19 февраля 2008 г. исполнилось бы 57 лет известному российскому социологу Г.С. Батыгину, который был не только автором классического учебника по методологии социологических исследований, первым деканом социологического факультета в Шанинке, редактором "Социологического журнала", но и создателем многих социологических афоризмов. Именно ему принадлежит знаменитая, получившая ряд самых различных интерпретаций, но далеко не всеми понимаемая фраза, что все социологи делятся на служебных, охотничьих, сторожевых и декоративных «собак».
Разделение происходит в зависимости от того, на достижение какой цели исследователь направляет свои усилия: получение административной власти, движение к получению нового знания или же создание сетевых связей (коммуникацию). Сейчас, когда идут споры о том, встроена ли российская социология в систему власти или сохраняет свою независимость, приводятся факты в пользу каждого из этих тезисов, горькая ирония Батыгина приобретает всё большую актуальность. В прошлом году состоялись первые чтения памяти известного социолога, вторые пройдут весной 2008 года. Представляем вашему вниманию репортаж с дискуссии 2007 года.
16-17 февраля 2007 г. в Москве, в Институте социологии РАН состоялся Методологический семинар памяти Г.С. Батыгина «Структура и методы социологических исследований». На семинар собрались многие из тех, кто хорошо знал и любил Батыгина: его коллеги, учителя и ученики. География участников была достаточно широкой: Москва и Санкт-Петербург (Россия), Киев (Украина), Фостер Сити (США).
Конференция получилась очень насыщенной, наполненной живыми дискуссиями, смехом, чувством единения. Там была замечательная атмосфера, поистине Батыгинская. Новые люди, не часто бывающие в Институте социологии, удивлялись: «Это у Вас так всегда?» «Конечно, не всегда», – улыбались завсегдатаи.
Директор Института социологии Михаил Горшков открыл семинар рассказом о жизненном пути Батыгина (1951–2003): «Окончив в 1974 году философский факультет МГУ, он поступил на должность лаборанта и проработал в Институте до конца своих дней, пройдя все должностные ступени вплоть до должности главного научного сотрудника. В 1977 году Г.С. Батыгин защитил кандидатскую диссертацию по теме: «Типология социальных показателей образа жизни»; в 1987 году — докторскую диссертацию по теме: «Методологические проблемы обоснования научного вывода в прикладной социологии». С 1991 года он стал профессором».
Михаил Константинович отметил, что Г.С. Батыгин являлся высококвалифицированным специалистом широкого профиля, и область его научной специализации была связана с методологией социологических исследований, историей общественной мысли в России и историей западной социологии [1]. Горшков подчеркнул, что проведение Чтений способствует укреплению исторической памяти, исторической преемственности внутри социологического сообщества: «Мы должны помнить о своих лучших коллегах, учиться на образцах профессионального служения, которые они задали, ориентироваться на поднятую ими научную планку. Это повышает престиж социологии, делает её сильнее и влиятельнее».
Директор Института социологии напомнил собравшимся, что «с 1979-го по 1987 год Батыгин работал редактором отдела, а затем заместителем главного редактора журнала «Социологические исследования». В этот период журнал поднялся на качественно новый уровень. В 1994 году Г.С. Батыгин организовал “Социологический журнал” и стал его бессменным главным редактором. До сих пор в социологических кругах журнал называют “батыгинским”». В 2003 г. Ученым советом Института социологии Батыгин выдвигался кандидатом в члены-корреспонденты Российской академии наук, но, увы, не прошел (прим. Н.Д. – и это было, увы, не чем исключительным, т.к. ведущие российские социологи, такие как В.А. Ядов, Л.М. Дробижева и др. так и не смогли избраться в РАН, несмотря на высокий научный авторитет среди коллег. Дорога в РАН у социогуманитариев, по-прежнему, пролегает скорее через административную, чем научную карьеру).
Свою вступительную речь Михаил Горшков закончил словами о том, что главная тема этого мемориального семинара – методология социологических исследований, которой Батыгин придавал первостепенное значение. Он озвучил цитату из предисловия Г.С. к «Лекциям по методологии социологических исследований»: «Развитие научного знания не сводится к открытию новых предметных областей и более совершенных теорий. История знает немало примеров, когда научная революция начиналась с возникновения нового метода, необычного взгляда на обычные вещи. Метод освещает путь к предмету… Если не соблюдены методологические нормы научного исследования, вывод не может считаться дисциплинарно корректным. Социолог не имеет права сказать: “Я так вижу”. Он обязан аргументировать свою идею».
Затем с концептуальным докладом, ставшим одним из наиболее важных элементов «Батыгинских чтений» выступил Владимир Ядов, которого М.К. Горшков справедливо представил как человека, которого Г.С. считал своим учителем. Владимир Александрович остановился на проблеме противостояния качественной и количественной социологии, мягких и жестких методах: «В мировой социологии есть два клуба. Один клуб это по-прежнему количественники, позитивисты. Второй клуб – это качественники, феноменологии. И как говорят и шутят англичане, это тот клуб, в который я никогда не хожу. “Обратите внимание, Джон, что это клуб, куда я никогда не хожу!”».
М.К. Горшков спросил: «А наш Институт социологии к какому клубу принадлежит?» Ядов среагировал не задумываясь: «Для нашего института разделения по двум клубам быть не может. Потому что в России важны как те, так и другие исследования, и та, и другая варианты методологий».
Свою позицию он пояснил так: «Движение в сторону мягкой методологии на Западе в экономически развитых и стабильно развивающихся странах вполне объяснимо тем, что социологи не испытывают острой потребности в новых гранд теориях для предсказания будущего, но стремятся понять особенности жизнедеятельности разных социальных групп на микроуровне в повседневности». В России же ситуация принципиально иная. «Равно важны и общетеоретические модели, позволяющие понять и предвидеть российские трансформации и особенности адаптации к ним людей из разных слоев общества. Иными словами, …количественные, и качественные методологические подходы имеют почти равную ценность».
В.А. констатировал, что общий методологический уровень исследований в России, не будучи слишком высоким и в советское время, «снизился, а интерес к скрупулезной валидации методик за малым исключением исчез вовсе. В области теории воцарилось разделение ведущих исследовательских команд на сторонников того или иного направления, либо эклектика. Возникли также попытки сформулировать направление космо-социологии с опорой на русских авторов, таких, как Вернадский или Гумилев».
Ядов также выразил мнение, что на социологическую методологию оказывает свое влияние национальный менталитет. Он напомнил об исследовании Дж. Фридмана, который провел опрос в ряде стран, довольны ли люди своей работой. Оказалось, что шведы предпочитали говорить: «вполне доволен» или «доволен», а поляки отвечали «не доволен», и, пожалуй, так бы ответили и россияне. Все это приводит к тому, что россияне-респонденты не чувствуют разницы между категориями «очень…» и «пожалуй, …» и эти два значения на шкале часто приходится «склеивать». Десятичленка превращается в пяти- или даже в трех-членку. В России не замечают полутонов, у нас «всегда либо хорошо, либо плохо, очень плохой человек или очень хороший, а нет такого, что нужна золотая середина», – заметил Ядов.
Свое выступление о серьезном Владимир Александрович не раз прерывал шутками и анекдотами о Батыгине, задавая семинару неповторимый ядовско-батыгинский дух. Так, он напомнил о знаменитом батыгинском делении социологов по видам собак. Как-то на одном из семинаров, посвященных истории российской социологии, на основе которых потом вышла книга «Российская социология 60-х годов в воспоминаниях и документах» (1999), Г.С. Батыгин пошутил, что все социологи делятся на служебных, охотничьих, сторожевых и декоративных.
По словам Ларисы Алексеевны Козловой, зам. главного редактора «Социологического журнала», жены и коллеги Батыгина, более серьезная версия о типах социологических «собак» была опубликована в его статье «Карьера, этос и научная биография: к семантике автобиографического нарратива» [3]. В ней Геннадий Семенович сначала перечислил типы ученых, основываясь на типологии американских социологов У. Хагстрома (Hagstrom William), Б. и Э. Виккери (Vickery Brien C. и Vickery Alina): «управляющие», «лидеры высшего уровня», «неформальные лидеры», «лидеры, ориентированные на учеников», «педагоги», «ученые локального масштаба», «продуктивные изоляты», «малопродуктивные изоляты» и «маргиналы» [4], и далее отметил:
«Не исключено, что эти типы [ученых] являются конкретизациями функциональных реквизитов научных сообществ, главные из которых – администраторы, исследователи, брокеры. Речь идет о выполнении функций распределения власти (администрировании), производстве знания и установлении сетевых связей (коммуникации). Эти функции могут совмещаться, но в развитой исследовательской программе они реализуются путем специализации административных, исследовательских и информационных органов. Эти функции не обязательно принимают вид структурных подразделений, но почти всегда выполняются отдельно. Соответственно, осуществляется и селекция научного персонала: как собаки, ученые подразделяются на служебных, охотничьих и декоративных. Если так, то и типы научных карьер можно подразделить в зависимости от того, с каким материалом соотносится биографическое повествование: власть, знание или коммуникация». (Как видим, в своей статье Батыгин не упомянул сторожевых собак, по-видимому, объединив их с группой служебных).
Однако самого Батыгина было трудно «разложить по полочкам» типологий. Он был и неформальным лидером, и лидером, ориентирующимся на учеников, и педагогом, и в какой-то степени маргиналом. Сохраняя высокую продуктивность и качество статей и книг, он в то же время успел подготовить несколько десятков аспирантов. Несомненно, предложенное Батыгиным деление социологов на типы собак скорее шутка, чем типология, пригодная для операционализации. Назвать Г.С. «декоративной собакой» язык не поворачивается, недаром Л.А. Козлова, прочитав у В.А. Ядова, в проекте его выступления на семинаре, строчку «Методологи — декоративное племя», отметила: «Согласна с Вами, но жаль, что декоративные. Помнится, у Батыгина в классификацию входили еще и сторожевые. Может быть, подойдут?».
Во время выступления Ядова в зал вошел, только что прилетевший из США Борис Докторов. Ядов воскликнул: «О, приехал Докторов! А я думал, что тебя посадили в Нижнем Новгороде». Докторов переспросил: «В каком смысле, посадили?». Владимир Александрович пояснил: «Нет, не тебя посадили, а самолет. Самолет в Нижнем Новгороде».
Ядов напомнил коллегам еще одну историю о Батыгине: Г.С. был человеком с юмором, и иногда было трудно понять, где юмор, а где нет. Это именно он пустил у нас выражение «придурки делают науку». Это верно, потому что денег особо не платят, то да се. Вот они и делают науку. В Академии был такой анекдот. Когда ученым в РАН ни черта не платили, ученый секретарь подошел к президенту и говорит: Что делать? Мы не платим, а они на работу ходят. А он говорит: Как что? Бери деньги за вход! (Все смеются). Студентам это понравилось и когда они говорят «ну, ты настоящий придурок» – это серьезная похвала.
Далее в первой части семинара выступил Олег Божков (Социологический институт РАН, СПб.) с докладом «Адекватность используемых методов как методологическая проблема на всех этапах исследования». Он выразил убеждение, что на каждом этапе исследования необходимо вдумчиво искать и находить адекватные методы. Это касается всех этапов без исключения: концептуализации, операционализации, полевого этапа, обработки данных.
Божков, в частности, рассказал, как он операционализировал понятие «административный ресурс», пытаясь уйти от субъективных эмоций к выработке объективных критериев. Занимаясь этим, он пришел к выводу, что понятие «административного ресурса» может быть описано как материальными, так и не материальными элементами. В материальные входит: «помещение», где работает тот или иной руководитель (наличие кабинета, его размеры и пр.), «средства связи» (количество телефонов на столе, наличие спецсвязи), наличие секретаря и др. аппарата, и пр., всё это социолог может описать на основе личных наблюдений. Нематериальные ресурсы, в которые входит право решающего голоса, право подписи, право доступа к Телу вышестоящего начальника и др., могут быть описаны только после беседы с респондентами.
* * *
Последующая программа семинара включала в себя работу по секциям. Две из них носили общий характер: «Живая память о Г. Батыгине» и «Обсуждая работы Г.С. Батыгина: диалоги и дискуссии».
Украинский социолог Евгений Головаха (Институт социологии НАН Украины), давний друг Г.С. Батыгина, выступил с полемическим докладом «Социология "реификатов" и методология исследования социальных феноменов». В своем выступлении он отметил, что Батыгин, как и Ядов являются учеными-интеграторами и что Г.С. «многим из нас сейчас действительно очень не хватает, как человека, способного интегрировать сообщество, вносить в него ту очень важную струю объединения на общих высших научных ценностях, и он здесь был первый».
Головаха заметил, что Батыгин – единственный, кому он давал право редактировать и сокращать своих статьи. Кроме того, на его взгляд, «у Батыгина была удивительная функция – он сеял сомнение, к чему нас и Декарт постоянно призывал, и в этом смысле он был вполне серьезным последователем Декарта, и сделал очень многое, чтобы это сообщество стало больше мыслить».
