Пятнадцать лет назад, 30 октября, День политзаключённого в СССР впервые отмечали как День памяти жертв политических репрессий.
Разница, согласитесь, есть.
Название "профессионального праздника", придуманное самими политзеками в 1974 году, подразумевало их наличие – и, соответственно, действие – "здесь и сейчас".
Второе название, ставшее официальным, обращено в прошлое, а нам остаётся лишь одно действие: память.
Сопровождавшая перемену имён смена времён, – с настоящего на прошедшее – казалось, говорила сама за себя.
Но то – 1991 год, год резких и видимых изменений. Теперь-то, во времена стабильности, слова вроде бы остаются правильными.
Вот и Владимир Путин высказался: "Сегодня день, когда мы вспоминаем о жертвах политических репрессий". На совещании с членами правительства России президент поручил им споспешествовать правоохранительным органам в работе по реабилитации жертв политических репрессий: "Прошу всех членов правительства не забывать об этом, чтобы каждый на своем месте оказал содействие в этой работе, делать все, чтобы ни один человек, ни одна жертва не осталась безвестной, неопознанной, чтобы общество всегда помнило об этом и знало, чтобы никогда ни у кого не возникло ни малейшего желания хоть какие-то элементы прошлого воспроизвести сегодня или завтра". По словам Путина, "конечно, прежде всего, правоохранительные органы должны делать все, чтобы максимум информации было предоставлено общественности, обществу, конкретным лицам по поиску соответствующих материалов по реабилитации". Удел остальных министров – "содействие". Что до общества, то одно "должно помнить о жертвах репрессий".
Вроде бы всё правильно... Но, кроме времени, сменился ещё и залог – с действительного на страдательный. "Общество" в этих словах – не субъект, а объект.
*****
Между прочим, до прошлого года в Администрации Президента России работала такая структура, как Комиссия по реабилитации. Возглавлял её Александр Николаевич Яковлев. Личность неординарная.
Его, как когда-то Илью Эренбурга, можно было бы назвать "Павлом Савловичем".
В 60-х – один из руководителей идеологического аппарата ЦК КПСС: его слова и резолюции можно встретить в переписке с КГБ СССР по поводу политических судебных.
В 80-х – идеологический мотор Перестройки.
В промежутке – огромная внутренняя работа по переоценке... чего? Идеологии? Прошлого страны? Всей своей жизни? И ведь не "в промежутке" – эту работу он не оставлял до самой смерти. Он сам, в общем, являл собою эту "работу памяти" – в действительном залоге: в настоящем времени.
Умер он 18 октября прошлого, 2005 года. В годовщину принятия Закона "О реабилитации жертв политических репрессий".
Для государственного деятеля такого ранга и такой биографии полагалось бы место на Новодевичьем. Но "там, наверху" что-то невнятно говорили, тянули с ответом. Никто не решался поставить визу... Сказать «нет», впрочем, тоже никто не решался. До последнего момента. Так, что родственники едва успели оформить похороны на Троекуровском.
За два дня до смерти Александр Николаевич возвращался с отдыха, из Чехии. На пограничном контроле в аэропорту его паспорт унесли на какую-то дополнительную проверку. Он сорок пять минут (!) стоял и ждал. Шёл Яковлеву, между прочим, 82-й год. Что это было? Только идиотизм и хамство? Или ещё также подлый умысел? Не знаю.
Ещё одна подлость была совершена полугодом ранее. Яковлева – единственного участника Отечественной войны во всей Администрации Президента – не пригласили на празднование шестидесятилетия Победы. Александр Николаевич, между прочим, был не просто "участником войны", а фронтовиком. Морпехом. Воевал, правда, на суше – до тяжёлого ранения. Это было везение – чаще там, на передовой, погибали. Неофициально Яковлеву сказали, прошептали, что-де его понимание истории войны и цены победы отличается от... ну, понятно, чьего.
Вот такое понимание "исторической памяти" – не только о репрессиях, но вообще...
Прошёл год.
Комиссия по реабилитации теоретически существует. Фактически – парализована. Ещё при жизни Александра Николаевича у неё изъяли все штатные единицы. Члены Комиссии уже Бог знает сколько времени не собирались.
*****
Что делать?
Я не о Комиссии. Вообще – что делать?
Наверное, слегка поправить грамматику.
Общество не просто "должно помнить". Именно общество – а не "министры" и уж тем более не "правоохранительные органы" – должно быть субъектом "работы памяти". Это во-первых.
А во-вторых, в день 30 октября не стоит отворачиваться от настоящего, от современных политических репрессий.
Впрочем, от настоящего не стоит отворачиваться и остальные 364 дня в году.
Тогда и с "нерасколдованным прошлым", глядишь, удастся что-нибудь сделать.
См. также:
- Черкасов. Обработка металла давлением
- Черкасов. Воля к незнанию
