Универсальный аргумент

Спецпроект «Чернобыль-25»

С появления самой первой информации авария на Чернобыльской АЭС обсуждается постоянно и в самых разных форматах. Печатаются книги, проводятся конференции, появляются документальные фильмы, публикуется множество материалов в СМИ и блогах.

В 2004 г. открылся международный онлайн-проект Pripyat.com —  сообщество, участники которого собирают и обсуждают различные материалы, касающиеся Чернобыля. В 2006 г. Марк Резников (Mark Resnicoff), редактор англоязычной версии Pripyat.com, организовал интернет-проект Chernobylee.com (Chernobyl and Eastern Europe / Чернобыль и Восточная Европа).  В 2007 г. вышла созданная украинскими разработчиками компьютерная игра, сюжет которой был навеян чернобыльскими событиями [1]. 

С февраля 2011 г. стали появляться материалы, приуроченные к 25-летию чернобыльской аварии. После 11 марта 2011 г. эта тема получила новое звучание в свете событий на японской АЭС «Фукусима».

Чернобыль как таковой

Дэвид Хоффман (David Hoffman) в статье на openDemocracy призывает не забывать историю чернобыльской аварии и учитывать этот опыт при разработке новых стратегий развития. Он имеет в виду предпринимавшиеся в последние годы шаги по сближению и взаимодействию между Украиной и Евросоюзом. «Украина уже сейчас экспортирует электроэнергию. К 2030 г. украинское правительство планирует производить 25 тераватт-часов избыточной электроэнергии – примерно столько электроэнергии произвела в 2007 г. Словакия. Наиболее перспективный рынок для украинской электроэнергии – это, конечно, общий энергетический рынок ЕС». Для этого планируют строить всё новые ядерные реакторы при финансовой поддержке ЕС. Таким образом, Украина заинтересована в том, чтобы увеличить экспорт, а ЕС – в получении дешевой электроэнергии.

Хотя «со времен печально известной своей разрушительностью чернобыльской аварии произошло четверть века, украинская ядерная промышленность всё еще не решила свои многочисленные проблемы». В частности, говорит Хоффман, усилия властей в основном направлены на строительство новых реакторов в кратчайшие сроки, хотя «в Украине до сих пор нет единой государственной системы для ликвидации радиоактивных отходов и отработанного ядерного топлива – как того требует ядерное законодательство».

«Украинские АЭС, - продолжает он, - ежегодно производят 150 тонн отработанного топлива, а с учетом того, что власти собираются увеличить срок службы реакторов на 30-45 лет, общая масса радиоактивных отходов в Украине может достичь 200 млн. тонн. По оценкам, для нейтрализация этих опасных отходов потребуется такая сумма, какую ядерная промышленность не произвела за все время своего существования». К этому добавляется тот факт, что старые украинские АЭС в силу возраста становятся всё менее безопасными, но устранением возникающих проблем власти занимаются небрежно.

Гардинер Харрис в статье, опубликованной в NY Times, обратился к теме воздействия чернобыльской аварии на здоровье людей. «С тех пор, как на ЧАЭС в Украине произошла авария,  прошло уже почти 25 лет, а у людей, которые тогда, будучи детьми и подростками, употребляли в пищу зараженные молочные продукты сразу после взрыва, до сих пор сохраняется повышенная предрасположенность к заболеванию раком щитовидной железы, как сообщается в исследовании Национального института рака (National Cancer Institute), опубликованном 17 марта 2011 г.».

В исследовании представлены результаты наблюдений над 12 500 людей. Это были люди не только из зоны непосредственной близости к Чернобылю, некоторые жили и на расстоянии 150 км от места аварии. Учитывалось именно питье зараженного молока. Степень приближенности к месту взрыва не дает большой разницы в результатах. За те 10 лет, пока проводилось исследование, у 65 наблюдаемых развился рак щитовидной железы. Харрис приводит комментарий одного из руководителей исследования: «Это исследование подтверждает, что из-за радиоактивного йода повышается предрасположенность к заболеванию раком щитовидной железы. Но рак щитовидной железы обычно не смертелен. Если своевременно приступить к лечению, то прогнозы хорошие».

