Адрес: https://polit.ru/article/2006/07/06/mezhuev/


06 июля 2006, 06:00

"Реалистический вильсонизм" Фрэнсиса Фукуямы

Журнал
«Космополис»

В начале 2006 года вышла в свет новая книга автора знаменитой статьи «Конец истории?» и профессора университета Джона Хопкинса Фрэнсиса Фукуямы «Америка на распутье. Демократия, могущество и наследие неоконсерваторов». Именно на страницах этой книги была выдвинута доктрина «реалистического вильсонизма», обозначившая окончательный разрыв Фукуямы с неоконсерватизмом и прежними взглядами. «Полит.ру» публикует статью Бориса Межуева «Реалистический вильсонизм» Фрэнсиса Фукуямы», в которой автор подробно рассматривает основные положения новой доктрины и сопоставляет ее с идеей так называемого «демократического реализма», предложенной идеологическим противником Фукуямы и сторонником нынешней политики США на Ближнем Востоке Чарльзом Краутхаммером. Какая же из двух идеологий окажется более востребованной и насколько данные доктрины отвечают современным потребностям западного общества? Статья опубликована в последнем номере журнала «Космополис» (2006. № 1 (15)).

10 февраля 2004 г. в зале штаб-квартиры американских неоконсерваторов, Американском институте предпринимательства, собрались свыше тысячи сотрудников и гостей. На торжественном заседании, посвященном вручению специальной премии, отмеченной именем патриарха движения Ирвинга Кристола, должна была состояться лекция новоиспеченного лауреата этой премии, бывшего психиатра, а ныне известного публициста газеты «Washington Post» Чарльза Краутхаммера [Krauthammer 2004a], некогда прославившегося термином «однополярный момент» [Krauthammer 1990/1991]. Речь в ней шла о сплочении практически всего мира вокруг Соединенных Штатов во время войны в Заливе 1991 г. Теперь же Краутхаммер намеревался выразить новое понимание ситуации, обусловленное противостоянием европейских стран и США в связи с войной в Ираке, а заодно и утвердить свое новое политическое кредо — «демократический реализм».

Краутхаммер в очередной раз подтвердил правомерность «односторонней политики» Соединенных Штатов на Ближнем Востоке, назвав курс президента Дж. Буша успешным. Собравшиеся встретили эти слова публициста бурными овациями. Среди слушателей той лекции был и давний сторонник неоконсервативного движения, автор знаменитой статьи «Конец истории?», ныне профессор университета Джона Хопкинса Фрэнсис Фукуяма. Некогда активный сторонник свержения режима Саддама Хусейна, Фукуяма к 2004 г. испытал разочарование в целях и задачах военной интервенции, необходимость которой в свое время горячо отстаивал. Фукуяма удивился словам Краутхаммера относительно успеха американской политики на Ближнем Востоке и, главное, радостному оживлению в зале после этих слов. Участники мероприятия как будто готовы были признать, что операция в Ираке и в самом деле завершилась удачей, и что вообще бушевская Америка идет верным курсом. Одобрительной оценке президентской политики не помешали ни размежевание с традиционными союзниками США, отказавшимися участвовать в военной операции, ни полное фиаско всех претензий к Хусейну относительно наличия у последнего оружия массового поражения, ни, наконец, хаос и нестабильность в Ираке, вызванные неожиданно мощным вооруженным сопротивлением оккупантам.

Испытав неприятное чувство несоответствия бодрых слов реальному положению вещей, Фукуяма спустя некоторое время опубликовал в журнале «National Interest» статью «Неоконсервативный момент» [Fukuyama 2004]. В ней он объявил о том, что с этих пор уже не может больше поддерживать неоконсерваторов и, более того, считает всю политику Буша в отношении Ирака крайне неудачной. В статье содержались также прямые выпады против Краутхаммера, который, по мнению Фукуямы, слишком сильно озабочен проблемами Израиля, чтобы смотреть на положение дел в мире и политику США широко и непредвзято. Краутхаммер в ответ разразился жестким выпадом против Фукуямы, обвинив известного философа чуть ли не в антисемитизме [Krauthammer 2004b].

В начале 2006 г. Фукуяма утвердил свой окончательный разрыв с неоконсервавтивным лагерем, выпустив в свет книгу «Америка на распутье. Демократия, могущество и наследие неоконсерваторов» («America at the Crossroads. Democracy, Power, and the Neoconservative Legacy»). В этом сочинении помимо критики недавних единомышленников он выдвинул собственную доктрину, призванную заменить собой устаревший неоконсерватизм. Доктрина получила наименование «реалистический вильсонизм».

