29 марта 2024, пятница, 01:27
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

04 мая 2010, 08:34

Трагедия беглецов

Самовольное оставление части (СОЧ), и дезертирство – (ст. 337 и 338 УК РФ) – то и дело упоминаются в СМИ. (Второе от первого отличается умыслом оставить службу навсегда). Можно сказать, эти правонарушения стали обычной составляющей современной российской действительности. По сообщению пресс-службы Генпрокуратуры, в 2009 году правоохранительными органами разыскано более тысячи военнослужащих. С учетом конкретных обстоятельств в отношении 207 лиц в возбуждении уголовных дел отказано, либо уголовные дела прекращены по реабилитирующим основаниям. На самом деле никто не знает, сколько наших молодых сограждан мужеского пола, бежавших из воинских частей, остаются на нелегальном положении.

Время от времени государством и обществом осознаётся необходимость амнистии по этим статьям. Такие амнистии проводились в 1991 и 1998 годах в результате настойчивых усилий организаций солдатских матерей. В 1998 году к нормальной жизни вернулись около 12 тысяч парней, включая тех, кто годами скрывался от уголовного преследования. В 1997, 1999 и 2000-м годах амнистии распространялись на этот вид преступлений в числе других. В последующие годы амнистии вообще проводились в очень ограниченном масштабе.

Узнав, что к юбилею победы в Великой Отечественной войне готовится амнистия, представители двух десятков правозащитных организаций подписали и направили обращение к председателю Комитета по законодательству Государственной Думы РФ П.В. Крашенинникову. [1] Они просили «вспомнить о тех гражданах России, которые в наше время пошли исполнять конституционный долг по защите Отечества, но не выдержали тех испытаний, с которыми сегодня связана служба в Российской армии», поскольку эти испытания «в большинстве случаев обусловлены не тяготами и лишениями, которые присущи военной службе, но жестокими традициями, укоренившимися в армейской среде, изъянами законодательства и правоприменительной практики», и призвали этого известного депутата-юриста «содействовать включению в число граждан, подлежащих предстоящей амнистии, военнослужащих, подозреваемых, обвиняемых и осуждённых за преступления, предусмотренные статьями 337, 338 и 339 Уголовного Кодекса РФ». (Статья 339 – членовредительство или обман с целью уклонения).

Увы, примерно в это же время П. Крашенинников внёс в Думу проект амнистии, по слухам – согласованный в Администрации президента, который может распространяться только на стариков-ветеранов, отсилы человек на 200. 16 апреля проект был принят, 21 апреля постановление об амнистии-2010 официально опубликовано и вступило в силу. Однако подписанты обращения, в том числе автор этих строк, не намерены прекращать усилия в защиту беглецов. Никогда не говори «никогда». Может быть, эти усилия помогут в будущем добиться прощения «без вины виноватых» или смягчения статей Уголовного кодекса?

Причины оставления места службы

Стандартное объяснение военных: «решил временно отдохнуть от тягот и лишений воинской службы». Однако в подавляющем большинстве случаев за этим кроется нежелание расследовать факты грубого насилия и злоупотреблений.

В сознании общества с казарменным насилием обычно связывается так называемая «дедовщина», то есть издевательство старослужащих над военнослужащими более позднего призыва. Пример классических отношений такого рода – функции «денщика». В обязанности такового входит: подавать «дедам» в постель днём и ночью специальные кушанья. Также – стирать им бельё и подшивать ночами белые подворотнички; приносить водку и сигареты. Это входило в обязанности повара первого года службы А.[2], который в начале июля 2006 годавынужден был оставить подмосковную часть. Подобные традиции существуют и в армиях других стран, но в России они принимают варварские, бесчеловечные формы, нетерпимые в цивилизованном обществе, и всё чаще связаны с вымогательством и другими корыстными преступлениями. В части, где служил А., «салага» был обязан добывать деньги любым путём (в том числе воровским). Принуждали его к этим действиям специальные «сборщики дани» насильственными способами, за это часть того, что вымогали, они брали себе. Наказанием за неисполнение были избиения и прижигания тела сигаретами. Видимые травмы и ожоги от сигареты впоследствии были отражены в акте судмедэкспертизы. [5][3]

Отметим, что с сокращением срока службы роль «дедов» переходит к военнослужащим по контракту. Особенно отличаются принудительно набранные на трёхлетний срок службы контрактники, которые вымещают своё озлобление за это на солдатах, призванных служить на один год.

При оценке роли офицеров общественное мнение обычно видит их вину лишь в неисполнении ими своих обязанностей или использовании «дедовщины» как средства поддержания дисциплины. Однако ошибочно связывать армейское насилие лишь с дурной традицией в солдатской среде. Нередко жестокость используется в корыстных целях, и офицеры являются инициаторами или соучастниками преступлений.  

Нормой поведения офицеров воинской части Внутренних войск, где служил по призыву К. А., были битьё солдат кулаками по голове, таскание за уши, за губы, приказы бегать с вещмешком, наполненным кирпичами, после ужина и до часа ночи, нецензурная брань. Офицеры приказывали солдатам ремонтировать их автомобили. 15 марта 2009 года К.А. и ефрейтор Т.А. осматривали в гараже автомобиль лейтенанта К.. Пришедший в гараж старший лейтенант Б., особенно часто издевавшийся над подчинёнными, заявив, что солдаты якобы пьяны, ударил каждого по голове со словами: «Завтра мы основательно поговорим». К.А. и Т.А., понимая, что это означает, оставили расположение части и обратились в организацию «Солдатские матери Санкт-Петербурга». При её содействии К.А переведён в другую часть, а Т.А. комиссован (то есть уволен по состоянию здоровья). [9]

Возможна и такая причина применения статьи 337, как побег от незаконного призыва, в частности, проведённого посредством облав. Дело в том, что пункт 1 статьи 51 Закона «О воинской обязанности и военной службе», в котором перечислены причины для обязательного увольнения военнослужащего, не содержит такого подпункта, как незаконный призыв. Если парень убежал по дороге из военкомата на сборный пункт, он может, как пока ещё гражданское лицо, доказывать, и часто успешно, незаконность призыва в гражданском суде. В крайнем случае, его могут обвинить по ст. 328 УК (уклонение от призыва). Но если он сбежит по дороге со сборного пункта в часть, то это уже ст. 337, наказание суровее и суд военный, он незаконность призыва не рассматривает, а обратиться в гражданский суд ему не дадут.

