29 марта 2024, пятница, 08:32
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

28 июня 2010, 06:21

Утопия - несбыточная мечта

Известный писатель и кинодраматург Владимир Гоник и народный артист России актер и режиссер Сергей Никоненко двадцать лет назад по сценарию Владимира Гоника сняли фильм «Семьянин». Недавно Первый канал показал сериал "Семь жен одного холостяка". Владимир Гоник и Сергей Никоненко обвинили создателей сериала в плагиате (Подробнее об этом здесь). На основе фильма Владимир Гоник написал роман и предоставил возможность ознакомиться с фрагментом книги.

Кстати, после романа Владимира Гоника «Преисподняя» (опубликован в начале 90-х) началась лихорадка «подземная Москва». К слову сказать, само понятие  «Метро-2» в широкий обиход ввел именно автор " Преисподней". (Подробнее об этом здесь)

Владимир Семенович Гоник

Владимир Семенович Гоник

Силы небесные, святые угодники, откуда простому человеку столько счастья? Шоферу, скажем, и дальнобойщику, к примеру. Судьба, похоже, благоволит и улыбается с приязнью и явным расположением.

Вообще, говоря откровенно, честному человеку удача чаще симпатизирует. Когда дорога свободна и машина исправна, о чем еще мечтать? Мотор урчит и дышит ровно, тормоза в порядке, грузовик напористо режет пространство, в кабине уют, за окном ветер посвистывает. Шоссе зовет в даль и уносит, уносит… А вокруг холмы, перелески, вода в озерах блестит, глаз радуется: простор, раздолье, ширь –  Россия!

Если смотреть правде в глаза, дорога обычно производит на людей благоприятное впечатление. Сдай шофер в рейсе, как космонавт в полете, медицинские анализы, все показатели организма, понятное дело, окажутся доброкачественными: дорога благотворно влияет. Катишь непринужденно, езда глубокое удовлетворение приносит.

Положа руку на сердце или на другой жизненно важный орган, дорога, как водится, нормальному человеку в охоту. Таких на свете пруд пруди, даже больше. А тех, кому езда поперек души, нескромных, что ли, и с тараканами в голове, гораздо меньше. Практически раз-два и обчелся. Они погоды не делают, никто их добрым словом не вспомнит.

По совести говоря, великий писатель Гоголь уж на что был насквозь больной и склонный к меланхолии человек с причудами и капризами, да к тому же в отличие от Пушкина и Толстого не знавший за всю жизнь ни одной женщины, что само по себе интригующая  загадка природы, но и тот в дороге коренным образом преображался.

В дороге Гоголь испытывал душевный подъем и расцвет творческих сил, рука тянулась к перу. Потому и чурался писатель оседлой жизни, кочевал неприкаянно и хозяйством себя не обременял.

И пусть Василий Колыванов не писатель вовсе, а наоборот – шофер, но толк в своей профессии тоже знает. Не зря премиями и словесными поощрениями родная автобаза регулярно отмечала.

Целые дни с рассвета и до заката проводил Колыванов в дороге. За рулем хорошо думалось – о жизни, о тайнах Вселенной, машина кормила семью, а что еще требуется рассудительному и трезвому мужчине, семейному притом?

По таким обычно сохнет безутешно женский пол, такие всегда в цене – на вес золота, как говорится. С таким любая согласна под венец, только где такого взять, если в живой природе они встречаются крайне редко?

Дни напролет в любую погоду летит под колеса дорога, проносятся мимо встречные автомобили. А вспомнится в дороге семья, потеплеет на сердце. Ждет она тебя, ждет преданно и терпеливо. Как подумаешь, в груди солнечно, душа поет.

Что ж, разговор у нас свойский, без обид, но обстоятельный и начистоту. А потому не надо спорить до хрипоты и опровергать. Подлечим больную совесть, сохраним чистые помыслы, поверим в мечту. С легким сердцем отвергнем чужие козни и происки, дадим клятву не кривить душой, не наводить тень на плетень, не путать сено и солому, грешное с праведным, божий дар и яишницу, не сидеть на двух стульях, не плевать в колодец, а уходя, гасить свет.

