28 марта 2024, четверг, 20:29
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

25 января 2008, 09:56

Повелитель пепелища

В лето 6751. Великый князь Ярославъ поеха в Тататры к Батыеви, а сына своего Костянтина посла къ Канови; Батыи же почти Ярослава великого честью и мужи его, и отпусти, и реки ему: "Ярославе, буди ты стареи всемъ княземъ в Рускомъ языце"; Ярославъ же възвратися в свою землю с великою честью".

Это из Лаврентьевской летописи – запись от 1243 года, знаменующая фактическое начало того, что мы привыкли называть "татаро-монгольским игом". То есть – вассальной зависимости северо-восточных русских земель от Золотой орды с обязательной выплатой регулярной дани – "выхода", как тогда говорили, калькируя тюркское "чекиш".

В сущности, вышенаписанный абзац называет суть явления, известную всем со школьной скамьи. Едва ли к ней, к этой сути, можно бы что-то добавить принципиальное – интересны здесь, однако, нюансы, каковые во множестве своем не только расцвечивают картину, но и наводят на разного рода содержательные размышления – позволяющие примерить ту давнюю драму на лекала нынешнего здравого смысла.

Итак, начнем. Начнем с даты. 1243 год, как-никак – с момента батыева разорения Владимиро-Суздальского Великого княжества в декабре 1237 – апреле 1238 прошло пять лет. За это время серьезных контактов с монголами практически не было. В 1239 году, впрочем, кочевники совершили рейд на Муром, Нижний Новгород и близлежащие рязанские земли т.е. на территории, не затронутые прошлогодним разорением. Осенью же следующего, 1240 года, Батый основными силами вторгся в южные Русские земли – тот поход, как известно, плавно перерос в европейское вторжение и завершился весной 1242 года, однако Северо-Востока не затронул вовсе. Владимиро-Суздальская система княжеств оставалась все это пятилетие предоставленной сама себе – залечивала раны, восстанавливала управление, пыталась вернуть разбежавшихся жителей на места прежней оседлости. Никакой дани в эти годы она монголам, понятно, не платила – ибо, платить было нечего, да и некому, по большому счету. Выжившие в погроме разбежались кто куда: иные достигли даже Саксонии.

Переяславский князь Ярослав Всеволодович, ставший легитимным правителем всего этого пепелища после гибели в битве на реке Сити своего брата Юрия, был тогда уже немолодым (за 40) и весьма искушенным политиком. В его "послужном списке" значился и мятеж против брата, и отнятие родового Чернигова у Михаила Всеволодовича (того самого, который погибнет в Орде в 1245 году и будет причислен церковью за это к лику святых). Вообще же – этот человек к концу 30-х годов был активным участником разного рода авантюр на юге Руси, где выступал обычно союзником Даниила Галицкого, на сестре жены которого был женат. Вторжение Батыя на Северо-Восток застало его в Киеве. Повинуясь приказу брата, пытавшегося объединить силы своих вассалов в лагере на Сити, он двинулся на Север – однако весьма неспеша. По дороге заехал в Новгород, где прежде несколько раз княжил с разной степенью успешности – это, впрочем, было вполне логично, ибо именно Новгород мог дать наиболее значительные воинские контингенты. Однако прежде чем его миссия принесла сколько-нибудь заметный успех, все было кончено: русский лагерь был уничтожен неожиданным ударом Бурундая, князь Юрий погиб, а монголы, взяв подвластный Новгороду Торжок, двинулись в обратный путь. Воевать теперь было не с кем, да и не за что. Оставалось – править.

Что, впрочем, было не проще. Разгром был страшным: не тронутыми остались лишь новгородские владения (кроме Торжка), Муром, Нижний Новгород (их черед, как мы знаем, придет годом позже), да старинный Ростов, умудрившийся каким-то образом капитулировать на почетных условиях и, тем самым, сохранивший себя от огня. Остальное лежало в руинах и пепелищах – большая часть городского населения, включая ремесленников, строителей и купцов, была вырезана либо угнана в рабство. Многие города потом будут наверстывать эти потери несколько столетий, а иные уже никогда не достигнут уровня развития начала XII века. Северо-восточная, "Залесская" Русь, созданная некогда выходцами с юга, спасавшимися от кочевых набегов, не просто не знала ничего подобного – но и вообще не привыкла считать кочевников реальной опасностью. А тут такое…

Надо было проводить весенний сев, закапывать разлагающиеся трупы, восстанавливать укрепления и церкви. Но прежде надо было понять смысл случившегося – было ли это разовым эпизодом, или же монголы теперь всерьез и надолго. Муромский набег 1239 года, по-видимому дал ответ на этот вопрос.