Как мы уже знаем, обращение к «реализму» автора «Конца истории?» было отнюдь не единичным. После того как агрессивный неоконсерватизм с характерной для него предельной идеологизацией всей внешней политики продемонстрировал свою неадекватность (и нечистоплотность — разведывательные данные о наличии ОМП у иракской стороны, по всей видимости, были сознательно перетолкованы в нужную для сторонников войны в Ираке сторону), многие политические публицисты США решились в качестве альтернативы этому влиятельному течению вернуться к какой-то новой модификации реалистического подхода. (Следует сослаться, в частности, на готовящуюся к выходу в сентябре 2006 г. книгу Анатоля Ливена и Джона Халсмана «Этический реализм и американская внешняя политика».)

Напомним, что реализм во внешней политике включает в себя требование рассматривать ситуацию на международной арене вне зависимости от идеологических пристрастий и моральных категорий. С точки зрения реалистов, государства — лишь игроки на международном поле, и если какая-то страна мыслит иначе, то усилиями других игроков ее следует вернуть к «здравому смыслу» и заставить мыслить категориями «национального интереса» и «государственной безопасности», а не «всемирной миссии» или же «всеобщей справедливости». Примерно такой была позиция Генри Киссинджера, который, следуя этим соображениям, инициировал в конце 1960-х годов «разрядку» в отношениях с Советским Союзом и сближение с Китаем. Неоконсерваторы представляли собой оппонентов «разрядки» справа. По их мнению, черного кобеля, то есть СССР, нельзя было отмыть добела, и страна Ленина и Сталина неизбежно должна была вести себя агрессивно на международной сцене, продолжая наращивать арсенал вооружений в целях обретения мирового господства.

Неоконсерваторы посчитали критерием различения «добра» и «зла» в политике наличие в стране демократии. Упрощенно говоря, согласно их мнению, демократические страны хорошие, недемократические — плохие. США не просто могут, они обязаны поддерживать «хороших» против «плохих» [Kristol 2003]. Более того, «плохие» страны как бы не совсем даже легитимны, вся беда ООН заключается, по мнению неоконсерваторов, в том, что она признает суверенитет как «хороших» стран, так и «плохих». В дискуссию о войне в Ираке неоконсерваторы внесли острую моралистическую ноту. Она оказалась востребована администрацией в том самом 2004 году, когда окончательно выяснилось, что у Саддама не было в наличии ОМП, и он не имел никакого отношения к событиям 11 сентября 2001 г. Бушу ничего не оставалось делать, как заговорить о самоценности распространения демократии и свержения диктатуры. Поэтому Буш так тепло отнесся к книге израильского политика и бывшего советского диссидента Натана Щаранского «Дело демократии» — своего рода манифесту неоконсерватизма [см.: Межуев 2005]. Именно поэтому он стал все чаще говорить о необходимости «глобальной демократической революции», и под патронажем его администрации американские НПО проявили такую активность в Грузии и на Украине. К слову сказать, востребованность неоконсервативной риторики оказалась не связана с востребованностью самих неоконсерваторов, которые по большей части были принуждены покинуть вашингтонские кабинеты к началу второго президентского срока Буша.

Кризис неоконсерватизма привел к заметному возрождению конкурирующего реализма. Книга Фукуямы стала одним из ярких симптомов этого возрождения. Интересно, что и основной противник Фукуямы, Краутхаммер, также в 2004 г. несколько отмежевался от неоконсервативного мейнстрима, объявив себя «демократическим реалистом». «Демократический реализм» от «реалистического вильсонизма» отличается как будто лишь смысловой перекодировкой существительного и прилагательного. Между тем эти концепции не одинаковые; отойдя от неоконсерватизма, Фукуяма и Краутхаммер двинулись в прямо противоположные стороны. Можно даже сказать, что Краутхаммера в союзниках-неоконах не устраивает именно то, что некогда удерживало в этом движении Фукуяму, тогда как Фукуяму оттолкнуло от движения более всего наличие того самого компонента, который позволил его прежним единомышленникам в 2004 г. сблизиться с Краутхаммером. Поэтому прежде чем перейти к «реалистическому вильсонизму» Фукуямы, разберемся вначале с его прямым антиподом — «демократическим реализмом» Краутхаммера.