Проблема «облавников» обострилась в прошлом году и уже даёт о себе знать в нынешнем. От описания конкретного случая приходится пока воздержаться, чтобы не навредить беглецу.

Об использовании офицерами труда военнослужащих в корыстных целях написаны тома[4]. Оно становится возможным вследствие бесправия солдата, жестокости, царящей в воинских частях. Многие случаи СОЧ связаны именно с работами на стороне, однако часто солдаты, обнаруженные на незаконных работах, просят никому об этом не сообщать, поскольку обстановка в воинских частях для них гораздо хуже. В свете этого не смешно ли говорить о «дедовщине» как средстве поддержания дисциплины? Правозащитники, выходя за рамки свойственного им круга вопросов, постоянно напоминают, что практика эта идёт в ущерб боевой подготовке, отсутствие которой нередко отмечается в частях, где незаконные работы практикуются постоянно.

 Военнослужащий Александр Н., в феврале 2007 года оставивший часть 66431 (Владикавказ), в заявлении в Волгоградскую организацию «Материнское право» так описал распорядок дня в части. «Подъем в 6 утра. Затем должна быть зарядка, но её никто не проводил. После завтрака в 9 утра нас строили на плацу и замполит ставил дневные задачи для подразделения. В основном это была уборка территории и чистка снега. Хотя от писаря я знаю, что мы должны заниматься тактической подготовкой (физо, рукопашный бой, тактические учения, стрельбы), но этим мы никогда не занимались».

Эта часть вообще прославилась – и Н. и многие другие, служившие в ней, писали о постоянной практике использования солдат на сторонних работах. Например, ещё один волгоградец К. описывал работу грузчиками на складах и железнодорожных путях. Писали и об избиениях, вымогательстве, принуждении к заключению контрактов, неоказании медицинской помощи. По обращению, направленному организацией «Материнское право» в военную прокуратуру, была проведена проверка. В возбуждении уголовных дел по всем пунктам обращения было отказано.

 И вот в январе 2009 – новое СОЧ и новая жалоба из Владикавказа в ту же организацию, правда, из другой воинской части 64415. Сергей Раков служил в ней по призыву. Мать забрала его из госпиталя после жестокого избиения. Били ногами, табуретом. Ночью поднимали, расставляли цепочкой и заставляли воровать с близлежащей стройки и грузить в грузовик кирпич. Как видим, незаконные работы могут «плавно перетекать» в воровство. Сергей Раков был признан ограниченно годным и уволен досрочно. [2]

Особенно проявились корыстные мотивы насилия в связи с началом Федеральной целевой программы «Переход к комплектованию военнослужащими, проходящими военную службу по контракту, ряда соединений и воинских частей» на 2004-2007 годы (далее – ФЦП),[5] когда многие военнослужащие по призыву, зачастую не по своей воле, стали контрактниками, но остались по-прежнему бесправными. Они стали получать больше денег, для их отъёма понадобилась большая жестокость. Отъём совершался руками старослужащих, но за этим часто стояли корыстные интересы офицеров.

В Пермском крае в воинской части № 32755 у контрактников, получавших большую зарплату, до половины ее забирали офицеры части. Тогда даже младшие лейтенанты с их небольшой зарплатой стали покупать себе иномарки. В связи с этим заметно возросло число тех, кто оставлял часть из-за угрозы физического насилия, и тех, кто не возвращался из отпусков (это – тоже статьи 337-338 УК). Вот какая телеграмма пришла на имя руководителя Пермского «Мемориала» от матери одного «невозвращенца». «Прошу защитить моего сына. Боится возвращаться после отпуска в часть. Как бы не наложил на себя руки. Помогите». Телеграмма пришла как раз после двух суицидов солдат-контрактников, Сергея Михайлова и Виталия Назарова, случившихся в этой части один за другим в первую неделю декабря 2006 года. [7]

В некоторых частях вымогательство совершалось во взаимодействии с «гражданскими» криминальными структурами. В письме Уполномоченному по правам человека в Хабаровском крае Ю.Н. Березуцкому от 28 мая 2007 года лидеры Хабаровских краевых общественных объединений – Комитета солдатских матерей (В. Решёткина) и Правозащитного центра (П. Шмаков), сообщили: «Крайне негативная ситуация сложилась вокруг частей постоянной готовности, дислоцирующихся в Хабаровском крае. С самого начала перевода этих частей на контракт, пользуясь тем, что на 90% данные воинские части комплектуются вчерашними солдатами-"срочниками", представители местного криминалитета в прямом смысле обложили "данью" новоиспечённых "контрактников". Эти солдаты подвергаются избиениям со стороны членов преступных сообществ, у них забирают деньги, ставят "на счётчик", заставляют платить за "крышевание" до 70% своей заработной платы. Как это ни парадоксально, но в этот криминальный "бизнес" оказались втянутыми и офицеры различного звена управления.

К сожалению, прекрасно зная о сложившейся ситуации вокруг контрактников, военные органы, призванные следить за соблюдением законности в армейской среде, не принимают абсолютно никаких мер, а с учётом запущенности ситуации, уже не в состоянии принять эффективные меры по её изменению. Они просто бессильны.