За все время исследования степень вероятности заболевания оставалась высокой и не снижалась. «Исследования, проводившиеся в Японии после Второй мировой войны, показали, что повышенная предрасположенность к раку щитовидной железы пошла на убыль только через 30 лет после взрыва, но даже 40 лет спустя вероятность заболевания превышала норму».

Британская Guardian в конце февраля опубликовала эмоциональную статью о том, какое разрушительное воздействие оказала чернобыльская авария на Европу. Автор приводит много цифр: загрязнение от взрыва в по крайней мере в сотню раз превышает эффект от бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки; число погибших в результате катастрофы, по разным оценкам, составляет от 4 000 до 200 000 человек; Еврокомиссия пытается собрать 750 млн. евро на постройку нового саркофага над четвертым энергоблоком ЧАЭС. Всё это говорится к тому, что в Британии (и в Европе) сейчас планируется постройка новых АЭС, несмотря на то, что «после Чернобыля ядерная энергетика была сильно дискредитирована». Определенных выводов не делается, но призыв к бдительности ощутим.

В феврале 2011 г. в Мельбурне (Австралия) проходила ежегодная национальная конференция по сельскохозяйственным и экономическим вопросам. Там, в частности, выступил экономист, эколог и агроном Фил Симмонс (Phil Simmons) с обстоятельным докладом, посвященным двадцать пятой годовщине чернобыльской катастрофы. Идея подготовить доклад именно по этой теме возникла у него после того, как его знакомый рассказал, что у его двадцатилетней дочери обнаружили рак, и ей пришлось сделать операцию. Врачи утверждали, что ее случай представляет собой типичный «чернобыльский рак», хотя ее детство проходило на довольно безопасном от Чернобыля расстоянии – на ферме в Уэльсе.

Симмонс попытался собрать существующие на настоящий момент данные, касающиеся смертности и заболеваний, связанных с катастрофой, экологических осложнений, проблем, вызванных эвакуацией населения с зараженных территорий и их дальнейшим расселением.

Фактические данные, имеющиеся в настоящий момент, показывают, что самые пессимистичные прогнозы (в 1986 г. говорили, что число жертв катастрофы превысит 20 000, а в Европе наступит экологический кризис) не оправдались. С другой стороны, Симмонс сетует на то, что нет точных данных, позволяющих судить о численности пострадавших в результате аварии, а из-за этого невозможно адекватно оценить ситуацию и сделать из нее надлежащие выводы (он опирается на отчеты Научного комитета ООН по действию атомной радиации и данные Всемирной организации здравоохранения — которые не всегда согласуются между собой).

Что касается переселенцев, Симмонс на основании отчетов МАГАТЭ и ПРООН заключает, что помощь им оказывается лишь формальная: компенсации выплачиваются, но конкретные проблемы, с которыми сталкиваются люди, не решаются. Он говорит, прежде всего, о тех, кто живет в населенных пунктах за пределами зоны отчуждения, но достаточно близко к ней, из-за чего экономическая активность там снизилась, и, как следствие, жизнь замерла, а люди стали спиваться.

С точки зрения экологии, люди пострадали: с сельскохозяйственной продукцией стало хуже, потому что на зараженных территориях она непригодна в пищу; в загрязненных населенных пунктах еще долго нельзя будет жить; водоемы испорчены. А в дикой природе на зараженной территории поначалу произошел спад, но теперь она оправилась и процветает в отсутствие человека [2].

В итоге автор задается вопросом, насколько эти данные актуальны в современном мире, и пытается сформулировать основные положения повестки дня для нынешних экологов и энергетиков. По мнению Симмонса, «люди уделяют слишком много внимания катастрофическим, но маловероятным событиям вроде чернобыльской аварии». Он считает, что на отношение международной общественности к чернобыльской аварии сильно повлиял контекст: общее недоверие к правительствам, страх перед ядерной энергетикой, вызванный аварией на АЭС «Три-Майл-Айленд» (США, штат Пенсильвания, 1979 г.), а также вышедшие в то время фильмы «Китайский синдром» (China Syndrome, 1979) и «Силквуд» (Silkwood, 1983) [3].