Впрочем, к среднему возрасту многие шоферы мечтают об оседлой жизни. Мечтал и Колыванов – как шофер ни крепился, расставания с любимой давали себя знать. В оседлой жизни, по крайней мере, удается избежать нежелательных разлук и душераздирающих прощаний.

Тем временем, пока суть да дело, внутренний голос по складам читал нравоучения и нашептывал советы: живи, мол, проще…

Не будем, однако, закрывать глаза. Подневольный по причине содержания родни и семьи, которые независимо от времени года нуждались в прокорме, а кроме того, исходя из острого чувства долга, Василий безропотно и безотказно колесил по дорогам. Никуда не денешься, хлеб наш насущный даром никто не даст.

Словом, как бы то ни было, своя рубашка ближе к телу, тем более, что своя ноша не тянет. Говоря проще, в России география издавна и без всяких ограничений играет историческую роль.

В свою очередь, история круглые сутки и в любую погоду активно сотрудничает с географией. В одной, можно сказать, упряжке.

Если проявить наблюдательность, даже слепой воочию увидит, как история с географией сказываются на характере народа. Из чего напрашивается неопровержимый вывод: Колыванова как неотъемлемую часть народа от забот и печального состояния излечивала дорога.

Со своей стороны, чтобы переключить мысли с грустного содержания на жизнеутверждающий оптимизм, Василий собственноручно будил за рулем фантазию и богатое воображение. Попросту говоря, на дороге шофер практически ежедневно напрягал ум, проявляя сообразительность, и шевелил мозгами в надежде что-нибудь придумать или догадливо открыть: двигатель внутреннего сгорания, к примеру, компас, порох, радио или электрический свет. Изобретал, одним словом.  Кумекал и мозговал, двумя словами.

Иногда – чем черт не шутит! – в приступе вдохновения его подмывало замахнуться на волшебный механизм, способный решительно отделить белок от желтка, желток от белка.

 В самых смелых мечтах он и вовсе грезил о хитроумной машине, которая продуктивно и независимо от розы ветров извлекает косточки из фруктов.

Но не надо витать в облаках. Спустимся на грешную землю, где многие из нас молчком таят и тайком молчат, надеясь скрыть загадочные поползновения души. И пусть кто-то и хотел бы подлить масла в огонь, хватит нам переливать из пустого в порожнее.

Утром, едва фура миновала перекресток, на дороге случился инспектор дорожно-патрульной службы, в просторечии и по старой памяти – гаишник!

Постовой без видимой причины взмахнул полосатым жезлом и недвусмысленно употребил красноречивый жест: стоять, мол, никаких пререканий. Дирижер, блин!

Если по справедливости, то относительно дорожной инспекции Колыванов, надо признаться, отрицательных чувств не испытывал. Хотя особой любви не питал, симпатий и одобрения не выказывал, расположением не баловал, повышенным вниманием ни разу не обнадежил.

Под углом гуманизма и человеческих отношений Колыванов терпел милицию как неизбежную, но осознанную необходимость – как иначе, если не в силах ничего изменить?

Словом, хочешь-не хочешь, пришлось остановиться, хотя вины за собой Колыванов не знал, даже подозрения отсутствовали.

Поднявшись в кабину, дорожный инспектор в звании старшего лейтенанта тщательным образом все осмотрел, заглянул под сидения и ощупал глазами спальное пространство за спинками кресел, где помещались койки экипажа.

Нет нужды доказывать, что в молчании случайно повстречавшихся людей присутствует недоверие или даже враждебность. Долгое молчание, как правило, сопровождается гнетущей и тягостной обстановкой.