… Контрактники, не желающие мириться с подобным положением дел, боясь за свою жизнь, вынуждены бежать из воинских частей, пополняя тем самым ряды самовольно оставивших часть. Их количество исчисляется уже сотнями».[10; 11]

С 2008 года проблема принудительного подписания контрактов в Пермском и Хабаровском краях, как и в других регионах, потеряла остроту, но солдаты, бежавшие из-за неё из воинских частей, возможно, до сих пор отбывают наказание или находятся на нелегальном положении.

Иногда контрактники оставляют часть, не добившись положенного им по закону, но в реальности, судя по всему, предоставляемого за деньги увольнения. Они тоже подвергаются преследованию по ст. 337. Этому отчасти способствуют недостатки нормативного регулирования поступления на контрактную службу и увольнения с неё.

Пункт 4 статьи 38 закона «О воинской обязанности и военной службе» предусматривает для тех, кто заключает контракт во время службы по призыву, два способа исчисления срока контрактной службы: от даты подписания контракта, либо от даты призыва. Однако типовая форма контракта не содержит обязательной для заполнения графы, указывающей на выбор того или другого варианта, либо определяющей дату окончания службы.Это становится причиной разного толкования срока действия контракта командирами и подчинёнными им контрактниками.

В руки правозащитников попал редкостный документ – коллективная жалоба солдат, служивших ввоинской части, дислоцированной в Костроме. Солдаты обычно убеждены, и не без оснований, что жаловаться – себе дороже. А тут – более 130 подписей! [6]

«Просим Вас разобраться в сложившейся ситуации. В том, что большинство военнослужащих 1-го батальона подписали первый контракт без учёта срочной службы на 3 года, а по закону первый контракт подписывается с учетом срочной службы. Хотя при подписании контракта командованием военнослужащим было обещенно что срок срочной службы войдёт в срок службы по контракту. Но с их стороны после подписания контракта действий не было. При обращении в отдел кадров (строевую часть) полка с просьбой о получении копии контракта вceм отвечали «Подойдите попозже!!!» «Нам не когда». Подходили к командиру батальона с вопросом, как взять копию контракта, на что он отвечал «ЗАЧЕМ ОНА ТЕБЕ». Когда к нам в часть приезжал военный прокурор Костромской области, собирал всех и спрашивал «Есть ли у вас копии контрактов на руках», в ответ он услышал "НЕТ". После отъезда прокурора дальнейших действий со стороны командования части и батальона по предоставлению личному составу копии контракта не последовало. Просим вас разобраться в этом случае.

Также командование полка не охотно идет на увольнение и разрыв контракта с личным составом части, а так же в связи с семейными обстоятельствами. Излагаем случай нашего сослуживца. (Далее изложена история о том, как документы, дающие право на увольнение, «пропали» в полку, и «нашлись» немедленно после того, как мать солдата написала заявление в военную прокуратуру в Уфе). Есть офицеры, которые занимают деньги у солдат и не отдают их. Солдат ничего не может сделать. При обращении к Командиру батальона и командованию полка по поводу случаев заёма и невозвращения денег решение не было принято».

Текст неоднократно прилагался к обращениям правозащитников в различные инстанции, и ни к каким серьёзным мерам это не приводило. [4]

Ещё одна нередкая причина СОЧ – неоказание медицинской помощи, угроза здоровью.

Е. Д. был призван на военную службу 19 мая 2009 года, при медицинском обследовании не прошел флюорографию, но, тем не менее, без ее результатов был признан годным. В части он стал жертвой насмешек и издевательств из-за того, что не мог проходить строевую подготовку наравне со всеми: кружилась голова, терял равновесие, чувствовал постоянную неустойчивость тела при поворотах головы. Не выдержав издевательств со стороны военнослужащих, Д. оставил часть. После обращения в организацию «Солдатские матери Санкт-Петербурга» получил помощь в прохождении независимого медобследования. В результате у Д. был выявлен рак на третьей стадии развития. [9]

Известны и случаи оставления части из-за непредоставления увольнения по семейным обстоятельствам. Плохое питание и антисанитария не называются как единственная причина побега, но иногда дополняют жалобы на насилие. Во многих жалобах из Северной Осетии особо отмечалось нашествие вшей. Упоминавшийся выше Сергей Раков пишет, что за время службы мылся один раз, в начале ноября 2008. Не было горячей, а иногда и холодной воды. Нательное и постельное бельё не меняли ни разу. В столовой тараканы. В казарме – крысы.

И, наконец, самая трудно доказуемая, но и, возможно, самая травмирующая молодого человека причина СОЧ – сексуальные домогательства.

Владимир Г-в был призван на военную службу 18 мая 2005 года, служил на сторожевом корабле «Пылкий». С февраля 2006 года, после длительного лечения в госпитале, подвергался гонениям со стороны командира боевой части старшего лейтенанта Д-ва. Сначала Д-в прижег ему ладонь горящей сигаретой, затем, несколько дней спустя, ударом ноги перебил правую руку. Врач на корабле сказал, что рука просто ушиблена, необходимого лечения не было, и кость срослась неправильно (искривление кости видно невооруженным глазом). 3 апреля 2006 года Д-в подбил шестерых своих прихлебателей совершить групповое изнасилование Г-ва. Его затащили в кубрик, стали стаскивать штаны и приговаривать, что своим товарищам можно разочек доставить удовольствие. Г-в стал кричать и отбиваться, его повалили на пол и стали избивать ногами. После этого Г-ву удалось убежать. На следующий день Д-в стал при всех называть Г-ва «геем» и тот понял, чем все может кончиться, позвонил домой, отец приехал и увёз его. После обращения в КСМ были публикации в СМИ. Г-в, который находился в психиатрическом отделении Балтийского госпиталя, стал подвергаться угрозам. Его заставляли взять свои показания назад, твердили, что он «опозорил родной корабль» и грозили смертью. КСМ направил обращение прокурору Балтфлота с требованием оградить Г-ва от преследования и обеспечить ему защиту от преступников. Владимир был комиссован по состоянию здоровья, его психика не выдержала пережитого. [3]

Последствия СОЧ. Действия военной юстиции.