Кроме того, считает Симмонс, сразу после аварии информация, которую транслировали СМИ, была зачастую недостоверна — просто потому, что многие факты стали выясняться только со временем. А тогда о масштабах бедствия высказывались устрашающие предположения, и это вызывало всеобщую панику.

Наконец, по мнению Симмонса, на Чернобыль (в контексте дискуссии проблемах экологии и глобальном потеплении) любят ссылаться консерваторы, которые традиционно противостоят любым ядерным разработкам.

Из этого следует три вывода: «во-первых, чернобыльская авария продолжает оказывать серьезное воздействие на жизнь пострадавших, которые до сих пор нуждаются в помощи и поддержке. Во-вторых, ядерные реакторы потенциально очень опасны, и их проектирование, строительство, обслуживание и эксплуатация требуют большой осторожности. В-третьих, чернобыльская авария произошла давно, и масштабы ущерба оказались не настолько велики, чтобы этот случай мог служить определяющим фактором для принятия решений по инвестированию в новые реакторы».

Исходя из этого, он выделяет наиболее важные для нынешней повестки дня вопросы:

  • Если в дальнейшем на реакторах будут происходить аварии, то будут ли их последствия столь же разрушительными, как в случае с Чернобылем?
  • Можно ли обеспечить приемлемый уровень безопасности при хранении ядерных отходов, появляющихся в результате добычи урана и эксплуатации ядерных реакторов?
  • Можно ли снизить уровень опасности в том, что касается связи между проблемами распространения ядерного оружия и ядерной энергетикой?

На фоне Фукусимы

Ребекка Джонсон (Rebecca Johnson), директор лондонского института «Акроним» (Acronym Institute for Disarmament Diplomacy), в статье, опубликованной на openDemocracy, по итогам аварии на Фукусиме высказывается резко против ядерной энергетики и фактически оказывается оппонентом Симмонса. «Ужасно, - говорит она, - что столько внимания приходится уделять одному опасному объекту, в то время как Японии нужно мобилизовать ресурсы, чтобы помочь сотням тысяч людей, оставшихся без дома и получивших травмы» (в результате землетрясения и цунами).

В отличие от Симмонса, который призывал не придавать большого значения катастрофическим, но маловероятным случайностям, Джонсон пишет, что нельзя преуменьшать значение кризиса, вызванного аварией на АЭС, ссылаясь на то, что он стал результатом стихийного бедствия, которое никогда больше не повторится. «Землетрясения – как и теракт, - трудно предсказать, но можно предвидеть. Пусть природные катастрофы случаются редко; но они всё же иногда будут происходить – в тот момент, когда их меньше всего ожидают. И нам следует это учитывать, когда мы принимаем решения в области энергетики или безопасности».

Автор полагает, что атомные электростанции далеко не так экологичны, как хотелось бы, для их создания и обслуживания требуются значительные ресурсные затраты. В итоге Джонсон призывает вообще отказаться от ядерных разработок (как военных, так и мирных).

В статье, опубликованной в NY Times, тоже сравниваются две аварии. «В случае с Чернобылем величайшей трагедией стали массовые заболевания раком щитовидной железы среди людей, которые в детстве подверглись действию радиации – к настоящему моменту их численность составила 6 000 человек, в дальнейшем их станет еще больше. В Японии это не повторится». В Чернобыле это произошло потому, что люди употребляли в пищу продукты, произведенные из молока коров, которые ели зараженную траву. Кроме того, при сильном радиоактивном загрязнении людям следует принимать йодид калия, иначе щитовидная железа усваивает радиоактивный йод, что может приводить к заболеванию. Даже если какое-то количество радиоактивного йода уже было усвоено организмом, говорит автор, ссылаясь на мнение эксперта, йодид калия позволяет уменьшить его вредоносное воздействие. Японцев предупредили о том, что нельзя употреблять молочные продукты, их также снабжали медикаментами, которых не было у пострадавших от чернобыльского взрыва.

В Independent опубликовали статью под названием «25 лет спустя: Что Чернобыль может рассказать нам о японском кризисе?». Про Японию там сказано только, что ситуация с Чернобылем была намного хуже, чем даже самый неблагоприятный из возможных вариантов сценария в случае с Фукусимой. Кроме того, говорится, что новая авария стала поводом к переоценке отношения к ядерной энергетике во всем мире. Затем следует отчет о поездке корреспондентов газеты в Припять, который, видимо, и призван служить рассказом Чернобыля о кризисе в Японии.