«Неудобно как-то, нехорошо», решил Колыванов, испытывая неловкость. Инспектор хоть и милиция, которая естественно вызывает природную неприязнь, но на свет родился все же человеком. А человек, кто бы он ни был, нуждается в понимании и добром слове.

Из деликатности и приличия ради Василий изобразил непринужденный интерес:

- Что ищем, командир?

Однако вместо ответа по существу – так, мол, и так, ищем оружие, наркотики, взрывчатку, преступника, на худой конец, или хотя бы приветливого взгляда инспектор повел себя вполне неадекватно и довольно вызывающе. Шофер, во всяком случае, нарвался на отповедь:

- Что надо, то и ищем! – отрезал старший лейтенант.

- Я вас чем-нибудь обидел? – дружелюбно поинтересовался Колыванов.

- Еще чего! Не родился тот водила, который меня обидит!

- А культура общения где?

- Культуры у нас навалом. Из всех щелей прет.

- Даже козырнуть мне не удосужились… - огорчился Василий.

- Ишь ты! Ежели всем козырять…

- По уставу честь отдать полагается… - напомнил шофер без всякой надежды на взаимопонимание.

-Разговорчивый попался! – неподдельно возмутился инспектор. – Больно умный, как я посмотрю!

- Умный, - не стал спорить и покладисто согласился Василий. – Не нравлюсь? Вам глупые по душе?

Что касается убеждений, Колыванов как здравомыслящая личность грубость отрицал. Несдержанное слово, конечно, оскорбляло слух, но главная причина, по мнению Колыванова, крылась в другом: неоправданная грубость мешала взаимопониманию и препятствовала общению.

И сейчас неодобрительные высказывания инспектора способствовали негативным впечатлениям шофера. «Он совсем отсталый, никакого в нем содержания», нелестно отметил про себя Колыванов, всем видом игнорируя постового. А тот, знай себе, насвистывал популярную мелодию и в ус не дул, хотя был безусым.

- Инспектор, вы все-таки офицер, - укоризненно попрекнул его Колыванов.

- Ну, офицер, и что дальше? – удивился старший лейтенант и уставился во все глаза, будто увидел впервые.

- Офицер, а манеры солдатские. Только что из казармы.

- Мы – люди казенные, - насупился инспектор, как бы намекая, что миндальничать и разводить церемонии ему не к лицу, но за напускной строгостью Василий угадал тайное смущение.

Не найдя ничего интересного в кабине, старший лейтенант раздосадовано сопел, тесная униформа стягивала тучное тело, гаишник смахивал на перекормленного ребенка, у которого тугие пеленки вызвали законное недовольство. И все же он не терял надежды отыскать что-то запретное, о чем знал он один.

Выбравшись из кабины, дорожный инспектор заглянул под капот, где проявил незаурядный интерес к мотору. Впрочем, ничего предосудительного старший лейтенант не нашел и расстроился еще больше.

Со своей стороны, шоферу по-прежнему было невдомек, что ищет служивый. Внезапные догадки и неожиданные мысли не приходили на ум, и даже богатая, свойственная шоферам интуиция подводила.

Не обнаружив под капотом ничего существенного, кроме двигателя, который сам по себе недоверия и подозрений не заслуживал, старший лейтенант погрузился в раздумья. Еще издали бросались в глаза его озабоченность и разочарованное состояние, и Колыванов, который, казалось бы, не имел никаких оснований для симпатии, на самом деле невольно сочувствовал офицеру и непроизвольно за него переживал.

Тем временем дорожный инспектор, задумчиво двигаясь, обошел фуру, дотошно изучил сцепку и сопутствующие конструкции. Колыванов, как свита, терпеливо сопровождал его сзади и как свита, держал подобающую дистанцию.

- Найду, мало не покажется, - неожиданно пообещал старший лейтенант, адресуя в пространство загадочную угрозу.

Если откровенно, кого-то другого угроза могла до смерти напугать или привести в замешательство, но только не Колыванова. Как говорится, не на того напали. Храня выдержку и соблюдая хладнокровие, Василий терпеливо ждал объяснений.

