IT для бизнеса: творить или адаптировать

 Каждая компания оказывается перед вызовом: как строить автоматизацию своего бизнеса: создавать ли что-то свое, изначально заточенное под имеющуюся и ожидаемую в будущем специфику, или не надеяться написать что-то лучшее, чем лидеры мирового рынка систем автоматизации; пытаться адаптировать свои бизнес-процессы под стандартные модели или максимально бережно сохранять свой стиль, реализуя его в конфигурации программных продуктов и аппаратных решений. Мы публикуем стенограмму публичной беседы об этом с участием директора Департамента информационных технологий ОАО «ГМК «Норильский никель» Геннадия Баумана, руководителя департамента продаж бизнес-решений, заместителя генерального директора ООО «САП СНГ» Дмитрия Красюкова и коммерческого директора компании itelligence Романа Пересыпкина, проведенной «Полит.ру» 23 октября 2012 г. в Digital Octoberв рамках проекта «От первого лица». Модератор дискуссии — коммерческий директор Национального центра поддержки и разработки Александр Асафьев. 

Алексей Асафьев: Добрый вечер. Спасибо всем, кто после окончания рабочего дня нашел силы и время прийти сюда послушать нашу беседу. Надеюсь, она будет интересная. Прежде чем приступить непосредственно к самой беседе, представлюсь. Я Алексей Асафьев, коммерческий директор «Национального центра поддержки и разработки». Тема нашей сегодняшней беседы – как найти баланс, как найти наилучшее решение при реализации каких-то IT-идей, реализации IT-программ. Что лучше: творить или адаптировать? В каких случаях лучше готовые системы, в каких случаях лучше делать какую-то собственную разработку?

Пока еще люди собираются, хотелось бы напомнить, что когда-то, на заре развития информационных технологий, вопроса, использовать готовое решение или вести разработку, практически не существовало. Потому что все разрабатывалось. Те относительно небольшие решения, которые появлялись, вряд ли стоит как-то серьезно принимать во внимание. И тем более у нас, когда, скажем так, покупать программное обеспечение на заре развития IT-технологий вообще не было принято. И, может быть, только с началом 1990-х годов появились небольшие компании, которые писали и разрабатывали для себя, потом у них появлялся соблазн продать то, что они сделали. И так получилось, что как раз в начале 1990-х годов я работал в такой компании, которая выделилась из одного из прежних министерств. В том числе занимался IT-разработками, писал системы, которые занимались автоматизацией бухгалтерского учета. Но кто тогда этим не занимался из программистов? Занимался сбытовыми системами. И увидел, что мои коллеги из фирмы, которую я знал, написали очень похожую систему, и она у них уже работает.

Вот тогда я практически впервые столкнулся с задачей выбора, что лучше: продолжать писать самому, разработать или купить готовую разработку. Убедил руководство компании, убедил главбуха в том, что лучше купить: это будет быстрее, и это будет во всех отношениях лучше. Пришел мой коллега, которого я до этого немножко знал уже, посмотрел на оплаченный счет, взял дискету – если помните, были такие пятидюймовые дискеты страшной емкостью в 360 килобайт. Он вот такой гибкий диск сунул в компьютер, сбросил на него файл и говорит: «Вот, все, забирай. Там есть Help, прочитаешь сам». Я прихожу к бухгалтеру, говорю: «Вот, мы купили программу». Она смотрит на меня и говорит: «Это диск». Я говорю: «Ну да, диск». – «Я знаю, сколько он стоит, они продаются на каждом углу. А где программа?» И тут я понимаю, что если я тут же не соскребу вот эти байты, эту программу, то меня тут же запишут в расхитители. Она на меня очень серьезно смотрела, и я вижу, что лицо у нее начинает меняться: «Я понимаю, сколько стоит этот диск. Где программа? Что мы купили? За что мы заплатили деньги?» Тут мне уже стало нехорошо. Я тоже стал задумываться, за что же мы заплатили деньги. Вот за этот самый файл. Если бы я сидел, разрабатывал, людей сгонял бы, это был бы видимый какой-то эффект работы, можно было бы это представить, это было бы понятно. А здесь - непонятно. Но у фирмы поменялся вскоре вид бизнеса, и так оказалось, что эта закупленная программа, которую все-таки удалось поставить на баланс, оказалась непригодной.

Потом так сложились обстоятельства, что я уже начал сам продавать готовые решения, много лет этим делом занимался. И сколько себя помню, вот этот вопрос о том, что лучше - использовать готовое решение, и в каких случаях, что лучше разрабатывать, и в каких случаях, он возникал снова и снова. То утихал, то опять возникал с новой силой. Понятно, что для разных компаний ответ на этот вопрос может быть разный. Но наиболее интересный ответ будет со стороны тех компаний, которые, с одной стороны, большие или даже очень большие, крупнейшие компании, то есть что подразумевает уже большой объем использования готовых решений, с другой стороны, уникальные.

Несколько лет назад я столкнулся с такой компанией. Начал смотреть, не хочу говорить «изучать», ее бизнес и увидел, насколько она интересна, насколько это необычный бизнес, и насколько необычные решения предъявляются к IT-системам в этой компании. Наверное, присутствующие здесь уже догадались, что эта компания называлась «Норильский никель». И я с удовольствием представляю участника нашей беседы, директора по информационным технологиям компании «Норильский никель», Геннадия Баумана.

Когда говорят про поставщиков готовых решений, то почему-то чаще всего вспоминают самые крупные компании, которые делают самые тяжелые решения. И уже много лет первое, что просто приходит в голову любому человеку, я уже не говорю про айтишников, даже далекому от IT человеку, финансисту, скажем, или какому-то еще человеку, который работает с IT-технологиями, но не находится внутри них, это компании SAP, как некий эталон поставщика готовых решений. Представляю участника нашей беседы: Дмитрий Красюков, заместитель Генерального директора SAP СНГ. И надо упомянуть еще, что между поставщиком решений и потребителем решений, заказчиком, стоит, как правило, еще консультант. То есть тот человек, который, с одной стороны, получает заказ на то, чтобы продать готовое решение, с другой стороны, получает заказ от заказчика на то, чтобы сделать такое решение, чтоб заказчику было удобно, решение, которое бы подходило заказчику. И он оказывается в какой-то степени между двух огней, он вынужден лавировать с тем, чтобы и удовлетворить заказчика, и в то же время постараться как можно больше  облегчить свою задачу, может быть, использовать свои возможности по поставке готовых решений, чтобы добиться лучшего по качеству решения. Ну, по крайней мере, задача такая достаточно сложная. Одной из таких компаний является компания Intelligence, международная компания, действующая во многих странах мира. И я представляю Романа Пересыпкина, коммерческого директора российского отделения Intelligence. Для того чтобы дальше наша беседа была понятнее всем, давайте попробуем все-таки получить информацию о том, чем интересна компания «Норильский никель», чем она отличается от других компаний, чем отличается ее бизнес, чем она уникальна, и, соответственно, какие  уникальные требования предъявляются в связи с этим к информационным технологиям. Хотелось бы спросить Геннадия.

Геннадий Бауман: Добрый вечер. Cо всем, что есть в открытой печати о компании «Норильский никель», те, кто собирались подойти сюда сегодня, наверное, ознакомились. То, что производит компания, объемы продаж и, в общем-то, все, что вокруг этого происходит на рынке, – оно общеизвестно. Специфика компании основана главным образом на том, что она имеет большую, во-первых, географическую разбросанность, то есть это подразделения, которые работают в Африке, подразделения, которые работают за Полярным кругом, много еще где находится у нас сбытовая инфраструктура. В общем, это одна из компонент, которая не позволяет нам мгновенно построить такую картинку общей климатической структуры. Ну, для примера, то, что у нас происходит за Полярным кругом, в городе Норильск, – это очень низкие температуры, это порядка 50 градусов мороза бывает. Причем существует шкала жесткости. Это в момент, когда к морозу прибавляется сильный порывистый ветер, в это время температура уже считается несколько по другой технологии. И, как следствие, температура, переведенная в шкалу Цельсия, может достигать 70 градусов мороза, то есть достаточно серьезная климатика. Сама специфика работы у нас подразумевает то, что мы, во-первых, технологически извлекаем из земли сырье, руду. После чего на месте мы ее обогащаем, перерабатываем. И уже внутри Норильского промышленного региона транспортируем на предприятие по дальнейшей проработке, по переплавке, проведению электрохимических процедур. И уже готовую продукцию тогда отгружаем через наше портовое хозяйство. В целом, диапазон того, что приходится сейчас адаптировать или использовать на площадке «Норильского никеля», достаточно широк. То есть эти объекты могут быть рассмотрены как низкоуровневые системы управления технологическими линиями.

Геннадий Бауман. Фото: Наташа Четверикова

Ну, чтобы было понятно, после того как мы взрывным способом получили какое-то количество руды, ее надо поднять на поверхность. Вот в этот момент уже возникают различного рода конвейерные системы, которые все это дело поднимают. После того, как подняли руду на поверхность, ее необходимо транспортировать в места обогащения. Существует такая уникальная технология, как гидротранспорт. Что это такое? Это такая взвесь, в жидкости перемешанная, уже обогащенная или полуобогащенная руда. Она транспортируется на десятки километров по региону, между предприятиями. Это тоже достаточно сложная задача. И она опять же должна быть обеспечена соответствующей IT-поддержкой, то есть это определение давления, определение технологий, если что-то у нас где-то начинает перемерзать, если это минус, определение объема переданной продукции, ну и, в общем-то, все, что вокруг этого происходит, тоже достаточно специфично именно для этого региона.

