часть 1, часть 2

Теперь, спустя восемнадцать лет после моей первой поездки в Украину, Игорь стал одним из самых успешных и знаменитых нейрохирургов в стране; он пользуется современными нейрохирургическими методами, которые полностью соответствуют нынешним западным стандартам. Путь к этому был непрост, и проблемы у Игоря продолжаются.

Благодаря поддержке академика Ромоданова я смог привезти Игоря в Лондон,..." />

Top.Mail.Ru
28 марта 2024, четверг, 13:41
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

20 апреля 2010, 09:45

Вскрытие голов в Украине: история одного нейрохирурга

См. также часть 1, часть 2

Теперь, спустя восемнадцать лет после моей первой поездки в Украину, Игорь стал одним из самых успешных и знаменитых нейрохирургов в стране; он пользуется современными нейрохирургическими методами, которые полностью соответствуют нынешним западным стандартам. Путь к этому был непрост, и проблемы у Игоря продолжаются.

Благодаря поддержке академика Ромоданова я смог привезти Игоря в Лондон, чтобы он в течение трех месяцев стажировался у меня. В больнице шутили, что Игорь по ночам не спит: вместо этого он ксерокопирует всё мою нейрохирургическую библиотеку или делает пометки в одном из своих сорока блокнотов, которые он исписал за время своего пребывания в Лондоне. После каждой операции он строил графики и делал записи; он описывал каждый новый инструмент, который ему случалось увидеть. Он записывал каждое моё слово, как будто я истина в последней инстанции. Иногда я предлагал показать ему достопримечательности Лондона, но он всякий раз вытягивался по стойке «смирно», смотрел на меня с предельно серьезным выражением и заявлял:

«Я здесь не для того, чтобы развлекаться».

Временами его рвение меня смущало и казалось старомодным. Иногда он, безусловно, утомлял. Но он был идеальным учеником.

Когда я только увидел Игоря в темном коридоре киевской больницы скорой помощи, я понял, что передо мной необычный человек. Большинство украинцев довольно флегматичны и – по крайней мере, в обществе – ведут себя либо замкнуто, либо нахраписто. В отличие от многих из них, Игорь худ как палка. У него большие, пронзительные черные глаза, и он полон бесконечной, но строго целенаправленной энергии. Его лицо, часто суровое и фанатичное, иногда мгновенно преображалось, когда на нем появлялась радостная, детская улыбка.

Его отец жил в Западной Украине и был убежденным поборником украинской национальной идентичности. Он был инженером и тоже обладал независимой и изобретательной натурой. Игорь ходил в школу в Новом Раздоле, областном городке к югу от Львова. Там жили 40 тысяч сотрудников, работавших на предприятии химической промышленности (теперь его больше не существует). Я уверен, что в школе он во всем опережал других. Потом он изучал медицину в Ивано-Франковском университете. Позднее работал врачом в Новосибирске и Киеве. Когда он жил в Новосибирске, один из его наставников сказал ему, что если он хочет добиться успехов в медицине, ему необходимо выучить английский. Игорь стал слушать Всемирную службу BBC и таким образом самостоятельно выучил язык. Я был первым носителем английского языка, которого он встретил в жизни.

Поработав со мной в Лондоне, Игорь вернулся в Киев. Он был потрясен и взволнован размерами той пропасти, которая отделяла украинскую нейрохирургию от западной. «Всё должно измениться! – говорил он мне еще до нашего отъезда. – Не только оборудование, но и образ мыслей. Всё!»

Вернувшись в Киев, он узнал, что его покровитель, академик Ромоданов, умер, и за его место борются многочисленные профессора. Это было не самое подходящее время, чтобы заявлять о том, что украинская нейрохирургия отстала и примитивна, но Игорь сделал именно это. Это было вопиющим нарушением субординации, особенно если учесть, что его непосредственный начальник был одним из претендентов на пост директора института.

Несколько последующих лет были очень трудными: Игорь пытался свое перестроить свое отделение и реорганизовать работу в соответствии с западными принципами. Последовала длинная череда официальных предупреждений, следственных разбирательств и угроз по телефону. Было время, когда он даже опасался за свою жизнь и считал необходимым ночевать всё время в разных местах. Как он со всем этим справился, я даже представить себе не могу.

