29 марта 2024, пятница, 13:46
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

29 августа 2008, 08:56

Перечитывая Энгельгардта

Александр Николаевич Энгельгардт, ученый, писатель и общественный деятель 60-х - 80-х гг. XIX века, остался в нашей культурной памяти главным образом как автор писем «Из деревни». Начиная с 1872 года, они ежегодно печатались в журнале “Отечественные записки”, пока этот журнал не закрыли, так что последнее, двенадцатое по счету письмо было опубликовано уже в “Вестнике Европы”.

Письма «Из деревни» были необыкновенно популярны у современников; их неоднократно издавали отдельной книгой, они были прочитаны Лениным и Марксом, переиздавались и при советской власти. Я впервые прочитала «Из деревни» много лет назад и не раз перечитывала. И все же что-то самое важное в личности и жизни я, как мне представляется, поняла только недавно - благодаря изданию «Из деревни» в серии «Литературные памятники» (М.; СПб.: Наука, 1999).

Имея немалый читательский, авторский и отчасти издательский опыт, я как-то не задумывалась о том, в какой мере понимание давно и, казалось бы, насквозь известного (притом не художественного!) текста может обогатиться благодаря его введению в исторический контекст. Вроде бы контекст этот и ранее был знаком – но вновь прочитанные документы обнаруживают поверхностность этого знакомства, в силу чего и немалая доля текста была понята, как оказалось, с известной приблизительностью.

Том «Литпамятников», о котором пойдет далее речь, включает, помимо двенадцати писем «Из деревни», раздел Дополнения. Там мы находим «Письма 1863 года», печатавшиеся Энгельгардтом в «С- Петербургских ведомостях» за 1863 год под псевдонимом А. Буглима (также с заглавием «Из деревни»), а кроме того – и это весьма важно - биографию А.Н.Энгельгардта, написанную его сыном Николаем Александровичем (1867 - 1942), и отрывки из воспоминаний Н.А. «Эпизоды моей жизни» (последние публикуются впервые по рукописи, хранящейся в РГАЛИ).

Основной корпус сопровождается комментариями Н.А.Энгельгардта (то и другое - по изданию 1897 г.), современными комментариями (А.Н.Тихонова и Д.И. Будаев), словарем диалектных и устаревших слов (А.Н.Тихонова). Очень важны для понимания личности А.Н. и его жизненного пути помещенные в Приложении источниковедческие и биографические статьи о родословной семьи Энгельгардтов (А.Н.Тихонова), о «Письмах» как об историческом источнике (Д.И.Будаев, О.Д.Будаева), об агрономическом наследии А.Н.Энгельгардта (В.П.Новиков и Д.Шпаар (Берлин)). Несомненный интерес представляет и библиография основных трудов А.Н.Энгельгардта (Б.Ф.Егоров и А.Н.Тихонова).

Первой в Приложениях напечатана статья Б.Ф.Егорова «Письма «Из деревни» как литературный и публицистический памятник» - к сожалению, этот текст выглядит всего лишь как исполнение Б.Ф.Егоровым своего долга ответственного редактора тома.

Жизнь А.Н.Энгельгардта была поистине удивительна. Он, несомненно, был высокоодаренным интеллектуалом и крупным ученым. Но, прежде всего, это был человек, наделенный глубокой личной свободой. Об этом говорит то, как он сумел сложить свою жизнь, несмотря на пережитые потрясения.

Известный химик, доктор honoris causae Харьковского Университета, основатель русской агрохимии и создатель первой частной химической лаборатории, он кончил “всего лишь” военное Артиллерийское училище и служил офицером по соответствующей части в петербургском Арсенале.

Он любил химию, разбирался в агрономии и достиг в своих занятиях таких успехов, что стал преподавать химию в Земледельческом институте. Бурные 60-е не прошли мимо Энгельгардта - за свои связи с народниками он был судим как офицер военным судом и посидел, хоть и недолго, на гауптвахте. После чего о военной карьере, видимо, нечего было и думать. Позднее, в 1870 г., за сочувствие студенческим волнениям Энгельгардт уже сел “по крупному”, и не куда-нибудь, а в Алексеевский равелин, да еще на два месяца.

Отныне перед ним была закрыта не только преподавательская карьера, но даже выбор местожительства. И этот потомственный дворянин и страстный химик-экспериментатор, с улыбкой заверяя родственников, что он “не сопьется”, убыл в ссылку под гласный надзор полиции (фактически навсегда) в глухую деревню, где ему предстояло жить в доме, удобствами мало отличавшемся от крестьянской избы.

Заметим, что к этому времени у А.Н. была семья – в 1859 г. он женился на Анне Николаевне Макаровой, дочери знаменитого лексикографа Н.П.Макарова, по «Полному русско-французскому словарю» которого мы еще учились на филологическом факультете МГУ в начале 50-х гг.

У Энгельгардтов было четверо детей, - рано умерший Александр, Михаил, Николай и Вера (кстати, вторая жена Гумилева Анна Николаевна была дочерью Николая, а известный литературовед Борис Михайлович Энгельгардт, умерший в Ленинграде в блокаду, был сыном Михаила).

В 1870 Анна Николаевна Энгельгардт разделила судьбу мужа и провела полтора месяца в тюрьме – к счастью, ее отпустили за отсутствием улик. Энгельгардт отправился в ссылку в родовое имение Батищево, а Анна Николаевна с тремя детьми осталась в Петербурге: к тому моменту она была уже известной переводчицей, постоянно сотрудничала с лучшими петербургскими журналами, была активистской русского женского движения. К тому же, разоренное Батищево просто не могло бы прокормить семью, а в Петербурге у Анны Николаевны не только всегда была работа, но еще и тесные в связи в литературной, музыкальной, научной среде. Ее друзьями были Тургенев, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Римский-Корсаков, Бекетов и многие другие.

В дальнейшем с отцом постоянно жила дочь Вера, а подросшие сыновья приезжали на каникулы. Анна Николаевна навещала мужа, но в дальнейшем каждый из них вынужден был жить своей жизнью, наполненной трудами и достаточно нелегкой.

Энгельгардт получил Батищево в весьма плачевном состоянии, - впрочем, в подобном же виде пребывали многие имения, все более пустевшие после реформ. Русские помещики по существу вообще были душевладельцами, а не землевладельцами: за вычетом уж совсем огромных имений (к владельцам таковых принадлежала, например, семья Набоковых), ликвидация дарового крестьянского труда и наличие у крестьян собственных наделов неизбежно вели к разорению помещиков, которые не умели хозяйствовать на земле, да и не стремились к этому.

У Энгельгардта не было средств, которые он мог бы вложить в Батищево. Зато у него был иной капитал, поистине бесценный: это его познания как ученого; его готовность и способность понять психологию русского крестьянина; а главное - поразительный масштаб его личности, то самое «самостоянье человека» - и все это в сочетании с трезвым умом и способностью ждать результата, который при работе на земле никогда не бывает скорым.

Если кто-либо захотел бы понять, что, собственно, значит выражение аристократизм духа, тому можно смело рекомендовать неторопливое чтение «Писем» Энгельгардта. В самом деле, можно ли себе представить, что дворянин из старинного рода, профессор и ученый был готов годами жить в доме, где с потолков текло, обои свисали со стен клочьями, у сына Коли не было не только няни, но даже отдельной комнаты, так что его кроватка стояла в той же комнате, где спал отец? А.Н. не мог и не желал тратить деньги на что-либо, кроме подлинно необходимого: надо было «поднять» имение. Поэтому у него не было ни лакея, ни кучера, ни повара, ни гувернантки для детей.

Ссылку в Батищево он принял как вызов судьбы и возможность испытать себя. В этом как раз, с моей точки зрения, он и проявил себя как подлинный интеллигент: свой внутренний личностный ресурс объединил с преимуществами знаний, которые давала ему прежняя профессия. Чего стоит хотя бы его рассказ о том, как он научил жену старосты Ивана Авдотью, заменившую ему повара и кухарку, “правильно” варить варенье и делать наливки! А его внимание к составам почвы, - по существу, введение в российское сельское хозяйство фосфоритов; постепенное введение 15-польного оборота….

Энгельгардт начинает поднимать Батищево в пореформенной деревне, где прежние хозяйственные отношения разрушены, а новые - не только не созданы, но неясно, возможны ли они вообще. Дорогобужский уезд - это не Херсонская губерния с черноземами и колосящимися нивами пшеницы. Это даже не просто зона рискованного земледелия - это худородные земли, мир безнадежности, заброшенности и постоянного голода, где редко у какого мужика урожая хватало даже на так называемый “пушной” хлеб - т.е. хлеб из невеянной ржи, а хождение «в кусочки» – т.е. за милостыней, которую подавали в виде небольших кусочков хлеба, оставалось регулярным способом не дать семье умереть голодной смертью.

Пафос деятельности Энгельгардта – создание безубыточного хозяйства на основе свободного наемного труда. У Энгельгардта такое хозяйство оказывается не только возможным, но еще и приносит прибыль. В первый же урожай ржи собрано вдвое более прежнего, но еще собран и лен - и это только первые шаги: в будущем урожаи будут сам-10 и более.