Может быть, хуже осуждения к лишению свободы для беглецов – возвращение в часть. Иногда командиры сами ловят беглецов и устраивают дикий самосуд, приводящий даже к гибели солдата.

Пресса не обошла вниманием трагедию, произошедшую в августе 2007 года в городе Мирный (космодром Плесецк), Архангельская область. Пьяные офицеры Виктор Баль и Вадим Калинин заподозрили троих «срочников» в самовольной отлучке и жестоко избили. Рядового Синконена перенесли в вольер с собаками, и, несмотря на тяжелое состояние, оставили его там. Он получил травмы мозга, несовместимые с жизнью, и вскоре скончался. Суд приговорил Баля и Калинина к 11 и 14 годам исправительной колонии строгого режима.[7]

Немалый резонанс вызвал и инцидент в подмосковных Луховицах, где капитан железнодорожных войск Вячеслав Никифоров убил солдата-срочника, сыктывкарца Дмитрия Пантелеева, за несвоевременное возвращение с посторонних работ, которое рассматривалось командиром как самовольное оставление части. Осенью 2006 года Рязанский гарнизонный военный суд приговорил Никифорова к 12 годам колонии строгого режима. Командир части Клименко был снят с должности.[8]

В последнее время на такие случаи военная юстиция с подачи прессы реагирует адекватно. Впрочем, нет никакой уверенности, что так происходит всегда. Во всяком случае, есть примеры, когда виновные в расправах остаются безнаказанными, особенно если дело идёт не о гибели, а «всего лишь» о пытках и унижениях.

В июне 2007 года сержанта Михаила Л-ина и его сослуживца Андрея В-ва офицеры воинской части в Волгограде за самовольное оставление части полностью обнаженными поставили перед строем, надели на них ошейники, и так водили по территории части. По очереди выводили якобы на расстрел. Оставшийся в палатке В-в слышал автоматные выстрелы, когда Л-ина увели «на расстрел». Ночью они были избиты и прикованы к батарее наручниками.

По обращениям волгоградской организации «Материнское право» и Нижегородского КСМ, была проведена прокурорская проверка. 16 июля в возбуждении уголовного дела по заявлениям Л-на и В-ва отказано в связи с отсутствием события преступления. А 26 июля в Нижегородский КСМ обратился ещё один военнослужащий этой части Геннадий Г-ко, который подтвердил факты издевательств над Л-иным и В-вым, а так же рассказал, как проводилась прокурорская проверка.  Всех, кого Л-ин и В-в указали как свидетелей, вызвали в прокуратуру. Их сопровождал заместитель командира батальона. Майор, измывавшийся над солдатами, предупредил всех, чтобы ничего не рассказывали в прокуратуре, говорил, что ему все равно ничего не будет, так как у него в военной прокуратуре есть свои люди, а любого жалобщика он сможет найти и расправиться с ним.

14 сентября в Волгограде вышла газета «Комсомольская правда» со статьёй о злоключениях трех солдат — В-ва, Л-ина и Г-ко. Тогда В-ва перевели в другую воинскую часть. Здоровье его резко ухудшилось, и он покинул место службы 1 декабря 2007 года. В-в то давал показания о произошедшем, то от них отказывался. Добравшись до места жительства – Калининграда, в военной прокуратуре Калиниградского гарнизона он полностью подтвердил свои прежние показания об издевательствах, но был осужден за СОЧ на один год тюрьмы условно. Г-ко и Л-ин были уволены по состоянию здоровья. Никто из офицеров наказан не был. [2, 3]

Иногда в руки командиров беглецы попадают после судебного приговора, к которому добавляются те же издевательства.

Военнослужащий В-ов, служивший в Рязани, летом 2006 оставил часть из-за издевательств со стороны сослуживцев и постоянных вымогательств денег. Он не мог забыть, как в марте 2005 г. его сослуживца нашли повешенным в лесу, а числили его в «самоволке», опасался, что с ним произойдет то же самое.

После СОЧ был прикомандирован к воинской части в Орле, но за ним приехал представитель Рязанской военной прокуратуры, и его возвратили в ту же часть. По просьбе Орловского областного КСМ в помощь В-ову включились рязанские организации – КСМ и «Мемориал», ему нашли адвоката. Однако он поддался моральному давлению офицеров и следователя и согласился признать за собой вину в СОЧ за обещание отделаться штрафом. В части, как обычно, никто «не видел» издевательств над В-овым. Он был осужден по ст. 337 на 1 год условно. Его вернули в ту воинскую часть, откуда он бежал. 25 сентября 2006 года он сумел передать матери, что по распоряжению командира батальона подполковника Ф. его приковали наручниками к батарее, и в таком состоянии он находится круглые сутки. Снова включились правозащитники двух регионов. Военная прокуратура Рязани провела проверку. Все переданное сыном матери подтвердилось. В-ов до окончания срока службы по призыву был переведен в другую часть, а подполковнику Ф. объявлено предостережение о недопустимости нарушений закона. [6]

Как видим, участие военной юстиции в судьбе беглеца отнюдь не способствует пресечению офицерских самосудов. У солдата нет причин надеяться на объективность военных следователей, когда ему удаётся добежать до дома и, проявив законопослушание, обратиться к ним. Обычно они не стремятся выяснять причины СОЧ, учитывать тяжелые обстоятельства в соответствии с примечанием к ст. УК 337: «военнослужащий, впервые совершивший деяния, предусмотренные настоящей статьей, может быть освобожден от уголовной ответственности, если самовольное оставление части явилось следствием стечения тяжелых обстоятельств». Если верить сведениям Генеральной прокуратуры, представленным в начале статьи, получается, что этим примечанием пользуются не чаще, чем в одном случае из пяти.