С другой стороны, если посмотреть на карту мира и посмотреть на то, что у нас происходит в Ботсване, там совершенно другие задачи решаются. Там необходимо обеспечить работу той же самой IT-инфраструктуры, но уже при серьезных плюсах. Это тоже накладывает определенные требования на то, что мы должны использовать в качестве аппаратной платформы. Но при этом, если вернуться к софт-обеспечению, software, у нас будет полностью картинка видна только в том случае, если мы подзагрузим дополнительно к той нижней части, которую я уже описал, верхнюю часть, которая получается из данных по обработке той продукции, которую мы в итоге извлекли. Эти цифровые данные должны уже пересчитаться в объемы отгруженной продукции. Все это в итоге пересчитывается уже в финансовые показатели работы компании, то, что видят на открытом рынке. Для того чтобы все эти механизмы работали, безусловно, существует масса дополнительных обеспечивающих предприятий, подразделений. Это связные предприятия, это тоже относится к IT-инфраструктуре. Это подразделения, которые обеспечивают работу IT-инфраструктуры под землей. Скажем, под землей у нас есть свой транспорт. Это такие плоские автомобили, назовем их так условно, с колесом выше человеческого роста. Они транспортируют, в том числе, и рудную массу, которую мы добываем. Под землей же производятся ремонты. Под землей производится дозаправка всего этого.

Снаружи, наверху нас ждет всегда сильный мороз, сильный ветер. Это тоже накладывает свои ограничения на те инфраструктурные решения, которые у нас наверху находятся. И мы их должны тем или иным способом резервировать. Опять же, ряд программ не выдерживает подобного плана требований, им необходимо иметь очень четкие, хорошие, отлаженные каналы связи, что не всегда возможно. В Норильске не существует вообще никаких каналов связи, кроме спутниковых. То есть нет ни одного провода, нет никаких наземных коммуникаций. Это тоже специфика работы. Мы вынуждены в ряде случаев делать технологические окна, в рамках которых обновляются базы данных, потому что часть инфраструктуры у нас находится в материковой зоне. Это то, что относится к Москве или к Кольскому полуострову. Часть инфраструктуры находится в Норильске. И, в общем-то, тот софт, который имеет свое распределенное расположение, должен синхронизироваться друг с другом. Ну вот, скажем, использование подобного плана каналов связи тоже требует определенной адаптации программного обеспечения и нетиповых решений, тех, которые мы имеем.

Алексей Асафьев: Ну, хорошо, я думаю, что по ходу беседы может быть что-то еще будет такое интересное найдено, то, что может оказать влияние на ход нашей беседы. А сейчас хотелось бы узнать мнение Дмитрия. SAP известен как представитель готовых решений. Понятно, что любое готовое решение может настраиваться, и так далее. Но все-таки, как вы видите возможность использования ваших решений для реализации таких сложных  процессов, которые есть в компании «Норильский никель»?

Дмитрий Красюков: Добрый вечер всем. Я буквально все-таки пару слов скажу для аудитории о том, что из себя представляет компания SAP в мире и в России. Чтобы было понятно, SAP – это компания, изначально имеющая немецкие корни. Начала она свое существование 40 лет назад. В мире достигла оборотов порядка 12 млрд. евро. В России мы уже 20 лет работаем, на прошлой неделе у нас был праздник, посвященный двадцатилетию SAP в России. В мире это 50 000 человек, из которых более 10 000 – это разработчики стандартного программного обеспечения. Порядка 25 отраслевых решений имеет на сегодняшний день компания SAP. Является лидером на рынке. Примерно половину рынка мы занимаем в части систем управления ресурсами предприятия. Если знаете, такая аббревиатура ERP. Вот то, что широко как бренд позиционируется на рынке: в данных решениях SAP является мировым лидером. В России то же самое, примерно такая же доля у нас сейчас. Есть некие конкурирующие решения, объем их реализации у нас в стране в несколько раз меньше. И в России это несколько офисов, это порядка 800 человек, это большая экосистема партнеров, которая внедряет наши решения, как вот компания Intelligence, например. И более 1000 заказчиков в разных индустриях.

Вот то, что мы из себя представляем. Что же мы производим и что, скажем так, внедряем? Это те самые системы управления ресурсами предприятия, в первую очередь, и ряд других систем, как, например, система аналитики, система управления персоналом, система управления взаимоотношениями с клиентами, с поставщиками и т.д. В частности, «Норильский никель» как компания является нашим заказчиком очень давно и имеет от SAP целый набор программного обеспечения. И, конечно, SAP является в большей степени приверженцем стандартных систем. То есть если сегодняшняя наша дискуссия – творить или адаптировать, то SAP однозначно говорит: «Ну, в большинстве случаев лучше адаптировать». А что адаптировать? По сути, то, что SAP называет лучшими мировыми практиками. Что мы подразумеваем под лучшими мировыми практиками, и вообще как SAP делает свое программное обеспечение? Как я сказал, за счет того, что мы работаем в разных странах с нашими заказчиками, это в том числе и крупнейшие компании, лучшие компании, всегда в ходе проектов внедрения этих решений SAP понимает, как устроен бизнес этих лучших компаний, добившихся, скажем так, успехов на рынке. Соответственно, по сути, происходит некая совместная разработка и развитие наших решений вместе с этими клиентами. И когда уже впоследствии, например, мы делаем проекты здесь, в России, то в ходе данных проектов, используя наше программное обеспечение, наши клиенты здесь уже в России могут использовать эти лучшие мировые практики, которые, по сути, содержатся в самой системе.

Немножко с другого, может быть, зайти боку: система, по сути, представляет из себя некий набор бизнес-процессов предприятия. То есть на каждом предприятии есть определенный бизнес-процесс – продажа, закупка, выставление счета, оплата и так далее. И вот SAP уже в себе содержит те пути, как наиболее эффективным образом эти процессы нужно реализовать в компании. И, по сути, зацементировать их в IT-системе, чтобы они неукоснительно исполнялись, и чтобы руководство компании имело возможность контролировать исполнимость данных процессов. Дальше можно углубляться, и понятно, что в каждой отрасли есть некие стандартные бизнес-процессы, финансы и бухгалтерский учет. В принципе, во многих компаниях в разных отраслях он примерно одинаков. Есть процессы, которые отличаются очень сильно. В банковской индустрии свой процесс, в розничной торговле – пополнение запасов в магазинах – свой процесс уникальный.

Дмитрий Красюков. Фото: Наташа Четверикова

В «Норильском никеле», как сейчас Геннадий рассказывал, есть свои процессы. И вот когда мы опускаемся глубже, когда мы идем на уровень основного бизнеса компании, там, где она создает добавочную стоимость, там, где она реализует свое конкурентное преимущество или свои возможности по использованию ресурсов, то есть занимается своей основной непосредственной деятельностью, вот здесь, наверное, этот вопрос в полной мере встает. А что здесь мы делаем? Используем какое-то решение от SAP или от другого вендора, который в данной конкретной области имеет лучшие мировые практики? Или же компания сама с помощью своих IT-ресурсов разрабатывает собственное решение под себя? Вот что лучше?

На мой взгляд, это значит, что

Второе, с точки зрения затрат в долгосрочной перспективе, и это может быть горизонт 3–5–10 лет, является выгодным по сравнению с альтернативами, которые есть на рынке. И, может быть, третье - не просто является выгодным, а еще позволяет зарабатывать. То есть позволяет бизнес-процесс делать максимально эффективным. Вот, наверное, это те аспекты, которые следует учитывать. Может быть ряд других, возможно, коллеги добавят, когда компания решает, по какому пути ей идти в данной конкретной области. Ну вот, для затравки это то, что вначале хотелось сказать. Надеюсь, что мы сегодня на эти темы порассуждаем и поразбираем их на примерах.

Алексей Асафьев: Могу совершенно искренне сказать, что, конечно, поражает то, что сделала компания SAP за это время, сколько было вложено труда, и какие результаты были достигнуты. Это совершенно искреннее мое восхищение. Но вместе с тем вспоминается один старый анекдот про то, как какой-то изобретатель изобрел машину для бритья и для стрижки. И спросили: «А она что, действительно бреет?» – «Да, бреет». – «И она что, действительно подстригает?» –  «Да, подстригает. Я провел большую работу, я разработал форму идеального лица, я разработал форму идеальной головы и заложил эту программу». - «Да, – говорит, – извините, но мое лицо и моя голова не идеальны». – «Ничего, это только до первого бритья». Вот не случилось бы так же с внедрением идеально разработанной системы, разработанной на основе лучших практик, в реальную компанию. И, соответственно, вопрос к Роману, потому что именно консультант отвечает за то, чтобы такое решение заработало в реальной организации, реальной компании. Что вы об этом думаете?

Роман Пересыпкин: Добрый вечер. Собственно, наша компания как раз и занимается внедрением стандартных решений, производимых вендорами. То есть является таким буфером между вендором, основной бизнес, основная задача которого – разрабатывать решения, обобщать лучшие практики, и заказчиком. Мы достаточно крупная международная компания с немецкими корнями. Существуем с 1989 года и занимаемся, так уж сложилось, исключительно внедрением решений SAP и всем спектром услуг, которые с этим связаны: от инсталляции программного обеспечения в наших дата-центрах до послепроектной поддержки заказчика. С точки зрения нас как собственно компании, которая заставляет решение вендора, в частности - SAP, работать, можно сказать следующее. Да, действительно, идеальная система – это здорово. И ее проще всего внедрить и настроить, ее проще всего сопровождать, потому что сопровождается она стандартными методами, и есть стандартный код, который описан. Но при этом, несмотря на то, что мы стремимся все время внедрять систему стандартную, мне лично неизвестны проекты ни в России, ни из нашей международной практики, где не было бы кроме настроек, собственно, дописания программного кода. Чаще всего это связано с подготовкой специфической отчетности - и никуда от этого не деться.

