28 марта 2024, четверг, 17:55
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

Война и мир на «Путях России»

Теодор Шанин, Василий Жарков и Славко Сплихал
Теодор Шанин, Василий Жарков и Славко Сплихал
Фото Н. Деминой

«Хочу поздравить вас с… трудно поверить… с 22-ой конференцией», – этими словами известный социолог, крестьяновед Теодор Шанин открыл 27 марта 2015 года ежегодный международный симпозиум «Пути России». Он рассказал, что думал, что это лишь 19-ая конференция. По его мнению, то, что Московская высшая школа социальных и экономических наук сохранилась и продолжает развиваться в течение всех этих двадцати лет, вселяет так нужный сейчас оптимизм. «Если мы смогли продержаться 22 года и продолжить работу активно, беспрестанно расширяясь, то это значит, что будущее за такими структурами как наша», – подчеркнул Шанин. 

Если проследить за названиями главных тем «Путей России» за все эти двадцать два года, то можно сразу понять, какие события воспринимались социогуманитарным сообществом как наиболее важные. На этот раз ведущей темой стала война. «Как обычно мы выстроили эту конференцию вокруг проблем науки. И хотя название  «Война и мир» звучит как журнализм, мы …не допустим превращения нашей конференции в что-то крикливое. Мы – университет, этим начинается и этим заканчивается», – отметил Теодор. 

Лейтмотивом конференции стала тема доклада «Анархия и сила. Почему страны воюют друг с другом?», с которым выступил историк, руководитель программы «Международная политика» Василий Жарков. Он напомнил тезис Томаса Гоббса, что война является естественным состоянием человечества. Более того, для войны, подготовке к ней не нужно усилий, «напротив, усилий требует установление мира». 

Первая часть доклада В. Жаркова

Вторая часть доклада В. Жаркова

По Гоббсу, базовыми причинами войны являются три фактора. Во-первых, соперничество и война ради наживы, во-вторых, недоверие и война ради достижения безопасности. В-третьих, война ведется ради жажды славы или устремлений к величию. «В абсолютных монархиях войны происходят просто из желания монарха к развлечению», – подчеркнул Василий Жарков. 

Английский философ Томас Гоббс (1588-1679), в 1650-51 годах опубликовавший свой труд «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского»

Томас Гоббс (1588-1679)

«Мы не знаем по большому счету, кто может считаться сильным, а кто нет. Мы стоим перед проблемой, когда сила оказывается сама по себе одним из факторов, что государство начинает готовиться к войне и, по сути, уже этим находится в состоянии войны», – отметил историк. 

По его мнению, в рамках концепции Гоббса вопрос «Кто начал войну?» оказывается за пределами объяснения. Ведь у каждой страны есть некоторая сила, которая может использоваться для наступления. Свой доклад он закончил словами, что человечество может достигнуть вечного мира – «вечного мира гробниц», истребив само себя. «Возможен ли вечным мир с человеком или только после человека?» – этим открытым вопросом Василий Жарков завершил свое выступление. 

«А теперь спорт и погода», – этими словами Андрей Колесников (РАНХиГС и Московский центр Карнеги) начал свой доклад «Холодная война на льду: опыт изживания идеологических конфликтов в мировом хоккее, 1950-2000-е гг.» на международном симпозиуме «Пути России». Он отметил, что спорт в те годы вобрал в себя все конфликты, существовавшие между «хоккейными» странами и даже внутри отдельных стран. Он, в частности, рассказал о противостоянии команд  СССР и Канады, СССР и США, СССР и Чехословакии, а также англофонных и франкофонных команд Канады. 

В своем докладе он проанализировал противостояние хоккейных команд мира как интересный кейс мира и войны. Когда в начале 1970-х годов наступила разрядка, она привела к разрядке и в хоккее. В СССР и Канаде состоялись знаменитые матчи между канадскими и советскими хоккеистами. Андрей Колесников поведал, в частности, о веселом эпизоде, когда канадцев поселили в 1972 году в московском «Интуристе». Один из игроков заметил какие-то болты под ковром и решил, что это жучки и открутил. В итоге в ресторане этажом ниже рухнула люстра, к счастью, никто не пострадал, а канадцы попали на 3800 долларов. Опасения канадцев были не напрасны, за ними постоянно следовали и сопровождали ГБшники, которые препятствовали общению хоккеистов с любителями хоккея. 

