Адрес: https://polit.ru/article/2009/04/10/orda/


10 апреля 2009, 09:37

Настоящий конец Золотой Орды

В апреле 1554 года по указу царя Ивана Васильевича Грозного была снаряжена и отправлена в низовья Волги "судовая рать" – довольно значительный, порядка 30 000 человек, воинский контингент, посаженый на гребные суда. Командовал всем воинством и, одновременно, основной его частью – Большим полком – князь Ю. И. Пронский-Шемякин, вторым воеводой был М. П. Головин. Формальной же целью же похода была, ни много – ни мало, смена главы суверенного государства – Астраханского царства. Вместо правившего с 1546 года хана Ямгурчи бен Бирдибека, предполагалось посадить на трон его троюродного брата Дервиша-Али, уже правившего в ханстве в 1537-1539 годах и позже отъехавшего под покровительство московского царя.

Истинная причина похода весьма прозрачна – Москва решила, что пришло время установить контроль над низовьями Волги. Благо Казанское ханство более не существовало с 1552 года, и данный геополитический ход, что называется, напрашивался сам собой. Формальным же поводом к выступлению послужило "бесчестье", нанесенное в Астрахани московскому посольству. Действительно, посланца русского царя осенью 1552 года с позором выдворили из Астрахани. Дело в том, что посольство ехало из Москвы вместе с астраханским купеческим караваном, возможно даже везшим товары, принадлежащие самому хану. По дороге на караван напали так называемые "казаки": князь Василий Мещерский и некто Пичуга Хромой Путивлец, команду астраханского судна перебили, а само его разграбили, нанеся урон "рублев з две тысячи" (весьма крупная сумма). Ясно, что эти "казаки" действовали по собственному почину, однако хан, как видно, посчитал разбойников людьми царскими и отреагировал весьма жестко.

Но, как бы то ни было, к лету русские войска начали собираться в Нижнем Новгороде, к московским воинам присоединились вятичи, пермячи и нижегородцы, после чего во время Петрова поста все они двинулись вниз по реке.


Теперь время отвлечься от перипетий похода и сказать несколько слов о самом Астраханском ханстве, тем более что даже интересующимся историей известно о нем немного, а кое-что из "известного" к тому же не соответствует действительности. Так, обычно это государство ставят в ряд других ханств, отделившихся от Золотой Орды: Крымского, Казанского, Сибирского, Ногайских… Это не совсем корректно, ибо Астраханское ханство никогда от Орды не отделялось, ибо… как раз и было этой самой Ордой. Иначе говоря, Астрахань – это и есть остаток некогда единого Улуса Джучи, который сохранили за собой прямые потомки хана Ахмата. Того самого, который так неудачно "стоял на Угре" против Ивана III в 1480 году, и чьи вооруженные силы, уже под командованием сыновей хана, были сокрушены в 1502 году крымским ханом Менгли-Гиреем. Интересно, что в Москве вполне четко осознавали преемственность между Большой Ордой – бывшим сюзереном Москвы – и Астраханью. Есть даже уникальный документ – письмо Ивана III к Астраханскому хану, в котором первый обращается к последнему так, словно бы никакого "стояния на Угре" и не было вовсе – с подобающими вассальными оборотами. И даже обещает выплатить какую-то дань! Казалось бы – более чем странно: гордый московский правитель, не побоявшийся выступить против Орды в годы ее краткого, но впечатляющего ахматова ренессанса, много лет спустя пишет подобострастное письмо хану, чье государство по всем параметрам соотносится с Россией как муха с голубем! Отгадка, однако, зарыта неглубоко: самый одаренный политик, рожденный Русской землей во все века ее истории, умел как никто четко выстраивать приоритеты. Иначе говоря, задавшись целью построить некоторую систему взаимобалансов в отношениях Руси с соседями, Иван Великий ни минуты не сокрушался по части поиска необходимых для этого слов, денег и обещаний. В самом деле, Ивану III было выгодно, чтобы Астраханское ханство сохраняло независимость – вопреки настойчивым побуждениям союзного тогда Крыма к совместному "терминальному" походу на Астрахань. В противном случае, Крымское Ханство бы заметно усилилось, лишилось постоянного противника, и, в случае перемены ориентации, смогло бы представлять для Руси существенную опасность (что потом и произошло). Кроме того, отрядив крупные силы для Астраханского похода, Крым неизбежно ослабил бы давление на Польшу, что тоже было Ивану категорически невыгодно.