В любой компании, даже небольшой, существуют уникальные процессы, которые являются важными для бизнеса и которые обходить нельзя. А компания-производитель программного обеспечения, задача которой – сделать универсальный продукт, в принципе, не может покрыть все эти процессы. То есть здесь нет противоречий, на наш взгляд, между тем, разрабатывать ли свое программное обеспечение или внедрять готовое. Потому что даже если мы говорим о разработке своего программного обеспечения, все равно оно разрабатывается на какой-то промышленной платформе. То есть свою среду разработки, по-моему, никто не решился еще создавать, хотя, может быть, были исключения.

Далее: насколько специализирована эта среда? Можно взять стандартные промышленные системы управления баз данных любых производителей – и Oracle, и Microsoft - и начать программировать. С другой стороны, можно взять уже созданные системы, в частности, для управления бизнесом – такие как SAP, либо для управления технологическими процессами, настроить их, а дальше разработать ровно тот код, ту дельту, которую не смог учесть в своей разработке вендор, поскольку его основная задача – сделать решение универсальным. Вот, собственно, примерно так видится ответ на этот вопрос. То есть наша позиция – то, что

А далее, после того, как они адаптированы стандартными средствами настроек, проводить разработку, но опять же проводить разработку, строго соблюдая методологию, которую чаще всего вендор закладывает, с тем, чтоб система могла дальше сопровождаться. И пытаться все-таки объемы этой разработки минимизировать. Примерно вот так.

Алексей Асафьев: Хорошо, спасибо. Тогда вопрос к Геннадию. Вот в вашем конкретном случае, в вашей компании, как вы считаете, готовая разработка в таком виде подошла?

Геннадий Бауман: Ну, конечно, нет. Это, в общем-то, по-моему, вопрос очевидный. Обратите внимание на то, как представляет это все компания SAP. Если разработка - та, которая уже внедрена, - является, так сказать, лучшим техническим решением в данной области, они просто включают ее в основной пакет своей поставки и, условно говоря, называют теперь стандартной опцией определенного пакета программных продуктов. Если эта разработка достаточно специфична для конкретной деятельности, для конкретного производства, то она не входит в стандартную поставку, и она дополнительно сопровождается, мы от этого несем какие-то издержки, но при этом без этой разработки мы работать не можем. Поэтому здесь надо понимать, что в какой-то момент то, что изначально является некой такой новинкой, компонентой конкретного предприятия, рано или поздно может перекочевать в основной пакет поставки и уже выглядеть как стандартная поставка типового решения от той же компании SAP. Но надо помнить, что мы используем не только продукты SAP. Тут у нас сейчас коллеги только из этой компании. Есть системы низкоуровневые, которыми занимаются другие компании и которые управляют технологическими процессами в режиме онлайн. Там другие требования ко всем этим процедурам, и, безусловно, там эта адаптация программного обеспечения идет значительно серьезней. Потому что это

Алексей Асафьев: То есть вы хотите сказать, что уровень адаптации, в том числе, зависит от уровня самой системы, для низовых технологических процессов или для высшего управления.

Геннадий Бауман: Безусловно. То есть если мы рассмотрим финансовую составляющую нашей деятельности, то она достаточно стандартна, она должна быть максимально прозрачной для налоговых органов, для наших инвесторов, и она должна быть признаваема в мире. Поэтому чем больше стандартного программного обеспечения мы используем, тем более это понятно для всех – и аудирующих организаций, в том числе. Хотя, с другой стороны, скажем, финансовая часть, относящаяся к расчету заработной платы, у нас настолько специфична, с учетом того, что надо платить дополнительные деньги за Север, за то, что это под землей, за какие-то технологические вредности. И это целый букет специфической вычислительной деятельности, который, безусловно, невозможно внедрить нигде больше в мире. И, конечно, мы это делаем под себя сами и даже не предлагаем включить это в ваши стандартные пакеты. Даже на самом «верху», где мы общаемся уже исключительно с деньгами, иногда приходится делать такие вот сугубо под себя специфические вещи.

Алексей Асафьев: Хорошо, Дмитрий, а что вы думаете по поводу того, чтобы как-то дорабатывать свои системы, частично, может быть, под нужды вот таких вот крупных заказчиков, как «Норильский никель»?

Дмитрий Красюков: Ну, здесь нужно сказать следующее: об основной ценности таких стандартных решений, как SAP, и о том, для чего приобретаются такие стандартные решения. Это, конечно же, не для того, наверное, в первую очередь, чтобы делать какую-то российскую отчетность или учитывать свою специфику. А прежде всего для того, чтобы как раз подчеркнуть вот эти лучшие мировые практики. Все-таки в этом ценность. Если компания ориентируется на эти практики, тогда это наш заказчик, по сути. И именно этим и определяется ее стоимость.

Я приведу такой пример. Я уже в компании порядка 10 лет. И в свое время начал работать с сектором розничной торговли, а до этого работал просто с разными индустриями. И, приходя на промышленные российские предприятия, очень часто слышал: «Вы знаете, нет, нет, нет. Мы очень специфичные. У нас своя специфическая специфика. Нам ни одно стандартное решение не подойдет». Начал работать с розницей, а если помните, лет 10 назад розница только начиналась как явление в России. И многие компании только образовались и начинали расти, и им очень интересна была тема лучших мировых практик. И вот когда к ним мы приходили и говорили: «Вот мы можем вам это сделать», - или: «Давайте мы вам покажем соседнее российское предприятие, подобное вам», - слышали в ответ: «Нет, вы что, только на Запад, давайте смотреть что там, зачем нам смотреть то, что здесь? Мы хотим именно в себя втянуть эти лучшие практики». И это вот действительно было то, что мы могли им предложить, мы понимали, что в этом ценность. Несмотря на это, в России, в каждой стране, в каждом локальном офисе SAP всегда имеет, скажем так, локальную разработку и доработку.

То есть к основному нашему программному обеспечению мы выпускаем российскую добавку, которая содержит в себе те формы отчетности, которые позволяют компании легче использовать наш софт и отвечать требованиям законодательства в части отчетности и т.д. Откровенно говоря, SAP никогда не берет на себя обязательство, как, например, может на себя брать локальная компания. Все знают 1С, где действительно мы понимаем, что 1С – он наберет, он знает, какие будут изменения, и часто у него в плане отчетности все всегда хорошо. Они понимают, как и что будет изменяться, и очень быстро адаптируются. У них там другая задача, перед ними стоит другой, скажем так, вызов. То, что они не могут привнести именно лучшие бизнес-процессы мировой практики.

А в SAP – здесь ситуация обратная. Тем не менее, нам коммерчески выгодно как можно в большой степени поддерживать локальное законодательство и давать ту отчетность, ту адаптацию, которая нужна рынку, нужна конкретному клиенту, и в том числе «Норильскому никелю». И здесь всегда у нас направляются инвестиции в локальный рынок. Мы сейчас, например, увеличиваем штат своей локальной разработки именно для наших российских требований. И всегда пытаемся как можно быстрее выпускать и поставлять нашим заказчикам то, что им нужно. Но опять-таки,

И мы не позиционируем себя как компания, лучшая в этой области. Мы не лучшие, мы вторые здесь. Мы стараемся. Мы пытаемся успеть. У нас проблема в том, что в каждой стране есть свое законодательство. Если мы даже берем СНГ, это Казахстан, это Украина, это Белоруссия. У всех своя кухня. И действительно, имея 800 человек в целом офисе и 50 человек в разработке, трудно уследить за всем законодательством. Но опять-таки, даже вместе с некоторыми нашими клиентами, мы пытаемся здесь, скажем так, себя превзойти.

Алексей Асафьев: То есть первые по объемам и вторые по локализации?

Дмитрий Красюков: Это моя собственная оценка, возможно, не совпадет с экспертами.

Алексей Асафьев: По скорости реагирования на рынок вы вторые, да? Так вы себя позиционировали?

Дмитрий Красюков: Ну, скажем так, есть лидер, все его знают. Это именно с точки зрения локализации, с точки зрения соответствия требованиям. И это понятно. Во многом бухгалтерская система и финансовая система – это их конек. А дальше - мы после них.

Алексей Асафьев: Хорошо, а северные надбавки в системе расчета заработной платы?

Дмитрий Красюков: Хватит, очень специфичный вопрос. Я тут что могу сказать, что еще к комментарию Геннадия о том, как мы берем в стандарт те лучшие решения, которые у клиентов появляются. На самом деле это очень непростой процесс. Многие клиенты приходят и хотят, чтобы SAP взял их разработку в стандарт. Почему? Потому что тогда, если SAP берет в стандарт локальную какую-то разработку заказчика, то дальше он ее и поддерживает. То есть все новые версии, которые выходят у SAP, у программного обеспечения, эти разработки поддерживают. Любому клиенту выгодно, в принципе, чтобы SAP взял в стандарт. Проблема в том, что мы не берем часто в стандарт. Почему? Потому что, реально поразбиравшись в том, что там клиент наделал в разработке, это сейчас не про «Норильский никель», а про многих других заказчиков, мы понимаем, что это сделано не наилучшим, не оптимальным образом, что, добавив этот кусок, скорее всего, мы утяжелим общий процесс в системе. Значит, он написан не по тем стандартам, которых обычно придерживается SAP. И часто это на самом деле отклоняется. Мы говорим о том, что - нет, это в стандарт не входит, это ваша собственная тема, вы ее разрабатываете. Но при всем при этом, в принципе, если заказчик придерживается неких правил разработки своей некой части, своего кусочка, делает это по определенным правилам, которые есть у SAP, и многие заказчики это знают (там есть такая тема, которая называется User-exit, например, то есть в программе есть места, куда можно вставлять собственные свои какие-то вещи), тогда, в принципе, практически все дальнейшие обновления, новые версии, устанавливаются без каких-либо проблем и без конфликтов. И часто очень даже такие большие, известные. Мы называем апгрейдом, когда переходят с одной версии на более высокую версию, это проходит достаточно безболезненно.