Алексей Чернов, в 2006 году служивший в Волгограде, трижды убегал от казарменного насилия. Совершив первый побег, он обстоятельно написал рапорт о причине, побудившей его совершить проступок, назвав фамилии не рядовых солдат, а офицеров. Был прикомандирован в одну из воинских частей Астрахани и нормально продолжил службу. За ним приехали именно те, на кого он жаловался, и увезли к месту службы навстречу избиениям. После нового побега Астраханский КСМ долго его искал, давали объявления в газеты, просили вернуться, и Алексей, поверив этим уговорам, вернулся. Уставший от побегов, от несправедливости, сломленный, взамен на обещание свободы, предложенной ему прокуратурой, он отказался от своих прежних показаний. В результате его снова обманули. Военный суд был под стать военному следствию. Приговор – два года дисбата.

Эта история побудила Астраханский КСМ развернуть кампанию за амнистию СОЧ. В январе 2007 года удалось убедить депутатов Думы Астраханской области выступить с законодательной инициативой о такой амнистии, однако эта инициатива не была поддержана Госдумой. [1]

 Нежелание военных прокуроров и следователей хоть как-то поинтересоваться делом иногда принимает карикатурные формы: известна попытка привлечь к ответственности покойника. Выше упоминалось самоубийство Сергея Михайлова в пермской воинской части 32755, куда он был переведён из Тоцкого гарнизона. Военная прокуратура этого гарнизона «отличилась» вовсе из ряда вон. Летом 2007 года, через полгода после гибели солдата, оттуда пришло вот такое письмо правозащитникам: "Прошу Вас разъяснить Михайлову С.Л., что в случае совершения им деяния, подпадающего под признаки преступления, предусмотренного ст. 337 ч. 4 УК РФ (самовольное оставление части), он должен обратиться к ближайшему военному прокурору для проведения проверки и принятия решения". А ведь правозащитники информировали эту  прокуратуру о гибели Сергея Михайлова. [7]

Военные суды также обычно бывают на стороне командования, а к солдату проявляют обвинительный уклон. Вспомним письмо 130 солдат-контрактников из костромской воинской части. Мало того, что на него не реагировали. Солдат, особенно активно не подчинявшихся заведённым в ней порядкам, примерно наказывали.

Роман К. (имя изменено), служивший в этой воинской части, утверждает, что вообще не подписывал контракт, и, по результатам двух из трёх проведенных почерковедческих экспертиз, есть все основания ему верить. Неоднократно подавал рапорты об увольнении; не добившись его, оставил место службы, отслужив более трёх лет с даты призыва. Явился в военкомат и военную прокуратуру по месту жительства. Было возбуждено уголовное дело, следствие и судебный процесс тянулись в общей сложности два с половиной года. 10 января 2010 г. осуждён по ст. 337 на 1 год колонии-поселения, несмотря на то, что суду представлены веские доказательства его невиновности. Подана кассация, её рассмотрение тоже затягивается. [5]

Александр О-в также не подписывал контракт. Отслужив два года в этой части, и считая, что долг свой выполнил, не вернулся в часть из отпуска, женился, в 2008 году стал отцом.

1 марта 2009 года О-в был задержан представителем воинской части по месту жительства и доставлен в часть. Офицеры воинской части уговорили его признать свою вину, обещая условный срок. Получил полтора года в колонии-поселении. [4]

Особенно удивительно желание представителей военной юстиции во что бы то ни стало наказать беглеца в тех случаях, когда выясняется, что он вообще не должен считаться военнослужащим, потому что, например, стал таковым в результате подлога. Часто за этим желанием стоит правило «круговой поруки». Если признать, что в отношении беглеца была допущена грубая ошибка или противозаконное деяние, то ведь надо привлекать к ответственности военкома, командира части или следователя.

Военнослужащий Курбанов Рустам Шовлят оглы в заявлении в Комитет солдатских матерей Хабаровского края 13 мая 2009 года указал, что был призван незаконно, так как состоял на учете в психоневрологическом диспансере г. Сургута с заболеванием "Легкая умственная отсталость", учился с сентября 1994 г. по июнь 2002 г. в Сургутской специальной коррекционной школе. В мае 2003 года призывной комиссией г. Сургута был признан ограниченно годным к военной службе и зачислен в запас. Его отец счёл оскорбительным для семьи, что сына не призвали в армию, и увез его в г. Талица Свердловской области, где оформил регистрацию Рустама по месту жительства его деда со стороны матери. Там отец обратился в военкомат с просьбой о призыве сына, предоставив копию аттестата об окончании школы, но не коррекционной, а общеобразовательной. По всей вероятности, в этой копии имя старшего (на один год) сына – Руслана было переправлено на Рустама. Указанная в этом документе дата окончания школы не соответствует фактам биографии Рустама.

Таким образом не годный к службе призывник был отправлен служить в армию. Стал контрактником. В часть приходили гражданские лица и вымогали деньги у солдат. Угрозы со стороны этих лиц заставили Рустама в октябре 2004 года покинуть часть. Вернулся в часть в конце января 2005 года. Узнав, что в отношении него возбуждено уголовное дело, явился с повинной в военную прокуратуру. Следователь, который занимался этим делом, получил документы из военкомата г. Сургут, из коррекционной школы, из психоневрологического диспансера. Несмотря на это, он привлек призванного путём подлога военнослужащего к уголовной ответственности по ст. 337. Опустив подробности судов, сообщим результат: признан виновным, условный срок полгода. [10; 11]

При таких традициях военной юстиции наибольшая вероятность благоприятного для беглеца исхода существует, если добиваться его увольнения по состоянию здоровья. (В этом случае гражданин перестаёт быть субъектом военного права, и уголовное дело по ст. 337 в отношении него прекращается). Обычно обстоятельства, заставившие его бежать, связаны с травмами или серьёзными заболеваниями. Однако и в этих случаях бывает нелегко добиться установления реального диагноза и решения военно-врачебной экспертизы об ограниченной годности или, совсем редко, не годности к военной службе.