Своих оппонентов в неоконсервативном лагере — группу Уильяма Кристола и Роберта Кейгана — Краутхаммер называет «демократическими глобалистами», причисляя к тому же лагерю также Буша и Тони Блэра. «Демократические глобалисты» стремятся продвигать демократию во всем мире средствами внешней политики. Эту задачу Краутхаммер считает правильной и по этой причине ставит сторонников «демократического глобализма», то есть собственно неоконсерваторов, выше представителей трех других школ американской внешней политики — изоляционистов, реалистов и либеральных интернационалистов, являющихся как раз сторонниками вильсонизма в чистом виде, признающими авторитет наднациональных международных институтов. «Демократические глобалисты», в отличие от либеральных интернационалистов, к международным институтам относятся скептически, предпочитая полагаться в деле распространения демократии на односторонние действия самих Соединенных Штатов. Однако у «демократического глобализма», по мнению Краутхаммера, имеется одно уязвимое место, а именно — его универсализм. Группа Кристола и Кейгана, как и созданные ими институции, в частности, знаменитый Проект за Новый Американский век (http://www.newamericancentury.org/), в число отцов-основателей которого входил и Фукуяма, считает необходимым для США бороться за «демократию» всегда и везде. Но не всегда и не везде, по мнению Краутхаммера, это благое глобально-демократическое устремление может реализоваться, и реализоваться к выгоде самих Соединенных Штатов. В борьбе с основным «мировым злом» Америке приходится полагаться и на помощь авторитарных союзников, таких как Пакистан или Россия. Основным же «мировым злом» и одновременно «угрозой существованию» для Соединенных Штатов является «радикальный исламизм», и потому все усилия по распространению демократии следует ограничить «исламским полумесяцем от Северной Африки вплоть до Афганистана». Исходя из этого необходимого самоограничения, благие попытки демократизировать Россию и постсоветское пространство стоит отложить как бы до лучших времен.

«Мы будем поддерживать демократию повсеместно, — этот тезис Краутхаммер выделяет в качестве фундаментального положения своего «демократического реализма», — но кровь и богатства американцев будут отданы только в тех местах, где имеется для этого стратегическая необходимость, то есть на территориях, имеющих кардинальное значение для более широкой войны против врага, который несет смертельную угрозу существованию и свободе». Примечательно, что Краутхаммер отрицательно отнесся к военной кампании НАТО против Югославии в 1999 г., которую поддержали практически все неоконсерваторы, включая Фукуяму. По его мнению, эта военная операция, не имевшая отношения к борьбе с «врагом существованию», лишь усилила антизападные настроения в России. Впрочем, и с Россией, по мнению Краутхаммера, вполне можно найти общий язык в деле противостояния радикальному исламизму. В каком-то смысле краутхаммеровская позиция представляет собой ровно ту самую точку зрения, на которую ориентировались многие влиятельные экспертные круги в нашей стране, призывавшие российскую власть накануне начала военной операции против Саддама Хусейна вступить с республиканской администрацией в союз против общего врага — исламского терроризма. Если бы у власти в Соединенных Штатах находились люди, разделяющие точку зрения Краутхаммера, очень может быть, что США не поддержали бы столь активно серию «бархатных революций» на постсоветском пространстве, и кто знает, не исключено, что российские войска уже давно контролировали бы какой-нибудь сектор в Багдаде. Однако, к сожалению многих российских публицистов, «демократический реализм» Краутхаммера так и не стал официальной доктриной американской администрации.

«Реалистический вильсонизм» Фукуямы — почти зеркальное отражение «демократического реализма» Краутхаммера. Там, где последний ставит знак «плюс», автор «Америки на распутье» поставил бы «минус», и наоборот. Так, Фукуяма в отличие от своего оппонента ссылается на операцию в Косово как на достойный подражания пример мудрой дипломатии, усилиями которой эта военная акция получила санкцию если не ООН, то коалиции демократических государств — Североатлантического альянса (НАТО). Напротив, исламский радикализм Фукуяма отказывается рассматривать в качестве непримиримого и самого страшного врага Америки. Вслед за исследователем Оливером Руа он предполагает, что корни вооруженного исламизма лежат не столько в самих мусульманских странах, сколько в радикально левых кругах Западной Европы. Краутхаммер едва ли не умиляется презрительному отношению «демократических глобалистов» к своим европейским союзникам, воспроизводя в своей речи сделанное Кейганом сравнение США с Гулливером, опутанным лилипутами. Фукуяму же ужасает в былых союзниках именно их равнодушие к мнению других демократических государств. И, наконец, главное — Краутхаммер, как и другие неоконсерваторы, крайне озабочен судьбой Израиля, страны, всецело опирающейся на американскую поддержку во враждебном окружении ненавидящих ее соседей, тогда как Фукуяму позиция Европы волнует явно больше, чем мнение Израиля.