Алексей Асафьев: Хорошо, я опять прошу прощения, что ухватился за северные надбавки, хотя это  только как пример. Если у заказчика есть какая-то специфическая потребность, если в готовой системе она отсутствует, а заказчик не может отказаться от своей старой системы, если он не будет исполнять вот такой специфический расчет, то, я так понимаю, встает задача перед консультантом, который может использовать свою систему, с одной стороны, готовую систему, с другой стороны, и должен как-то учесть это требование. Вот как вы поступаете, Роман?

Роман Пересыпкин: Ну, здесь существует несколько подходов. Как я уже сказал, есть самый простой, самый правильный, самый эффективный – использовать стандартное решение. А если все-таки это не получается? Понятно, что ни один разработчик не может учесть всех аспектов деятельности, во-первых. Во-вторых, мир не стоит на месте, постоянно развиваются предприятия, развиваются технологии. И, собственно, поспевать за этим не под силу ни одному вендору.

Роман Пересыпкин. Фото: Наташа Четверикова

Здесь существует два пути. Один из путей – это уже разработка на основе решений промышленного поставщика решений интеграторов, которые внедряют. В частности, у нашей компании есть 20 решений отраслевых, разработанных на платформе SAP. Одно из этих решений, it.metal, используется в том числе «Норильским никелем». В качестве примера можно привести следующее. Предположим, стандартный справочник материалов SAP включает массу параметров, которые являются универсальными для 95% компаний на рынке. Но если мы говорим о такой специфической деятельности, как добыча никеля, компании такие в мире можно посчитать по пальцам. Например, в руде содержится половина элементов периодической таблицы Менделеева. Соответственно, нам пришлось расширить справочник материалов с тем, чтобы иметь возможность учитывать все составляющие. Притом каждый раз, когда загружается карьерный грузовик из разных концов карьера, процентное соотношение этих элементов может быть разным. И, собственно, поскольку мы работали с несколькими компаниями, производящими цветные металлы, внедрив один раз где-то подобное решение, мы, внедрив во второй раз, поняли, что этого не хватает в стандартном решении, и сделали решение свое, которое является расширением решения саповского.

Дальше получается следующая ситуация. В качестве основы используется решение SAP, затем решение компании Intelligence, которое покрывает все специфику торговли цветными металлами. И дальше все равно остается некая специфика компании «Норильский никель», которая должна покрываться разработкой индивидуального кода. Вот, собственно,

Либо нами как интегратором, либо иногда это делается непосредственно заказчиком. То есть получается некая смесь из этих решений, которая, собственно, покрывает всю специфику. А в то же время нельзя сказать, ни что она промышленная, поскольку серьезно доработанная, ни что это заказная разработка.

Алексей Асафьев: Геннадий, правильно ли я понимаю, что вы используете еще и заказные разработки, которые  работают совместно с готовыми решениями или адаптированными готовыми решениями?

Геннадий Бауман: Исходя из вашего сообщения о том, как компания SAP просматривает те или иные доработки, брать или не брать их к себе на вооружение, вы, наверное, просто упустили маленькую деталь, что вы всегда считаете деньги. То есть если вы видите - решение тяжелое, но оно имеет за собой хороший финансовый выхлоп, вы его в любом случае, даже если оно утяжелит систему и прочее, воткнете в стандартный пакет и будете предлагать на рынок. Это бизнес. Вы должны зарабатывать деньги. Я как заказчик в этой ситуации должен очень правильно просчитать, насколько эффективно я потом буду владеть этим инструментом или этим софтом, который у вас приобрету; насколько эффективно мне будет содержать какую-то часть программного кода в своих руках своими специалистами для того, чтобы если происходит смена версий софта или железа, мы смогли бы в течение какого-то короткого времени адаптировать этот кусок, который относится к нам. Либо мы, либо вендоры: мы, безусловно, используем не только свои разработки. У нас существует большая команда внешних подрядчиков, которые адаптируют существующий на рынке софт под наши конкретно нужды. Но при всем при этом мы всегда должны опираться на то, сколько нам это будет стоить в итоге, и что мы с этого должны получить после того, как этот софт отработает определенное время.

А вот все, что касается полностью твоих рукописных систем, они, конечно, зависят от конкретного персонажа, который тебе их написал, и от его настроения, его перспектив работы и прочее. Поэтому здесь, конечно, есть риски, но здесь зато стоимость владения совершенно иная. Не надо платить иногда необъяснимые проценты лицензионной поддержки. Можно каким-то образом достаточно мобильно что-то поменять в коде. Все это исчезает мгновенно, если мы переходим на стандартное обеспечение, которое продается на рынке, или обращаемся к вендору. Потому что там скорость сразу теряется, люди начинают считать, сколько нам это будет стоить, и, как следствие, безусловно, мы, конечно, теряем на старте, но можем выиграть на финише.

Алексей Асафьев: Дмитрий, а вот такой вопрос уже к вам. Я хорошо помню тот момент, 20 лет назад, когда SAP вышел на российский рынок, когда открыл свой офис в Москве на Мытной. Но первые годы SAP позиционировал себя как поставщик исключительно стандартных систем. Потом начался какой-то отход от этой позиции. И в последнее время было очень много заявлений о том, что SAP открывает целые подразделения, которые занимаются заказными разработками и так далее. Могли бы вы  прокомментировать это?

Дмитрий Красюков: Ну, здесь даже, может быть, несколько большая этапность. Действительно, когда начиналось все это в Германии, потом в России, SAP говорил так: «Есть правильная система. Одна. SAP. Это система управления ресурсами предприятия, ERP. Вот вы, уважаемый заказчик, все у себя сносите, ставьте нашу замечательную систему. Она покроет все ваши процессы и сделает вашу компанию эффективной». То есть в принципе такой подход имел место. Вот, наверное, лет 8 назад, где-то в серединке, SAP уже вывел тогда на рынок свою интеграционную платформу, некую интеграционную шину, некую систему, которая позволяла систему SAP связывать с другими системами, интегрировать эту систему с тем, что уже есть у заказчика. То есть несколько подход изменился. Конечно же, случилось это потому, что SAP все-таки понял, что особенно там, за рубежом, в Германии, все, особенно немцы, хорошо считают деньги и понимают, сколько уже они инвестировали в свои либо разработки, либо какие-то свои системы. И просто так, когда рынок тех клиентов закончился, который принял эту концепцию, что «я сношу все, ставлю SAP», и остались те, которые в этом смысле были, скажем так, более упрямые, понятно, что развитие рынка диктовало подход, когда SAP пришлось задуматься над тем, что – хорошо, если вот те дальше не хотят, то что мы будет с ними делать? Давайте тогда сделаем средство интеграции, откроем себя как систему, станем открытой системой и начнем интегрироваться с другими системами.

И, в принципе, достаточно позитивно это было воспринято вот этой частью рынка и позволило SAP продолжать активно развиваться как компании. Потому что у SAP постоянный рост был и постоянный захват рынка.

Мы его называем CDP, это по-английски customer development, а по-русски – это, скажем так, разработка под заказчика. Это когда SAP приходит в компанию и разрабатывает либо всю систему, либо ее часть для конкретного клиента своими консультантами. То есть не просто сам клиент, нанимая программистов каких-то с рынка, пытается написать что-то для себя, нет. SAP приходит и профессионально под них разрабатывает систему. Но, по сути, это для тех, кто считает себя суперуникальными.

Алексей Асафьев: Но они потом поддерживают CDP?

Дмитрий Красюков: Да, CDP-разработки поддерживаются, то есть CDP-проект – он поддерживается потом. В этом тоже есть некая особенность и некая ценность для заказчика. И действительно, если мы посмотрим, в планах SAP – достаточно большие цифры, какая-то существенная часть будет именно на этих разработках либо на стыковках. Это как бы один аспект. Второй аспект заключается в следующем. Смотрите: например, есть решение SAP, вот недавно вышла новая замечательная версия по управлению транспортировками. Управление транспортировками – это очень широкая тема. От отрасли к отрасли она очень сильно различается. Плюс есть компании, которые предоставляют сервисно-транспортные услуги, есть компании, которые имеют транспорт внутри себя, скажем подъездные пути: многие металлургические компании, трубные компании, то есть они имеют некий штат вагонов, железную дорогу небольшую, тоже есть некая оптимизация, маршрутизация. Соответственно, дальше от отрасли к отрасли это изменяется.

Что сейчас, например, SAP делает в России по этому решению? Недавно, кстати, мы как компания открыли лабораторию в Сколково, и сейчас с рядом заказчиков делаем там совместный инновационный проект. Одним из таких проектов как раз и стала вот эта система по развитию решения и адаптации, решения по управлению транспортировками в России. То есть мы понимаем, что решение стандартное, у нас есть своя специфика, мы в металлургии сейчас, в частности, пообщались со всеми ведущими игроками этого рынка, провели совместные мероприятия, где мы определили те требования, которые есть у заказчиков, но мы понимаем, что они не покрываются нашей системой. Нашли между ними что-то общее и дальше инвестируем в то, чтобы вот это вот решение по управлению транспортировками доработать до некоего вида, когда оно будет подходить многим металлургам в России. Более того, с рядом заказчиков мы начали CDP-проекты, когда мы берем за основу решение по транспортировке и, подобно тому, как рассказывал Роман, мы вместе с клиентом дальше дорабатываем конкретно под его нужды. Конечно, это уже не стандартное решение, это решение под заказчика, а дальше мы его сопровождаем.