Сергей Миньков, отслужив в Хабаровском крае два года по призыву, заключил контракт. В нарушение закона, жилье ему предоставлено не было. Его подселили к одному из прапорщиков в служебное жилье. Там шли попойки, и во время одной из них друзья прапорщика отобрали у Сергея деньги, присланные матерью, пробили голову и повредили барабанную перепонку. Медпомощи по месту службы он не получил, уехал домой в Нерюнгри, где пролежал полтора месяца в больнице. По возвращении в часть ему не дали закончить лечение, так и не было предоставлено служебное жильё, в части процветало вымогательство. Сергей вновь отправился домой – с разрешения командира взвода. Было возбуждено уголовное дело о дезертирстве. Усилиями Комитета солдатских матерей удалось оформить явку с повинной и направить Сергея на обследование в госпиталь. Обследование было проведено за несколько минут. В госпиталь Минькова привез следователь прокуратуры, к врачам заходил сначала он, затем приглашали Минькова, которому говорили, что он здоров, и отправляли к следующему врачу. В результате Миньков, который при призыве был признан годным с незначительными ограничениями (категория «Б»), после тяжелых травм оказался годным по категории «А»!

Комитету солдатских матерей удалось добиться независимой медицинской экспертизы, что вызвало возмущение военной прокуратуры Хабаровского гарнизона, начавшей настоящую войну за недопущение «комиссации» Минькова и за его уголовное наказание. Использовались такие средства, как откровенная ложь, попытка склонить Минькова к оговору правозащитников в обмен на обещание закрыть уголовное дело. Жалоба на неправомерные действия военного прокурора Саса, направленная в ГВП, была передана для разбирательства тому же прокурору Сасу.

12 декабря 2007 года решением суда Хабаровского гарнизона Миньков осужден на год условно. [10; 11]

Злоупотребления и сокрытие преступлений с использованием статей 337-338 УК

Обратим внимание на парадокс нашего законодательства, постоянно проявляющийся в практике военной юстиции и приводящий к трагическому абсурду. Гражданин заявляет о совершенном преступлении. Прокурор (следователь) обязан возбудить уголовное дело или дать мотивированный отказ. Но гражданин этот – солдат, и чтобы сделать это заявление, он уходит из-под власти тех, на кого жалуется. И этот уход по нашему Уголовному кодексу – тоже уголовное преступление. Следователь начинает разбираться именно с этим преступлением, а по жалобе солдата пишет: «факты не подтвердились». О существовании Федерального закона № 119 от 20 августа 2004 г. «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» и его главе 13, специально посвящённой защите военнослужащих, никто не вспоминает.

Следует ли удивляться тому, что солдаты так редко заявляют о преступлениях? И можно ли представить себе систему более благоприятную для сокрытия преступлений и поддержания криминальной атмосферы?

Доныне не изжитая позорная практика сдачи солдат «во временную аренду» или в бессрочное рабство нередко сопровождается не менее позорным реагированием на это военной юстиции. Когда выявляются такие факты, военное следствие и суд прилагают все усилия к тому, чтобы представить пребывание военнослужащего вне части как самовольное оставление места службы.

Военнослужащий М. исчез из части, дислоцированной в Ставропольском крае, через три дня после прибытия туда из «учебки». Перед исчезновением был жестоко избит старослужащими. Его усиленно искали не только родители, но и УГРО МВД (но не военная прокуратура). Командиры части не только требовали от родителей прекратить поиски, но и угрожали им. Через год безвестности М. прислал родителям письмо из Усть-Джегуты Карачаево-Черкессии. По некоторым намёкам в письме можно было предположить, что ему обещали беспрепятственное увольнение по окончании срока службы по призыву. С этим письмом председатель КСМ Орловской области обратилась в ГВП, чтобы помогли в поиске, но там сказали, что нет денег для поиска солдат. Перед самым «дембелем» солдат добровольно и спокойно вернулся в часть, но, так как поиск, инициированный родителями, привлёк слишком много внимания, его, предварительно запугав, сдали военной прокуратуре как «самовольщика».

Из ответа военной прокуратуры Ставропольского гарнизона Комитету солдатских матерей Орловской области: «19 декабря 2005 года Ставропольским гарнизонным военным судом рядовой М. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 337 УК РФ и осужден к двум годам лишения свободы, с отбыванием наказания в колонии-поселении… Мотивом самовольного оставления части вышеуказанного военнослужащего явилось то, что последний решил отдохнуть от тягот и лишений воинской службы. С 11 июня 2004 года по 14 ноября 2005 года М. на одной из ферм Ставропольского края проживал и работал, ухаживая за крупным рогатым скотом, работая по найму на основе договора у частного лица». У военной прокуратуры не возникло сомнений в частной инициативе М. полтора года убирать навоз, с тем чтобы за неделю до окончания срока службы появиться в части. [6]

Особенно драматическая ситуация складывается, когда солдат передают на работы в труднодоступные районы на неопределённый срок, то есть, продают в настоящее рабство.

Олег Терёхин, призванный из башкирского Благовещенска, служил во Владикавказе. В марте 2005 года отец выкрал его у рабовладельца Асланбека Догузова из села Ногир и вывез в Башкирию. Проверка, проведённая военной прокуратурой Уфимского гарнизона, показала, что рядовой Терехин действительно привлекался к хозяйственным работам, не связанным с воинской службой. На этом основании в военной прокуратуре Владикавказского гарнизона в отношении ротного командира Александра Терещука возбудили уголовное дело по статье 285 (злоупотребление должностными полномочиями). Тем не менее, в отношении Терёхина было возбуждено уголовное дело за самовольное оставление части, а в различных инстанциях придерживались версии, что он работал у Догузова добровольно. Большими усилиями КСМ Башкортостана Олег был освобождён от уголовного преследования. [9] Согласно независимой информации из Осетии, дело командира Терещука вскоре было тоже прекращено, но никакого отражения в прессе это не нашло.

