Президент Турции Реджеп Эрдоган ввел в стране чрезвычайное положение. Режим вводится на три месяца в связи с необходимостью подавить остатки мятежа военных, в ночь на 16 июля выступивших за смену власти.
Эрдоган подчеркнул, что готов подписать декрет о смертной казни для участников мятежа, невзирая на возможную реакцию Евросоюза, если парламент Турции проголосует за это решение. Он также заявил о том, что в событиях 16 июля был некий иностранный след. О какой именно стране шла речь, он не уточнил.
После подавления мятежа были задержаны свыше 7,5 тысячи человек, в том числе более 100 генералов и адмиралов. При этом власти обвинили в организации мятежа проповедника Фетуллаха Гюлена, проживающего в США, и запросили о его экстрадиции.
Важно отметить, что мятеж был направлен не против президента Эрдогана лично, но против исламизации Турции, подчеркивает доктор исторических наук, профессор, заведующий отделом Черноморско-Средиземноморских исследований Института Европы РАН Алла Язькова.
При этом, по ее мнению, ситуация еще очень далека от урегулирования: примирения не последует, поскольку и Эрдоган не может отступить, и военные теперь не остановятся.
«Я смотрела комментарии некоторых журналистов. Они упустили главное: что этот военный переворот был не собственно против Эрдогана, но против исламизации Турции. А сейчас исламизация Турции набирает обороты.
Есть и второй момент, который упускали наши даже очень известные специалисты, поскольку к истории не обращались. После смерти Мустафы Кемаля Ататюрка, первого президента Турции, руководившего государством с 1923 по 1938 год, было уже четыре заговора военных. Ататюрк был сторонником светского пути развития Турции. Он не выступал против ислама, – если кто-то хотел верить, он не запрещал этого, – но ислам не был государственной религией. Сейчас похоже, что ислам может ею стать.
Вот это не только для Европы, но и для России было бы не очень благоприятным фактором. Скорее, даже неблагоприятным. Потому что в составе Российской Федерации есть Северный Кавказ, где люди как раз ищут, на что бы можно было опереться в развитии в этом направлении. И поэтому оценка происшедшего, безусловно, должна содержать этот момент.
Я сама неоднократно бывала в Турции и встречалась с представителями военных, в частности – с Османом Озтюрком, ректором одного из университетов в городе Гиресун, где мы проводили совместные конференции. И с ним, и с его коллегами мы беседовали, и уже тогда они говорили примерно о том, о чем сейчас я сказала.
Еще немного по поводу того, почему нам ни в коем случае этого в наших оценках ситуации нельзя упускать. Для нас проблема исламизации – проблема весьма серьезная, в том числе и в отношениях с Турцией. А с Турцией нам дело иметь придется, в экономической сфере уж бесспорно. Но как это все будет сочетаться с исламизацией – вопрос весьма сложный.
Сейчас в Турции на три месяца введен режим чрезвычайного положения, и президент своим декретом может ввести исключение из Конституции в вопросе о смертной казни. Это должен утвердить парламент – но парламент, безусловно, это утвердит, если дела пойдут по такому сценарию. И что тогда будет? Арестованы тысячи людей – что, всех арестованных военных казнить? Или только верхушку, генералитет? Но дело в том, что и военные на этом не остановятся. И мне кажется, что никакого замирения не произойдет.
Потому что все равно остались люди, хоть кто-то и арестован, которые ни за что не согласятся с тем, что происходит. Так что очень положение – политическое, а затем и в области экономики – и дальше будет сложным. Не говоря уже о том, что сложными останутся отношения с Россией. Ну хорошо, Эрдоган хочет выдать нам пилотов самолета, которые сбили наш Су-24. Но это вовсе не исправит ситуацию – это все равно что бросить курице одно зерно. То есть, это никак не решение межгосударственных вопросов.
Так что и в этом смысле положение останется трудным. Ну, а вопросы с европеизацией Турции, все эти планы о «Турции на пути в Евросоюз», безусловно, будут уже закрыты. После того, что произошло и что еще может произойти. Но отступать Эрдогану некуда – если он отступит, значит, уже с ним что-то произойдет. Тут уже ситуация выглядит как «или – или», и это очень серьезно. Некоторые нашли комментаторы считают, что все уже закончилось и положение урегулировалось – но ведь неслучайно вывозят пять тысяч наших туристов, которые уже оказались в Анталье. Вопрос далеко не закрыт, и это мне хотелось бы подчеркнуть.
Военные, генералитет, тем более – молодые военные, не генералы, а полковники, не остановятся. Потому что иначе их остановят, за ними придут. Ситуация где-то на половине спуска с горы, причем осталась самая опасная часть этого спуска. Мне так представляется.
Посмотрим, решится ли Эрдоган на смертную казнь. Это будет знаковый шаг. И, между прочим, кроме России и Евросоюза есть еще и Соединенные Штаты. Ну, сейчас там выборы и им немного не до того, но нынешняя американская администрация, конечно, этого не пропустит.
Тут еще надо вспомнить, что сын Эрдогана торговал нефтью с «игиловцами» («Исламское государство», террористическая организация, запрещена в РФ), и это было зафиксировано российскими разведывательными самолетами – что именно к ИГИЛ идет этот постоянный канал. Вообще сейчас, я думаю, помимо обострения ситуации пойдет еще накопление компромата на самого Эрдогана.
Если говорить о заявлении Эрдогана об «иностранном следе», который якобы прослеживался в событиях, то я считаю, что это был его чрезвычайный промах. Потому что или Россия, или США могут воспринять эти слова на свой счет – в зависимости от того, как будут разворачиваться события. А для Эрдогана и тот, и другой вариант плохи.
Могли ли российские военные перехватить переговоры мятежников и предупредить Эрдогана, как пишут СМИ? Ну, Россия в регионе представлена официально в основном дипломатами в Анкаре. Что они из Анкары могли увидеть, не знаю. Что-то, конечно, могли. Я представляю себе другие части страны, отдаленные от Анкары – там военные действительно были.
Могу сказать, что когда в 2007 или 2008 году мы приехали конференцию в Гиресун, город на берегу Черного моря (конференция была связана с организацией черноморского сотрудничества и инициирована послом России в Турции), то на первой сессии было все хорошо. И тогда с нами общался Осман Озтюрк (сейчас в связи с мятежом, кстати, тоже упоминают фамилию Озтюрка). Но когда мы приехали на вторую сессию конференции, нам сказали, что Осман Озтюрк арестован. Так что мы наблюдали все эти моменты, связанные с отношениями власти и военных, уже тогда», – сказала Алла Язькова.