Роман Пересыпкин: Что такое заказная разработка? Это не просто группа даже профессиональных и организованных хорошо управляемых программистов, а основная проблема здесь связана с методологией. Какая методология будет заложена в разрабатываемую систему? Какие процессы? Где их взять? Программисты самостоятельно определить этого не могут, потому что это, собственно, не их специальность. Соответственно, здесь на сцену выходят как раз методологи. А далее методологи уже совместно с заказчиком определяют, возможно ли использовать то, о чем Дмитрий сказал, мировые best practices для того, чтобы сделать жизнь заказчика лучше, а бизнес - более эффективным. В этом случае придется, скорее всего, поменять те процессы, которые у заказчика уже устоялись. Либо заказчику удастся убедить методолога в том, что процесс является уникальным преимуществом для бизнеса и требует покрытия с помощью исключительно заказных разработок. Каждый раз, каждый проект – это баланс, это индивидуальное решение, которое лежит где-то посередине между двумя этими полюсами.

Алексей Асафьев: Роман, а вы не обратили внимание, изменяются ли эти соотношения со временем? Есть ли какая-то тенденция к росту использования готовых систем или, наоборот, к использованию заказных разработок?

Александр Асафьев. Фото: Наташа Четверикова

Роман Пересыпкин: Алексей, здесь следующий момент: если мы говорим о внедрении однотипных систем, то, конечно, они изменяются в сторону использования стандартных решений. Но дело в том, что жизнь не стоит на месте, и бизнес-процессы развиваются. Даже если мы приходим примерно в ту же самую индустрию на такое же предприятие, но не сейчас, а через три года, то, соответственно, там уже появились процессы, которые еще не успели лечь в стандартную разработку, и все равно приходится программировать.

Алексей Асафьев: То есть мир движется в сторону стандартизации, но при этом появляются все новые и новые уникальные задачи. Геннадий, а ваше мнение?

Геннадий Бауман: Ну, куда у нас сейчас пошел SAP, они же об этом и говорят - что теперь у них появилось свое подразделение, которое занимается, по сути дела, конечными задачами, которые достаточно уникальные. Мне, правда, совсем не до конца понятен механизм дальнейшей их поддержки, если они не входят в основной пакет поставки, то это опять же просто деньги. Если это деньги, то какие, насколько они становятся тем, что я буду это поддерживать и писать сам – либо это будете делать вы. Скорее всего, что у вас дороже. Вы задели тему транспорта, вот я вам две специфические вещи сейчас назову – то, что у нас происходит.

Внутренний локальный транспорт города Норильска и Норильского промышленного региона. Есть своя железная дорога. Это технологическая железная дорога, то есть она локальная, ни с чем не соединена, это порядка 200 километров железнодорожных путей, по ним транспортируются различного рода грузы. Ну, естественно, транспорт – это не просто машины или какие-то вагоны, это обязательно грузы, которые куда-то перемещаются. Это у вас автоматом из транспорта – вы сразу должны в складскую логистику попадать, иначе это разорванная цепь получается. Так вот, у нас иногда такие погодные условия создаются, что уже идущий состав куда-то с каким-то материалом технологическим или готовой продукцией не могут доставить до места, потому что просто метет так, что не успевает снегоуборочная система справляться, – его по пути завозят куда-то, потому что туда ближе доставить. Вот в этот момент должна сработать система автоматической отбивки данных, что эти вагоны попали не по назначению, а в какое-то другое место. Это низкий уровень автоматизации. Дальше все это попадает в большую учетную систему, и, соответственно, генерятся управляющие команды о том, что туда все-таки в какой-то момент надо что-то доставить, иначе там встанет другое предприятие, на которое эта технология не попала. Это локальная проблема.

Глобальная проблема – это когда у нас существует сезонность завоза грузов, когда в Норильск мы можем основную массу грузов только в какое-то короткое относительного общего времени года время завезти через реку. То есть рекой мы завозим основную массу грузов. Для того чтобы это сделать быстро и в короткий промежуток времени, мы их консолидируем, во-первых, у себя на портовых складах в Красноярске, там они соответствующим образом группируются, сортируются, ставятся приоритеты, опять же - что, куда, в какой момент должно попасть. После этого в момент навигации все это должно достаточно мгновенно завезтись. Бывают задачи, когда какое-нибудь предприятие в городе Череповце или в Саратове что-то выпустило для нас, и мы это что-то должны доставить. У нас есть, опять же, второй путь, это путь через Мурманск, Архангельск, с севера завезти нашим ледокольным флотом. Надо просчитать, сколько это будет стоить, в какой момент это нужно нам, чтобы оно у нас минимально хранилось, и в то же самое время своевременно попало в ту точку, в которую нам необходимо. Все эти специфические вещи по доставке системного груза, по доставке каких-то срочных грузов, специфичны только для нас как для компании. Подобных решений я в мире не знаю. Поэтому, безусловно, мы будем серьезно адаптировать любые транспортные решения, любые складские решения исключительно под себя. Даже если вы это сделаете для нас, продать вы это никуда не сможете, значит, вы просто с нас сдерете побольше денег. Вот.

Алексей Асафьев: Действительно, задачи совершенно уникальные. Не знаю, найдется ли хоть одна еще такая крупная компания, у которой возникали бы такие же задачи, такие своеобразные требования к процессу функционирования этой системы.  Сейчас вы используете для решения этих задач какие-то заказные системы или свои собственные системы?

Геннадий Бауман: Нет, мы достаточно глубоко адаптируем существующий стандартный программный продукт. Мы настолько глубоко его адаптируем, что с выходом новой версии в ряде случаев мы вынуждены заниматься просто серьезной перепиской вот этого программного продукта. Для того чтобы уйти от этого, мы должны, во-первых, корректировать свои бизнес-процессы внутренние, некоторые не подлежат корректировке именно из-за географии, из-за климата.

Алексей Асафьев: Связанные с погодой процессы, наверно, сложно корректировать: человек не настолько силен.

Геннадий Бауман: По факту мы живем сейчас в такой ситуации, что мы используем стандартный софт, но с очень глубокой адаптацией под конкретную нашу специфику. Выход здесь может быть только один: мы все вдруг начнем писать сами и будем держать у себя большую массу программистов, чего у нас сейчас нету.

Алексей Асафьев: А такие идеи приходили ранее? Какие-то расчеты делали?

Геннадий Бауман:

Алексей Асафьев: Так, то есть у SАP мог бы появиться конкурент, если бы было такое решение принято. Но, тем не менее, я так понимаю, что  основной курс - на пусть глубокую, но адаптацию готовых решений.  Опять же,  компания SАP понимает это, у компании SАP, конечно, среди заказчиков не только один «Норильский никель». Наверное, это веление времени, которое заставляет открывать свои центры разработки. Интересно, что в России сейчас уже появился такой достаточно серьезный центр разработки. И в то же время это идеи на будущее, так скажем, направление. Сейчас их  небольшая часть, а предполагается ли, по вашему мнению, что доля таких заказных разработок будет увеличиваться по мере того, что все больше и больше предприятий будут полностью использовать стандартную часть программного обеспечения?

Дмитрий Красюков: Хороший вопрос. Я, может быть, тоже на шаг назад. То, с чем мы сталкиваемся очень часто. От очень многих клиентов в России в ряде индустрий мы слышим, что они уникальные. И всегда в конкретном случае, когда мы погружаемся и анализируем конкретную ситуацию с заказчиком, я сейчас не говорю про конкретный данный пример, вообще из опыта, приходим к тому, что, оказывается, заказчик просто часто думает, что он уникален. И думает, что те процессы, которые у него делаются, на самом деле больше нигде не происходят. Или, например, выясняется, что - да, они уникальные, потому что делают это вот так, не совсем стандартным способом. И здесь вот и есть ценность собственно SAP и стандартных решений в том, что мы как бы подсказываем: «Ребята, смотрите, все может быть гораздо проще, и практика такая».

Я приведу интересный пример. В свое время компания «Евросеть» тоже выходила в продуктивную эксплуатацию нашей системы и до сих пор работает на ней, и многие другие компании в этом секторе. Была конференция. IT-директор такую интересную фразу показал на слайде, я ее запомнил: «Проект по SAP оказался зеркалом нашей нерадивости». Это он сам про себя так сказал, очень самокритично. Но, действительно, о чем это? О том, что они, смотря в зеркало SAP, как раз видели то, что у них реально неоптимальным образом делается. Для себя они только автоматизировали. Очень интересная тематика, что часто заказчики воспринимают вообще IT как средство автоматизации. А по сути,

В этом смысле есть основное отличие подходов разработки и программирования от подходов использования систем. Потому что когда идет сравнение со стандартной системой, сразу видно, где расхождение. И задается вопрос: почему? Почему мы так делаем? Очень часто на проектах, знаете, даже наши партнеры поддаются. Часто даже SAP-консультанты поддаются некому давлению со стороны заказчика, и очень часто на уровне вообще конкретных исполнителей. Потому что, например, вот главный бухгалтер, она всегда делала вот так. Или там конкретный закупщик, он всегда делал так. Он приходит и говорит: «Я хочу продолжать так же жить». Попытка сказать, что это вообще-то не совсем оптимально, приводит к тому, что он говорит: «Вы плохие консультанты, вы ничего не понимаете».

Соответственно, всегда важно в проектах, и мы всегда пытаемся добиться этого, – чтобы был спонсор. Вот это слово, которое нам запретили говорить. Никто не знает, что такое спонсор. Вернее, думают, что спонсор – тот, кто дает деньги. На самом деле частично это так. Но в нашей терминологии это человек, который заинтересован на высоком уровне: либо собственник бизнеса, либо генеральный директор, и он заинтересован в проекте. Причем он заинтересован для того, чтобы улучшить бизнес. И вот в лице такого спонсора, такого человека, в лице генерального директора, у которого есть реальная политическая сила и возможность давить на свою собственную организацию, своих людей, – иногда только таким способом и возможно движение к этим изменениям. Потому что - да, теперь стало неудобно.