В СМИ подобные и ещё более драматические ситуации описывались не раз. В 2003-2005 годах это привело к масштабным прокурорским проверкам частей 58 армии, дислоцированных в Северной Осетии. Однако и в 2007 году с солдатским рабством в этой республике безуспешно пытался бороться Уполномоченный по правам человека Волгоградской области Михаил Таранцов. (Напомним, что 2005 году был издан приказ № 428 министра обороны о запрете привлечения солдат к работам на стороне).

Невозможно не видеть причин неистребимости этого зла в позиции военной прокуратуры Владикавказского гарнизона, которая многие годы на все жалобы отвечает, что факты не подтвердились. То, что прокуратура не только не пресекает, но и фактически оправдывает практику работорговли и делает «стрелочниками» самих солдат, следует из интервью, данного прокурором Владикавказского гарнизона Александром Теблоевым. [10]

На вопрос корреспондента – «какая категория должностных лиц превалирует в уголовной статистике?» – прокурор ответил:

А.Т.: Главным образом – сержанты, т. е. младший командный состав. Но, в большей части, не удивляйтесь, военнослужащие сами уходят из частей. … Поражает то, в каких только уголках республики мы не находим солдат-самовольщиков: и в Тибе, и в селах Пригородного района, и в отдаленных горных уголках…. В 2004 году по таким фактам мы завели около 200 уголовных дел. В 1-м квартале 2005 года уже более 20 уголовных дел». Прокурор, очевидно, совершенно не осознавал саморазоблачительного характера своих высказываний.

Имевшая место в 2005-2007 годах массовая практика принуждения к подписанию контрактов дала возможность некоторым офицерам извлекать выгоду из неофициального досрочного увольнения контрактников поневоле. В результате подобной практики по спискам в частях долго числились «виртуальные контрактники». Не состоя на воинском учете, они не могли нормально работать или учиться. Они могли быть осужденными на несколько лет за дезертирство – не признается же офицер, что сам отпустил солдата и получал вместо него деньги. Комитет солдатских матерей Орловской области помог нескольким таким военнослужащим получить документы из воинских частей и легализоваться.

Много подозрительных безвестных исчезновений «списываются» на СОЧ.  

Уроженец Пермского края Иван Подъянов призван летом 2009 года, служил в Еврейской автономной области. 31 июля начальник штаба части оповестил телеграммой мать Ивана, что тот самовольно оставил часть. Уголовное дело в связи с побегом возбуждено только 14 августа, эта же дата указана и в документах уголовного дела. Удивительны жестокость, грубость, презрение, которое проявляют командиры во многих похожих случаях к родителям солдат, и полное отсутствие ответственности, чувства вины.

На вопрос матери: «А вы его ищете?» – был ответ: «Он ваш сын, вы его и ищите. И, вообще, что его разыскивать, может, его уже давно медведь съел — тайга».

Александра Михайловна Вракина, руководитель Совета родителей военнослужащих Прикамья, звонила следователю и заместителю командира части по воспитательной работе. Они утверждают, что Подъянов оставил часть 14 августа. Тогда что значила телеграмма, полученная матерью 31 июля? Пропавшего солдата до сих пор не удалось найти. [7]

Известны случаи, когда возбуждается уголовное дело по СОЧ, а впоследствии выясняется, что военнослужащий, (иногда – свидетель преступлений командиров) погиб.

Уроженец Псковской области Юрий Долгашев, служивший в Ленинградской области, мог стать основным свидетелем по делу об избиении майором Еремеевым соседа по даче и об использовании на этой даче солдатского труда. Он исчез 18 января 2006 года. Было возбуждено уголовное дело по СОЧ. Поиски не увенчались успехом. Лишь 12 апреля тело Юрия было найдено в 800 метрах от части. Официальная версия – умер от переохлаждения. [8]

В марте 2006 года из воинской части в г. Гусеве Калининградской области пропал военнослужащий по призыву Максим Кравцов. До побега он несколько раз звонил своей тете, просил приехать. После побега его никто и нигде не видел. Прокуратурой было заведено уголовное дело по СОЧ и проводились розыскные мероприятия по месту жительства солдата. Поисками сбежавшего занялся КСМ Калининградской области и корреспондент газеты «Комсомольская правда» Игорь Орехов. Редакция безуспешно просила откликнуться всех, кто видел Максима. 22 ноября 2006 года в лесу у поселка Петровка Гусевского района нашли повешенный на дереве скелетированный труп военнослужащего. Экспертиза установила, что это Кравцов. Выяснить, было это убийством или самоубийством, не удалось. [3]

Вопиющий случай – когда в «невозвращенцы из отпуска» был зачислен погибший майор, Мирзоев Алишер Буриевич, пропавший в феврале 2007 г. из воинской части в Астрахани.

Мать майора, Тамара Мирзоева, получив от командира воинской части телеграмму о том, что ее сын не прибыл к месту службы из отпуска, приехала в Астрахань искать сына. Позже выяснилось, что рапорт об отпуске майор не писал, потому что к тому времени он уже пропал. Незадолго до приезда Мирзоевой неподалеку от воинской части был обнаружен труп. Чёткие признаки указывали, что это – А. Мирзоев: вместо правой ноги у него был протез (он потерял ногу, служа в погранотряде в Таджикистане). Военная прокуратура начала проводить экспертизу, которая длилась без малого год. При этом с матери взяли расписку в том, что претензий к прокуратуре она не имеет. В конце концов, только благодаря настойчивости Астраханского КСМ, Алишер Мирзоев был опознан и захоронен на астраханском мусульманском кладбище. Мать получила все причитающиеся выплаты. Однако должного расследования причин гибели майора так и не было проведено. [1]

Известны и случаи использования «дезертирских» статей для расправы с теми, кто требует соблюдения своих прав.В 2008 году полтора десятка офицеров, в основном из расквартированных в Сочи пограничных частей, обратились к властям за защитой. У них давно закончились контракты, и они не уволились только потому, что ждали положенных им квартир.