Наконец, отделение Игоря было полностью оборудовано в соответствии с западными стандартами

Наконец, отделение Игоря было полностью оборудовано в соответствии с западными стандартами

Я чувствовал, что моя наивная благотворительная деятельность породила не меньше проблем, чем помогла решить. Но я просто не мог бросить его. Поэтому каждый раз, когда его «клеветники» (как он их называл) пытались закрыть его отделение или уволить его персонал, я делал всё возможное, чтобы помочь. Я сам возил из Лондона в Киев подержанное медицинское оборудование. Я возил его младших врачей к себе в Лондон на стажировку. Я старался как можно чаще бывать в Киеве, чтобы помогать ему в работе с трудными случаями. Я писал статьи для украинской прессы; заслуженные профессора в ответ на это опубликовали открытое письмо, адресованное тогдашнему премьер-министру Лазаренко, где обвиняли меня в том, что из-за меня Украина теряет миллионы гривен, а люди страдают от тех рекомендаций, которые я даю Игорю.

Но наконец отделение Игоря было полностью оборудовано в соответствии с западными стандартами – в значительной мере благодаря любезности Роя Рива, британского посла, который разрешил мне воспользоваться посольским грузовиком, чтобы привезти Игорю оборудование из Лондона. Там были и операционные столы, и операционные микроскопы (они чрезвычайно важны в современной нейрохирургии, а тогда в Украине их вообще не было), и целую моечно-дезинфицирующую машину из лондонской Больницы Св. Георгия (больничную прачечную тогда приватизировали, и был риск, что пропадет такой запас стерильных халатов и простынь, которого хватило бы на 40 000 операций в год).

Игорь добивался всё больших успехов, всё больше пациентов съезжалось к нему на консультацию со всей Украины. Это неизбежно привело к тому, что он стал крайне непопулярен в среде медицинского истеблишмента. Помимо моей поддержки, у него – и это особенно важно – росла армия сторонников из его многочисленных пациентов. В эпоху Кучмы пресса располагала некоторой долей свободы, и сторонники Игоря смогли развернуть целую кампанию, чтобы защитить его от постоянных следственных комиссий и расследований в его отделении. Не раз Игорь, придя на работу, обнаруживал, что весь его персонал уволили. Но он всегда как-то ухитрялся продолжать свою деятельность.

С годами положение Игоря в больнице скорой помощи сделалось всё более ненадежным. Он пришел к вынужденному заключению, что сможет совершенствовать свои методы лечения только, если станет полностью независимым. У него не было коммерческих интересов, и он, несмотря ни на что, был предан государственной здравоохранительной системе, в которой столько лет проработал. Но он решил всё же заняться частной медицинской практикой, что в то время в Украине было революционной идеей.

Ночью, когда директор больницы праздновал свой день рождения, а большинство больничного персонала, как и следовало ожидать, было в поддатом состоянии, Игорь и его команда вызвали к больнице грузовик и вывезли всё игорево оборудование. Юридически собственника оборудования (большей частью оно поступало с Запада в порядке благотворительности) установить было трудно, и Игорь боялся, что больничное начальство отберет его. Тогда же Игорь и все работавшие с ним врачи уволились. Утром после дня рождения директор больницы обнаружил, что Игорь, весь его персонал и оборудование исчезли.

В течение двух следующих лет Игорь сотрудничал с одним львовским бизнесменом, который держал частную клинику. Этот бизнесмен начал с лесоповала на Камчатке, создал некоторый капитал и как-то ухитрился получить от Европейского банка реконструкции и развития ссуду в полтора миллиона долларов. Эти деньги он потратил на довольно странный и хлипкий комплекс построек на окраине Львова; там была маленькая больница, гостиница с конференц-залом и большой дом, в котором жил он сам со своей молодой красивой женой. Ему нужно было как-то выплачивать кредит, и он надеялся, что ему в этом поможет прибыльный медицинский бизнес Игоря. Но Игорь хотел, чтобы вся прибыль шла на обустройство больницы, и через некоторое время сделка распалась.

Бизнесмен вскоре после этого умер, а его красивая жена осталась в долгах. Незадолго до смерти он говорил мне, что с Игорем совершенно невозможно работать. Боюсь, это было недалеко от истины: Игорь всегда думал только о нейрохирургии.