Еще одна интересная тема. Очень часто заказчики, например, говорят: «SAP осложняет мне жизнь». Все думают, что автоматизация для того, чтобы стало легче. Кому стало легче? - вот самый главный вопрос. Потому что, на самом деле, жизнь какого-нибудь кладовщика или операциониста, сидящего на самом низком уровне, становится сложнее. Теперь он должен вносить все эти данные, вносить всю эту аналитику детально. Раньше никто ничего не требовал. Все на бумагах передавалось, отдавалось, а сейчас нужно вводить, например. И конкретно его жизнь – ухудшилась. А чья улучшилась? Улучшилась жизнь менеджера, который теперь в системе видит всю аналитику, может анализировать и принимать управленческие решения. Улучшилась жизнь генерального директора, который имеет систему показателей эффективности. Куда поступает информация с нижнего уровня, эта информация актуальная, реальная, отображает текущую ситуацию. Выигрывает собственник. Реальность структурируется, заставляет работать - и тем усложняет жизнь простых людей.

Алексей Асафьев: Не могу удержаться, хочется задать вопрос Геннадию. Вам SAP усложнил жизнь?

Геннадий Бауман: Вы знаете, он усложняет жизнь не только лично мне, но и, в общем-то, всем тем коллегам, которые пытаются начать в ней работать. У SAP есть две компоненты: да, это действительно некий такой немецкий порядок, который все люди, пытающиеся каким бы то ни было способом нарушить, сразу выявляют; но, с другой стороны, это деньги, которые приходится за этот порядок платить. И в ряде случаев этот пресловутый заказчик - или, как вы его называете, спонсор, - должен принять решение на уровне чутья и рефлексов, что - да, после того, как эта штука будет внедрена, будут переломаны текущие бизнес-процессы, она даст какой-то положительный эффект. Вот эти решения принимаются в ряде случаев с трудом, потому что, опять же, возвращаясь к нашей специфике, как пример, возьмем рудник под землей. Там 1,5 километра вниз, ездит автотранспорт, ремонтные мастерские, расходные материалы и прочее, и прочее. Внедряется система учетов расходных материалов на ремонты. Это одна из основных затрат при производстве наших буровзрывных работ, добычных работ. Через какое-то время, безусловно, она внедряется так, как вы говорите: жесткими методами административного воздействия система внедрена. Один из руководителей рудника в какой-то момент говорит: «Слушай, у нас вот раньше было множество разных нычек, какие-то каптерки, где что-то хранилось, там, у Семеныча, у Палыча, а сейчас вдруг эти все нычки куда-то исчезли, потому что все стало прозрачно и ясно».

Так вот, для того, чтобы этого эффекта добиться там, глубоко под землей, понадобилось очень большое количество времени и энергии тех коллег, которые занимались этим внедрением. Поэтому

Мы как делали свою работу, так и должны ее делать. При этом параллельно начинаются какие-то корректирующие воздействия. Вот здесь иногда это может привести просто к клинчу.

Алексей Асафьев: Интересный аспект открылся – о том, что информационные технологии могут не только значительно улучшить бизнес компании, но и в каких-то случаях, вообще говоря, затруднить его деятельность.

Геннадий Бауман: Затруднить на старте. Если мы правильную систему правильно поставили, то в ряде случаев это просто требует каких-то организационных мер, кадровых. В этом случае надо менять людей, которые не в состоянии работать в этих системах.

Алексей Асафьев: Но тогда видно, насколько сложна процедура принятия решений руководством, которое должно предвидеть, как конкретные информационные технологии могут повлиять на бизнес компании в будущем.

Геннадий Бауман: Безусловно, в ряде случаев как раз задача консультанта – это как следует объяснить, дать некие уже существующие решения, которые кем-то испробованы, есть положительный эффект внедрения, в этом случае решение принимается значительно быстрее.

Алексей Асафьев: Роман, вопрос к вам: как вы помогаете заглядывать в будущее лицам, принимающим решения?

Роман Пересыпкин: Здесь существует несколько подходов. Наиболее распространенный, наиболее часто применяемый - это так называемые референциальные визиты. То, про что говорил Дмитрий: есть предприятия, которые это уже у себя запустили. Мы просто предлагаем нашим потенциальным клиентам на эти предприятия съездить и посмотреть - и уже там принять решение об использовании того или иного решения или заказной разработки. А второе – вендор обычно поддерживает свои новые разработки путем маркетинга и освещения их преимуществ на различных мероприятиях и в прессе. Да, это большая задача – именно спрогнозировать развитие. Собственно, это одна из частей нашего бизнеса, и мы пытаемся заниматься ей настолько хорошо, насколько можем.

Алексей Асафьев: Удается? Скажем так, бывали у вас случаи, когда клиент после такой подготовки смело заглядывал в будущее - или, наоборот, когда он впадал в еще большие сомнения?

Роман Пересыпкин: Бывали случаи и те, и другие. Вопрос в том, что получилось в результате. А результаты в случае с внедрением тяжелых систем мы видим часто даже не через год. Если в момент старта сомнения существуют, то после успешно завершенного проекта, скажем, через год, через два, мы общаемся с клиентом и вспоминаем, как было раньше, многие клиенты просто не могут себе представить, как они без этого вообще жили и могли обходиться.

Алексей Асафьев: Геннадий, вы можете себе представить?

Геннадий Бауман: Вы знаете, ну, здесь как раз чаще второе, что эти вот визиты – они, конечно, впечатляют, особенно, если это визиты в какие-то заморские предприятия, но я считаю, что надо смотреть то, что уже у нас работает. И вообще, честно говоря,

потому что в противном случае мы можем попасть в ситуацию, что внедренное решение менее эффективно. А любое перевнедрение – это дополнительные ресурсы, достаточно тяжелые деньги.

Алексей Асафьев: Хорошо, но собственная разработка – это в какой-то степени тоже эксперимент с не совсем предсказуемым концом.

Геннадий Бауман: Вы знаете, собственная разработка – мне вот, например, это понятнее с точки зрения того, что то, что мы получим: мы можем оговорить и при необходимости даже итог подкорректировать. Если мы занимаемся использованием внешнего готового решения, или под нас это делает уже какая-то дополнительная внешняя компания, то там все достаточно жестко, так как есть сроки, есть техническое задание, шаг влево – шаг вправо, а он обычно существует, этот шаг, и не один. Это всегда дополнительное время, дополнительные деньги. Вот в этом случае собственная разработка где-то спасает ситуацию. Может быть, не на все сто, но некий минимум – он всегда должен быть.

Алексей Асафьев: То есть получается, что истина находится где-то посередине. С одной стороны, максимально возможное использование готовых систем плюс адаптация их. И в то же время нельзя забывать про собственные разработки.

Геннадий Бауман: Ну, в процентном соотношении - нет. С точки зрения того диалога, который мы ведем, - наверно, да. То есть в процентах – безусловно: чем больше стандартного софта, тем более благонадежна компания, прозрачнее.

Алексей Асафьев: То есть вы считаете, что все-таки это лучше, а с точки зрения стоимости пробовали оценивать?

Геннадий Бауман: Стоимости компании  SAP – это вообще вещь не обсуждаемая.

Алексей Асафьев: Нет, нет. Ну, если бы вы, например, реализовали те слова, про которые вы говорили, что теоретически могли бы создать у себя вторую компанию SAP для собственных разработок, но это, наверно, все-таки дороже бы получилось, чем покупать?

Геннадий Бауман: Понимаете, как бороться с этими людьми, извините меня? Проблема в следующем: немецкоязычный блок европейский создал ассоциацию потребителей SAP, это сидят люди, которые живьем ходят на производство, ходят на какие-то заводы, на склады.

она знает, куда ей двигаться, где у нее все-таки это купят, так и, скажем, в области лицензионной политики. Я думаю, что тут одно без другого не может существовать. Эти коллеги собираются и говорят: «Мы это купим, но вот при таких-то и таких-то условиях». Были моменты, когда, скажем, стоимость лицензионной поддержки в Европе стоила процента на четыре меньше, хотя это существенно большие деньги относительно стоимости лицензионной поддержки в России.

У нас тоже есть такая ассоциация. Она еще достаточно молода. Я тоже в ней нахожусь. Надеюсь, что в какой-то момент времени нас будут воспринимать достаточно серьезно именно с точки зрения российских потребителей. Как следствие, надеюсь, что компания SAP и подобные организации, она не одна у нас существует на рынке, хотя она, конечно, номер два с точки зрения скорости реагирования на законодательство, будут воспринимать то, что требует рынок, чуть раньше, чуть быстрее. И одни и те же разработки люди просто не будут заказывать, они их будут где-то централизовать, и уже SAP будет это давать как стандартное решение.

Алексей Асафьев: Я так понимаю, что это одна из задач вот этого проекта в Сколково, про который  говорил Дмитрий, как раз это можно рассматривать как шаг на пути к движению к этому. Правильно?

Дмитрий Красюков: Наверное, можно. Действительно, то, что мы сейчас делаем в Сколково, - это один из первых таких проектов на самом деле, когда мы работаем в рамках своей страны на деньги немцев, в первую очередь: пока вы еще не купили, это деньги немцев. Соответственно, это некие инвестиции, которые мы делаем вместе с нашими заказчиками и пытаемся выработать решение, которое максимально подходит именно под наши условия. Я еще что хотел бы сказать по поводу разработки, может быть, поделиться своим опытом. Чтобы было понятно, что понимаем под словом «разработка». Просто несколько раз звучало, что это дешевле, хотя опять-таки, здесь спорный момент. Вот многие компании, которые занимаются собственной разработкой, размером почти с SAP с точки зрения этой разработки. Есть российские банки, там более тысячи разработчиков, и другие предприятия, где тысячами исчисляются разработчики.

