Идея превратить рубль в одну из мировых резервных валют явно становиться навязчивой. Убедившись, что страны СНГ не горят желанием использовать рубль во взаимных расчетах и включать его в состав валютных резервов, российское политическое руководство стало проталкивать эту идею на уровне другого международного конгломерата. А именно – на уровне стран, включенных в очень странное объединение под аббревиатурой БРИКС, которое чуть было не переименовали в БРЮКИ.
Мы сейчас не собираемся обсуждать перспективы этого объединения, так как эта тема очень большая и требует отдельного разговора. Заметим только, что идея конгломерата почему-то стала восприниматься всерьез и зажила своей собственной жизнью. И в качестве одной из сторон этой жизни на свет божий вновь появилась мысль об использования рубля в качестве средства международных расчетов, правда, теперь уже в компании других валют, но такого же сорта и качества.
Мысль об использовании национальных валют в расчетах между странами БРИКС была озвучена во время проведения саммита этих стран в г. Санья на о.Хайнань в Китае. 14 апреля 2011 года. Президент России Дмитрий Медведев, отвечая на вопрос российских журналистов о процессе перехода стран БРИКС на национальные валюты, заявил, что «мы действительно говорили в узком составе, а до этого эксперты работали в отношении того, каким образом нам быстрее переходить на расчёты в национальных валютах».
Технически, идея использования в международных расчетах слабых национальных валют может быть реализована. Тем более, что мировой опыт таких расчетов уже имеется. В нашем случае они могли бы происходить следующим образом. Предположим, что у Китая перевес в торговле с Россией, но в тоже время дефицит в торговле с Индией. Но у Индии, в свою очередь, дефицит в торговле с Бразилией, ну, а у Бразилии дефицит в торговле с Россией. Тогда Россия оплачивает свой дефицит в торговле с Китаем рублями, Китай оплачивает полученными рублями свой дефицит в торговле с Индией, соответственно, Индия покрывает полученными от Китая рублями дефицит с Бразилией, а Бразилия, в свою очередь, перечисляет рубли России в оплату своего дефицита. В результате этой цепочки расчетов все взаимные платежи и взаимные задолженности погашены, а расчетная валюта возвращается к своему эмитенту и выходит из обращения. Потом эта схема повторяется, но с учетом того, что распределение дефицитов и профицитов во взаимной торговле между странами может быть уже другим.
Эффект от подобного рода зачета хорошо понятен. Взаимные требования между странами были погашены с использованием слабой валюты, а не сильной – доллара или евро. Сильные валюты остаются лежать в резервах стран-участниц взаимозачета, или в резервах их компаний-экспортеров, и это должно сильно снизить напряженность на их внутреннем валютном рынке. Особенно в тех странах, где твердая валюта часто бывает в дефиците.
Национальная валюта, которая используется в качестве средства платежа в этой схеме, может быть любой, так как расчеты между странами являются замкнутыми или, как их принято называть, клиринговыми. Соответственно, в обороте может быть «клиринговый рубль», «клиринговый юань» или «клиринговая рупия». Единственная связь этой валюты с мировым валютным рынком будет состоять в том, что страна-эмитент берется поддерживать курс клиринговой валюты неизменным по отношению к основным мировым валютам на протяжении определенного интервала времени, в течение которого происходят взаиморасчеты. Например, года.
При этом надо учесть, что одинаковые по своим размерам дефициты в торговле разных стран вряд ли будут частым явлением, поэтому стопроцентного зачета взаимных долгов в течение одного года не получится. Но тут можно договориться о том, что все расхождения могут быть покрыты твердой валютой или, страна, у которой оказался значительный излишек, который нельзя покрыть за один год, ждет еще год-другой, пока он не будет покрыт, и за это ожидание ей начисляют проценты.
Однако при практическом применении этой схемы расчетов возникают трудно преодолимые барьеры. Хотя в качестве расчетной может использоваться любая валюта, тем не менее, желательно, чтобы в обороте была валюта страны, имеющей максимальные объемы торговли с другими странами. И вот уже по этому критерию российский рубль никак не подходит, потому что объем торговли российских компаний с Индией и Бразилией очень небольшой, а с ЮАР – и вовсе ничтожный. За последние несколько лет российский экспорт в Индию колеблется в интервале от 1% до 2% от общего объема российского экспорта, а импорт – в пределах 1% от общероссийского импорта. Экспорт в Бразилию и ЮАР меньше одного процента, импорт из Бразилии – от 1% до 2% (это кофе, сахар, соя и белое мясо), импорт из ЮАР – десятые доли процента.
Соответственно, в сводках национальных статистических служб этих стран доля России такая же маленькая, и поэтому ее даже не выделяют в списке основных торговых партнеров, и относят в категорию «прочие». Поэтому, строго говоря, никакой потребности в использовании клиринговой валюты для расчетов с этими странами мы не испытываем, да и они, кстати, тоже. Неужели, в самом деле, мы не найдем $4 млрд. в год для оплаты импорта из Бразилии, $2 млрд. – для оплаты импорта из Индии, и $473 млн. для оплаты импорта из ЮАР? Конечно, найдем, особенно при нашем-то общем экспорте почти в $400 млрд. (данные за 2010 год).
Другое дело – наши отношения с Китаем. Показатели экономических взаимоотношений с ним несколько получше – российский экспорт в Китай составляет 5-6% от общего объема экспорта, а импорт – даже 17% (но это только в 2010 году; до этого он был 10-12%). В денежном выражении это $20 млрд. и $39 млрд. соответственно. Тут есть на чем экономить, однако, как нам представляется, для самого Китая подобного рода валютные эксперименты большого значения играть не будут. Опять же, для него ни Россия, ни Индия с Бразилией, ни ЮАР не являются основными торговыми партнерами. Для него это, прежде всего, США, Гонконг, Южная Корея и Япония, экспорт в которые превышает $200 млрд., а страны БРИС – это так, клиенты третьего уровня, обороты с которыми в несколько раз меньше.