- Я в своей жизни ни одного секрета не разгласил, - сообщил он убедительным голосом. – Мне любую тайну можно доверить.

- Как бы не так! – высокомерно или даже спесиво, в присущей силовым органам надменной манере возразил инспектор, не желая, по всей видимости, наводить мосты и налаживать взаимопонимание.

 - Что ищешь, начальник? – c плохо скрытой обидой спросил Василий.

- Сам знаешь! - отмахнулся инспектор; похоже, нормальные человеческие отношения претили его натуре.

- Не знаю, - твердо стоял на своем Колыванов, не теряя присутствия духа. – Но шила в мешке не утаишь!

- Все вы такие! - с явным обвинительным уклоном охарактеризовал его старший лейтенант, и теперь непреодолимые разногласия делала примирение невозможным: антагонизм и противоречия достигли критической массы.

- Что значит – все ?! - терпению Василия пришел конец, он уже не мог себя сдерживать и дал волю накопившимся чувствам. - Что значит - все?!

- Все без исключения! - неуступчиво и буквально непримиримо, словно с чуждых классовых позиций, настаивал инспектор.

- Вы хотите сказать, что все шоферы мазаны одним миром?

- Именно! Именно это я и хочу сказать! - категорично и запальчиво подтвердил старший лейтенант.

- Недопустимое обобщение! А если я скажу, что все инспекторы дорожно-патрульной службы берут взятки?!

- Клевета ! - решительно отказался офицер и как-то буднично, со скукой в голосе, словно устал опровергать, добавил. – Не все.

- Не нравится, когда обобщают?! - торжествующе и почти злорадно напустился на него шофер. – То-то же!

- Голословно утверждать каждый может. Я, например, не беру. И не вымогаю.

- Сами предлагают?

- Отвечу вопросом на вопрос: я у тебя вымогал?

Дискуссия на глазах увяла. Шофер был готов ручаться головой или другой, тоже ответственной частью тела, что старший лейтенант не читал Спинозу, а Фрейда, если и знал, то только понаслышке. Тем не менее, его логика мнилась неоспоримой или даже неопровержимой, если на то пошло. Говоря проще, логика была вполне убедительной, хотя Колыванов и сам мог убедить кого угодно.

Однако не надо ловить рыбу в мутной воде. И не будем понапрасну биться, как рыба об лед. Чтобы опровергнуть инспектора, Василий нечеловеческим усилием воли собрал мысли в кулак и напряг ум в поисках возражений.

- Свободен! - подвел черту под дискуссией инспектор и активно взмахнул полосатым жезлом. – Проезжай!

Храня молчание, Колыванов с независимым видом поднялся в кабину и тронул машину с места. Набирая скорость, он чувствовал на затылке тяжелый взгляд несговорчивого оппонента, с которым они принципиально разошлись в личных мнениях и взглядах. И теперь надежда на консенсус и компромисс практически отсутствовала.

Старший лейтенант, как памятник, стоял на дороге и неподвижно присутствовал в зеркале, хмуро глядя вслед.  «Что все-таки он искал?» пытливо размышлял Василий, переживая вновь нелицеприятный разговор.

Если не лукавить, кое-кто за деревьями не видит леса. И вдруг исключительно неожиданно и на редкость внезапно Колыванов краем глаза обнаружил на сидении по соседству совершенно посторонний ему предмет.

Нет никакого смысла ходить вокруг да  около, пускать пыль в глаза или натягивать кому-то нос. С первого взгляда, незнакомая вещь смахивала на перчатку. Со второго взгляда, шофер опознал кожаную мотоциклетную крагу, неотъемлемую принадлежность любого инспектора дорожно-патрульной службы, который значительную часть своей милицейской жизни проводит в седле мотоцикла.

“Какой забывчивый!” с мстительной усмешкой, бескомпромиссно, безжалостно и беспощадно подумал Колыванов о старшем лейтенанте.