Потом Игорь два года был безработным, хотя устроился на нелегальных правах в клинике одного доктора, где работал «из-под полы». Наконец он договорился – кто бы мог подумать! – с СБУ (так называется украинский КГБ) и арендовал помещение в довольно приличной (по украинским меркам) больнице в центре Киева. Игорь заработал достаточно денег, чтобы самому закупить оборудование и полностью обустроить свою клинику по современным стандартам. Он по-прежнему живет в скромной квартире на Троещине, где я с ним познакомился, и не собирается оттуда уезжать. Несколько лет договор с больницей на Липской улице себя оправдывал, но теперь неясно, что будет дальше. Во всём этом меня поражает типичный для Украины эксцентричный прагматизм: частная клиника, функционирующая в основном за счет благотворительности, расположена в больнице, которая предоставляет медицинскую помощь сотрудникам спецслужб!

Достижения Игоря трудно переоценить. Он не только освоил все технические и клинические стороны современной нейрохирургии. Ему еще пришлось научиться вести собственный бизнес: закупать всё оборудование, нанимать себе персонал и разбираться со всеми сопутствующими бюрократическими и личными затруднениями. Но главное – ему пришлось справиться с непримиримой враждебностью со стороны заслуженных медиков и украинской здравоохранительной администрации.

Нейрохирургия – это одна из самых опасных областей в медицинской практике. Карьера любого нейрохирурга отмечена катастрофами неудачных операций. В случае с Игорем эта проблема еще острее: он знает, что его противники не постесняются зацепиться за любую неудачу в его клинике и преувеличить значение того, что на Западе бы сочли неизбежной случайностью.

Эта смесь из зависти и блестящих начинаний, неожиданной доброты и беспощадной конкуренции – весьма в духе Украины. После распада СССР Украина пыталась найти баланс между частными и общественными интересами, но правительство было слабым и неэффективным, а последний экономический кризис нанес ей серьезный удар. Недавняя смена власти в Украине делает будущее еще более непредсказуемым.

Игорь добивался всё больших успехов, всё больше пациентов съезжалось к нему на консультацию со всей Украины. Это неизбежно привело к тому, что он стал крайне непопулярен в среде медицинского истеблишмента.

Игорь добивался всё больших успехов, всё больше пациентов съезжалось к нему на консультацию со всей Украины. Это неизбежно привело к тому, что он стал крайне непопулярен в среде медицинского истеблишмента.

Игорь собирается построить свою собственную больницу. Он, видимо, не только превосходный нейрохирург, но и гений в сфере бизнеса: несколько лет назад ему удалось на благотворительных началах купить восемь гектаров земли на окраине Киева по очень низкой цене. Но на этом ему пришлось остановиться.

СБУ может расторгнуть с ним контракт из-за обилия претензий, которые, я подозреваю, большей частью исходят от его завистливых коллег. Тем не менее, он недавно открыл новое отделение в городе Стрый в Западной Украине и сейчас покупает подержанный магнтно-резонансный томограф. Он остается тем же человеком, с которым я познакомился почти двадцать лет назад, – полным решимости, абсолютно честным, страстным патриотом Украины; он ставит перед собой одну-единственную цель: лечить своих пациентов как можно лучше.

Венгерский поэт Дьёрдь Фалуди в своих воспоминаниях писал: «Советский коммунизм был подобен кислоте, пролившейся на металл. Люди, сделанные из обычного металла, были разрушены, а сделанные из золота засияли ярче прежнего». Я, человек с процветающего и благоденствующего Запада, где так легко жить, после своих многочисленных поездок в Украину понял, что мне едва ли случится пройти это испытание и узнать, из какого металла сделан я сам. Я могу только с восхищением наблюдать за достижениями Игоря.

Генри Марш – старший консультирующий нейрохирург в Atkinson Morley Wing of London’s St George’s Hospital. Джеффри Смит снял для BBC Storyville документальный фильм “The English Surgeon” («Английский хирург») о работе Генри Марша и Игоря Курильца в Украине. Генри Марш организовал благотворительный проект, чтобы собрать деньги для работы с Игорем в Украине. Подробности о фильме и о проекте см. здесь.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.