Евгений Иванович привез из Киева книгу Г.С. Батыгина «Обоснование научного вывода в прикладной социологии» (1986), со множеством закладок и полустертой от частого обращения обложкой. Оказывается, эту книгу зачитал не он, а его жена и коллега, Наталия Викторовна Панина (1949–2006), которую волновали те же методологические проблемы, что и Г.С.
Е.И. зачитал фразу из книги, которая стала предметом его диалога с автором: «Опыт показывает, что даже элементарные измерительные конструкции выступают ли они в числовой форме или сформулированы в виде факто-фиксирующих высказываний, могут быть фиктивными. Речь идет не только о неточностях или неадекватности отражения объективной реальности. Эмпиризм в социологии чреват опасностью создания особой артефактуальной, ненастоящей реальности, которая является результатом “очевидных” методологических допущений. Поэтому в качестве актуальной задачи социологического исследования выступает теоретизация эмпирического знания». Головаха заметил, что разделяет сомнения Батыгина относительно артефактуальности эмпирического знания, но не может согласиться с последним выводом, из которого следует, что надо как можно больше теоретизировать. В теоретизировании он усматривает гораздо большую опасность, чем в неадекватности измерений.
Он выразил убеждение, что теории из области физико-математических и естественных наук менее опасны для общества, чем теории, разработанные социальными учеными. Если первые внедряют в практику уже отвечающие реальности закономерности, то обществоведы порой навязывают реальности свои артефактуальные измышления. Головаха отметил, что, по его мнению, «большинство социологических теорий – это такая вымышленная реальность, своеобразная реификация, овеществленная фантазия, которая потом становится элементом культуры и страшным орудием уничтожения или извращения социальной реальности». (На слово «извращение» Ядов не мог не отреагировать, заметив, что, наверное, именно украинский характер Головахи требует использования жестких эвфемизмов).
По мнению Е.Головахи, классическим примером внедрения в практику реифицированных фантазий одного мыслителя является марксизм, повлекший за собой тысячи погубленных жизней и поворот истории многих стран в неправильном направлении. Эта теория в СССР воспринималась в качестве абсолютной истины. Как в свое время заметил Андрей Кнышев, «учение Маркса всесильно, потому что оно Маркса».
Головаха также выразил сомнение в верности веберовской концепции о решающей роли протестантской этики в деле появления и развития капитализма, отметив, что в Африке много государств, граждане которых исповедуют протестантизм, но капитализма там как не было, так и нет. Объектом его критики стала и концепция архетипов Юнга, изначально построенная на фальсифицированных данных, но которую многие психологи кладут в основу своих кандидатских и докторских диссертаций, заявляя, например, что «архетипически украинцы женоподобны…».
Выход из ситуации Е.И. Головаха видит в почти дарвиновском естественном отборе теорий – теоретическом плюрализме, когда множество сосуществующих теоретических социальных концепций взаимоуничтожают друг друга, и ни одна из них не воспринимается как абсолютная истина. Еще одним шагом на пути создания более реальных теорий могло бы стать применение многократно гипотетико-дедуктивной процедуры.
Ядов оценил прозвучавший доклад как провокационный и очень обрадовался услышанному: «Это очень хорошо для обсуждения. Мы для того и собрались, чтобы спорить о чем-то и искать какое-то разумное решение».
Доклад украинского социолога стал поводом для оживленной дискуссии о роли Карла Маркса, Макса Вебера в истории социологии. Владимир Магун выступил с критикой тезисов своего лучшего друга: ««Мне кажется, что как не привлекательно звучит идея Е. Головахи об ответственности социальных ученых-теоретиков за свои идеи, реализовать её практически очень сложно. Невозможно сформулировать такие этические нормы, которые бы предохраняли теоретика от “опасных” ходов мысли. Могут быть нормы “не врать”, “не подделывать результаты”, нормы интеллектуальной красоты, наконец. Но мы сами часто не сознаем в нашей исследовательской практике, даже не будучи большими теоретиками, что, в конечном счете, окажется востребованным из наших результатов, что будет процитировано. Действительно, "нам не дано предугадать, как слово наше отзовется"».
В оставшиеся две минуты своего короткого выступления Владимир Самуилович выступил в защиту М. Вебера. По его сведениям, мы, наоборот, живем в эпоху своеобразного протестантского Ренессанса. Десятки миллионов человек по всему миру обращаются в новую веру и принимают протестантизм. В этой связи, он сослался на выводы известного американского социолога Питера Бергера (он больше у нас знаменит как автор совместной с Томасом Лукманом книги «Социальное конструирование реальности»).