Первая часть выступления А. Колесникова

Вторая часть выступления А. Колесникова

Если раньше отъезд таких игроков как Валерий Харламов за рубеж представлялся невозможным, то на сегодняшний день профессиональные игроки играют там, где хотят. Более того, интернационализация хоккея даже более эффективна, чем в науке. Всё это приводит к тому, что у российских властей не получается идеологизировать хоккей так, как это было во времена СССР. По мнению Андрея Колесникова, фильм «Легенда №17», посвященный Валерию Харламову, стал одной из первых попыток властей возбудить ура-патриотические настроения, попытаться получить дополнительную легитимизацию на советском прошлом. Но время, когда хоккей был частью холодной войны, всё же ушло. 

На дневном пленарном заседании «Путей России» выступил эксперт в области теории коммуникаций Славко Сплихал (Slavko Splicha) из Университета Любляны (Словения). Его доклад был посвящен вопросу «Есть ли будущее у общественного мнения?». Он напомнил участникам форума о том, что концепция «общественного мнения» возникла в XVIII веке, в эпоху Просвещения, в Великобритании и Франции. В 1930-е в США благодаря Джорджу Гэллапу появились опросы общественного мнения, которые в Европе сперва подвергались осмеянию, но после Второй мировой войны также были взяты на вооружение. Эти опросы послужили причиной реконцептуализации понятий «общество» и «общественное мнение».

Гэллапу верилось, что опросы общественного мнения, построенные на научной основе, подобны выборам и, чтобы достоверно узнать мнение граждан, не нужно каждый раз задействовать всю эту сложную избирательную машинерию. В то же время из уст оппонентов звучали опасения, что опросы представляют собой серьезную угрозу для демократии. «Как может общественное, публичное мнение появиться из «мнений» индивидуумов анонимно высказанных в частной сфере?» (How can public opinion emerge out of individuals’ “opinion” anonymously expressed in the private sphere?) – такой вопрос они задавали сторонникам опросов.

Еще одним предметом дискуссий, как рассказал Славко Сплихал, стала попытка отождествить общество как предмет общественного мнения и некую, пусть и массовую, выборку респондентов. В рамках этой концепции общественное мнение в некотором смысле тождественно выражению мнений граждан через голосования или опросы. «В такой перспективе появление опросной индустрии представлялось важным научным достижением. Говорилось и о том, что общественное мнение – лишь артефакт технических процедур, разработанных для его измерения», – отметил профессор из Словении. Существует ли общественное мнение вне и независимо от опросов и прочих методик его измерения?

На эти вопросы помогает ответить обращение к классикам. Так, британский историк, юрист и политик Джеймс Брюс (James Bryce) еще в конце XIX века подчеркивал, что существуют четыре источника, органа общественного мнения: 1) пресса; 2) общественные собрания, главным образом во время избирательных кампаний; 3) выборы; и 3) ассоциации граждан. По мнению Славко Сплихала, мы можем считать опросы большим научным достижением, но не должны забывать о других «технологиях» высказывания этого мнения, изобретенных ранее. Задолго до появления опросов люди выражали свои мнения и высказывали их при общении друг с другом, даже если полстеры не задавали им свои вопросы.

«Не измерения задают объективное поле, получившее название общественное мнение, а процесс коммуникации, через который индивидуумы выражают и получают отклик на высказываемую ими точку зрения», – считает профессор Сплихал. Он также подчеркнул, что опросы общественного мнения являются скорее политическим, а не научным феноменом и нужно проводить четкие различия между опросами, с одной стороны, и научными методами сбора данных в ходе интервью и исследованиями общественного мнения, с другой.

В ходе серии вопросов и ответов Василий Жарков напомнил о «социологическом опросе»,  который послужил одним из триггеров событий в Крыму в начале 2014 года, а социолог Олег Божков из Санкт-Петербурга высказал недоверие тому, что сейчас под видом общественного мнения публикуют поллцентры.