В Guardian 1 апреля опубликовали статью журналиста по имени Джон Видал (John Vidal), который подвергает сомнению правительственные заявления о том, что в случае с Фукусимой непосредственной опасности нет. Он считает, что подобные утверждения призваны успокоить общественность, а на самом деле опасность очень велика. В подтверждение своих слов автор ссылается на последствия чернобыльской аварии. Даже в случае с Чернобылем масштаб катастрофы, по его мнению, трудно оценить в полной мере, потому что многое замалчивалось. Эти замалчивания и заявления о безопасности после взрыва выгодны прежде всего «зеленым» поборникам ядерной энергетики.

12 апреля, впрочем, та же Guardian опубликовала краткую сравнительную справку о Фукусиме и Чернобыле. Справка напоминает, что Чернобыльский реактор был полностью разрушен, причем в момент взрыва он находился в действии, что привело к большому выбросу радиации. Реакторы на Фукусиме были повреждены лишь частично. Там заражение территории было связано с тем, что реактор пытались охладить, поливая его водой из пожарных машин и вертолетов. Чтобы эта уже зараженная вода не затопляла территорию, ее откачивали в Тихий океан (и прекратили это делать только после того, как запротестовала Южная Корея). Радиоактивный выброс в Чернобыле в 10 раз превосходил выброс на Фукусиме. Наконец, в результате аварии на Фукусиме ни один человек не погиб (хотя у 21 работника АЭС появились симптомы лучевой болезни); в случае с ЧАЭС жертв было множество. Заметка призвана показать, что ущерб от аварии на Фукусиме значительно меньше, чем от чернобыльской.

Уже на такой небольшой временной дистанции медийный след катастрофы оказался очень сильно отчужден от человеческого. Чернобыль стал максимально гибким инструментом медийной полемики, основанием для аргументов, обосновывающих противоположные точки зрения. На него можно ссылаться в подтверждение того, что ядерная энергетика за эти годы существенно изменилась и теперь уже представляет собой меньшую опасность для людей. А можно, наоборот, говорить о Чернобыле как о неизбежной на пути технократического отношения к природе катастрофе с тяжелыми и непредсказуемыми последствиями. Можно заявлять, что значение чернобыльской аварии преувеличивают, или что его, наоборот, преуменьшают. Можно на фоне Чернобыля обосновывать преувеличенность паники вокруг Фукусимы – или, опираясь на тот же опыт, активно панику нагнетать. Невозможным оказывается лишь игнорировать этот противоречивый символ эпохи поздних индустриальных технологий.

Примечания

[1] В 2007 г. вышел «S.T.A.L.K.E.R.: Тень Чернобыля», а в 2009 г. – сиквел игры «S.T.A.L.K.E.R.: Зов Припяти» (в игре графически воспроизводятся некоторые здания и помещения Припяти). В игре, в частности, задействуется культовая околочернобыльская образность (сталкеры, зона отчуждения) и мифология (мутанты), и она была популярна в определенных кругах как в странах СНГ, так и на Западе.

[2] Какое именно воздействие оказала авария на дикую природу, точно неизвестно; ученые получают некоторые результаты благодаря исследованиям, но остается и много неясного. В 2010 г., например, опубликовали результаты международного проекта по наблюдению за птицами, населяющими зараженную территорию. Ученые выявили тенденцию: у молодых птиц объем мозга на 5% меньше нормы. Они предположили, что это, скорее всего, прямое воздействие радиации, но оговорили, что тут могут быть и другие факторы – например, нехватка пищи, вызванная более интенсивным размножением птиц в связи с сокращением численности их естественных врагов. После публикации этого отчета некоторые русскоязычные издания стали сообщать, что «в чернобыльской зоне обнаружили птиц-мутантов с аномально маленьким мозгом».

[3] В обоих фильмах сюжет строится вокруг небрежного отношения к соблюдению техники безопасности на атомных электростанциях, чреватого ядерной катастрофой.