Чем же, помимо административно-восстановительной работы, занимался этот, по-прежнему самый сильный все же русский князь в двухлетнем промежутке между двумя монгольскими вторжениями – 1237 и 1240 годов? Жил в тиши, сосредоточившись на внутренней политике? Крепил оборону своего края? Или на правах номинального киевского князя пытался сколотить единый антимонгольский фронт русских князей? Как бы ни так! Женив своего старшего сына Александра (через два с половиной века(!) прозванного Невским) на полоцкой княжне, Ярослав совершает победоносный поход на Полоцк и Смоленск, разоряя эти нетронутые монголами города и присоединяя их к своей территории. Вернувшись оттуда "со множествомъ полона, с великою честью", осенью 1239 года, совместно с Даниилом Галицким, Ярослав осуществил виртуозную двухходовку, подорвавшую могущество Михаила Черниговского, сосредоточившего перед тем в своих руках власть едва ли над всей южной Русью. Сам Михаил сидел тогда в покинутом Ярославом Киеве, тогда как сын его, Ростислав Михайлович, княжил в отобранном у Даниила Галиче. Монголы были у порога – стерев весной с лица Земли старинный Переяславль Южный, в начале октября незначительный по монгольским понятиям отряд взял город Чернигов – этот древний русский центр достигнет прежних размеров и прежнего многолюдства лишь к XVIII веку. В Киев были посланы парламентарии с предложением капитуляции, которых Михаил казнил – и после этого уже не смел покинуть город, отправив, однако, свое семейство в "тыловой" Каменец. Дальнейшее происходило как в детективном романе: союзные Даниилу литовские князья выманивают из Галича Ростислава с галицкой дружиной. Сам Даниил со своим войском совершает за трое суток 250 километровый (куда там монголам!) переход и захватывает Галич. В это же примерно время, войска Ярослава, углубившись в Киевскую землю на 500 километров, берут Каменец, захватывая семью Михаила. Одновременно блокируются все коммуникации между Киевом и Волынью. Результат столь масштабной операции великолепен: Ростислав распускает свои войска и бежит в Венгрию. Чуть позже, в начале 1240 года, туда же бежит и его отец, бросивший Киев на произвол судьбы. Ставший фактическим правителем всей южной Руси, Даниил Галицкий тоже в Киеве не задерживается: передав власть некоему местному боярину Дмитрию, он отбывает в свой Галич, а потом, при приближении монголов, спасается в Польше.

Этот самый Дмитрий, кстати, потом и возглавил безнадежно-отчаянную оборону брошенного князьями Киева. Два с половиной месяца жители города с пятидесятитысячным населением сопротивлялись более чем стотысячной армии кочевников. Вырезав после двухдневного штурма почти всех, монголы, однако пощадили раненого Дмитрия, изумленные его мужеством: он стал почетным пленником Батыя и даже будто бы  консультировал последнего в ходе подготовки похода на Венгрию. В Киеве же, по свидетельству посетившего город в 1245-1246 году итальянца Джованни Карпини, оставалось не более двухсот обитаемых домов.

Таким образом, промежуток между двумя волнами батыева нашествия Ярослав Всеволодович и другие лидеры русских земель прожили насыщено и интересно. Затем последовал новый огненный смерч и после, когда все стихло, в декабре 1242 года, Ярослав получил от хана настоятельное приглашение в свою ставку – дабы поставить отношения на долговременную основу.

Здесь тоже стоит быть внимательными. Ибо приглашение пришло не от Батыя. Его послал Великий Хан – верховный глава необъятной монгольской империи, правивший из своей новой столицы: далекого Каракорума. Ярослава звали именно туда, в сердце нынешнего Сянцзяно-Уйгурского автономного района Китая. Однако поехал он в 1243 году именно к Батыю. Почему? Видимо, потому, что почувствовал наличие непростых отношений между двумя центрами монгольской власти – процесс распада империи Чингисхана еще только начинался, но запутанный клубок противоречий между потомками "царя" был уже заметен тогда любому, сколько-нибудь искушенному политику. В общем, надо было пройти по лезвию бритвы: установить лояльные отношения с ближним сюзереном, не разозлив при этом и далекого громовержца. И вот – свершилось: в ответ на оммаж, Батый пожаловал Ярослава "киевским столом", т.е. верховенством над всеми князьями покоренной Руси. Более того, дальнейшие, отраженные в летописях, передвижения Ярослава Всеволодовича однозначно свидетельствуют о том, что Батый включил его в свой политический пасьянс в качестве игрока второго ряда.

Так, вернувшись во Владимир (а не в пожалованный Киев!) в середине 1243 года, он через полтора года повторяет поездку к Батыю – на этот раз во главе делегации, которую составляли едва ли не все князья Северо-Восточной Руси: братья Ярослава и племянники. Это, судя по всему, был заключительно-торжественный аккорд установления зависимости, ибо, как гласит летопись: "в лето 6754 <…> великий князь Ярославъ Всеволодовичь <…> началъ дань давать въ Златую Орду"

В конце 1245 года князья вернулись на Русь, один лишь Ярослав отправился дальше – в Каракорум, где должны были состояться выборы нового Великого Хана. Разумеется, права голоса у Ярослава не было, однако Батый счел его вполне приемлемым представителем своего улуса. Сам же, однако, на выборы не поехал, сказавшись больным – видимо считая шансы своего ставленника на престол незначительными, а свое присутствие на курултае – опасным для жизни. Судя по всему, он был прав: недруг Батыя, Великий Хан Гуюк, "не оказал князю чести" – как, впрочем, не оказал ее и другим прибывшим в Каракорум властителям подобного статуса: сельджукскому султану Килидж-Арслану IV, царю Грузии Давиду V, армянскому царевичу Самбату и пр. считается, что во время одного из обедов, дававшегося матерью Гуюка, Ярослав был отравлен и скончался среди казахских степей 30 сентября 1246 г. На языке монгольской дипломатии это было предупреждение Батыю. Он внял и несколько лет проявлял подчеркнутую лояльность: наследники Ярослава – Андрей и Александр – отправились за ярлыком не к нему, а прямо в Каракорум. И лишь в 1252 году, когда на ханский престол взошел, наконец, батыев ставленник Менгке, другой верный слуга Батыя – Александр Ярославич – почувствовал, что настал его час: с помощью монгольских войск он сверг своего брата с владимирского стола, привел к покорности ряд городов, восставших против ханских баскаков, затопил кровью Великий Новгород, воспротивившийся проводимой монголами переписи. Но это уже другая история – история Святого Благоверного князя Александра Невского, спасителя и заступника Земли Русской.

См. также:

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.