Реплика Олега Божкова

Декан Экономического факультета МГУ Александр Аузан чудом успел на свой доклад с напряженного заседания Ученого совета, вернув собравшихся к обсуждению проблем войны и мира. Главный тезис его выступления был таким: «Украина нас поссорила, Украина нас и помирит. Нужен совместный экономический проект для предотвращения экономического краха Украины».

А. Аузан считает, что с войной на Украине может быть покончено, если и Россия, и страны ЕС осознают необходимость совместного срочного спасения экономики этой страны. «Давайте посмотрим на Украину как на экономический объект. Это страна находится на грани банкротства. Более того, Украина – уже банкрот. Можем ли мы допустить экономическое банкротство 50-миллионной страны, находящейся в центре Европы?». Он напомнил, что на 2013 год объем гипотетической ежегодной помощи Украине, чтобы спасти ее от банкротства, составлял 50 млрд долларов США. Такие деньги Кремль был готов дать режиму Януковича, а сейчас такие финансовые вливания возможны только при объединении усилий России и стран ЕС. 

«Завершение Донбасской войны, реализация договоренностей "Минска-2" снимет главные причины для санкций», – уверен Александр Аузан. По его словам, он общается с учеными на Украине. И экономисты как Киева, так и Москвы готовы участвовать в расчетах совместного европейско-российского проекта для помощи экономике Украины. 

Первая часть доклада А. Аузана.

Вторая часть доклада А. Аузана

Говоря о ситуации в экономике России, порожденной конфликтом вокруг Украины, Аузан считает, что существует 45% вероятность выбора в пользу инерционного сценария, что руководство страны не предпримет никаких кардинальных мер. Вероятность того, что власть предпримет мобилизационный сценарий – вброс нескольких триллионов государственных инвестиций в экономику России – составляет 50%. И наименее вероятен (5%) либеральный сценарий – выбор в пользу активных реформ и привлечения внешних инвестиций. Но он также возможен только после прекращения войны на Украине и снятия большей части санкций.

Теодор Шанин поблагодарил Александра Аузана, отметив, что его блестящий доклад своей ясностью «дал нам понять, что происходит».

Александр Аузан и Теодор Шанин

Обсуждение вопросов войны и мира продолжилось в субботу, 28 марта. В течение двух дней состоялись выступления и их обсуждения на многочисленных секциях: «Европа, 1939: начало нового исторического цикла?» (модераторы Илья Кукулин и Мария Майофис), «Постсоветские миграции: человеческое измерение»  (Владимир Малахов), «Продовольственная безопасность России: социальные и региональные аспекты»  (Теодор Шанин, Александр Никулин), «Совладание с трудностями в организационной жизни»  (Игорь Гурков, Вероника Кабалина, Евгений Моргунов), «Цифровая политика» (Антон Гуменский) и «Политика опросов» (Дмитрий Рогозин, Григорий Юдин). 

Дискуссии также прошли на круглом столе «"Новое мышление" и конфликты XXI столетия (опыт Перестройки в современном мире)», организованный Андреем Рябовым, Ольгой Здравомысловой и Евгением Гонтмахером. Большое внимание привлек к себе круглый стол «Холодная война как генератор новых войн: дискурсивные и реальные постсоветские войны (памяти М.Я. Гефтера)» с участием Александра Морозова, Ирины Чечель, Глеба Павловского, Александра Филиппова и других.

В ходе круглого стола Глеб Павловский выступил с программной речь, посвященной актуальным проблемам России и мира, постоянно делая отсылки на идеи историка и философа Михаила Гефтера.

С развалом СССР ушла часть «охранительного послевоенного консенсуса». Кондоминиум трех «глобальных полицейских» сменила фигура «одинокого полицейского» в лице Джорджа Буша-младшего, а сейчас мир вновь оказался вне равновесия. «Если мы не решим «русский вопрос» в России, мы прорвем мир», – отмечал Гефтер, и тогда Павловский, по его словам, эту мысль не понял.