Бергер (Peter Berger) сообщает о громадном росте популярности евангельского протестантизма на обширных территориях Восточной и Юго-Восточной Азии, островов Тихого океана, африканских стран южнее Сахары, и особенно в странах Латинской Америки. Бергер, в свою очередь, опирается на работы английского социолога Дейвида Мартина (David Martin), который установил, что во всем мире насчитывается, по меньшей мере, 250 миллионов сторонников протестантизма.
Специальные исследования показывают, что обращение в эту религию формирует не только соответствующую трудовую этику, но меняет и отношение людей к семье, сексуальному поведению, воспитанию детей [7]. Так что, отметил, Магун, сегодняшние реалии как раз подтверждают правоту М. Вебера. Одним из эпицентров «протестантского землетрясения» оказалась Гватемала (более четверти её населения обратилось в новую веру) И в этой связи Бергер приводит шутливую фразу «Макс Вебер жив-здоров и живет в Гватемала-Сити!» [8].
Близкий друг Геннадия Семеновича, Cергей Чесноков выступил с сообщением «Наука, люди, институты в «раздвижном и прижизненном доме» Г. Батыгина». Он, прежде всего, напомнил собравшимся стихотворение Мандельштама: Я скажу это начерно, шепотом/ Потому что еще не пора:/ Достигается потом и опытом/ Безотчетного неба игра./ И под временным небом чистилища / Забываем мы часто о том,/ Что счастливое небохранилище – / Раздвижной и прижизненный дом.(9 марта 1937г.).
По его мнению, слово «раздвижной» у Мандельштама служит антонимом слову «гроб», и в день, когда Г.С. Батыгин был похоронен, «его дом перестал быть раздвижным и естественно перестал быть прижизненным». Чесноков отметил, что именно Батыгин был первым человеком, который не просто выслушал, а услышал сомнения С.В. в том, насколько корректно социологи используют в своих исследованиях методы точных наук, особенно математики:
«Если социолог пользуется кластерным анализом, он не имеет права делать вид, что он не принимает семантически важных решений: когда он выбирает количество кластеров или минимальный объем кластера или когда он выбирает метрику. Это то, в чем математика осуществляет для социолога прикрытие, и он, закрывшись этими вещами, может представить свой результат как объективный. Но это будет и нематематическое и несоциологическое действие», именно в этом промежутке принятия решения о корректности применения тех или иных методов и проходит живой нерв взаимоотношений между математикой и социологией.
С. Чесноков полагает, что «нельзя строить методологию отношений с точной наукой, за счет того, чтобы эту точную науку дискриминировать. …Надо находить те моменты, где эта точная наука в действительности не точная». Если Батыгин считал, что социолог не имеет права сказать: «Я так вижу», то у Чеснокова – дополняющая позиция: он считает, что «социолог не имеет права скрывать то, что видит именно он».
В заключение своего пронзительного выступления С.В. сказал, что Батыгин был одним из редчайших людей, которых он встречал в России, которые не жалели своих сил, времени, ресурсов, чтобы поддерживать тех, кто этого стоил: «Гена это делал, и это меня просто потрясало. Он делал это очень последовательно, очень четко и при этом он был очень провокативен, потому что во многих своих учениках (ну, в некоторых, по крайней мере) он оставил как следствие какие-то очень сильные императивные высказывания категорического рода. Эти высказывания, как я вижу, сыграли по прошествии этих лет свою роль в этих людях, потому что они стали не только центрами присоединения, что было в начале, но и отталкивания, и это тоже был замысел Гены».
Ксения Урсуленко и Татьяна Любивая, приехавшие на семинар вместе с Е.И. Головахой из Киева, рассказали о своем исследовании «Представленность работ, идей и личности Г.С. Батыгина в сознании студентов-социологов Украины». В.А. Ядову было чрезвычайно приятно узнать, что его книги входят в десятку наиболее читаемых украинскими студентами-социологами научных работ.
* * *
В ходе Секции 2 «Обсуждая работы Г.С. Батыгина: диалоги и дискуссии» прозвучало четыре сообщения. Александр Никулин, директор Интерцентра (МВШСЭН), выступил с докладом «Проблематика советского наследия в работах Г.С. Батыгина: о книге “Советская социология 1960-х годов: в воспоминаниях и документах”», в котором он отметил, что существенной особенностью многих научных произведений Батыгина было любознательное и плодотворное изучение советской действительности (общества, науки, власти) как во времена СССР, так и после его распада.