То есть количество разработчиков у нас соответствует такой мировой компании, которая в Германии производит стандартный софт для всего мира. Это число обычно растет, оно не сокращается. А самое главное – сталкиваясь с собственной разработкой, как правило, сделать ее профессионально, как лидер рынка, не всегда получается. И очень часто какие здесь минусы? Все эти разработки очень плохо документируются, поскольку сам этот процесс выстроен не профессионально. В итоге есть некий огромный код, который в недостаточной степени документирован, который разрабатывается разными частями этой большой многотысячной организации, разрабатывается по-разному, по разным правилам, без единого базиса. В итоге зачастую клиент зависит от конкретных людей, которые обладают конкретными знаниями по какой-то части кода. И стоимость этих людей, когда они понимают, что они несколько уникальны для данной ситуации, тоже растет. Иногда растет в большей степени, чем стоимость достаточно дорогих консультантов SAP на рынке.

Один из наших партнеров примерно такую статистику приводил на своем опыте, что один день настройки системы SAP аналогичен двадцати пяти дням разработки в итоге. Разработка – это понятно, программирование. Что такое настройка? Есть система, есть параметризация. Консультант SAP расставляет галочки в системе. Он параметризует эту систему. Как правило, консультант SAP – это не программист, это, прежде всего, человек, который, по идее, знает бизнес, процесс понимает данной индустрии, имеет опыт нескольких проектов, видел, как это он делал, и видел, как это работало других компаниях. Соответственно, он, расставив эти галочки, достаточно быстро доводит систему до некоего приемлемого вида. Эти настройки понятны большому количеству людей - таких же консультантов на рынке. Если данный консультант куда-то уехал дальше, на другой проект, то в принципе это заменяемый человек. Если сильно не разработали… Я сейчас понимаю, что затрагиваю очень интересную тему. Будет, наверное, достойный ответ.

Роман Пересыпкин: Главное, чтобы эти процессы были понятны не только консультантам, а тем, под кого их подкручивают. Вот это вот болезненно.

Алексей Асафьев: Заказчик может, значит, с удивлением увидеть нечто для себя совсем неожиданное.

Дмитрий Красюков: Да, вот доведу мысль до конца. Значит, эта разработка за собой тянет тестирование, проверку на то, как одна часть разработанного кода живет с другой, и так далее. В итоге, то есть, если бы мы настраивали систему сто дней, если мы будем ее разрабатывать, то это будет две с половиной тысячи дней на разработку, в конце концов. Это тоже дорого, раз. Второе – это риски. Есть ряд компаний в России достаточно крупных, которые сидят на своих разработках почти полностью. Вот IT-директора в таких компаниях, как правило…

Реплика: Золотой фонд нации!

Дмитрий Красюков: Да! Они практически рождаются и живут в этих компаниях до старости лет - и, собственно, никуда не денутся. И главное, что не они никуда не денутся, а собственник никуда не денется, он будет продолжать там повышать заработную плату человеку, потому что если он уйдет, то вообще непонятно, собственно, что с этим всем дальше делать. Минусы для собственников – это риски. Минусы в том, что если он захочет продать свой бизнес, ему очень тяжело будет объяснить инвесторам, что будет, если этот человек конкретно куда-то денется, заболеет, не дай Бог.

В этом смысле часто идет выбор стандартной системы именно потому, что это минимизирует зависимости от конкретных людей. Это определенная стандартизация, это определенный пул ресурсов на рынке, когда ты можешь нанимать, увольнять людей, это примерно заменяемые люди, и ты в этом смысле более гибкий. Если ты хочешь проект быстрее, то ты нанимаешь больше людей с рынка. Если тебе нужно сэкономить деньги, то ты притормозишь. То есть ты этим процессом управляешь, это некий уже рынок. Этот рынок консультантов сейчас насчитывает, наверно, более шести тысяч саповских консультантов в России. SAP к 2015 году собирается эту цифру увеличить в три раза, то есть будет около двадцати тысяч консультантов.

Геннадий Бауман: Цена не падает.

Дмитрий Красюков: Цена, как говорили в известном фильме, - это предмет договоренности при непротивлении сторон, что-то такое.

Алексей Асафьев: Ну, видимо, если спрос уравнивается соответствующим предложением, тогда действительно есть предпосылки для такой цены.

Дмитрий Красюков: Справедливости ради хочу сказать, что в какой-то части рынка и в определенное время была некая перегретость, когда даже мы, SAP, понимали, что сейчас цена саповского консультанта у партнера настолько высокая, и требования по зарплате настолько высокие, что это не соответствуют его уровню компетенции. Мы на самом деле понимаем, что это проблема, именно поэтому мы пытаемся увеличить, во-первых, их количество, чтобы было больше предложение. Для этого мы инвестируем и обучаем. По программе транспортировок в этом году обучили 100 консультантов. Вообще в целом по SAP, по-моему, в этом году у нас было обучено 1500 консультантов. Мы вводим сертификацию как некую обязанность. Мы пытаемся навязать определенные стандарты для того, чтобы все-таки рынок был более сбалансирован, и наши заказчики имели доступ не к такому дорогому ресурсу.

Алексей Асафьев: Хорошо, спасибо! Я хотел бы напомнить, что здесь вот у нас находится четыре микрофона, на самом деле есть еще и пятый микрофон, он находится в зале. Это предложение задавать вопросы. Проверено – на мои вопросы отвечали. Так что пробуйте, задавайте.

Геннадий Бауман: Пока еще нет вопросов, я призываю: увеличьте количество консультантов, снимите перегрев с рынка. Иначе вы просто получите конкурентов в ближайшее время.

Вопрос из зала: Добрый вечер! Меня зовут Константин, я как раз со стороны консультантов. Работаю консультантом. Много вопросов. Спасибо вам за такую дискуссию. Первый вопрос хотелось бы Дмитрию задать. Вот вы сейчас упомянули, что стандарт – это хорошо, несколько рисково и прочее, прочее. Но все-таки SAP планирует этому стандарту придать какое-то человеческое лицо, удобное не только консультанту, а пользователю, в том числе обычному: бухгалтеру, закупщику, кладовщику? Почему-то кажется, что вы очень недолюбливаете эту категорию пользователей, которая основная в своей массе. Спасибо!

Дмитрий Красюков: Где-то я слышал недавно, кто-то из моих коллег рассказывал, как он общался с заказчиками, на вопрос «ну, как SAP?»  – «квадратиш-практиш-гуд», вот так говорили, то есть именно пользователи. Действительно, Германия - консервативная страна, это чувствуется и чувствовалось несколько лет назад при работе с интерфейсом.

Система имела максимальное количество окон для введения максимального количества данных, при этом понятно, что обычному пользователю достаточно сложно было запомнить, куда и что вводить. Особенно если мы представляем бабушку-бухгалтера, которая компьютер, в общем-то, не особо еще освоила, то это действительно может быть сложно. Но за последние годы SAP сделал достаточно радикальные шаги. Шаги эти стали предприниматься тогда, когда вообще стал более распространенным Интернет, приложения в Интернете, web-интерфейс. SAP тогда большинство своих интерфейсов перевел из тех стандартов, которые были десять лет назад, на портальную основу положил, скажем так, улучшили пользовательский интерфейс, именно за счет web-технологий. В принципе, в этом направлении мы постоянно идем. Постоянно, если какие-то новые версии появляются, то, как правило, они имеют в себе улучшение этого интерфейса. В идеале, конечно, было бы добиться такого же пользовательского интерфейса, как, например, использование почты mail.ru и так далее. Вот, собственно, к этому мы идем. Здесь, мне кажется, достаточно большие шаги были сделаны. Скоро пользователи должны будут еще дружнее считать про прогресс SAP, что он все к ним ближе и ближе.

Алексей Асафьев: Так, еще вопросы были.

Вопрос из зала: Добрый вечер! Меня зовут Юрий. У меня такой вопрос, традиционно к Дмитрию. Меня интересует, будет ли расширение SAP в таком направлении: у вас есть модуль BI, это аналитика. Мы знаем, что человек всегда выполняет две умственные операции: анализ и синтез. У нас большая проблема с синтезом информации. Вы такой модуль будете делать? Насколько я знаю, в других компаниях над этим думают, подскажите, пожалуйста.

Дмитрий Красюков: Интересный вопрос. Вот я бы у вас микрофон не забирал, честно говоря. А вы можете немножко пояснить, что для вас все-таки синтез? Может быть, на каком-то примере, чтобы мы об одном говорили.

Геннадий Бауман: Генерация управленческих решений, я так понимаю.

Реплика из зала: Вы знаете, с чем приходится сталкиваться: я в своей практике работал и на той стороне, и на той стороне. И сталкивался с тем, что в организации целое кладбище информации накапливается. Анализ – это всегда разложение на частности, а потом надо собирать синтез. Смотришь, а синтез-то у нас никто не умеет делать. У нас что получилось - везде много аналитических подразделений, мы делаем аналитические документы, доклады, аналитические записки. А синтетические документы никто не делает. А без синтеза решение мы не можем принимать. Тогда получается, что высшее руководство вынуждено, просто вынуждено, делать синтез в своем внутреннем пространстве. Это очень больная тема. Но я надеюсь, что такая мощная компания занимается этим. Синтез – когда вы из отдельных частей делаете единую картинку, на основании чего вы принимаете решение. Анализ – раскладываем на части, синтез – собираем.

Дмитрий Красюков: Вопрос понятен, на самом деле здесь классика. Классика - она в чем заключается? Я десять лет, когда пришел в компанию, как раз этим занимался, мы называли это «хранилище бизнес-информации». Анализ – как раз это вторая часть, а первая часть всегда была синтезом. Всегда если мы говорим о хранилище информации, о неком сборе данных в единую систему, то это существует давным-давно. Саповское хранилище как таковое – оно умеет обращаться к разным системам, находить там интерфейсы, выгружать данные из этих так называемых оперативных, транзакционных систем. В хранилище дальше потом ее агрегировать и уже анализировать. Как раз, если я вас правильно понял, анализа-то без синтеза здесь не бывает. Там любое хранилище информации, хранилище данных – оно должно обладать функционалом и обладает функционалом сбора данных из различных источников.