Подобный весьма сложный расклад динамически-устойчивых отношений с Астраханью Московские Великие Князья старались поддерживать и потом – внимательно отслеживая запутанные нюансы военных, династических и экономических контактов различных государств между собой. Вот, скажем, любопытный и в чем-то характерный эпизод дипломатической жизни того времени: 1532 год, в Москве одновременно оказались посольство Астрахани и Скиндер - посол Турции, поддерживающей враждебного Астрахани крымского хана. Естественно, дипломаты не могли друг друга не заметить:

«И приставове государя нашего говорили Скиндерю, чтоб его люди без пристава с подвор[ь]я не ходили. И люди Скиндеревы приставов не слушали и с подвор[ь]я ходили без приставов, и ехали пияни азсторокамског[о] посла люди, и Скиндеревы люди, пияни ж, с ними побранили. Да учали их Скиндеревы люди бити, а они противу с ними учали битис[ь].

И Скиндеревы люди их же били да, переимав, и перевязали, и сказали государя нашего приказчиком, кому те дела приказаны. И они послали да тех азстороканског(о) посла людей велели пустит. Ино было Скиндеревых людей боронити, а они ж азстороканцов били и перевя­зали... А спросите о всех делех янычан Асана да Усейна и иных янычан, как там честь была Скиндерю, и как там дела делалиса: толко бы вам сказали правду»

Что же представляло собой это государство – Астраханское ханство? Довольно сложно сегодня определить его границы, тем более что в то время само это понятие не имело определенного смысла. Во всяком случае, левый берег Волги ему уже не принадлежал – там начинались владения ногайских мурз. На Север астраханские владения доходили до места, где сейчас находится Волгоград. Выше – вплоть до Саратова (Сара-Тау), находившегося на южных границах Казанского ханства в годы его расцвета, простиралась ничейная земля. На Юго-Западе Астраханское ханство граничило по-видимому с мусульманскими государствами Северо-Восточного Кавказа, с династиями которых астраханские ханы состояли в родственных отношениях. Сам столичный город как таковой – стоявший на правом берегу Волги Хаджи-Тархан, – известен во всяком случае с начала XIV века. Где-то на конец века приходится пора его расцвета. Расцвета, понятно, в первую очередь экономического: Хаджи-Тархан оказался на перекрестке торговых путей из портовой Таны (Азова) в Персию или в Хорезм и Фергану. Или вверх по Волге – в Казань и на Русь. При этом страна имела и свои собственные объекты экспорта – рыбу и соль. Судя по всему, город был значительным со всех точек зрения, включая фортификационную, однако страшная беда не миновала и его: зимой 1395-1396 года Тамерлан взял город штурмом, подверг его страшному разорению, фактически положившему конец процветанию. В дальнейшем он существовал лишь как сравнительно небольшой населенный пункт с достаточно непостоянным населением и без серьезной системы оборонительных сооружений. Не помогло даже перенесение в XV веке в Хаджи-Тархан столицы Орды из расположенного выше по Волге Сарая.


Такова была диспозиция похода 1554 года. 29 июля, с опозданием по отношению к намеченному плану, войско подошло к Переволоке – месту, где через 35 лет будет основан Царицын (Сталинград, Волгоград). Здесь безуспешно прождали ногайцев, которые также должны были принять участие в походе. Вперед был выслан воевода князь А. И. Вяземский – вскоре у Черного острова был встречен противник, так же, как и русские, двигавшийся по воде на ушкуях. Произошел бой, в ходе которого астраханцы были разбиты, а их предводитель – Сакмак – попал в плен. Русские двинулись дальше и вскоре достигли Сарая. Бывшая столица Улуса Джучи была покинута населением. А предположительно 2 июля Хаджи-Тархан был взят без боя – город также был покинут почти всеми своими жителями. Хан Ямгурчи и его приближенные бежали кто куда – причем казачий атаман Федор Павлов захватил "ушкул с девками царевыми, да и набаты царевы и пищали в нем были многие". Поход таким образом был завершен: 29 августа, в день рождения царя, с победным сеунчем в Москву прибыл князь Василий Барбошин, а 18 октября туда же прибыли пленные царицы и царевны. Интересно, что с этого момента Иван Грозный добавил к своему полному титулованию слова "царь Астраханский" – и это несмотря на то, что Дервиш-Али формально считался главой ханства! Причем, почти сразу же этот новый титул оказался признан едва ли не главным противником России: польским королем Сигизмундом II. Таким образом, аннексия ханства оказалась международно признанной прежде, чем осуществилась формально!