Мужики просто вынуждают Энгельгардта к «барщинным» формам трудовых отношений, потому что постоянно занимают у него зерно или деньги под будущие отработки. Сам же А.Н. последовательно переходит на сдельную и дифференцированную оплату любого труда «по уговору», и потому к нему охотно нанимаются все хоть сколько-нибудь трудоспособные деревенские жители.

Замечательны зарисовки, касающиеся психологии мужиков и баб, семейных отношений, различий в ведении хозяйства «большими» и «разделенными» дворами, наблюдения за крестьянскими обычаями еды и питья, описание крестьян- «специалистов» – граборов (опытных землекопов), коновалов, охотников.

Совершенствовать хозяйство путем закупки плугов вместо сох и железных борон, расширять запашки и усложнять севооборот Энгельгардт начал только тогда, когда в ближних деревнях он знал всех и каждого, да и все крестьяне знали его, так что звали крестить детей и гостевать по случаю престольных праздников.

Для А.Н.характерно отсутствие всякой идеализации крестьянской жизни – напротив того, он видит ее вынужденную жестокость, когда в голод баба рада, что грудного ребенка Бог прибрал.

Толстовские идеи «опрощения» выглядят просто смешно, когда читаешь у Энгельгардта доводы в пользу практичности именно крестьянского полушубка или рассказ о том, как работают деревенские бабы, когда они могут «работать на себя».

Как согласуется с таким незамутненным взглядом убежденность Энгельгардта в том, что только познав на деле крестьянский труд, можно узнать, понять и возродить деревню? Он был готов учить молодых людей из города крестьянской работе и мечтал о том, чтобы на хозяйство сел «интеллигентный мужик» - то есть образованный человек с крестьянскими умениями. С точки зрения А.Н., только это могло бы изменить русскую деревню.

С некоторого момента «на выучку» в Батищево стали приезжать молодые горожане отнюдь не из самых бедных семей. Крестьяне окрестных деревень прозвали их «тонконогими» - из-за покроя городских брюк. Из писем Энгельгардта, написанных в ответ на обращения молодых людей с просьбой принять их в Батищево на выучку (сегодня мы назвали бы это стажировкой), следует, что акцент Энгельгардт делал именно на приобретении не книжного, а непосредственного опыта обращения с землей, скотом, сельскохозяйственными орудиями и т.п.

И.А.Гордеева в работе «"Батищевское дело": Cоциальный эксперимент А.Н. Энгельгардта и его место в истории общественного движения последней четверти XIX в.» приводит одно из писем А.Н., где, среди прочего, он подчеркивал:

"Мое хозяйство не есть филантропическое заведение, а обыкновенное эксплуататорское хозяйство, которое должно содержать само себя. Нужно, чтобы работа окупалась. Наконец, я вовсе не желал, чтобы мое имение сделалось пристанищем для праздношатающихся людей, которые приезжали бы сюда, чтобы провести время, побаловаться работой".

Н.А.Энгельгардт приводит многочисленные высказывания отца о необходимости появления «интеллигентных мужиков». Однако рассказ Энгельгардта-сына о том, какими горькими оказались попытки создания некоторыми «выходцами» из Батищева так называемых «интеллигентных поселков», ярко демонстрирует утопичность, а нередко и трагизм подобных опытов. Не удержался даже Буковский поселок, созданный по соседству с Батищевым - и в немалой мере при финансовом участии Энгельгардта. Как пишет Н.А.Энгельгардт, это «крушение социальных идеалов» в 1884 г. побудило его отца передать хозяйство дочери Вере и в дальнейшем посвятить свою жизнь изучению искусственных удобрений.

Историю Батищева нередко рассматривают в русле так называемых «коммунитарных движений» - что, с моей точки зрения, важно не столько для истории самого Батищева, сколько для критической оценки попыток поклонников А.Н.Энгельгардта, которые по совокупности причин не могли быть его подлинными последователями. С экономической точки зрения, Батищево, как писал А.Н., и в самом деле было эксплуататорским хозяйством. На ликвидации Буковского поселка Энгельгардт потерял 1000 рублей – для него это было весьма чувствительно, но никто из «мужиков» и в глаза не видел таких сумм.

В отличие от прочих коммунитарных движений и в противоположность толстовству, А.Н. было полностью чуждо принижение интеллектуального труда и всяческое опрощение. Как подлинный ученый, он руководствовался соображениями пользы; как подлинный гражданин, он желал стране добра; как глубоко нравственный человек, он сожалел об отсутствии медицинской помощи в деревне, а как хозяин – об отсталости российского сельского хозяйства.

Главное же – он был подлинно свободным человеком. И в этом - непреходящая ценность писем «Из деревни».

См. также:

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.