Последующие события могли кого угодно сбить с толку и вывести из равновесия. Ухватив находку, Колыванов не успел даже глазом моргнуть: из краги, словно птица из гнезда, выпорхнула денежная купюра. Трепеща в коротком полете, точно осенью палый лист, ассигнация улеглась на пол и вздрагивала, как живая, отзываясь на тряску грузовика.

“Вот оно что!” находчиво сообразил Колыванов и в свою очередь встряхнул крагу, как посуду с остатками жидкости.

Если не кривить душой, могло сдаться, будто порыв ветра своевольно взметнул ворох сухих листьев. Разнообразные по достоинству ассигнации игриво разлетелись в тесном пространстве, усеяли пол и сидение, а иные непринужденно прикорнули на щитке под ветровым стеклом.

Разумеется, состояние ума и чувств Колыванова мало способствовали движению автомобиля. В условиях денежных осадков любой водитель почувствует душевный разлад и смятение мысли, что пагубно сказывается на вождении, а кроме того, рассеивает внимание и препятствует соблюдению правил.

Для очистки совести упомянем, что в указанных обстоятельствах даже опытный шофер с большим стажем работы способен угодить в аварию или беспрепятственно совершить дорожно-транспортное происшествие с непредсказуемыми последствиями.

Ничего не попишешь, пришлось остановиться. Колыванов опустошенно сидел, приходя в себя после острого приступа разочарования. «Какие еще нужны доказательства?» горько думал Василий, удрученный несовершенством человеческой натуры.

«А ведь я почти поверил ему», мучительно переживал он, вспоминая инспектора, «он почти убедил меня».

Сказать по правде, за свою жизнь Колыванов неоднократно разочаровывался в людях – пора бы уже и привыкнуть. Но не привыкал, не привыкал, каждое новое разочарование болью отзывалось в груди. Вот и сейчас поведение инспектора сразило шофера буквально наповал, он почти заболел, хотя не разуверился в людях окончательно, на дне души еще теплилась надежда.

Переждав боль, Василий совладал с разочарованием и другими переживаниями, кропотливо собрал все купюры и сунул их в крагу, придав ей прежний вид и первоначальное состояние.

Теперь ничего не оставалось, как развернуть фуру и с достоинством подкатить к постовому, всем видом демонстрируя негативное отношение к мздоимству. Стыдись, мол, доказательства налицо!

Убежденный в своей правоте, Колыванов медленно опустил стекло и щепотью предъявил крагу хозяину. Уместно вспомнить, что по своему внутреннему устройству и содержанию Колыванов стыдился кого-то унижать, тыкать носом в ошибки, а тем более подчеркивать недостатки.

Вообще, если честно, по мнению крупных ученых, жизненный опыт шаг за шагом убивает веру в людей, однако шофер надеялся, что выведет инспектора на чистую воду.

Как известно, капля никотина убивает лошадь, капля совести открывает двери в рай. Не считая того, что красота вообще спасает мир. По этой причине шофер заранее испытывал неловкость, а кроме того, в ожидании  неминуемого конфуза Василий сочувствовал постовому, огорчался за него и переживал.

А и то правда, что под углом юстиции крага с деньгами есть улика, которая на языке закона формулируется как вещественное доказательство или привычнее – вещдок. Со своей стороны, вещдок способен разоблачить преступника, загнать в угол, припереть к стене или, по крайней мере, смутить.

Но не тут то было, шофер жестоко ошибался. То ли старший лейтенант хорошо собой владел, то ли разоблачение не задело его за живое, но он даже глазом не моргнул, бровью не повел. Видно, в своих расчетах и убеждениях полагал, что комар носа не подточит.

А ведь по большому счету, Колыванов проявил невероятную принципиальность и непримиримость как гражданин в натуре и патриот, а если совсем начистоту, практически как неподкупный прокурор.