По мнению Никулина, научный интерес Батыгина к советскому феномену проходил через несколько этапов. 1 этап – вторая половина 1970-х – начало 1980-х годов (в годы застоя): Г.С. занимался изучением социальных показателей образа жизни в СССР и в зарубежных странах, а батыгинская диссертация была посвящена исследованию советских философских дискуссий позднесталинских времен. 2 этап – начало перестройки: фокус батыгинского интереса сместился к изучению вопросов морали в советской науке и политике. Третий этап – начало 1990-х годов: когда для исследователей открылся реальный доступ к историческим архивам советского периода, Г.С. Батыгин по результатам архивных изысканий опубликовал ряд статей, посвященных анализу конфликтных событий в советской философии и культуре 1940-1950-х годов.
Он отметил, что «четвертым и последним (прерванным и незавершенным) этапом батыгинского изучения советского наследия стал период конца 1990-х – начала 2000-сячных годов, когда Г.С. Батыгин подошел к важным историко-философским синтетическим обобщениям в понимании советской интеллектуальной истории. Именно в это время им публикуются такие программные статьи как «Доктрина и словарь советского обществоведения» (1997), «Преемственность российской социологической мысли» (1998), «Политика в области науки и формирование советского философского сообщества» (2001) (в соавторстве с Л.А. Козловой). Наконец под редакцией Батыгина выходит замечательная книга «Российская социология шестидесятых годов: в воспоминаниях и документах» (1999), ставшая уникальным историко-социологическим путеводителем по интеллектуальным и нравственным проблемам поколения советских обществоведов-шестидесятников. Смерть ученого оборвала реализацию его обширной, фундаментальной и оригинальной программы изучения советского обществоведения».
Ученик Батыгина Иван Климов (Институт социологии РАН, ФОМ) выступил с докладом о структуре и функции рецензионной речи, в котором сравнил число рецензий в российских и западных социогуманитарных научных журналах. Он отметил, что если в России жанр рецензий и обзор научной литературы практически вырождается, рецензий мало или их нет вовсе, то западная традиция «оказывается в несколько раз более развитой – технологически, организационно, тематически».
В ходе работы Секции 2 также выступили Евгений Михайлович Акимкин (Институт социологии РАН, РУДН) и Надежда Евстигнеева (аспирантка ГУГН Института социологии РАН).
* * *
Следующие пять секций обозначали выступления и дискуссии по тем направлениям, в которые Батыгин внес основной научный вклад: «Методы изучения общественного мнения» (Секция 3), «Методологические проблемы изучения социальной структуры российского общества» (Секция 4), «Математика в социологии» (Секция 5), «Биографические исследования российских социологов» (Секция 6) и «Российская социология: история и методологические подходы» (Секция 7).
Недостаток места не позволит нам остановиться на всех выступлениях. Остановимся лишь о некоторых.
Александр Ослон, глава Фонда «Общественного мнения», рассказал о тесном сотрудничестве Батыгина с Фондом, его огромном вкладе в публикацию серии переводов книг, вышедших в рамках серии ФОМ, и серии семинаров по методологии социологического исследования, его постоянном и добром внимании к делам ФОМа. Его выступление было очень трогательным и искренним. В ходе той же Секции «Методы изучения общественного мнения» прозвучали сообщения Елены Петренко и Елены Галицкой (ФОМ) «Типологизация семейных представлений об образовательных траекториях детей (по результатам 5-ой волны Мониторинга экономики образования)», Бориса Докторова (независимого исследователя, США) «От самого дешевого и быстрого к наиболее качественному: тренды во взглядах на онлайновый опрос» и Марии Мацкевич (Социологический институт РАН, СПб.) «Использование методики делегированного наблюдения для изучения общественного мнения».
Очень содержательными и взаимодополняющими были доклады Сергея Чеснокова «Ключевые методологические проблемы математической социологии и пути их решения» и Ефима Галицкого (Фонд «Общественное мнение») «Проблемы применения кластерного анализа в пространстве факторов» в рамках Секции 5 «Математика в социологии».