«Россия ищет основания для своего бытия, а не находя этих оснований и переполненная следами, остатками своего собственного прошлого, сидит на них, полагая их своими, и не и не зная, что с ними делать, отчужденная, отбросившая русскую культуру, историю, свой исторический опыт. Она хочет строить некую русскую нацию, но не знает, что это такое. В результате Россия рушит остатки прежней идентичности с ненавистью, сравнимой только с ИГИЛом. Но и этого нам мало. Русская культура не была национальной, она была мировой культурой, европейской. И теперь России нужно принудить мир осознать себя наследницей этой культуры, одновременно с признанием ее права обращаться со своим наследием таким мерзким способом, каким Россия сейчас с ним обращается. Эта траектория ведет куда? Во всяком случае, она ведет вовне этого мира», – вслух размышлял Глеб Павловский в своем докладе.  

Непредсказуемость современной России он видит и в том, что если раньше до любого советского офицера была доведена мысль о том, что сигнал о начале ядерной войны может быть ошибочным и это хотя бы один раз спасло мир, когда в 1983 году оперативный дежурный системы предупреждения ракетного нападения на СССР отказался включить «машину Судного дня».

«Сегодня он откажется или нет? Я думаю, что сегодня в России создана атмосфера, когда даже ошибочный собственный пуск ядерных ракет проще признать обдуманным и плановым, чем признать, что человек у ядерной кнопки – безумец. Опасность сегодня не только в буквальном, медицинском безумстве человека у ядерной кнопки, а в том, что другая сторона начинает исходить из версии безумца у кнопки, а это само по себе становится политическим фактором. И не важно, какая медицинская справка у человека у кнопки, а важно, что все начинают так думать. …В то же время, в России человек, насмотревшийся российского телевидения, вполне может думать, что там у ядерной кнопки какой-нибудь нацист. Идет быстрое построение структуры разрыва с реальностью, и этот разрыв становится институтом современной внешней политики. Из этого надо выйти», – считает политолог.  

«Я думаю, что с Россией договорятся, она получит то, что она хочет, но это будет очень плохая договоренность. Это будет признание статуса России как суперспойлера. Россия пока не готова нанести прямой ущерб миру ценой самоуничтожения (пока не готова), но мы готовы упрямо портить и портить всё в мире, любое устройство дел, пока нас не признают. А итогом может стать действительно победа. Только это будет победа суперспойлера. Россия для этого должна взбесить всех своих врагов и часть бывших друзей, растерять оставшихся друзей, кроме мнимых нейтралов как Китай и Турция, которые с удовольствием смотрят за происходящим, потому что они будут последними судьями этого спектакля. С Россией договорятся, но договариваться будет глобальная коалиция, которую она же и создаст. И этот сценарий и будет сценарием Холодной войны 2.0 и одновременно новым европейским порядком. В этом сценарии Россия лишится стратегической независимости и попадет в зависимость от Китая, как в свое время Европа от США во время Холодной войны 1.0».

«Проблема в том, что во время этой Холодной войны в России на первый план будет выходить новый класс – класс спойлеров. Россия, будучи неспособна обучить профессионалов дела, будет обучать профессионалов-взломщиков, тех, кто способен талантливо ‘срать в чип’, ‘ссать в коллайдер’, то есть страна будет производить профессионалов-энтузиастов вредоности, способных квалифицированно ломать, а не строить. И последнее мы видим на Укро-востоке, где на Донбассе теоретически можно было построить хотя бы временную полицейскую зону порядка, но пока там только ломают. Наша теория тоталитарных рисков оказалась столь же дефектной, как и теория холодной войны и мы видим, что холодная война возвращается в отсутствии тоталитаризма», –  подытожил Павловский свой доклад.

Выступление Г. Павловского на круглом столе о холодной войне. 

В свою очередь, социолог Александр Филиппов начал с того, что назвал «путинизм» – «высшей и последней стадией ельцинизма». «Вполне возможно, чтобы это устройство просуществует неопределенно долгое время», – отметил он. – «Мне кажется, что холодной войны все-таки нет. И, несмотря на все происходящие обострения, её не будет, если мы возьмем путинизм в его международном аспекте, а не только как внутреннее явление».