По совести говоря, шофер хранил в сердце хрупкую и недосягаемую мечту. Грезил Василий, чтобы народ и отдельные граждане по силе возможности не тащили все, что плохо лежит. А тем более, что лежит хорошо. Другими словами, мир, труд, май, кого хочешь, выбирай! В смысле, пусть никто не ворует!

Само собой разумеется, для многих соотечественников это была непосильная задача, неподъемная ноша, несбыточная мечта, которая не каждому по плечу. Как говорится, кишка тонка!

Однако, мечтать не вредно, да и не запретишь. Словом, как бы то ни было, в душе шофер надеялся, что стоит ему предъявить крагу, инспектор раскается и сгорит от стыда.

Впрочем, не к ночи будет сказано, но старший лейтенант, похоже, был хорошо осведомлен о природе людей. Исходя из глубоких научных знаний, он понимал, что крага исчезла бесследно и безвозвратно – никаких надежд!

Судя по внешнему облику и детской непосредственности, милиционер уже пережил потерю, попрощался навсегда с имуществом и свыкся с утратой. Что называется, с глаз долой, из сердца вон. И скорее всего он уже наметил, как возместит ущерб.

Обнаружив имущество в целости и сохранности, милиционер был приятно удивлен или даже сражен. В мгновение ока рухнули его взгляды и мировоззрение, он никак не брал в толк, что стряслось. Говоря проще, он не верил, не верил, не верил, что его собственность чудесным образом воскресла.

- Не может быть! – радостно встрепенулся постовой и просиял с неподдельным восторгом.

- Может! – в грубой форме отрезвил его Колыванов с явным вызовом в голосе.

На самом деле его так и подмывало высказаться еще грубее, так и тянуло несдержанно и нелицеприятно охарактеризовать милицию с неблаговидной стороны. В том смысле, что постовой отвык от естественных человеческих проявлений.

Усилием воли, однако, Колыванов своевременно удержал невольный сердечный порыв, чтобы не расплескать себя раньше срока.

- Какой благородный поступок! – с похвалой отозвался старший лейтенант. – Я уж думал, обмельчал народ, перевелись честные люди.

- Ошибаешься! – непримиримо и строго осудил его Колыванов.

- Согласен. Я заблуждался, но ты меня переубедил. А то я совсем веру в людей потерял. Что ни день ваш брат шофер меня разочаровывает.

- У меня нет братьев, - холодом в голосе остудил его Василий.

- Достали меня водилы!

- Это каким же образом? – въедливо прищурился Колыванов.

 -Низкая грамотность, образование -  хуже некуда.

- А доказательства?! Где доказательства?!

- Давеча один тормозит и адресует мне вопрос: как найти площадь Ильича? Представляешь?! Никакого понятия! Я думал, он разыгрывает меня. А потом вижу, ничего подобного, он на самом деле не знает. И так я расстроился…

- А помочь трудно?

- Да помог, помог… Ты в школе учился? – спрашиваю. Учился, но давно, - отвечает. А ведь некоторые фундаментальные знания следует помнить всю жизнь.

- И в чем твоя помощь? – осуждающим тоном спросил Колыванов.

- Заруби себе на носу, говорю ему: чтобы найти площадь Ильича, надо длину Ильича помножить на ширину Ильича! Усвоил? Он кивнул, но я по глазам вижу: ни черта он не понял. Так и уехал, малограмотный.

«А он не так прост, этот постовой, ларчик то с секретом», подумал Колыванов и почувствовал непреодолимое желание поделиться чем-то своим, сокровенным. В конце концов, все мы люди, живем под одним солнцем, все нуждаемся в понимании. Да и вообще доброе слово и кошке приятно.

- Знаешь ли ты, что самка комара за один раз откладывает тысячи личинок? – как бы невзначай, но доверительно осведомился Колыванов в надежде отыскать тропинку к сердцу собеседника.

- Да ты что?! – недоверчиво отреагировал постовой. – Неужели правда?!