В ходе Секции 4 «Методологические проблемы изучения социальной структуры российского общества» Михаил Черныш (Институт социологии РАН) выступил с сообщением «Теория психоанализа и исследование социальной структуры». Он отметил, что «попытки использовать теорию Фрейда для объяснения явлений более высокого порядка предпринимались неоднократно. Сам Фрейд (Sigmund Freud) положил начало подобным попыткам, когда заговорил о культуре и её взаимоотношениях с бессознательным. С его точки зрения, культура – это травмирующий феномен, сдерживающий мотивационные импульсы и, следовательно, искажающий личностный профиль отдельного человека и больших социальных групп. Логично предположить, что не только культура влияет на бессознательное, но бессознательное в той или иной степени влияет на культуру и, опосредовано, на структуру общества».
Далее, Михаил Федорович рассказал, что «социологи не могли обойти вниманием столь заманчивое направление исследований: подтверждение тому – работы Теодора Адорно (Theodor W. Adorno), стремившегося объяснить становление авторитарных форм управления особенностями личностной траектории становления, работы Эриха Фромма (Eric Fromm), проецирующего некоторые из комплексов на общество в целом, работы Эрика Эриксона (Erikson Erik), связавшего социальные изменения с особенностями эволюции отдельного человека и поколения в целом». Он отметил, что «в настоящее время эту тему разрабатывает Нил Смелсер (Smelser Neil J.), стремящийся использовать фрейдовскую концепцию в качестве концептуальной базы, объясняющей становление устойчивость и воспроизводимость некоторых форм социального неравенства».
Еще один ученик Батыгина Олег Оберемко (Институт социологии РАН) рассказал о своем исследовании, проведенном в среде представителей малого бизнеса. Он провел 90 интервью с предпринимателями, участвовавшими в тех или иных благотворительных акциях. Анализ состоявшихся бесед позволил ему сделать нестандартный вывод о применимости концепций Фердинанда Тённиса (Ferdinand Tönnies) Gemeinschaft и Gesellschaft к анализу т.н. «домашней» благотворительности (когда бизнесмен полагал, что «Предприятие — это Я») и корпоративной благотворительности (когда бизнесмен считал, что «Предприятие — это больше, чем Я»).
* * *
В секции «Биографические исследования российских социологов» прозвучали три сообщения. В докладе Натальи Мазлумяновой (Институт социологии РАН) «Биографические интервью с российскими социологами: методико-методологические вопросы» были рассмотрены биографические исследования в истории и социологии российской социологии, проводящиеся в последние годы.
Наталья Яковлевна проанализировала результаты трех наиболее крупных проектов, связанных с биографическими интервью с российскими социологами: 1) проект «Российская социология 1960-х годов», отраженный в широко известной книге «Российская социология шестидесятых годов в воспоминаниях и документах» под. ред. Батыгина; 2) проект «Профессиональные карьеры», реализуемый Сектором социологии науки ИС РАН и 3) проект «Биографии и история», осуществляемый Б. Докторовым. Ею были рассмотрены цели и задачи этих проектов, структура проводимых в их рамках интервью, принципы отбора респондентов. Описаны преимущества и недостатки используемых методов опроса: слабо формализованного интервью с путеводителем; личного интервью в свободной форме; интервью по электронной почте. Особое внимание Н. Мазлумянова уделила роли интервьюера в проведении биографических бесед. Ею были также представлены различные технологии обработки полученных текстов.
Не менее содержательным были сообщения Ларисы Козловой (Институт социологии РАН) «Биографическое исследование в социологии» и Бориса Докторова «Биографии и история». После трех «историко-биографических» докладов последовала интересная дискуссия об истории социологии и биографическом методе. Б.З. Докторов был несколько сонный из-за разницы во времени, но старался держаться, к тому же аудитория неожиданно переложила на него ответственность за судьбы всей истории российской социологии. Борис Зусманович весело отбивался: «Поймите, что я не институт, не отдел и даже не сектор, я один!». (Ряд участников дискуссии не преминули покритиковать интервью В. Шляпентоха, вызвавшее большую полемику в социологическом сообществе и опубликованное на сайте Д. Шалина и Б. Докторова [9] и, с некоторыми сокращениями, в журнале "Социологическая реальность" (декабрь 2006 г.)).
* * *
В ходе заключительной седьмой секции «Российская социология: история и методологические подходы» Дмитрий Рогозин, ученик Батыгина, декан факультета социологии и политологии МВШСЭН, выступил с сообщением «Неизвестный Н.С. Тимашев: методологическое наследие русского социолога и правоведа», где отметил, что Тимашев (1886 – 1970) ему порой более интересен и понятен, чем многие современные социологи. На его взгляд, многие методологические труды Николая Сергеевича по-прежнему актуальны и ценны.