С точки зрения Фукуямы, осуществленная под воздействием неоконсерваторов военная интервенция в Ирак, неудачная по своим окончательным результатам, компрометирует мирный процесс распространения демократии, который принес такие впечатляющие успехи в Восточной Европе. По его словам, «народное восстание на Украине, которое привело Виктора Ющенко к власти в 2004–2005 году, дает основание полагать, что демократическая волна, может быть, еще не нашла своего завершения» [Fukuyama 2006: 52]. Стремление распространить демократию посредством военной интервенции в мусульманском мире, где для ее возникновения нет никаких предпосылок, свидетельствует о «ленинистском подходе» лидеров неоконсервативного движения, исказивших ортодоксально-«марксистскую» точку зрения самого Фукуямы, согласно которой все народы мира рано или поздно завершат свою политическую историю приходом к «либеральной демократии».

Об этом аспекте воззрений Фукуямы стоит сказать отдельно. Как известно, этот философ прославился еще в 1989 г. своей статьей «Конец истории?», опубликованной в журнале «National Interest» (редактором журнала был тогда никто иной, как патриарх неоконсерватизма И. Кристол). Спустя три года, в 1992 г., Фукуяма выпустил книжку «Конец истории и последний человек», в которой высказал ряд идей, на тот момент фундаментальных для всего движения. В частности, он подверг критике ООН, в которой равное положение занимают страны с демократическими и авторитарными режимами. Философ обратил внимание на несоответствие нынешних международных политических институтов кантовским замыслам «всемирной федерации»: «Хартия Объединенных Наций опустила все упоминания о “свободных нациях” ради более слабого принципа “суверенного равенства всех ее членов”». Хартия не связала факт международного признания суверенитета государства с его либерально-демократической трансформацией. Но «если попытаться создать лигу наций согласно предписаниям Канта, избавленную от недостатков прежних международных организаций, — рассуждал в 1992 г. автор «Конца истории?», — то ясно, что получится что-то больше похожее на НАТО, чем на ООН — то есть лига по-настоящему свободных государств, собранных воедино общей приверженностью к либеральным принципам» [Фукуяма 2004: 424–426]. Следует отметить, что отрицательное отношение к ООН Фукуяма сохранил и после расставания с неоконсерваторами, — это и отличает его точку зрения от идей либеральных интернационалистов. Впрочем, кое-какие изменения в отношении к международным институтам в воззрениях постнеоконсервативного Фукуямы произошли, и о них будет сказано чуть ниже.