В самом же Хаджи-Тархане, куда помаленьку вернулось население, обустраивалась новая власть – вернее, две новые власти: Дервиша-Али и русской оккупационной администрации. Страна была обложена данью в пользу Москвы: 1000 рублей деньгами и 3000 рыб. Окружающее население было приведено к соответствующей присяге, а новый хан поклялся быть верным союзником царя Ивана. Примерно год спустя большая часть русского гарнизона была, похоже, выведена в Россию. 13 апреля 1555 года Ямгурчи попытался вернуть себе трон, подступил к городу с крымским войском, однако был отбит.

Тем не менее, двоевластие сохранялось – и ни к чему хорошему привести не могло. В конце концов, Дервиш-Али не выдержал и осенью 1555 года при поддержке каких-то ногайских сил атаковал воеводу Леонтия Мансурова, несколько сот бойцов которого составляли гарнизон небольшого укрепления, возведенного из камышовых плетей, промежутки между которыми засыпали грунтом. Русских просто-напросто выкурили дымом от подожженной рядом нефти. Мансуров со своим отрядом ретировался.

Таким образом, завоевание Астрахани Москве нужно было повторить. Что и было сделано следующим летом – в августе 1556 года воеводы И. Черемисинов и М. Колупаев подойдя к городу, вновь обнаружили его покинутым и даже выжженным бежавшим из него ханом Дервишем-Али. На этом история самостоятельного астраханского ханства кончилась во всех смыслах.


Обратим внимание, что завоевание Астрахани разительно отличалось от покорения Казани. Во-первых, здесь не было столь упорного и ожесточенного военного противостояния. Соответственно, не было и тех жертв, число которых во время Казанской войны измерялось, по современным оценкам, сотнями тысяч. Во-вторых же, несопоставимы оба города как культурные центры и как оборонительные сооружения: если на месте татарской Казани русские стали отстраивать свой город, целенаправленно уничтожая предшествующие сооружения, то в Астрахани ничего такого делать не пришлось: русский город был основан на новом месте, тогда как прежнее поселение исчезло само собой – уже через двести лет следы его с трудом обнаруживались учеными. Не было в Астрахани и того, что мы сейчас бы назвали термином "этническая чистка" – тогда как в случае с Казанью подобного было вдоволь. В самой Казани, например, и вокруг нее татарам по царскому указу было запрещено селиться и вести хозяйственную деятельность.

Оно и понятно – в этом очень отдаленном и не слишком населенном краю следовало иначе управлять местным населением, не вызывая в нем озлобления и не провоцируя мятежей. Вот, например, в каких выражениях пишет Иван Грозный ногайскому мирзе Исмаилу в ответ на донос, пытавшийся сыграть на религиозных чувствах царя:

"...как взяли мы Астрахань, то астраханским князьям свое жалованное слово молвили, чтоб они от нас разводу и убийства не боялись. Так чтоб в других землях не стали говорить: вера вере недруг и для того христианский государь мусульман изводит. А у нас в книгах христианских писано, не велено силою приводить к нашей вере. Бог судит в будущем веке, кто верует право или неправо, а лю­дям того судить не дано"

И ведь это тот же Грозный, который год спустя в захваченном Полоцке прикажет выгнать всех не пожелавших креститься евреев на лед Двины и подрубить этот лед!..

А вот как современный историк описывает происшествие из еще более поздних времен:

В 1591 г. «бусурманскне ведуны» в городе «испортили» крымского царевича Мурад-Гирея. Воеводы привели к нему лекаря-араба. Араб сказал, что царевича нельзя вылечить, пока не сыщут ведунов, кото­рые его портили, пошел с русскими людьми в юрты, схватил там ве­дунов и принялся их мучить. Ведуны сказали: «Если кровь больного не замерзла, то можно пособить». Тогда араб велел ведунам метать из себя кровь в лохань, и они выметали всю кровь, которую выпили из сонного царевича, его жен и других татар и тем их испортили. Ведуны рассказывали арабу по порядку: вот это — кровь царевича, это — жен, это — других татар. Кровь царевича и одной из его жен замерзла, и ведуны сказали, что им не быть живыми, если же чья-то кровь не замерзла и ею помазать больного, то он останется жив. Мурад-Гирей все-таки умер, воеводы донесли обо всем в Москву, ведунов пытали всячески, но ничего не добились. Тот же араб тогда сказал, что такими пытками от ведунов ничего не добиться, и велел вложить им в зубы конские удила, повесить их за руки и бить не по телу, а по стене на­против, и тогда ведуны начали говорить. «А на пытках те Ведуны ска­зывали, что портили Царевича и цариц и татар, пили из них сонных кровь». После пытки ведунов сожгли (все тот же араб), при этом сле­телось огромное количество сорок и ворон.

В общем – жизнь шла своим чередом…

См. также: