презрения ко всякого рода рефлексии и интеллектуализму, в пределах культуры принимающего вид борьбы с разрушающим крепость и здоровье нации постмодернизмом, при нарастающем давлении церкви и клерикализма все это весьма существенно и актуально.
На этой оптимистической ноте позвольте и завершить.