Интересно и другое. В «Конце истории?» торжество «либеральной демократии» аргументируется по-гегелевски. Именно этот строй знаменует собой долгую борьбу человека за «признание», именно в либеральной демократии свобода равным образом распределяется среди всех членов общества. Несложно заметить, и это сделали все внимательные рецензенты нового труда философа [Anderson 2006; Rosen 2006], что в «Америке на распутье» гегелевская аргументация исчезает полностью. Ни о какой «борьбе за признание» Фукуяма уже не говорит, привлекательность либеральной демократии теперь обосновывается им посредством обращения к «теории модернизации». Из философа-идеалиста Фукуяма на глазах превращается в социолога-позитивиста. Вот что ныне пишет умудренный политическим опытом прежний поклонник Гегеля и Ницше: «Изначально универсально не стремление к либеральной демократии, но скорее желание пребывать в современном обществе, с его технологией, высокими стандартами жизни, заботой о здоровье и доступом к более широкому миру <…> Либеральная демократия возникает попутно по мере процесса модернизации, и она становится универсальным устремлением лишь в течение определенного отрезка истории» [Fukuyama 2006: 54]. Это, конечно, полное искажение и явное уплощение идей «Конца истории?». Безусловно, этой переинтерпретацией своей концепции Фукуяма хотел отмежеваться от воинственных неоконсерваторов, но, думается, дело обстоит глубже. «Конец истории?» был написан на волне глобальных революционных изменений в мире, которые, казалось, обречены были сокрушить последний бастион тоталитаризма — коммунистический Китай. (Неоконсерваторы, как на это указывает сам Фукуяма, в течение всех 1990-х призывали именно к продолжению давления на Китай с целью его демократизации.) После выхода на сцену радикального ислама стало ясно, что продолжение глобального революционного процесса работает не на пользу Соединенным Штатам и западному миру в целом. Исламские государства требуют для себя равного признания в мире, в частности, права на использование ядерных технологий, в чем ведущие державы им упорно отказывают. Демократизация в таких странах, как Египет или Саудовская Аравия, выносит на поверхность антизападных политиков, готовых бороться за это равное признание, в том числе и на международном уровне. Левые антиглобалисты одерживают новые победы в Латинской Америке, государства которой все более сплачиваются между собой в непримиримом антагонизме с северной частью континента. В этой ситуации разговоры в идеалистическом духе о «демократии» как безусловной ценности, которые предпочитают вести неоконсерваторы, оказываются неуместными. В отношении к ходу и задачам «мировой демократической революции» проявляется разница подходов группы Кристола и отступника Фукуямы. Неоконы-«демглобалисты» — революционеры справа, они стремятся зажечь мир пламенем революции, чтобы этот огонь очистил Авгиевы конюшни антиизраильских автократий. «Реалистические вильсонисты» хотят одновременно остудить революционный пыл в бедных районах мира и чуть подогреть его в тех регионах планеты, в которых средний класс уже очарован материальными достижениями «западного общества», и принятию западных ценностей не мешают никакие серьезные контридеологии.

Из нынешних американских политических мыслителей первого десятка Фукуяме в настоящее время наиболее близок Збигнев Бжезинский. Вместе с бывшим картеровским госсекретарем автор «Америки на распутье» еще в 2005 г. основал журнал «The American Interest» (http://www.the-american-interest.com/cms/main.cfm), который был призван составить конкуренцию журналу «The National Interest», взятому под свой контроль традиционно реалистическим Никсоновским центром. В недавнем своем манифесте «Последний суверен на распутье» Бжезинский довольно откровенно выразил серьезную озабоченность как «политическим пробуждением» в мире, так и мессианским рвением администрации Буша этому «пробуждению» максимально поспособствовать: «Как следствие, современная популистская политическая агитация может быть направлена даже против удаленных мишеней, несмотря на отсутствие объединяющей доктрины (такой, как марксизм). Вот почему Америка все чаще становится всеобщим раздражителем, вызывая одновременно такие разноречивые эмоции, как личное восхищение и общественная зависть, политическое негодование и религиозная ненависть» [Бжезинский 2006]. Очевидно, в отходе от идеализма 1990-х годов сближение с прагматиком Бжезинским сыграло свою роль.

Фукуяма ссылается на то, что неприятие рискованных социальных экспериментов было присуще и родоначальникам неоконсервативного движения, в частности, И. Кристолу, когда тот в журнале «The Public Interest» вместе со своими единомышленниками вел борьбу против необдуманных социальных экспериментов 1960-х в плане расширения программ помощи бедным и т.д. Однако эти «консервативные» устремления патриархи движения не смогли привить своим наследникам, пожелавшим заняться социальным экспериментированием во всем мире, не слишком озаботясь изучением противопоказаний собственных политических рецептов. Так что Фукуяма своей книгой стремится еще и подчеркнуть верность исходным установкам неоконсерватизма, подвергшимся забвению с выходом на передний план группы У. Кристола — Р. Кейгана.