- Правда, - Василий почувствовал уверенность и решил рискнуть. – В некоторых районах Полинезии до сих пор сохранился матриархат.

- Вот оно как! – понятливо кивнул инспектор. – А ты, оказывается, содержательный человек!

- Спасибо за высокую оценку, - сдержанно поблагодарил Колыванов.

- Что ж, в таком случае не буду от тебя скрывать: шея мыши и шея жирафа содержат одинаковое количество позвонков.

- Интересное явление, - по достоинству оценил шофер, чувствуя, как между ними налаживается взаимопонимание. – Если растопить весь лед планеты, вода на много метров покроет землю.

- Ты уверен? – испытующе глянул в глаза постовой.

- Совершенно достоверная информация. Мало того, есть сведения, что мозг человека содержит десять миллиардов нервных клеток. Ученые подсчитали.

- Ученым верю. Они зря не болтают.

- Я тоже доверяю науке. Мне один ветеринар говорил, что шерсти одной овцы хватит на два платья, - честно признался Колыванов.

- Откровенность за откровенность. Только смотри, не проговорись.

- Мог бы не предупреждать, - обидчиво поджал губы Василий.

- Меня недавно ограбили, - тихо и доверчиво, как близкому человеку, поведал милиционер.

- Как?! – растерялся Колыванов. – Где?!

- На шоссе, за городом.

- А кто?!

- Один местный олигарх.

- Ты его знаешь?

- Еще бы! Каждый день вижу.

- И он тебя ограбил?!

- Ограбил, обчистил, обобрал… Ни стыда, ни совести!

- Оружием угрожал?

- Сам посуди… Каждое утро я стою на посту. Мимо регулярно проезжает богатый миллионер. У него в нашей местности загородный коттедж. Обычно я козырну, денежный мешок притормозит, стекло опустит, вручит мне десять американских долларов и дальше мчится. Это понятно?

- Понятно.

- А тут смотрю – нет его. День нет, два, три… Неделя проходит, вторая, месяц… Три месяца отсутствовал! И вдруг явился – не запылился. Едет утром как ни в чем не бывало. Я по привычке козырнул и говорю ему: что-то вас давно не видно. А он мне: я на Канарах был. Хорошо провели время? – спрашиваю. Неплохо, отвечает, у меня там вилла, яхта, лошади… Представляешь?! И это за мои-то деньги!

- Да-а!.. – ошеломленно покачал головой шофер. – Уникальный случай!

- Подумать только: за мой счет! Совсем обнаглел! Ничего святого!

- А у меня в машине ты что искал? – улучил подходящий момент, чтобы взять быка за рога Василий.

Но инспектор ушел от прямого ответа и сделал любопытное, хотя и неожиданное предложение:

- Тут поблизости шашлычная есть, кавказцы держат. Зайдем, поговорим.

- Мне надо ехать, у меня график, - отказался шофер.

- А по шашлычку?

- Я завтракал только-только.

- Жена, небось, накормила?

- Жена.

- И в дорогу снабдила?

- Снабдила.

- А у меня нет жены! – с некоторым вызовом и как-то капризно заявил инспектор.

- Напрасно, - посочувствовал Колыванов. – Для служивого человека надежный тыл – первая необходимость. И питание полноценное.

- Не всем везет, как тебе. Я в шашлычной на довольствии состою.

- Платят они тебе? – напрямик рубанул шофер.

- Вот что значит предвзятость и предубеждение. Как инспектор, так сразу – платят. Ничего не платят. Столуюсь я там, когда дежурю.

- Бесплатно?

- Почему бесплатно? У нас в деревне говорили: даром за амбаром. Они меня кормят, я их в этот день не штрафую.

- Глаза закрываешь?

- Не закрываю, а смотрю сквозь пальцы. Мне на службе голодать нельзя, - показатели снизятся. Тебя жена кормит, а меня правила дорожного движения.

- Ты отвлекся, - напомнил Колыванов. – Ближе к теме.