В результате на 15 человек были собраны материалы, что якобы в частях их не видели по полтора-два года. Военная прокуратура возбудила уголовные дела по ст. 337. Однако, после публикаций в СМИ, две трети уголовных дел были закрыты (пощадили военнослужащих 45 лет и старше, а также больных), и следствие велось в отношении оставшихся относительно здоровых и молодых пяти человек. Капитан третьего ранга Евгений Цапко, бывший командир катера, отслуживший 25 лет, приговорен к полугоду условно. Военная прокуратура настаивала на куда большем сроке, но суд учел смягчающие обстоятельства и заслуги обвиняемого. Правда, после того, как Цапко объявил голодовку, вопрос с квартирой был решен моментально, однако от уголовного наказания эта публичная акция офицера не спасла.[11]

В заключение стоит отметить, что относительно мягкие приговоры обычно бывают связаны с участием организаций солдатских матерей и других правозащитников, а также со вниманием прессы. То же касается увольнений по болезни.

Многие военнослужащие, подвергшиеся уголовному преследованию за побег, не дождались справедливости. Наше государство не сочло возможным проявить к этим своим молодым гражданам хотя бы милосердие. А разве в его интересах попадание юношей в тюремную криминальную среду или на нелегальное положение, даже и в тех случаях, когда не просматриваются уважительные причины побега? Но, может быть, милосердие постучится в сердца россиян, и они добьются не только амнистии, но и резкого снижения строгости уголовного наказания «самовольщикам», и даже – страшно сказать – полной его отмены? На мой взгляд, слабость поддержки таких мер даже частью правозащитников объясняется предрассудками вроде «если их прощать, то все они разбегутся, и кто будет родину защищать?»

По-моему, родину пора защищать от тех, кто цепляется за унаследованное от тоталитарного прошлого милитаризованное законодательство, которое в нынешних условиях позволяет ради своекорыстных целей разрушать обороноспособность страны.

Автор – член Совета Правозащитного центра «Мемориал», член Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека в РФ.

Материалы предоставили:

[1] Астраханская область. Общественная организация «Комитет солдатских матерей Астраханской области». Любовь Гарливанова.

[2] Волгоградская область. Волгоградская областная правозащитная общественная организация родителей военнослужащих «Материнское право». Нина Пономарева.

Купить постельное белье при кажущейся простоте - сложная задача. Интернет магазин постельного белья в Москве при покупке нужно обратить внимание не только на качество, тип ткани и соответствие размерам постельных принадлежностей, но и гармоничное комбинирование комплекта с интерьером спальни. Ведь полноценный отдых и телом, и душой возможен лишь при полном удовлетворении запросов.

[3] Калининградская область. Региональный Орган Общественной Самодеятельности «Комитет солдатских матерей Калининградской области». Владимир Мареев, Мария Бонцлер.

[4] Костромская область. Костромская областная общественная организация «Комитет солдатских матерей». Нина Терехова.

[5] Нижегородская область. Региональная общественная организация «Дзержинский правозащитный центр Нижегородской области». Эмма Фельдштейн.

[6] Орловская область. Общественная организация Комитет солдатских матерей Орловской области, г. Ливны. Татьяна Михайлова.

[7] Пермский край. Пермское краевое отделение международного общества «Мемориал». Ирина Кизилова.

[8] Псковская область. Псковская региональная общественная организация "Совет солдатских матерей". Валентина Афанасьева.

[9] Санкт-Петербург. Общественная правозащитная организация «Солдатские матери Санкт-Петербурга». Элла Полякова.

[10] Хабаровский край. Автономная некоммерческая организация «Хабаровский краевой правозащитный центр». Павел Шмаков.

[11] Хабаровский край. Хабаровское краевое общественное движение «Комитет солдатских матерей». Валентина Решеткина.

 

[1] http://www.hro.org/node/7831

[2] В этой статье соблюдено правило – называть только те фамилии, которые уже опубликованы, и фамилии тех военнослужащих, которые разрешили их публиковать.

[3] В квадратных скобках – ссылки на организации, предоставившие материалы, список – в конце статьи.

[4] Доклад «Лишний солдат». Незаконное использование труда военнослужащих по призыву в целях, не обусловленных исполнением обязанностей военной службы. М. 2006.

http://ags.demokratia.ru/library/?content=book&id=99

Доклад «Лишний солдат». Незаконное использование труда военнослужащих по призыву в целях, не обусловленных исполнением обязанностей военной службы. М.  2008, Российский бюллетень по правам человека. http://www.hrights.ru/text/b27/bul27.htm

[5] Доклад «Нарушения прав военнослужащих по призыву при зачислении на военную службу по контракту и при ее дальнейшем прохождении». Общественная Инициатива «Гражданин и Армия», Москва, 2008 http://www.army-hr.ru/library/category/perehod_na_kontrakt

[6] Приводится с небольшими сокращениями. Сохранена орфография оригинала.

[7] По сообщениям агентства Regnum.

[8] Влизков Андрей, «Зырянская жизнь», 16.10.2006 и другие публикации в прессе.

[9] РИА Новости от 22.12.2005, Альфия Шарафутдинова, интернет-газета «БАШвестЪ», 26.05.2005.

[10] З. Тимченко, газета «Северная Осетия» 31 03 2005.

[11]  Олег Галицких. Российская газета 12.11.2009

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.