Впрочем, в одном только пункте Фукуяма признает серьезную трансформацию своих прежних взглядов. Речь идет о значении международных институтов. Неоконсерватизм, согласно удачному определению Фукуямы, — это «вильсонизм без международных институтов», последние, согласно неоконам, лишь мешают глобально-демократической миссии Соединенных Штатов. Напомним, что именно этот критицизм по отношению к международным институтам и оказался близок людям типа Краутхаммера. Фукуяма не отказывается от своей прежней критики ООН, но полагает, что вместо и наряду с этой организацией США могли бы создавать удобные для себя коалиции демократических государств. В западной части мира такую роль продолжает играть НАТО. Североатлантический союз был великолепно использован Биллом Клинтоном во время войны в Косово, затем он оказался подвергнут остракизму неоконами и Бушем и потому пришел в упадок. Однако по мере углубления кризиса Европейского союза НАТО имеет неплохой шанс возродиться вновь. Этот шанс, по мнению автора «Америки на распутье», не должен быть упущен. Что-то аналогичное нужно создать и на востоке. Речь идет о «коалиции демократических стран в Восточной Азии, которая вначале включала бы в себя Соединенные Штаты, Японию, Австралию, Новую Зеландию и, возможно, Индию». Эта коалиция сперва представляла бы собой «объединенную экономическую зону, а затем, возможно, превратилась бы в полноценное соглашение о безопасности» [Fukuyama 2006: 175]. Однако США не должны исключать и Китай из процесса переговоров по важным проблемам, включив его в какое-нибудь другое региональное объединение, организованное с другими целями и по другим принципам. Стремление к этому мульти-мультилатеральному, по определению философа, миру пересекающихся международных организаций, в которых США постоянно играли бы бисмарковскую роль «честного маклера», тасуя при этом состав членов в соответствии со своими интересами и приоритетами, и является определяющей чертой «реалистического вильсонизма». Теории довольно хитрой и непростой, в которой прусский мундир «железного канцлера» надежно скрыт под штатским костюмом создателя Лиги наций.

Сбудутся ли надежды Фукуямы, будет ли его «реалистический вильсонизм» под патронажем Бжезинского востребован новой администрацией, придет ли эта идеология на смену неоконсерватизму, покажет время. Отвернувшись от неоконов, общественное мнение и интерес элит американского общества могут склониться не к «реализму» в любой из его версий, а к другой, менее прагматичной, более идеалистической философии, открывающей миру XXI века более заманчивые перспективы. К идеологии, которая касалась бы не только политических, но и крайне болезненных экзистенциальных проблем человеческого существования — вопросов, связанных с массовой иммиграцией, упадком религии и распадом традиционной семьи в современном обществе, сокращением рождаемости и усилением экономического неравенства на глобальном уровне. Очевидно, что каждая из этих внутренних для западного общества проблем имеет и свою международную проекцию. Пока никаких внятных ответов на эти вопросы «реалистический вильсонизм» не предлагает, будучи сосредоточен, в общем-то, на одной цели — обеспечении того, чтобы «пробужденный» к политической активности мир не вышел из-под контроля, чтобы «глобальная демократическая революция» ненароком не сменила «оранжево-розовые» тона на «красно-зеленые». Чтобы определять политику крупнейшей сверхдержавы в XXI веке, а вместе с ней и бытие всего мира, этого, увы, совершенно недостаточно. «Конец истории» по-гегелевски, возможно, уже состоялся, но по-библейски он еще, безусловно, не наступил. Поэтому люди во всем мире снова требуют не только «комфортного настоящего», но и лучшего будущего.

Примечания

Бжезинский З. 2006. Последний суверен на распутье // «Независимая газета», 17.02; http://www.ng.ru/ideas/2006-02-17/1_suveren.html

Межуев Б. 2005. «Дело» Щаранского: опыт неоконсервативной утопии // «Космополис», № 2(12).

Фукуяма Ф. 2004. Конец истории и последний человек. М.: АСТ, Ермак.

Anderson P. 2006. Inside Man // «The Nation», 24.04; http://www.thenation.com/doc/20060424/anderson/2

Fukuyama F. 2004. The Neoconservative Moment // «The National Interest», Summer.

Fukuyama F. 2006. America at the Crossroads. Democracy, Power, and the Neoconservative Legacy. New Haven.

Krauthammer Ch. 1990/1991. The Unipolar Moment // «Foreign Affairs», Winter.

Krauthammer Ch. 2004a. Democratic Realism: An American Foreign Policy for a Unipolar World. The 2004 Irving Kristol Lecture. The American Enterprise Institute, Washington DC.

Krauthammer Ch. 2004b. In Defense of Democratic Realism // «The National Interest», Fall.

Kristol I. 2003. The Neoconservative Persuasion // «The Weekly Standard», № 45, 25.08; http://www.weeklystandard.com/Utilities/printer_preview.asp?idArticle=3000&R=785F27881

Rosen G. 2006. The War Among Conservatives // «The Washington Post Book World», 26.04; http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2006/03/23/AR2006032301430_pf.html