Инспектор помолчал, сосредоточенно поразмыслил и спросил:

- На тебя положиться можно?

- Как на себя, - заверил его Василий.

- Я в том смысле, что доверять тебе можно?

- Еще как! Не сомневайся.

- Имей ввиду, мы все тебе доверие оказываем. Все наше подразделение. Доблестная автоинспекция нуждается в помощи.

- Это как понимать?

- Ты будешь смеяться, но всех нас постоянно грабят.

- Олигархи?

- Хуже.

- Бандиты?

- Гораздо хуже. Олигархи все на виду, мы их в момент прищучим. С бандитами разговор еще короче, в два счета за жабры возьмем. А тут один водила. С ним так просто не справишься.

- Один шофер? Неужто не справитесь?

- Пока не можем. Охотимся, но безрезультатно.

- Трудно поверить. В голове не укладывается.

- Ищем по всем дорогам, но обнаружить не удалось. Вот и обращаемся к тем, кому доверяем.

- Благодарю за доверие. А что он натворил? Чем навредил?

- Это секрет, но тебе скажу. Благополучие нашего подразделения зиждется на проценте от горючего. Заправка отстегивает нам законный процент, мы дарим заправке наше благосклонное отношение. Честно, благородно, справедливо. Взаимовыгодное сотрудничество.

- А водила с какой стороны?

- Он нас обокрал и обездолил. Придумал какую-то хренотень, бензин заправляет пополам с водой.

- Какой проницательный ум у нашего народа! – восхитился Василий.

- Ты что, не догоняешь? Он же на нас экономит! Расход горючего упал. Изобретатель, блин! Народный умелец! Он руку в наш карман запустил!

- Понятно, понятно…

- А если все захотят? Ты только представь: каждый водила ставит на свою тачку эту штуковину – что тогда?

- Что?

- Прямая дорога к нищете.

- А от меня что требуется?

- Глубокая разведка. Ты всех водил знаешь, найди нам вредителя.

«Как бы не так!» - возмутился неограниченно внутренний голос и в сердцах честно выложил заветную мысль:

- А на фига козе баян?

- Не прогадаешь. Мы в долгу не останемся. На всех дорогах будет тебе благоприятный режим и наше теплое отношение.

Колыванов подозревал, что как веревочке не виться, а концу быть. Другими словами, хочешь-не хочешь, но расплата придет. И он без колебаний, доступно и доходчиво изложил свою точку зрения и свой взгляд на жизнь.

- Была у меня, командир, хрустальная мечта. Надеялся я отыскать местность или заповедную территорию, где никто не ворует. Да, видно, несбыточная это мечта. В том смысле, что недосягаемая, недоступная и неосуществимая. Утопия по-научному. Горько мне это и обидно.

С обочины долетал запах жареного мяса, в стороне, за деревьями, на траве дымились мангалы. Мимо с грохотом проносились автомобили, дорога бессонно и безостановочно жила в привычной лихорадке.

- Теперь у меня другая мечта, тоже хрустальная, - продолжал Колыванов. – Если повезет мне встретить этого находчивого умельца, я приспособлю его техническое открытие на свою машину. Спасибо тебе, что надоумил меня и открыл мне глаза.

- Вот и верь после этого людям! – обескураженно развел руками инспектор. – Ошибся я в тебе. Подвел ты меня. Не оправдал доверия. Теперь ты – дичь, а я – охотник!

- Какая интересная жизнь меня ждет! Какая увлекательная игра! – торжествующе обрадовался Василий.

 - А не боишься?

- Не стращай меня, служивый! Я же о тебе день и ночь пекусь и трогательно забочусь. Пока ты со мной толкуешь, сколько нарушителей прозевал и упустил. Это ж какие деньги! Да и в шашлычную тебе пора, мясо подгорает.

Колыванов повернул ключ зажигания, мотор отозвался ровным гулом. Теперь только и оставалось, что тронуться с места и укатить за горизонт.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.