Он считает, что «проблема возникла из-за того, что [в России] обеспечение мира, покоя и безопасности (т.е. полицейского государства) было возможно только в течение короткого времени, когда можно было обойтись без внутренней динамики. Можно было зафиксировать и установить на какой-то момент времени баланс мира, потребления и если угодно умеренного зажима свобод, устойчивой системы воспроизводства власти и зажмурить глаза, потому что будущего у этой системы не было. Сейчас мы оказались в новой ситуации, когда внутренняя динамика (совершенно неизбежное изменение этой системы) привела к тому, что она стала внешне менее приемлемой, удобной, предсказуемой для окружающего мира. Меняются условия, на которых она будет включена в глобальный мир».

«Самое лучшее, что может произойти с Россией, если она будет включена [в новый глобальный контекст] на правах спойлерах. Вполне возможно, что со спойлером расплатятся интересными, вкусными для него вещами. С лица не воду пить. Худшее, что может случиться, и это тоже нельзя исключить, состоит в том, что эта внутренняя динамика пробудила некоторое мотивационные энергии, которые выходят за пределы простого рационального расчета».

Он рассказал, что общался недавно с один из либералов. Тот сказал: «Ну, хорошо, всё понимаю, все зажимы и прочее, но почему всё это сопровождается таким количеством идиотизма? Откуда полезла вся эта чернота в нерациональных количествах? Я понимаю, зачем нам отрубают голову, но не понимаю, зачем ее отделяют от тела деревянной пилой… Ведь достаточно было просто откусить голову».

Подводя итог своей короткой речи, Александр Филиппов грустно заметил, что хороший сценарий в нашем случае, «когда будет предсказуемое плохое. Плохое ровно в той мере, как оно вытекает из рациональности примерно постигаемого нами агента. Плохо будет, если у этого агента разгорятся страсти, потому что они нужны ни ему, ни нам, и ни всему прогрессивному человечеству». 

Выступления Александра Филиппова, Алексея Синельникова и Валентина Гефтера на круглом столе о холодной войне. 

Пожалуй, главным выводом круглого стола стала мысль, что холодная война – это сейчас даже благо, потому что «это – мир и порядок», «это четкое обозначение врага по ту сторону границы, которая ясна». А динамическое настоящее с подвижными границами, перерастающее в динамическое будущее, это уже не холодная война, а горячая, пусть и малая. «Хотелось бы, чтобы все это не перешло ту грань, когда весь существующий порядок схлопнется», – отметил Александр Филиппов.

Заключительная часть круглого стола (Александр Филиппов и Глеб Павловский). Теодор Шанин закрывает 22-ой симпозиум.

«Теодор, чему будет посвящен следующий симпозиум? Надеюсь, не придется его посвящать ядерной войне?», –  спросила я у Шанина после завершения форума. "Следующие "Пути России" я посвящу миру и миру (world and peace)», –  с улыбкой, но твердо сказал он.

Фото из Фейсбука Александра МорозоваТеодор Шанин, Глеб Павловский, Александр Филиппов, Александр Морозов, Василий Жарков и др.

P.S, На круглом столе были моменты, когда с выступающими можно было поспорить, но сессии вопросов и ответов не было предусмотрено. Так, Павловский, говоря о том, что в России Сталин воспроизводится без всяких лагерей, люди голосуют единогласно, хотя им нечего бояться и не осталось института критики, вдруг заявил: «Академия наук голосует, простите меня, как отвратительное подлое стадо. Почему она так не голосовала при Брежневе, Андропове и Черненко?» – и многие закивали головами.

Подойдя к нему после окончания дискуссии, я спросила, а что он имел ввиду, ведь Академия наук, по крайней мене, его физико-математическая часть – одно из немногих сообществ, которое публично пыталось противостоять непродуманной реформе РАН. Многим памятно и упрямое голосование против Ковальчука, которое, возможно, стало одним из триггеров той реформы. Павловский на это ничего внятного не ответил. 

А его фразу о том, что «я не понимаю, почему я не могу считать то, что делает Путин чудовищным, и в то же время рассматривать его с дружественным любопытством как феномен. Мне он очень интересен, ведь он в большей степени вскрывает и ситуацию, и нас, чем мы сами это делаем», можно было сделать девизом современных российских постмодернистов. 

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.