Вадим Вениаминович Сапов (Институт социологии РАН) рассказал о своей работе над серией «Социальная мысль России». Он перечислил имена лишь нескольких исследователей (первой женщины-социолога России Агнессы Звоницкой (1897-1942), Алексея Рыкачева с его книгой «Деньги и денежная власть» (1910), написанной в одно десятилетие с Зиммелевской «Философией денег» (1900) и погибшего в 1914 г. на фронтах Первой мировой войны и др.), но этого было достаточно, чтобы показать, сколь много еще незаслуженно забытых имен находится в кладовой российской социальной мысли и сколь катастрофической была октябрьская революция 1917 года для развития социологии в России. Коллеги сидели, открыв рты – такая Вселенная им открылась.
На семинаре присутствовало много выпускников МВШСЭН, где преподавал Г.С. Батыгин. Ректор Московской Школы Теодор Шанин не посчитал возможным выступить, но одну секцию провел как внимательный слушатель. Участникам конференции не хотелось расходиться, и после завершения официальной программы они до ночи дискутировали уже в неформальном режиме. По мнению Б. Докторова, «батыгинский семинар своей атмосферой, уважительным, но не занудливым отношением к выступавшим, широтой охвата тематики, дружеским общением надолго запомнится всем его участникам».
Несмотря на радость встречи меня, да, наверное, и многих коллег еще раз пронзила мысль о том, что Геннадия Семеновича Батыгина нет с нами, его не вернешь и замены ему не найти, а он со своей ироничной и грустной улыбкой смотрел на собравшихся коллег с фотографии и о чем-то думал. Возможно, что с чем-то из услышанного он бы мог не согласиться, но был бы очень рад, что память о нем лишена фанатизма и догматизма, а его научные идеи продолжают развиваться, проходя через тестирование, подтверждение или фальсификацию.
Полезные ссылки и примечания:
Благодарим Б.З. Докторова, Е.И. Головаху, Л.А. Козлову, Н.Я. Мазлумянову, А.М. Никулина, М.Ф. Черныша за помощь в подготовке публикации.
1. Страница о Г.С. Батыгине на сайте МВШСЭН
2. Вышло в свет переиздание книги - Батыгин Г.С., Подвойский Д.Г. История социологии. М.: Издательский дом "Высшее Образование и Наука", 2007. Содержание и предисловие в книге см. на странице http://www.msses.ru/win/faculty/sociology/batygin/history-of-sociology-2006.html
3. Батыгин Г.С. Карьера, этос и научная биография: к семантике автобиографического нарратива // Ведомости / Тюменский гос. нефтегазовый университет; Научн.-иссл. институт прикладной этики. Вып. 20. Моральный выбор / Под ред. В.И. Бакштановского, Н.Н. Карнаухова. Тюмень, 2002. С. 106-119.
4. Типология ученых приводится по Vickery B.C., Vickery A. Information science in theory and practice London: Butterworth, 1987 и Виккери Б., Виккери Э. Информационная наука в теории и на практике: реферат / Институт научной информации по общественным наукам РАН. М., 1988.
5. Батыгин Г.С. Обоснование научного вывода в прикладной социологии. М.: Наука, 1986.
6. Фоторепортаж о Батыгинских чтениях, 16-17 февраля 2007 г.
7. Бергер П. Введение. Культурная динамика глобализации // Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире. Под ред. П. Бергера и С Хантингтона. М.: Аспект пресс, 2004. С. 15-16; Martin D. Tongues of Fire: The Explosion of Protestantism in Latin America. Oxford: Blackwell, 1990.
8. Peter L. Berger. The Capitalist Revolution. Fifty Propositions About Prosperity, Equality, and Liberty. With a New Introduction by the Author. //Basic Books, 1991. P.xxiv-xxv.
Магун В.С. Смена диапазона. В поисках протестантской этики // «Отечественные записки». 2003. № 3 (12).
В этой статье В.С. в комментарии отмечает, что «…теперь стало ясно, что сильную мотивацию трудовых достижений может генерировать не только протестантизм, но и другие религии. Известный американский социолог П. Бергер пишет, например, что “по всей вероятности, Вебер ошибался, полагая, что конфуцианство и восточноазиатские традиции препятствуют модернизации общества”» (Бергер П. Капиталистическая революция: 50 тезисов о процветании, равенстве и свободе / Пер. с англ. Г. П. Бляблиной. М.: Прогресс, 1994. С. 36).
9. Владимир Шляпентох: «Социолог: здесь и там» // Международная Биографическая Инициатива