Алексей Асафьев: На самом деле затронутая тема действительно очень интересна. В этом направлении сейчас многие компании ведут разработки. Правда, насколько я знаю, это, как правило, исследовательские разработки, так как решить полноценную задачу синтеза намного сложнее, чем решить задачу анализа. До сих пор те разработки, которые, по крайней мере, я знаю, – я знаком с некоторыми такими разработками – заканчиваются где-то на полпути. Дальше на этапе уже финального создания какого-то синтезированного решения, по крайней мере, насколько я знаю, попыток это полностью сделать еще не было.

Геннадий Бауман: И специфики там значительно больше, чем в той теме, которую мы сейчас обсуждаем, именно при синтезе в том или ином виде того или иного производства или процесса.

Алексей Асафьев: Я думаю, что со временем наши организаторы дойдут и до того, чтобы такую тему тоже вывести на всеобщее обсуждение.

Реплика из зала: Скажите, это похоже на советские автоматизированные системы управления? На Никеле что-нибудь такое было в советское время, подобные вещи?

Алексей Асафьев: Вы знаете, я могу так сказать: с 1980 года я сам занимался такими системами. 80-е годы – это еще времена Советского Союза. Делал систему управления, то, что называлось АСУ. Так получилось, что в 1992 году я начал работать с немецкими компаниями, познакомился с немецкими системами управления и увидел, что они, вообще говоря, основаны на совсем других принципах работы, про которые тогда  в России, уже не в Советском Союзе, много-много чего говорили, но никто еще толком не понимал, как они должны работать. В принципе, действительно системы похожи, системы, выполняющие одни и те же задачи в какой-то степени, но различия очень большие, потому что во времена советских систем АСУ главными задачами стояли совсем другие: обеспечение производства, обеспечение производственного плана. Но такие задачи, как, например, управленческая отчетность, просто в голову не приходили, и ее заменяли разнарядки министерства, если вы помните, если вы занимались тогда этими вещами. Поэтому хоть класс систем и близкий, но системы эти радикально различаются. Очень интересная тема, в свое время я много занимался популяризацией таких систем, было время. Это нас  может отвести достаточно далеко в сторону,  Еще вопросы?

Реплика из зала: У меня не совсем, наверное, вопрос, а предложение. По поводу - заменить лучшие практики мировые на поиск инварианта. Ну, это да, предложение. Что, как в образовании, надо учить инвариантам, как можно более специфическим вещам, потому что потом переучиваться, отучиваться приходится.

Вопрос из зала: Добрый день! Николай Михайловский. Мы, в частности, занимаемся автоматизацией открытой горной разработки. Вопрос к Геннадию: а правильно ли я понимаю, что с вашим приходом на «Норникель» он отказался от МИНКОМа и заменил на SAP MM?

Геннадий Бауман: Нет. У нас есть продукт МИНКОМа, я его как раз сегодня озвучивал как некий пример достаточно хорошей положительной разработки, когда люди признались, что у них исчезли кое-какие нычки, я их так обозначил. Безусловно, у МИНКОМа есть, что адаптировать под российский рынок, под российскую бухгалтерскую отчетность. У нас есть с МИНКОМом совместные проекты, но при этом мы не отказываемся ни в коем случае от МИНКОМа как такового. При этом у них сейчас достаточно большое количество хороших решений, скажем в области геологоразведки, так и в области учета геологической информации, это все выпускает одна и та же компания.

Алексей Асафьев: Вот, кстати, интересный вариант, потому что МИНКОМ, с одной стороны, поставляет готовые решения, но, с другой стороны, при их разработке они  во многом учитывают опыт компаний, близких по профилю к «Норильскому никелю», – насколько это возможно, вообще говоря. Такое решение - чуть менее универсальное, наверное, чем решение от SAP, чуть более специализированное. То, что они сочетаются у одного крупного заказчика, это, на самом деле, наверно, тоже показательно, может быть, в доработанном виде. Еще вопросы?

Геннадий Бауман: МИНКОМ занимался учетом, в том числе в Америке в вооруженных силах, поэтому у них спектр достаточно серьезный.

Алексей Асафьев: С точки зрения истории возникновения компании, может быть.

Вопрос из зала: У меня опять вопрос к Геннадию как к представителю сложного специфического бизнеса. Расскажите, пожалуйста, какие у вас сейчас самые актуальные задачи, требующие автоматизации со стороны SAP?

Геннадий Бауман: Вы знаете, у нас существует какое-то количество таких задач, я вам сейчас быстро перечислю. Поэтому для процессов, которые у нас сейчас подлежат автоматизации, мы где-то рассматриваем SAP как ключевого игрока - где-то, безусловно, рассматриваем другие системы. В ближайшее время мы достаточно плотно начинаем работать в области автоматизации логистической цепочки поставок. Вот то, что я обозначил какими-то кусочками, но это большая серьезная работа, потому что у нас очень большие объемы грузов, различного рода транспортная специфика, у нас есть свой флот ледокольный, который вывозит круглогодично готовую продукцию через север и обратно. Чтобы транспорт не возвращался пустым, мы, безусловно, должны его грузить тем, что надо; в какой момент времени что нам надо быстро доставить – это все идет через вот эти системы. Я думаю, что мы также будем развивать продукты SAP в области финансового управления, финансовой отчетности, МСФО, в частности. Опять же понимаете, каждый раз надо взвешивать, что мы платим, что мы получаем, сколько нам затрат это будет стоить по человеческим ресурсам. Поэтому я не готов сейчас сказать, что мы все точно будем делать на этих программных продуктах, но большие вещи: это логистика, это, наверно, закупочная деятельность – она у нас сейчас сделана на SAP, но опять же, очень глубоко адаптированное программное обеспечение, поэтому его тоже надо будет корректировать. Ну, есть у нас, чем заниматься компании SAP, нам очень важна их политика в дальнейшем, в том числе и ценовая.

Реплика из зала: Спасибо!

Реплика из зала: Хочу пару слов сказать: я встречал другой подход к автоматизации, в традициях исследования операций, когда использовались стандартные решения Microsoft SharePoint. Но в первую очередь консультанты сидели рядом с этими операциями и смотрели, что люди делают. Их задача была создать макет интерфейса чего бы то ни было, наиболее подходящий этим людям. После одобрения макета они адаптировали стандартные средства, в данном случае - Microsoft SharePoint, с использованием этих макетов.

Алексей Асафьев: Ну, это классика. Вместо слов Microsoft SharePoint можно поставить почти все, что угодно.

Дмитрий Красюков: Интересная тема, как раз к тому, что мы обсуждали. Если заказчик уверен в том, что то, что делают конкретные люди, – это является оптимальным, и в том, что этот процесс является конкурентным преимуществом данной компании, то есть за счет этого процесса компания опережает конкурентов, завоевывая долю рынка, то вот это в принципе нормальная тема для того, чтобы посмотреть, как это делается, и зафиксировать в каком-либо решении. Но часто это не так.

Реплика из зала: Невозможно определить правильно ли идет управленческий бизнес-процесс, оптимально ли. Это они сами не знают.

Алексей Асафьев: Совершенно верно.

Дмитрий Красюков: Здесь SAP идет по такому простому пути: это как раз про заглядывание в будущее, что обсуждали сегодня. Одна из тем – это референциальный визит, просто посмотреть, как другие это делают. Еще SAP в этом смысле в будущее позволяет заглядывать с помощью создания некоего такого бизнес-кейса так называемого, некоего бизнес-плана, что ли. У SAP по миру есть база данных, куда компании, внедрившие SAP, заносят анонимно свои данные - то, чего им удалось добиться по тем или иным показателям эффективности. Это отраслевая база. В принципе мы перед каждым таким проектом стараемся проводить исследование, если заказчик заинтересован, направленное на то, чтобы показать, чего добились по каким направлениям компании, подобные данной компании. Это берем за некий там бенчмарк, некая единица сравнения. Лучшие в твоем классе добивались вот этих результатов по данным направлениям деятельности, внедрив SAP. Конечно, там дальше начинается: «А за счет ли SAP? А за счет ли оптимизации?» Это те сложности, о которых вы говорите. Действительно, очень сложно напрямую показать, где эта эффективность находится. И те, кто знает, как это показывать, - это супермегаспециалисты. Я сам коплю у себя библиотеку таких моментов, когда можно заказчику на пальцах объяснить, откуда берется эффективность. У меня вот она копится, лично у меня. Но в целом этим заниматься очень сложно. Если вам встретится пессимист, он может любую такую идею просто в пух и прах разбить. И здесь важен подход тех людей, которые принимают решение. Если они готовы к такому подходу, то тогда с ними это работает. Они, по крайней мере, могут, опираясь на эти показатели, дать некое задание своим людям добиться вот таких же результатов - или приближенных, и, например, привязать к ним бонус данных людей. Вот самое эффективное решение.

Геннадий Бауман: Имея такой багаж знаний, вы становитесь для компании SAP как тот программист, который рядом у меня сидит и что-то пишет.

Алексей Асафьев: Хорошо, по сути - да. Спасибо. Надеюсь, в результате этой беседы стало ясно, что однозначного решения, абсолютного и устойчивого, что «лучше», нет - и, наверное, быть не может. В ходе этой беседы мы постарались все вместе,  со всеми участниками, показать, что может повлиять на принятие решения в пользу заказных разработок, какие могут быть доводы за готовые решения, и показали,  какие подводные камни могут здесь  быть, и к чему это  приводит. Надеюсь, что наша встреча была интересна, что удалось услышать от тех людей, которые здесь собрались, что-то интересное, что-то полезное. И хотелось бы поблагодарить участников нашей беседы. Спасибо!

Мероприятие проведено при поддержке ГМК «Норильский никель».