В общем, с точки зрения экономии твердой валюты, предполагаемый эффект от использования вместо нее какой-нибудь слабой национальной валюты в расчетах между странами БРИКС будет небольшим. Товарооборот между участниками этого конгломерата незначительный, поэтому вводить в межстрановое обращение специальную расчетную валюту для его обслуживания большого смысла не имеет.
Однако это еще не все возражения. Следующий барьер, о который может споткнуться идея расчетов между странами БРИКС, состоит в том, что Россия пока не собирается продавать свои основные экспортные товары – нефть, газ и нефтепродукты – за слабые валюты. Нефть и газ Россия будет продавать только за твердую валюту, к которым валюты стран БРИКС не относятся. Поскольку эти три товарные позиции в российском экспорте играют основную роль, то исключение их из общего списка обмениваемых товаров сделает взаимный товарооборот еще меньше, а использование в расчетах национальных валют – еще менее эффективным.
И еще один барьер, гораздо более важный, чем все остальные – это распределение сальдо во взаимной торговле между странами БРИКС. Выше мы приводили условный пример того, при каких условиях могут осуществляться расчеты в слабой или клиринговой валюте. Основное условие – это наличие взаимных долгов, приблизительно одинаковых по своим размерам. Взаимные долги образуются как результат обмена товарами и услугами каждой страны с какой-нибудь другой и представляют собой т.н. торговое сальдо. У одной страны при торговле с другой может быть положительное сальдо, но при торговле с другой – отрицательное. И только при этом условии возможен зачет долгов клиринговой валютой.
К сожалению, торговля между странами БРИКС далека от этой идеальной конструкции. Например, в 2010 году у России было отрицательное сальдо в торговле с Китаем почти в $18,6 млрд., а у Китая, в свою очередь, отрицательное сальдо в торговле с Бразилией $13,6 млрд., и отрицательное сальдо в торговле с ЮАР – $4,0 млрд. И распределение взаимных долгов, и их суммы практически сходятся и это, вроде бы, дает основания для проведения зачета. То есть, если, например, Россия расплатиться с Китаем клиринговыми рублями на $18,6 млрд. (по курсу 30 руб./ $ это будет 558 млрд. руб.), то Китай получит возможность расплатиться с Бразилией на $13,6 млрд. и с ЮАР на $4,0 млрд., и у него еще немного останется. Но вот что будут делать дальше Бразилия и ЮАР, когда получат клиринговую валюту, не совсем понятно. Если бы у Бразилии было отрицательное сальдо в торговле с Россией, она смола бы использовать клиринговые рубли для его покрытия. Но у Бразилии торговое сальдо с Россией положительное, поэтому «закрыть» цепочку расчетов она не сможет. У ЮАР такая же ситуация, да и торговое сальдо исчисляется не десятками миллиардов, а сотнями миллионов долларов. То есть с этой стороны цепочка взаиморасчетов не работает.
Если зайти со стороны другого крупного должника – Индии, то и здесь тоже не все хорошо. У Индии в торговле с Китаем дефицит более $20 млрд., и в торговле с Россией – $4,3 млрд. Поэтому Индия может эмитировать клиринговые рупии на $24 млрд. и покрыть задолженность перед Китаем и Россией. Дальше Китай расплачивается клиринговыми рупиями с Бразилией и ЮАР (на $13,6 млрд. и $4,0 млрд.), а Россия – с Бразилией на $2,2 млрд. и с ЮАР на $0,4 млрд. Вот до этого момента цепочка зачетов работоспособна, а дальше – уже нет. Получив от Китая и России в общей сложности $15,8 млрд., Бразилия откажется перед вопросом: а как она их разместит? По идее, она должна отправить эти суммы на погашение своего долга перед Индией, но вот Индия, опять же, к сожалению, не является основным торговым партнером Бразилии, и поэтому профицит Индии совсем небольшой – $2,4 млрд. Бразилия его легко покроет, а вот что она потом будет делать с остатком в $13,4 млрд. клиринговых рупий – непонятно.
В общем, как можно убедиться, несмотря на свою привлекательность, взаиморасчеты с использованием слабых национальных валют – штука очень сложная. И основная сложность состоит в том, что эти расчеты (или зачеты долгов) должны быть сведены «в ноль» в течение относительно короткого промежутка времени – года или двух. А вот на расчеты с использованием сильных валют такое ограничение не распространяется. Не удалось какую-нибудь сильную валюту пристроить в этом году – ничего страшного, она спокойно может полежать в валютном резерве. В следующем году тоже не получилось – и в этом случае сильная валюта может накапливаться в резервах и ждать худших времен. Поэтому очень хорошо можно представить, как Бразилия накапливает в своих валютных резервах 13,4 млрд. долларов, но практически невозможно представить, как Бразилия накапливает в резервах $13,4 млрд. клиринговых рупий (или клиринговых рублей).
Как мы уже сказали, объединение
БРИКС является очень странным, и анализ предполагаемой системы расчетов внутри
этого конгломерата наглядно подтверждает это мнение. Поэтому, если российское
руководство действительно хочет использовать рубль в качестве средства международных
расчетов, то ему для этого придется подыскать других торговых контрагентов, а
идею БРИКС отправить туда, откуда она пришла.
